— Чистая работа, — сказал Рон, пиная почерневшее колесо ботинком. — Если бы их заметили раньше, ничего этого не произошло бы. Кто-то допустил серьезный просчет.

Зеленая зона была оцеплена подразделениями «Альфа», занявшими выгодные позиции вокруг города на случай повторной атаки. По слухам, гуры понесли сокрушительное поражение и под непрекращающимися бомбардировками отступили в горы и глухие леса севера. Если бы они окружили и уничтожили базу Санхой, остальные форты не протянули бы и недели. Гуров подвели жадность и самоуверенность. Что касается сиамов, они при первых признаках поражения рассеялись в джунглях, бросив на произвол своих союзников.

— Есть чего выпить? — спросил Рон.

Мы были с ног до головы покрыты желтоватой глиной, плотно облепившей одежду. Пить хотелось невыносимо, а снабжение, как всегда, запаздывало.

— Ну и денек, будь он проклят! — ругнулся Брас, протягивая флягу.

Отдыхали мы у танковых гусениц, на закате, в тени чудом уцелевшей рощи. Сидя на грязной земле, привалившись спинами к танку, по кругу передавали флягу с затхлой водой. Ничего другого все равно не было.

— Да, жарковато было, не поспоришь. Когда эти нескончаемые орды хлынули из воды, я подумал, тут нам и конец. Жуть…

— Жалко Лекса. Отвратительная смерть ему досталась.

— А что, смерть бывает хорошей?

— Этого я не говорил, просто одного из нас уже нет! — огрызнулся Рон. — Скольких еще мы потеряем, пока закончится этот год, и скольких потеряем к концу обучения? Все это большая ошибка. Что это за Академия, в которой приходится умирать? Или все же не Академия?

— Ты о чем? — открыв один глаз, спросил Брас.

— Чем дольше думаешь обо всех этих странностях, начиная со времени прилета и заканчивая боем, тем больше понимаешь, что все это неправильно. Этого не должно было произойти в реальности. А что, если подстава? Что, если нам устроили проверку? Нас гоняют по фазам обучения, а сегодня заставили сдавать экзамен. Проклятие, как я сразу не догадался! Нас готовят… притом усиленно. Но к чему? Что нас ждет впереди? Может, и никаких сиамов с гурами не существует? А может, их вынуждают нападать?

— Ерунда. По-твоему, нам все привиделось? В нас стреляли призраки? У тебя разыгралось воображение, приятель, так и до нервного срыва недалеко. Послушал бы ты себя со стороны.

— Когда пуля влетает тебе в башку и вылетает с другой стороны вместе с мозгами, все эти размышления становятся пустыми! — заметил Нагава. — Какая теперь разница, что правильно, а что нет? Мы здесь, и нам нужно как-то выжить. Что мы, в первый раз дергаем смерть за усы? Что-то ты опасно раскис, дружище. Лес рубишь, щепка летит…

— Да пошел ты со своими проповедями! Вы тут сидите и ловите кайф, что остались в живых, даже не задумываясь о завтрашнем дне. Думаете, пыль стряхивает лишь тот, на ком она осела? Ошибаетесь! Мы все в ней вывалялись по уши…

— Успокойся, Рон! — попытался я его унять. — Мы не новички и видели много смерти, но все, что ты говоришь, слишком фантастично. Мы продержимся до конца обучения и улетим отсюда. Даже если ты и прав и на нас натравили местных с молчаливого одобрения командования, нет никаких доказательств этого.

— Ты в этом уверен? Мы не доживем до выпуска, так же, как Лекс. Мы участники грязной игры, из которой не существует выхода. Я ощущаю себя не солдатом, а актером в дешевой постановке с фальшивыми декорациями. У тебя есть роль, и она совсем незавидна. Почему потери пришлись на учебные взводы и не погиб ни один из «Альфы»? Где во время боя находился Стил? Я его не видел нигде, как ни искал, он словно растворился в воздухе.

— Он же рядом с тобой должен был торчать! — нахмурился Нагава.

