— И у вас есть доказательства?

— Да сколько угодно! Она именует себя «французской искусницей», но то позорище, которое выставлено у нее в салоне, ничего, кроме горького смеха, у приличного человека вызвать не может. Третьего дня она говорила мадам Сегино, что я деру втридорога.

— Простите, но что это доказывает?

— Как что? Если вы еще не поняли, мой салон для приличных людей! Не всякий может выложить двадцать пять рублей за самую простую вещицу.

— При чем здесь мадам Сиклер?

— Так… Я вижу, вы не горите желанием задержать преступника.

В этот момент звякнул дверной колокольчик и в салон вплыл похожий на камбалу господин в белом жилете с золотыми цветочками.

— Виктор Иудович! — всплеснула руками хозяйка и двинулась навстречу.

Ардов облегченно вздохнул, извлек из колбочки пилюльку и бросил себе в рот: вкус тины слегка рассосался.

— Виктор Иудович, голубчик! — принялась ворковать шляпница. — Все готово! Велите доставить по адресу?

— Мое почтение, мадам Дефонтель! — произнес господин, шумно отдуваясь. — Спасибо, сам заберу.

Получив шляпную коробку, мужчина хотел было откланяться, но хозяйка салона не делала пауз в монологе.

— Вы представляете, украли мой приз. Помните? Те булавки? Лежали вот здесь! Я привезла их с Недели парижской моды. Можете себе вообразить? Сегодня открываю шкатулку — а там пусто! Ничего нет!.. Кто бы мог подумать! Ведь приличные же люди…

Ардов заметил за ширмой скромно одетую девушку. Он подошел. Это оказалась помощница мадам Дефонтель, Василиса.

— Можете описать утренних посетителей?

Василиса пожала плечами, продолжая разбирать заготовки шляп.

— Господин Чептокральский заходили.

— Он кто?

— Газетчик.

— Репортер?

Василиса кивнула.

— Они изволят делать описание парижских мод и расспрашивали мадам о новых фасонах.

— Долго был?

— Часа три, целый самовар выдул.

Девушка кивнула на самовар.

— Так, хорошо… — Ардов сделал какие-то пометки в книжечке, которую извлек из жилетного кармана. — В это время кто-то еще заходил?

— Касьян Демьяныч Костоглот, основательный мужчина. Для него была эгретка с перьями.

Ардов продолжил делать пометки.

— Еще кто?

— Мальчик от княгини Чердановой.

— Посыльный?

— Угу… Забрал шантеклер для ее сиятельства.

— К зеркалу подходил?

— Нет, я ему к двери вынесла.

— Потом?

— Потом был доктор Бессонов с дочерью. Барышня долго выбирала.

— Какую выбрала?

— Вот эту.

Василиса раскрыла французский журнал мод и ткнула пальцем в картинку. На ней была изображена милая шляпка с васильками и бабочками.

Тем временем мадам Дефонтель проводила клиента и вернулась к Ардову с решительным настроем.

— Послушайте… — она запнулась, припоминая имя.

— Ардов.

— Да, господин Ардов! Это были очень дорогие, редкие булавки…

В голосе женщины чувствовалась угроза.

— Я уже рассказала об этом происшествии Полине Елизаровне, если вам что-то говорит это имя. Ее супруг, господин тайный советник Немировский, был крайне удивлен той нерасторопностью, с которой полиция приступила к расследованию!

— Как они выглядели?

— Золотые! — выкрикнула шляпница. — С жемчужиной сверху!

— Понимаю… — Ардов захлопнул свою книжечку. — Общая картина мне представляется понятной…

Он поежился под взглядом мадам.

— Господин сыщик, — тихо произнесла шляпница, — булавок здесь нет. Не хотите поискать в другом месте?

Илье Алексеевичу показалось, что мадам Дефонтель намеревается укусить его за шею. Он кивнул и поспешил к выходу, задевая болванки со шляпками.

Выйдя из салона на Садовую, Ардов некоторое время глотал ртом воздух, словно вынырнул из набитого тиной безвоздушного аквариума. Неподалеку у тумбы какой-то хромой с гнутым носом и цветком в петлице отчитывал растерянного господина сипловатым, слегка гундосым голосом. Со слов хромого выходило, будто прохожий только что налетел на него самым беспардонным образом и выбил из рук коробку с чайным сервизом из двадцати четырех предметов. Скособоченная коробка в лентах и с картинкой роскошной посуды, отмеченной скрещенными синими мечами — знаменитой эмблемой Мейсенской мануфактуры с двухсотлетней историей, — лежала тут же, у ног хромого. Для пущей убедительности он пнул ее ногой, и та отозвалась жалобным звуком битого фарфора. Напор гундосого был столь решителен, а душевные страдания столь убедительны, что остановленный им прохожий в конце концов с извинениями вытащил портмоне и протянул желтоватую «катеньку» [Сторублевая купюра.]…

Придя в себя, Ардов обнаружил в собственных руках раскрытую записную книжку. В накрученных каракулях можно было различить кое-какие слова:

короб. — зерк. столъ

черепахи Юя

Викт. Іуд.

