* * *

Безбородко очень любил свою родину — Малороссию — и покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него ласковый прием.

Раз один из них, коренной хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, вдруг разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.

— Ну что, поймал? — спросил Безбородко, не переставая писать.

(«Исторические рассказы…»)

* * *

Безбородко говорил об одном своем чиновнике: «Род человеческий делится на он и она, а этот — оно».

(П. Вяземский)

* * *

Граф Безбородко просил у Екатерины II позволения стрелять из пушек на своей петербургской даче. Государыня удивилась сей мысли, потому что он не служил в армии, но не отказала. Вскоре лейб-медик Роджерсон, играя в вист, по привычке начал делать ренонсы, а граф приказал каждый раз возвещать пушками. Сия шутка раздражила вспыльчивого медика, и едва не дошло до драки.

(Из собрания П. Карабанова)

Камер-медхен императрицы, камчадалка Екатерина Ивановна, была очень забывчива. Однажды утром она не только забыла приготовить лед, составлявший обыкновенно умывание государыни, но даже сама ушла куда-то. Екатерина долго ее дожидалась, и когда, наконец, неисправная камер-медхен явилась, то императрица, вместо ожидаемого взыскания, обратилась к ней со следующими словами:

— Скажи, пожалуйста, не думаешь ли ты навсегда остаться у меня во дворце? Вспомни, что тебе надобно выходить замуж, а ты не хочешь исправиться от своей беспечности. Ведь муж не я: он будет строже меня взыскивать с тебя. Право, подумай о будущем и лучше привыкай заранее.

(«Исторические рассказы…»)

* * *

Екатерина не терпела шутов, но держала около себя одну женщину, по имени Матрена Даниловна, которая жила во дворце на всем готовом, могла всегда входить к государыне, звала ее сестрицей и рассказывала о городских новостях и слухах. Слова ее нередко принимались к сведению. Однажды Матрена Даниловна, питая почему-то неудовольствие на обер-полицмейстера Рылеева, начала отзываться о нем дурно.

— Знаешь ли, сестрица, — говорила она императрице, — все им недовольны; уверяют, что он нечист на руку.

На другой день Екатерина, увидев Рылеева, сказала ему:

— Никита Иванович! Пошли-ка Матрене Даниловне что-нибудь из земных запасов твоих; право, сделай это, только не говори, что я присоветовала.

Рылеев не понимал, с каким намерением императрица давала ему этот совет, однако же отправил к шутихе несколько свиных туш, индеек, гусей и т. п. Все это было принято весьма благосклонно.

Через несколько времени императрица сама начала, в присутствии Матрены Даниловны, дурно отзываться о Рылееве и выразила намерение сменить его.

— Ах, нет, сестрица, — отвечала Матрена Даниловна, — я перед ним виновата: ошиблась в нем; все твердят, что он человек добрый и бескорыстный.

— Да, да, — возразила императрица с улыбкой, — тебе нашептали это его гуси и утки. Помни, что я не люблю, чтобы при мне порочили людей без основания. Прошу впредь быть осторожнее.

(«Исторические рассказы…»)

Митрополит Платон

В 1770 году, по случаю победы, одержанной российским флотом над турецким при Чесме, митрополит Платон (Левшин) произнес в Петропавловском соборе, в присутствии Екатерины II и всего двора, речь, замечательную по силе и глубине мыслей.

Когда вития, к изумлению слушателей, неожиданно сошел с амвона к гробнице Петра Великого и, коснувшись ее, воскликнул: «Восстань теперь, великий монарх, отечества нашего отец! Восстань теперь и воззри на любезное изобретение свое!» — то среди общих слез и восторга Разумовский вызвал улыбку окружающих его, сказав им потихоньку: «Чего вин его кличе? Як встане, всем нам достанется».