— Вот именно, что должен был, а не было. Почему бой начался у самого подножия горы в глубине нашей обороны, как будто противника намеренно пропустили сюда? Что находится на других континентах, про которые нам ничего не говорят? Я всеми фибрами души чую подвох. — На секунду Рон замолчал, нервно оглянувшись по сторонам. — Мы все здесь умрем. Выхода из этого кошмара не существует…

Это были последние слова в его жизни. Вражеский снайпер-невидимка, затаившийся где-то в джунглях, метко угодил ему в глаз бронебойной пулей, разворотив голову.

Похороны убитых в бою не отличались пышностью. Группа монахов Единого, бубня под нос заупокойные молитвы, привычно вела церемонию. Быстро закончив свои песнопения, они позволили нам попрощаться с убитыми друзьями, лежавшими в стальных гробах с прозрачной крышкой. Всего в бою пало свыше ста человек, то есть было уничтожено десять полноценных взводов, которые спешно доукомплектовывались из резерва. Хо потеряли десять тысяч убитыми, раненых было в три раза больше. Гуры понесли более ощутимые потери, составившие почти сорок тысяч убитых и пять тысяч раненых. Некоторых удалось настигнуть и добить. Что касается лесных сиамов, они успели выйти из кольца окружения, сохранив, таким образом, почти четыре тысячи особей и понеся смехотворные потери — две сотни убитыми и около тысячи ранеными. Слова Рона заронили семена сомнений, но среди убитых в конфликте были и ветераны «Альфы», такие как Мартин Феникс. Идея заговора не получила ни опровержения, ни поддержки.

Пожалуй, первый лейтенант Мартин Феникс был самым знаменитым солдатом войск специального назначения. Комендант Эпилона генерал Мак-Алистер окрестил его Бешеным Псом. Именно Фениксу принадлежала легендарная фраза, которую с удовольствием цитировали в спецназе. Когда группа Феникса попала в окружение, авианаводчик передал сообщение, что ситуация ухудшается. На что Мартин невозмутимо возразил: «Ни в коем случае. Все идет в точности как планировалось — я окружил их изнутри».

Мартин был высоким замкнутым худощавым блондином с точеными чертами лица и пронзительным взглядом голубых глаз. На Эпилоне тридцатилетний Феникс отслужил два срока. Он был «квинтэссенцией воина-одиночки, антиобщественным типом», постоянно встречал в штыки решения командования, но при этом являлся командиром лучшей из групп. Он всегда готовился к бою, усиленно тренировался. Мало общаясь с другими солдатами, часто бродил по лагерю, сутками не менял форму одежды. Спал Феникс всегда с заряженным ЭМА-ЗА под мышкой. В офицерском клубе покупал упаковку пива, уходил в дальний угол и пил в одиночку. На награды внимания не обращал, хотя к тому времени у него была «Полярная звезда», пять платиновых созвездий и Солдатская медаль. Самым близким другом Феникса была овчарка Фриц, которую тот привез с одного из островов Желтого моря. Местные занимались селекцией земных собак, пытаясь вывести универсальную породу, приспособленную к жаре и холоду, неутомимую в бою и преданную настолько, насколько может быть преданной собака. Однажды несколько парней из разведки смеха ради напоили Фрица пивом. У пса случилось расстройство желудка, и он наложил кучу прямо на полу клуба. Парни ткнули пса носом в эту кучу, а потом выбросили за дверь. Немного погодя туда прибыл Феникс. Он выпил пива, положил на стол автомат, после чего скинул штаны и справил большую нужду прямо на пол.

«Если кто-то желает ткнуть меня в нее носом, — сказал он, — то милости прошу».

Все притворились, что не слышали его слов, кроме одного парня, который, собственно, и напоил Фрица пивом. Он решил пожаловаться командиру разведроты на поведение Феникса. На что капитан рассмеялся и сказал: «Да иди ты к дьяволу со своим рапортом».

