— Нравится? — поинтересовался кто-то. Фальк перевел взгляд на мостик и увидел, как к ним приближается молодой человек с пышными каштановыми волосами. Судя по кожаной куртке, небрежно накинутой на плечи, именно он и был водителем, встреченным с утра.

— Так, любопытствую, — небрежно бросил доктор.

— Правда, красавица? — спросил молодой человек. Глаза его при этом внимательно изучали Лидию. — Форд, модель К. Американская. Шесть цилиндров. Заменяет силы сорока лошадей и делает столько же верст в час. По хорошей дороге, с чем у нас в стране, увы, беда. Но что ж это я все о машине? Позвольте представиться, Дмитрий Евгеньевич Кулыгин, к вашим услугам.

Фальк представил и себя, и Лидию, с облегчением заметив, что его спутница, казалось, ни капли не впечатлена попыткой Кулыгина пустить им пыль в глаза.

— Очень приятно, — сказал Дмитрий. — Скажите, вы будете моими соперниками на аукционе?

— Только, если ужин окажется вкусным, но скудным, — отозвался Василий Оттович. — В таком случае, я, возможно, покушусь на вашу порцию. Что касается вина — то нет, на него мы не претендуем.

— Вот и славно, — улыбнулся Кулыгин. — Чем меньше конкурентов, тем меньше усилий мне придется приложить до победы. У вас очаровательная деревушка, но, сдается мне, здесь не так уж много жителей, способных побороться за главный приз, когда цены взлетят.

— О, Дмитрий Евгеньевич, боюсь вы будете удивлены, — пообещала Лидия. Пренебрежительный тон водителя ей не понравился. Пусть Шевалдина и провела в Зеленом луге немногим больше месяца, но уже воспринимала себя, как часть дачного общества.

Фальк и Лидия пересекли мостик, в который раз насладившись пением птиц и тихим журчанием искусственных каскадов, оборудованных Козловым. Приближались белые ночи, поэтому в шесть вечера было еще светло, но поляна перед «Швейцарией» иллюминировалась китайскими фонариками, которые хозяин гостиницы обычно приберегал для особых случаев. Сам Виктор Львович ждал их внутри, у подножья лестницы, ведущей в ресторан.

— Василий Оттович, Лидия Николаевна, вы как всегда ослепительны вместе, — воскликнул владелец гостиницы. Пожимая руку Фальку, он понизил голос и сообщил: — Совершеннейший аншлаг. Сегодняшний вечер в Зеленом луге забудут не скоро!

Он остался в холле, привечать опаздывающих гостей, а Фальк и Лидия поднялись наверх, в роскошно выглядящий зал. Десять столов, накрытых белоснежными скатертями. В свете множества ламп искрятся хрустальные бокалы и сверкают серебряные приборы. Окна, по случаю жары, распахнуты, а прозрачные занавески слегка колыхаются на ветру. Свои места за столами занимали дамы в вечерних платьях и мужчины в элегантных костюмах.

За угловым столиком, рядом с дверью на балкон, пару уже ждали Неверов со своей грозной супругой, Людмилой Владимировной. Отставной товарищ прокурора окинул подошедших взглядом, полным отеческой гордости.

— Радостно видеть людей, способных подчеркнуть нарядом серьезность момента, — объявил он.

Фальк галантно отодвинул стул, приглашая Лидию присесть, а затем устроился на своем месте и спросил:

— А что, кто-то оделся не по оказии?

— Хозяин это жуткого тарантаса, Кулыгин, — проворчал Павел Сергеевич. — Ему мало отравлять воздух и пускать окружающим пыль в глаза. Буквально. Он еще и расхаживает в своей дорожной куртке, чтобы ни у кого не возникло сомнений, кому принадлежит драндулет. Нашему уряднику он, кстати, тоже не по душе.