(«Исторические рассказы…»)

* * *

Известный Дидерот (Дидро), будучи в Петербурге, имел с Платоном, тогдашним учителем наследника, разговор о веровании и начал опровергать бытие Бога. Наш первосвященник замкнул его уста, сказавши по-латыни: «И рече безумец в сердце своем: несть Бог».

* * *

Николай Петрович Архаров, будучи московским губернатором, сказал в разговорах преосвященному Платону, что он «большой поп».

— Конечно, — отвечал владыка, — я главный поп или пастырь, а ты — крупная овца.

(Из собрания П. Карабанова)

Граф Г. Г. Орлов

В 1771 году, во время моровой язвы в Москве и последовавшего возмущения, для водворения спокойствия отправлен был из Петербурга приближенный императрицы граф Григорий Орлов, который презрел все опасности и водворил порядок. Государыня, по его возвращении, приказала в честь его выбить медаль с надписью: «Такового сына Россия имеет». Орлов не принял самою императрицей вручаемые для раздачи медали и, стоя на коленях, сказал: «Я не противлюсь, но прикажи переменить надпись, обидную для других сынов отечества». Выбитые медали брошены в огонь и появились с поправленной надписью: «Таковых сынов Россия имеет».

(Из собрания П. Карабанова)

Славный механик Кулибин никак не хотел расстаться с бородой своей, несмотря на предложение ему чинов и титулов. Наконец, по усиленному настоянию князя Григория Григорьевича Орлова, решается выбриться, если точно узнает, что сие непременно угодно императрице. Князь докладывает государыне, но мудрая царица сия велела сказать Кулибину, что она еще больше его уважает за его почтение к обычаю предков; не только позволяет, но приказывает остаться в бороде, и если чины и титулы нейдут к его костюму, то знает, чем его отличить, и жалует ему для ношения золотую медаль с выбитым его именем, чего никто еще никогда не получал.

(Из собрания П. Карабанова)

Стихотворец Василий Иванович Майков, представленный Екатерине II, заикнувшись, начал повторять всегдашнее свое изречение «как сказать». Князь Орлов остановил его: «Скажи как-нибудь, государыне все равно».

(РС, 1872. Т. V)

«Дамский журнал» (1830) передает по поводу Анны Ивановны Вельяшевой-Волынцевой, переводчицы «Истории Бранденбургской» Фридриха II (М., 1770), любопытный «Словесный рассказ покойного канцлера графа Остермана»: «Вот у меня перевели и Фридриха! — сказала однажды Екатерина Дидероту (Дидро). — И кто же, думаете вы? Молодая, пригожая девушка!» — «У вас и при вас, ваше величество, — отвечал философ, — все чудеса света; но в Париже мало и мужчин, читателей Фридриха».

(РА, 1901. Вып. II)

Граф Самойлов получил Георгия на шею в чине полковника. Однажды во дворце государыня заметила его, заслоненного толпою генералов и придворных.

— Граф Александр Николаевич, — сказала она ему, — ваше место здесь впереди, как и на войне.

(А. Пушкин)

* * *

Старый генерал Ш. представлялся однажды Екатерине II.

— Я до сих пор не знала вас, — сказала императрица.

— Да и я, матушка-государыня, не знал вас до сих пор, — ответил он простодушно.

— Верю, — возразила она с улыбкой. — Где и знать меня, бедную вдову!

(«Древняя и новая Россия», 1879. Т. I)

* * *

Александр Иванович Рибопьер мне, между прочим, рассказывал, что при Екатерине было всего двенадцать андреевских кавалеров. У него был старый дядя, Василий Иванович Жуков, который смерть как хотел получить голубую кавалерию. Один из двенадцати умер, и князь просил Екатерину ему дать орден — он был сенатор и очень глупый человек. Получивши ленту, он представился, чтобы благодарить. После представления его спросили, что сказала ему государыня. «Очень хорошо приняла и так милостиво отнеслась, сказала: «Вот, Василий Иванович, только живи, до всего доживешь».

(А. Смирнова-Россет)