Все единодушно сходились на том, что лучше Феникса в джунглях не было никого. Работать рядом с ним — это все равно что с собакой, которая при этом могла говорить. У него было фантастическое чутье, он видел все. Мартин предпочитал не отдыхать после очередной операции, а отправляться на задание с другой группой. Он жил ради риска. На самом деле только близкие друзья Феникса знали, что он боялся смерти. Он сам как-то в этом признался, добавив, что много не проживет — он слишком долго играл со смертью в «кошки-мышки» и чувствовал, что время платить по счетам уже близко. Если у разведчика из «МАС-SOG» за плечами двадцать миссий в тылу врага, то объяснить, почему он до сих пор жив, было затруднительно — Мартин Феникс же участвовал в разведывательных и диверсионных рейдах более сорока раз. Когда началось мощное наступление гуров и сиамов, по их передовым частям должны были нанести авиаудар. Начальник разведки командования предложил, чтобы зеленые береты атаковали вражеские укрепления сразу же по окончании бомбардировки. Как только бомбардировщики отбомбились, геликоптеры начали высадку десанта. Едва оказавшись на земле, десантники попали под шквальный огонь. Те, кто не успел сразу рухнуть в воронку или упасть за какое-нибудь бревно, погибли сразу же. Бешеный Пес, сообщив по рации, что слева от него находится пулеметное гнездо и его группа прижата к земле огнем, запросил поддержки. Кахилл и сержант-медик Эрн Лопез ответили, что помочь не могут, поскольку сами находятся под шквалом огня. Тогда Бешеный Пес принял решение атаковать пулеметное гнездо и возглавил атаку хо. Больше Мартина Феникса никто не видел. За ним снарядили спасательную экспедицию, но уже к вечеру все с ужасом узнали, что она была уничтожена на нейтральной территории. Сейчас там работали специальные подразделения, пытаясь найти уцелевших.

Мы и еще несколько учебных взводов, доставленные на место в тесных десантных отсеках бронемашин, долго бродили по мрачным джунглям, рыская по кустам и зарослям в поисках хоть клочка кожи или одежды. На дороге заканчивали работу военные инженеры базы, загружая подбитую технику на платформы и готовясь транспортировать ее в ремонтные цеха. Минеры расчищали дорогу от мин.

— Грин, возвращайся в машину. В любой момент сиамы могут вернуться и застать нас врасплох. Всем приказываю прекратить поиски. Я уверен, захваченные давно мертвы! — после часа безрезультатных поисков приказал капитан Стил.

— Принято. Возвращаемся… — тут же отозвались Мэт и Нагава.

Устало привалившись к шершавому стволу дерева, я до рези в глазах всматривался в густые заросли. Рядом пробежали темные силуэты Нагавы и Мэта с длинными винтовками, закрытыми чехлами-хамелеонами. Не так давно их сделали снайперами, когда они из одной винтовки настреляли в лесу кучу дичи, чуть не передравшись из-за нее. Оба спешили занять лучшие места в бронемашине по праву элитной единицы, к которой они сами себя причислили. В звездное небо взмыла зеленая ракета — сигнал к отходу. На секунду мне привиделось какое-то шевеление в лесу. Я, проигнорировав приказ капитана, остался на месте. Вдали слышался стихающий шум грузовых платформ, тащивших на себе курившиеся дымом подбитые танки. Киберком молчал, но я шестым чувством ощущал, что за нами наблюдают. Выдав неосторожным движением свое местоположение, я рисковал словить отравленную стрелу. Выждав момент, я вскинул оружие и дал короткую очередь туда, где заметил подозрительное шевеление. И, вскочив на ноги, припустил к машине, не увидев, как там, где я только что находился, в дерево воткнулась длинная стрела.

— Что за стрельба? — яростно накинулся на меня капитан.

— Мне показалось, что я увидел сиама…

Не глядя на остальных, я уселся на стальную лавку.

— Тупица, — холодно ругнулся капитан, с грохотом захлопнув за мной люк.

— Не очень-то умно с твоей стороны злить капитана. Он и так не в духе из-за потерь, — боязливо отключив рацию, шепнул Тор. — Вчера он почти до смерти забил стеком новобранца только за то, что тот появился перед ним без берета.

