На следующий день князь вызвал к себе будущих удельных князей. На Тиверское княжение он собирался назначить сына Святослава, на Миотиду — Олега Рогволдовича, сына полоцкого князя, на Тьмуторокань — своего верного многолетнего советника — воеводу Боривоя Бориславича.

— Итак, братья-князья, — улыбаясь, обратился Великий князь к смущенным молодым людям, — у вас начинается новая жизнь. На следующем заседании Государственного совета я представлю вас старшим князьям. Но на этом же заседании вы должны представить Государственному совету свое видение развития вверенных вам княжеств. Ну, например, тебе, князь Святослав, предстоит строить дороги, порты на берегу моря, верфи для строительства новых кораблей и задействовать местное население, привлечь колонистов и иноземных купцов! Как видишь, задачи не простые, и без посторонней помощи не обойдешься. Тебе, князь Олег, предстоит развивать добычу горючего камня и совместно с князем Святославом организовать в районе Днепровских порогов, на волоке, город и завод по производству железа. И дороги, дороги и еще раз дороги. Твои дороги должны связать Дон с Днепром, это составная часть будущего большого торгового пути. Вот и до тебя добрались, друг мой Боривой, — в голосе князя прозвучали грустные нотки, — верой и правдой ты служил Руси на своем ответственном посту. Но теперь я поручаю тебе еще более ответственный пост — охрану восточных границ Руси и торговых путей в Персию и Индию. Тебе нужно возродить былую славу Хозарского каганата. И еще, совместно с рязанцами, прорыть судоходный канал между Итилем и Доном, построить крепости на берегу Итиля для защиты от Дэшт-ы-Кипчак и быть глазами и ушами Руси в Азии. А сейчас идите, готовьтесь.

Следующее заседание Государственного совета прошло в обсуждении предложений Великого князя. За новое прочтение «Русской Правды» проголосовали единогласно. Поспорили, правда, о новых границах, но, с уточнениями, утвердили и их. Поздравили также и новых удельных князей и пообещали всемерную поддержку.

А потом был пир…

Часть III

Король

Над Вечным городом ярко светило летнее солнце. Но в зале заседаний Конгрегации кардиналов Святой Римской католической церкви царил полумрак. Председательствовал Папа Римский Григорий VIII. Лица присутствующих были хмуры и сосредоточены — три дня назад прибыл гонец из Святой Земли с печальной вестью о падении Иерусалима и гибели нескольких тысяч рыцарей-христиан, предводительствуемых королем иерусалимским Ги де Лузиньяном. И даже не этот прискорбный факт привел в уныние святых отцов. Все оказалось страшнее — сарацины захватили главнейшую святыню христианства, Святой Крест Господень! Воистину 5 июля 1187 года от Рождества Христова — это самый печальный и позорный день в истории Церкви! Кардиналы с немым вопросом смотрели на папу.

— Братья, — дрожащим голосом произнес глава Святого престола, — такое оскорбление Святой церкви нельзя оставить без отмщения. Необходимо любой ценой вернуть нашу святыню! Мы просто обязаны организовать новый Крестовый поход…

Папа закашлялся и замолк. Его святейшество сильно болел последнее время и все чаще пропускал церковные мероприятия по состоянию здоровья. Но сегодняшнее заседание Конгрегации он пропустить не мог. На карту был поставлен престиж всей Церкви Христовой. Кардиналы почтительно молчали, ожидая продолжения. Понтифик отдышался и продолжил:

— Хоть нам и нужно спешить с Крестовым походом, но время еще есть. Нам нужно тщательно продумать, кого и на каких условиях привлекать к походу. Нам не нужны лишние жертвы среди безоружных и необученных паломников, как это уже было не раз. В этот поход должны идти только рыцари со своими отрядами рейтаров и минимальными обозами. Правда, все это потребует огромных денег, и мы должны найти эти деньги.

Он вновь закашлялся и молча махнул рукой. Кардиналы поднялись с мест и с поклонами направились к выходу. Среди них был и кардинал Паоро Скоари, даже не подозревавший, что уже через четыре месяца, 19 декабря 1187 года от Рождества Христова именно он сядет во главе стола для заседаний Конгрегации кардиналов под именем Его Святейшества Климента ІІІ.