Отставной товарищ прокурора кивком указал на Сидорова, одевшегося по форме и нацепившего все заслуженные награды. Александр Петрович как раз внимательно изучал список гостей, делая заметки в своей памятной книжке. Закончив, он лихо вырвал лист, вручил его явно неуместному на фоне окружающего великолепия пареньку и подзатыльником отправил его прочь. Затем урядник осмотрел зал, заметил Фалька и подошел поздороваться.

— Что вас так заинтересовало, Александр Петрович? — поинтересовался Фальк.

— А сами не угадаете, доктор? — усмехнулся в ответ Сидоров.

— Позвольте-ка я предположу, — ответил вместо Василия Оттовича Неверов. — Вы записывали имена, а заодно и приметы, тех гостей, кого вы не знаете. Так?

— Именно так, — кивнул урядник. — Ничего от вас не скроешь.

— А зачем? — с интересом спросила Лидия.

— Наш уважаемый блюститель благочиния, вероятно, отправил гонца к телеграфу на железнодорожной станции, — пояснил Павел Сергеевич. — А тот уже отобьет запрос дежурному сыскной полиции в Петербург.

— Понятно, — догадался Фальк. — Чтобы они проверили, не почтили ли нас своим присутствием какие-нибудь известные мазурики.

— Я надеюсь, что таковых здесь нет, но, если все-таки затесались, — хотелось бы знать о них заранее, — подтвердил Сидоров. — А теперь прошу меня извинить.

Он отошел от их стола и вернулся на пост у лестницы. Фальк же принялся лениво оглядываться в поисках знакомых лиц. Таковых набралось не мало. Тут и его вечные соперники по игре в лаун-теннис, театральный критик Васильев и профессор Нечаев. Адвокат Аронсон, хоть и давно отказался от спиртного, явно намеревался поторговаться просто ради самого процесса. Почти перед самой распорядительской трибуной расселся Иван Семенович Беседин, купец I-ой гильдии и главный соперник семейного предприятия Лукьяновых. Которые как раз не замедлили появиться. Хотя Валентин Карпович и Ольга Константиновна редко в чем-то соглашались между собой, при виде Беседина они практически синхронно скривились. Это, конечно же, не укрылось от внимания Ивана Семеновича, который зычно и весело рявкнул:

— Явились-таки? Ну, тем лучше! Что, Валентин Карпович, готов к тому, что я эту бутылку у тебя уведу прямо из-под носа, а потом ка-а-к трахну вдребезги, лишь бы тебе не досталась?

Он довольно расхохотался и показал сопернику кукиш:

— Вот тебе! Через мой труп, слыхал, братец? Через мой труп ты ее получишь!

Лукьяновы не удостоили его вниманием и прошли к своему столу в центре зала. За ним пока что сидела одна дама лет 40, но Валентина Карповича и Ольгу Константиновну это почему-то остановило. Лукьянов демонстративно развернулся к женщине спиной, а его жена бросилась к ближайшему официанту и не отставала от него, пока им не поменяли места на столик в противоположном от Фалька углу.

— Любопытная картина! — вскинул брови Неверов. — Почище любого дачного театра!

— А что это было? — спросила у него Лидия.

— Это, любезная моя, была Елена Михайловна Гречихина, — принялся объяснять Павел Сергеевич. — Лет эдак пятнадцать назад, как раз незадолго до свадьбы, у Валентина Карповича был с ней бурный роман. Но супротив отцовской воли он не пошел и женился на Ольге Константиновне. Поговаривают, правда, что их с Гречихиной отношения на этом не завершились, но явно приобрели совсем другой оттенок, так сказать.

— Вот поражаюсь я вам, — обратился к нему Василий Оттович. — Солидный, состоявшийся мужчина, а так любите сплетни.