— Кого-нибудь хоть пристрелил? — поинтересовался Брас, невозмутимо жуя полунаркотическую жвачку — застывший сок резинового дерева.

— Не знаю. Наверное, померещилось… Бронетранспортер, заскрипев гусеницами по гравию, медленно покатил по разбитой дороге обратно на базу. Мы уезжали, даже не догадываясь, что оставили в кустах умирающего пятнистого сиама, харкающего кровью. Его горло было разворочено меткой очередью из моего автомата. Силы покидали его — задрожав всем телом, он в судорогах испустил дух. В темных, как омут, глазах-плошках погасла маленькая искорка, которую все называют жизнью. Голодное лесное зверье, почуяв уксусный запах крови, скалило клыки, но приближаться не спешило.

Спустя неделю мне на глаза случайно попался отчет, который забыл на столе нейрохирург. В нем говорилось о несовместимости метаболизма сиамов с другими организмами на Эпилоне. Это могло значить только одно: сиамы — жители другой планеты, которых намеренно выдают за местное население. Я ничего не сказал другим, но у меня зародилось стойкое подозрение, что все то, чем нас здесь пичкают, не обязательно должно быть правдой. Хорошо состряпанную ложь мастерски мешали с истиной и в таком виде нам и преподносили, выдавая ровно столько информации, сколько нужно.

— Ин, знаешь, как нас называют гуры и сиамы? — как-то спросил меня Нагава.

— Понятия не имею. — Я был безразличен к этому.

— Они называют нас пятнистыми дьяволами. Пойдем, сегодня все празднуют победу.

Отложив журнал спецназа «Сигнал», я вскинул автомат за плечо.

Так закончился первый год пребывания в Академии номер два на планете Эпилон в системе Эриана. Мы стали полноправными солдатами «Альфы». Это была лишь первая ступенька длинной лестницы, на вершине которой нас ждали звания и слава. Что касается меня, то я не гнался ни за тем, ни за другим, а смиренно оттачивал искусство убивать. Мне и в голову не приходило, что подобные умения накладывают не только ответственность, но и меняют всю твою сущность…

Часть III

Ближний бой

— Лейтенант Грин, вам налить, как обычно? — нещадно коверкая имперский язык, приветствовал меня узкоглазый бармен Чиви Чанг.

Это был неопрятного вида желтокожий хо, одновременно бармен и хозяин заведения. Обычно я не посещаю клоповники, но в это время суток остальные бары переполнены, а этот почти всегда пустой.

— Да, Чанг. Мне как обычно… Помянем Бешеного Пса. Хороший был солдат. — Я вздохнул, коротко отдавая честь портрету Феникса на стене, словно портрет был живым человеком.

Пригласив меня жестом к пустым столикам, Чанг исчез, чтобы появиться вновь, на этот раз с огромным подносом и здоровенной бутылкой розового нянтрангского пива «Слезы Донгаузера». На деревянных тарелках лежала острая еда, к которой я в последнее время пристрастился. Сегодня была особая дата — вторая годовщина штурма гозорского монастыря, а еще годовщина со дня геройской смерти Бешеного Пса. Эти даты я поклялся отмечать, несмотря ни на что. За полуоткрытыми дверьми бара еще только разгоралась ночная жизнь Нянтранга, столицы хо на восточном побережье континента Вентай. У этих узкоглазых крыс на каждом побережье было по столице, но в последнее время три из них, благодаря непрекращающимся атакам моих старых знакомых — сиамов, канули в вечность, будучи сожженными дотла. Если падет Нянтранг — последний оплот цивилизованного мира, — скорее всего, все восточное побережье окажется в руках сиамов. Ну и черт с ним! Туда ему и дорога…

Сидя на высокой веранде, я без всякого выражения рассматривал Содом и Гоморру в одном флаконе — столицу хо. Высокие фигуры имперских спецназовцев в зеленых беретах заполонили город, азартно торгуясь с хо на рынках за каждый сантим. Местные бордели также пользовались огромной популярностью, и никого не пугали болезни, которые сулило общение с местными жрицами любви.