Глава 1

Великий князь Киевский и Всея Руси Корнелий любил золотую осень. Вот и сейчас, проезжая по дороге из Вышгорода в Киев, он мимоходом любовался пейзажами, проплывавшими за окном кареты. В Киев его призвал сын Владимир, исполняющий обязанности Председателя Государственного совета. Вообще-то большую часть времени князь проводил в Вышгороде, где жила его невестка, жена Владимира, Ширин — дочь персидского шаха Торгуна ІІІ из династии Сельджуков — с внуками и младшая дочь, Утренняя Заря, пятнадцатилетняя Настя. Если бы не дети, Корнелий и не приезжал бы в Вышгород. Дворец, и Корнелий вместе с ним, осиротел после смерти княгини от малоизвестной болезни три года назад. И уже очень скоро родной дом покинет и Настя, выйдя замуж за князя Пржемысла, сына и наследника короля Чехии Владислава І. Старший внук, князь тиверский Игорь Святославич, в Киев приезжал редко, только на заседания Государственного совета. Он стал князем в десятилетнем возрасте, после гибели отца в схватке с крымскими пиратами восемь лет назад, в 6688 году от Сотворения Мира. И сейчас ему было намного интереснее громить пиратские гнезда на побережье Крыма или гоняться за бандитскими шайками валахов в степи, чем посещать официальные мероприятия в Киеве.

Карета, покачиваясь на мягких рессорах, неспешно катилась по прекрасной мощеной дороге. На коленях князя лежал свежеотпечатанный в типографии Выдубецкого монастыря томик пьес Софокла, но как-то не читалось. Корнелий все гадал, что за важное событие заставило Владимира так срочно требовать его присутствия в Киеве на Малом Государственном совете. Но вот уже растворились ворота княжеского дворца, карета подкатила к парадному крыльцу. Дверцу отворил сын, с почтительным поклоном встречая Великого князя. Пожав друг другу руки, князья вошли во дворец.

Через час Великий князь вошел в зал заседаний Государственного совета. Присутствующие — князь Владимир, Первый боярин Гордей, архистратиг Никита, казначей Ростислав, начальник Секретного приказа Богдан, митрополит Киевский и Всея Руси Борислав и Верховный волхв Святогор — встали, приветствуя государя. Князь приветственно кивнул и сел в кресло во главе стола.

— Экселенц, — доложил князь Владимир, — прибыл папский нунций из Рима с очень важным, как он утверждает, письмом от Папы Римского Климента ІІІ. Просит принять…

— Проси, — кивнул князь.

Секретарь тенью метнулся к двери и вернулся в сопровождении трех мужчин в красных кардинальских одеяниях. Один из них, по-видимому старший, нес в руках шкатулку из красного дерева с золотыми инкрустациями. Судя по тому почтению, с которым он нес ее, письмо было именно там. Приблизившись, кардиналы сдержанно поклонились, а старший, шагнув к князю, с уже глубоким поклоном протянул открытую шкатулку. Секретарь вынул свернутый трубкой и перевитый шелковой лентой с печатью свиток и передал Великому князю. Корнелий снял печать и развернул письмо. Первое, что ему бросилось в глаза, — это обращение «Dux Maximus Sarmatus». Князь хмыкнул: «Уважают!» — и продолжил чтение. Письмо было написано на латыни и содержало просьбу присоединиться к Крестовому походу против неверных для освобождения Иерусалима, защиты Святой Земли и, самое главное, для спасения из рук безбожных сарацинов Креста Господня. За это папа обещал почет и уважение при жизни и гарантированное царствие небесное после смерти.

Корнелий задумался. Потом, спохватившись, поблагодарил послов и отпустил их, пообещав дать ответ в ближайшее время. Когда послы папы ушли, князь вкратце пересказал членам Совета содержание письма и попросил соратников высказываться. Но соратники высказываться не спешили, уж больно странной показалась им, православным и политеистам, просьба главы Римской католической церкви. Великий князь все понял и, наказав подготовиться к обсуждению, отпустил всех до следующего дня. Уже вслед уходящим он пригласил митрополита и Верховного волхва после ужина прибыть к нему в рабочий кабинет.