— А, явились, гуляки! Ваше Гнездо нас уже задобало. Все домогиваются, где вас обоих, чертей, носит ночью, а я знаю? — машинист Палыч, уже привычно демонстрируя дурное расположение духа и отсутствие парочки передних зубов, разозлился. — Чего лыбитесь, словно речь не о вас? Мне приказано всыпать вам обоим по первое число, когда встречу. Из-за вас пришлось нарушить график движения. До утра больше никаких рейсов! Ну? Что стряслось? Чего там у тебя, Алешин?

— Наткнулись на морского охотника. Есть горючее? Нужно помянуть товарища, — лицемерно вздохнув, я запустил руку в мешок и невозмутимо извлек из него за волосы голову Ваньки. Вложил в дрожащие руки окаменевшего Палыча свою чудовищную ношу, немного грубовато выплюнул слова ему в лицо: — И никаких вопросов! Передайте его по приезду родным, пусть похоронят, как положено в таких случаях. А с меня хватит! И так тащил на своем горбу с самого побережья!

— А как же тело? Где тело?

— А нет больше тела! Правила запрещают тащить с собой инфицированный труп. Надо было и голову там же спалить. Черт меня дернул.

Палыч, бледный как сама смерть, передал чудовищную ношу чумазому механику, выпучившему глаза. Возмущенно посмотрел на Антона, ища у него слова поддержки, на что тот безразлично пожал плечами и философски изрек:

— Ты Алешина видишь от силы раз в месяц, а я каждый день с ним работаю.

— Вот черт! Это же Ванька Мокрецов! — заголосили за спиной у Палыча рабочие. — Кто его, бедолагу, порешил?.. Говорят, морской охотник!.. Отмучился, бедолага… Господи, спаси его душу и позаботься о нем в царствии твоем. Все там когда-нибудь будем.

Услышав последний возглас, я лишь криво улыбнулся. Богу не было никакого дела до наших бед и страданий, потому что его вообще ничего не волновало. В моих глазах он был большим неудачником, ведь случись что хорошее — его воля, а если что плохое — неисповедимы пути. Мириться с подобным лицемерием я не мог и не желал.

— Я скоро вернусь, — таинственно пообещал Антон и вышел из тесной каморки, которую нам выделил Палыч до конца пути. Вскоре напарник вернулся заметно повеселевший, с небольшим деревянным бочонком и копченым окороком. Физиономия Антона буквально лучилась от счастья.

— Что там у тебя? По виду что-то съедобное.

— Плодово-ягодная брага и мясо! Шикарно прожаренное!

Я неодобрительно покачал головой, но от халявы отказываться не стал:

— И как ты переносишь столько алкоголя?

— А у меня спирт вместо крови! — Антон ухмыльнулся и зубами выдернул пробку.

— Только и делаешь, что пьешь и пьешь. Как ни приду — ты бухаешь.

— Как ни сяду бухать — ты приходишь, — парировал Антон, разливая по стаканам.

Я взвесил в руках тяжелый бочонок и принюхался к его терпкому содержимому.

— Восемь литров шмурдяка в одно рыло, это слишком много даже для тебя. Я помогу.

Мы выпили не чокаясь, съели мясо и, немного поговорив «за жизнь», прямо в одежде завалились каждый на свою койку. Усталость и нервное напряжение давали о себе знать. Лежа на жесткой кровати с закрытыми глазами, я пытался уснуть, но спасительное забытье не приходило. Слишком много мыслей вертелось на уме. Почему я до сих пор не помню своего прошлого до того момента, как попал в плен к японцам? Что на самом деле случилось с человеческой цивилизацией? В какой ад мы все катимся, и как скоро окружающий нас кошмар закончится? Все эти и другие вопросы не давали уснуть. Потом пришло чувство вины за погибшего парня. Не уберегли. С молчаливого согласия с напарником взяли с собой на заклание, в качестве приманки. И как теперь с этим жить? Да так же, как и раньше.

Я сердито перевернулся на другой бок. За окном раздался протяжный гудок и неожиданный грохот автоматической пушки, а следом реверберирующий рык некроморфов, переходящий в резонанс. Лениво выглянув сквозь бронированную бойницу, я разглядел в свете прожекторов улепетывающую в сторону леса стаю бурых зодчих, один из них горел у насыпи, нашпигованный трассирующими крупнокалиберными пулями. Чертовы твари.

Бронепоезда и вооруженные до зубов бронированные путевые машины были единственным безопасным видом транспорта, не считая вертолетов. Топография острова сложная — леса, высокие холмы, много вулканических гейзеров и безжизненная почва вдоль побережья, на которой давно ничего не росло. На северной оконечности находился городок Северный, с населением шесть сотен человек, а в другой части острова второй, под названием Южный — примерно в пять тысяч жителей. Связывала оба поселения старая ветка железной дороги. Посередине, в центре острова, возвышалась военная база «Гнездо», построенная еще японцами. Единственная пригодная взлетно-посадочная полоса могла принимать большие и малые транспорты военной авиации, вот только давно к нам никто не заглядывал с континента. Последний турбовинтовой транспорт ВВС Дальневосточного военного округа прилетал из Приморского края лет пять назад с грузом оружия, боеприпасов и медикаментами. С той поры мы были в полной изоляции и на полном самообеспечении. В эфире царили только помехи. Даже вездесущие рыболовецкие траулеры из Японии к нам больше не плавали. Многие из нас полагали, что японские острова давным-давно обезлюдели, и там живых людей нет, за исключением вездесущих некроморфов. Немногочисленные разведывательные экспедиции фиксировали их присутствие.