1. Рѣп-ръ Чептокрал.

2. Костоглотъ — эгретка

3. Мальчикъ — Черданова — шантеклеръ

4. Безсоновъ + дочь. Журналъ

Ардов вздохнул и сунул книжку в карман. Подняв взгляд, он заметил господина, за минуту до этого покинувшего шляпный салон. Он стоял, прислонившись спиной к фонарному столбу и опустив голову на грудь. Рука сжимала ленту шляпной коробки. Илья Алексеевич подошел.

— Виктор Иудович?..

Господин никак не реагировал. Казалось, он глубоко задумался.

— Прошу простить за беспокойство, я всего лишь хотел…

Ардов деликатно коснулся локтя мужчины: грузное тело утратило равновесие и рухнуло на мостовую в пятно просыпанной малярами гашеной извести. В это же мгновение раздался полуденный выстрел из Петропавловской пушки.

Глава 3

Жарков

— Вы что, теперь всех покойников к нам волочь будете?

Троекрутов стоял над телом Виктора Иудовича, которое дворники только что выгрузили из подводы и уложили на секционный стол. В прозекторскую набился едва ли не весь участок. Пристав бросил недовольный взгляд на городового, организовавшего доставку трупа на телеге. Тот что-то пробубнил в свое оправдание и, выпучив глаза, кивнул на стоящего тут же Ардова.

— У нас здесь не мертвецкая, господин Ардов!.. Мы преступников ловим, а не… не…

— А не трупы по городу собираем! — подсказал фон Штайндлер.

— Да… Какое это имеет отношение к порученному вам делу?

— Ясно же — помер собственной смертью.

— Апоплексический удар!

— Обстоятельство, конечно, грустное, но вполне, я бы сказал, обыденное. Читали «Палату № 6» в «Русской мысли»?

— Да уж, кругом обман, зло, воровство, кто ж тут выдержит…

Обмен мнениями прервал хриплый возглас за спинами чинов полиции:

— Табакеркой в висок!

Все обернулись на голос. У входа в прозекторскую стоял невысокий господин в состоянии воинственного возбуждения, как бывает с некоторыми в состоянии легкого подпития вкупе с общей неудовлетворенностью жизнью. Усы его были неухоженны, да и весь вид производил впечатление помятости. Это был эксперт-криминалист Жарков.

— Я говорю, умер от апоплексического удара табакеркой в висок.

Жарков бросил быстрый взгляд на труп и прошел в угол. С его появлением у собравшихся пропало чувство уверенности.

— При чем здесь табакерка? — удивился фон Штайндлер.

— Не будем торопиться, господа пинкертоны! — Не обращая внимания на присутствующих, Жарков снял сюртук, надел заляпанный бурыми пятнами кожаный фартук и принялся возиться с завязками. — Наблюдаю трупный мышечный спазм — явный признак насильственной смерти. Что было в правой руке?

— Шляпная коробка, — сказал Ардов и кивнул в сторону коробки, доставленной вместе с трупом.

— Местный спазм характерен для насильственной смерти. Необходимо вскрытие.

— Начинается… — пробормотал фон Штайнберг себе под нос.

— Ну, вот что, господин Ардов, — подал голос пристав. — Раз уж вы этот труп привезли, вы уж и расследуйте!

Троекрутов со свитой направился к выходу.

— Оба дела — за три дня, — на всякий случай уточнил фон Штайндлер.

— Да… — подтвердил Троекрутов, задержавшись у двери. — Вот Петр Палыч окажет вам содействие.

Когда чины полиции покинули прозекторскую, Жарков с любопытством уставился на Ардова. Потом подошел к шкафчику, произвел там звон и бульканье, извлек рюмочку.

— Два дела за три дня?

— Да. Если пройду испытательный срок — заступлю к вам в участок агентом по сыскному делу.

Жарков медленно осушил рюмочку, прикрыл глаза и прислушался к произведенному внутри эффекту.

— А чего это вас в полицию потянуло? С виду вы человек вроде приличный…

— Хочу преступников наказать. Восстановить справедливость.

Жарков внимательно посмотрел на Ардова.

— К этому делу надо бы подходить без страсти, — произнес он задумчиво. — Иначе можно и невиновного обличить.

Ардов промолчал. Жарков полез в шкафчик обновить рюмочку.

— Скажите-ка лучше, зачем велели труп в участок доставить? Честно говоря, никакого мышечного спазма у трупа нет, так что апоплексический удар весьма вероятен. Троекрутов прав — если всех мертвяков на участке сюда тащить, нам в самую пору рядом ложиться.

— У него перламутровая горошина.

Жарков бросил на молодого человека удивленный взгляд.

— Вот здесь, в области ключицы… слева, — пояснил Ардов.

Отставив рюмку, Жарков подошел к столу и наклонился над трупом. Отвернув лацкан, он действительно обнаружил массивную бусину. Разглядев ее с разных сторон, криминалист извлек из ящика стола хирургический зажим и, обхватив горошину, резким движением извлек из тела двадцатисантиметровую шляпную булавку.