— Сплетни, друг мой, это часть человеческой природы, — с удовольствием пояснил Неверов. — А моя работа, знаете ли, состояла в том, чтобы эту самую природу хорошо понимать. Сплетни редко рождаются на пустом месте. За ними стоят людские пороки и страсти. А те, в свою очередь, толкают людей на преступления. Так что, я, конечно, мог бы морщить нос и считать себя выше этого, но такие неприятные эмоции — это практически гарантия язвы и смерти во цвете лет. А я, как видите, дожил до пенсии и неплохо себя чувствую.

— Довольно хвастовства, Павел, — остановила его тираду Людмила Владимировна.

Вскоре в зале были заняты все места, кроме одного. И Фальк, кажется, заметил последнего гостя. Он как раз поднялся по лестнице и столкнулся со спешащим к своей трибуне Виктором Львовичем Козловым. Гость был одет во все черное, имел аккуратно подстриженную седую бороду, а в руках держал приметную тяжелую трость с серебряной рукоятью, художественно выполненной в виде головы льва. Судя по на мгновение появившейся на лице Козлова гримасе, он не был рад позднему визитеру, но быстро взял себя в руки и с улыбкой пропустил его в зал.

— Так-так-так, а вот это попахивает легким скандалом, — вновь оживился Неверов. — Представляю вам Григория Борисовича Сиротова, ближайшего друга и партнера покойного Кудашова, бывшего хозяина сегодняшнего лота.

— А вы-то откуда знаете? — подивился Фальк.

— Пересекался с ним когда-то давно, — уклончиво ответил Павел Сергеевич. — Дикий нрав у человека.

— Думаете, он хочет оспорить продажу? — спросила Лидия.

— Нет, сомневаюсь. Зная Виктора Львовича, сделка состоялась по всем правилам. Не его вина, что наследники продешевили. Но вряд ли Григорий Борисович этому рад. Давайте посмотрим.

Виктор Львович, меж тем, взобрался на кафедру и бережно принял из рук подошедшего официанта пузатую бутылку из толстого темного стекла. Ему не потребовалось призывать гостей к тишине — все разговоры мгновенно стихли, стоило собравшимся увидеть главный приз этого вечера. Козлов обвел присутствующих торжественным взглядом, откашлялся и начал:

— Господа, думаю, мне не требуется напоминать, почему мы здесь собрались. Перед подобной редкостью любые слова излишни. Но, будучи гостеприимным хозяином, я все же должен их сказать. — Козлов поклонился под вежливые аплодисменты участников. — Перед вами — бутылка «Шато д'Икем [Французское бордоское винодельческое хозяйство, расположенное в коммуне Сотерн. Согласно классификации вин 1855 года оно принадлежит к высшей категории Premier Grand Cru Superiuer и уже более двухсот лет входит в список лучших производителей Бордо. В 2011 году бутылку урожая 1811 года купили за 117 000 долларов США.]». Урожай 1811 года. Воспетый множеством ценителей, не исключая Александра Сергеевича Пушкина. Но, господа, вы покупаете не просто бутылку вина. Вы покупаете произведение искусства. Амброзию. Блаженство рубинового цвета. Я, к сожалению, не имел счастья попробовать сей напиток, поэтому могу лишь повторить то, что уже было сказано людьми, кто этой чести удостоился. Говорят, что стоит вам пригубить это вино, как мириады сложных ароматов захватят вас в плен. Оттенки вкуса будут сплетаться в сложные гармонии, подобные музыке Моцарта, которые не покинут вас еще долгое время, даже, когда вино будет выпито. Более того. Следом за глотком, вы ощутите на языке его послевкусие. А знаете, как описывают его французы? Оно раскрывается, словно павлиний хвост. Столь же величественно и красиво. И всю эту непередаваемую гамму чувств вы сможете ощутить уже сегодня вечером. Осталось лишь сойтись в цене, простите, что вновь возвращаюсь к столь низким и незначительным материям. Найдется ли в этом зале тот, кто окажет нам честь и начнет торги с двухсот рублей?

Конец ознакомительного фрагмента