— Как ваша служба, уважаемый лейтенант Грин? Все ли идет нормально? — услужливо кланяясь, поинтересовался Чиви Чанг, расставляя тарелки на столе. — Говорят, сиамы сожгли одну из ваших баз на границе с Нянтрангом, а это всего в двадцати километрах отсюда. Неужели они и сюда доберутся, чтобы устроить резню мирного населения, как это было в других местах?

— Душевно прости, Чанг, но я буду тебе очень благодарен, если ты избавишь меня от пустого трепа. Если меня будут спрашивать, ты знаешь, что нужно говорить?

— О, простите меня, мистер Грин, сэр. Я оставляю вас в покое. Если будут спрашивать, я никогда вас не видел и понятия не имею, где вы сейчас…

— Молодец. Именно так и говори. Промокнув цветастой тряпкой пивную лужу на столе, Чанг вернулся за стойку, к которой подошли два нетрезвых берета из первых ступеней «Альфы». Несмотря на полное отсутствие на моей одежде знаков различия, они отдали мне честь, нутром чуя выпускника второй ступени. Я потерял к ним интерес и сосредоточился на еде и выпивке. На стене бара тихо бормотали два работающих головизора, показывавшие лишь имперские каналы. Каждый раз, возвращаясь из лесных дозоров, я любил в первый же день увольнения напиваться тут до чертиков. Маленький крысеныш ухитрился с ходу испортить мне настроение напоминаниями о сгоревшей лесной крепости Р-52, которую сиамы, обложив со всех сторон, уничтожили в рекордно короткое время, в течение каких-то двух часов.

«А не придавить ли мне где-нибудь этого поганца? Достал своими вопросами!» — лениво размышлял я, делая глоток пива и неосознанно поглаживая колечко Катрины на среднем пальце левой руки. Подарок с далекой Лидии приятно грел душу.

Проклятие. Старая крыса намеренно воскресила в моей памяти этот чертов пост. Когда наша уставшая команда с трудом добралась до проклятого холма, спасать было некого. Сиамы под основание срыли гору вместе с фортом на вершине и тремя сотнями солдат гарнизона.

«Не иначе, прохиндей напоминает, что пора платить по счетам, пока еще жив!» — ахнул про себя я, сжимая кулаки и недобро покосившись на бармена за стойкой.

У меня скопилась кругленькая сумма долга в этом баре. По правде сказать, я подумывал вообще его никогда не возвращать. Достаточно и того, что мы каждый день рискуем своей жизнью ради этих крохоборов, а они с нас еще и деньги берут за дрянную выпивку. Дикость!

— Мы не являемся оккупационной армией, как клевещут наши враги, а также некоторые несознательные наши союзники. Покупаясь на эту провокацию, вы подрываете доверие к нам и помогаете врагу, — вещал по новостям в видеозаписи генерал Мак-Алистер. — Мы нужны в первую очередь местному населению. Защита жизней и имущества от повстанцев является нашей первостепенной задачей. Решайте сами, кто вам друг, а кто враг…

На экранах начали прогонять до смерти надоевшие кадры «ужасов войны» — разрушенные поселения, мертвые тела, ночные бои, стычки и прочее, чем никого не удивишь. Люди устали от бойни и желали ее поскорее завершить. Все постоянно спрашивали себя: «А мне это надо?»

— К сожалению, официально нас здесь нет, поэтому, пользуясь этим бюрократическим казусом, повстанцы раздувают взаимную вражду между нашими нациями, сея недоверие и побуждая к насилию. Но мы пробудем здесь ровно столько, сколько понадобится, чтобы сокрушить врага…

Сделав из бутылки еще один глоток розового пива, я решил не слушать эту чепуху. Если официально нас здесь нет, то какого черта мы все-таки тут? Хитрую оговорку или непреложную истину я только что услышал? Где же проходит граница правды в бескрайнем море лжи?

Блюда были такими острыми, что пиво быстро закончилось. Свистнув Чанга, я показал три пальца и помахал в воздухе пустой бутылкой «Донгаузера». Бармен, расплывшись в услужливой улыбке, понятливо кивнул и побежал в погребок за новой порцией.