Поначалу руководство Гнезда пробовало организовывать поселения на других островах Курильского архипелага, чтобы хоть как-то разгрузить нагрузку на Шикотан, но эту затею пришлось забыть по причине непрактичности. Проще защищать один остров, чем группу не связанных между собой островов, да и топлива с ресурсами было не густо. В данный момент проблема состояла в другом: в критической нехватке продовольствия, которого с каждым днем становилось все меньше. Раньше в этих водах водилось много рыбы и разной полезной живности, но теперь она почти вся исчезла, либо жутко мутировала и была не только несъедобной, но порой и смертельно опасной, токсичной. Только за последние три года население острова сократилось в десять раз и продолжало неуклонно вымирать. Причин было много: болезни, голод, упадок сил, но самая основная — «радость жизни». Невидимая смерть подбиралась к нам отовсюду, со всех сторон, после чего косила всех без разбора. Каждый из нас догадывался, что развязка этого кошмара уже близка. Вопрос лишь в том, где, когда и при каких обстоятельствах это произойдет. Лично я не видел выхода из сложившейся кризисной ситуации, отчего давно распрощался со всеми иллюзиями.

* * *

За полчаса до приезда в поселок, я и Антон снова бодрствовали и были готовы к любым неприятностям и превратностям судьбы. Быстро разобрав оружие, я тщательно смазал каждую деталь отличным оружейным маслом Ballistol-Klever. Это масло лучше всего удаляло отвердения и налет свинца, меди и томпака со стволов и патронников огнестрельного оружия, защищало деревянные части оружия, нейтрализовало кислотные осадки от черного пороха. Напарник зорко проверял все элементы экипировки и перебирал каждую пулю. Бракованные патроны, способные заклинить автомат в самый неподходящий момент — основная причина гибели многих оперативников. Помимо комбинезонов расцветки «тигр» из гортекса, мы оба носили облегченные бронежилеты, вполне способные выдержать натиск среднего некроморфа, подсумки для запасных обойм и гранат, наколенники и налокотники. Шлемы «Спартанец» в стандартной комплектации имели приборы ночного видения, электронные датчики спутникового позиционирования и навигации. Кроме подразделений дальней разведки, никого другого так не снабжали оружием и снаряжением. Три ударные роты были элитой и костяком островной обороны. Экономить на нас было смерти подобно. Мы ежедневно сталкивались лицом к лицу с незримым врагом — хитрым, безжалостным и опасным. Некоторые виды некроморфов с дьявольским терпением подстерегали жертву в засаде неделями и даже месяцами, нападая в самый неожиданный момент. Помимо ежедневного выживания, все обитатели Шикотана отрабатывали еду. Занятые на важных и общественно полезных работах могли рассчитывать на поощрение в виде увеличения рациона. Но не все хотели работать на благо общества. Часто просто отнимали еду силой и промышляли разбоем. С такими гражданами у нас был разговор короткий — без суда и следствия девять граммов свинца в лоб. Обычно помогало — сдерживало остальных от воровства еды. Оперативники Гнезда, помимо охоты за некроморфами, негласно совмещали основную должность с работой по поддержанию правопорядка в Северном и других более мелких поселениях на побережье. Люди быстро смекнули, что смогут добиться большего, только объединившись и действуя сообща. Взаимовыгодное сотрудничество — вот что отличает нас от животных. Помоги ближнему сегодня, и он поможет тебе завтра, ибо вместе защищаться проще, чем поодиночке. Придерживаясь этого нехитрого правила, можно добиться потрясающих результатов.

Сопровождаемые гудками проезжающих мимо бронепоездов и перепалками путевых рабочих, я и Антон неспешно шли вдоль плохо освещенной грузовой платформы, направляясь к главным воротам, ведущим в спальные районы. Полночь — такое время суток, когда одна часть людей отдыхает после утренней смены, а другая только заступает на их место. Местным жителям, при содействии военных инженеров Гнезда, помогли возвести вокруг поселения оборонительный вал и наладить оборону периметра. Худо-бедно обнесенное высоким частоколом из бревен, опутанное колючей проволокой и окруженное линией рвов, городище с виду было неприступным, но только с виду. Как опытный разведчик, я скептически относился к этим мерам безопасности, так как прекрасно знал возможности тех, с кем мы сражались уже не первый год. Для защиты от некроморфов этих мер было явно недостаточно, и в случае массового нападения они не служили серьезным препятствием. Однако у градоначальника Мамонтова было свое мнение на сей счет. Он без устали расхваливал помощь генерала Воронина, ответственного за оборону поселения. На мой взгляд, помощь бравого генерала была преувеличенной, так как я был уверен, что его на самом деле не сильно заботила безопасность граждан поселения. Его больше волновало исполнение директивы совета Гнезда, а результат не столь важен. Основную тяжесть по охране периметра взвалили на специальные поисковые отряды, пресекающие железной рукой распространение некроморфов в этой части острова. Разведывательные двойки и тройки круглые сутки патрулировали с виду безжизненную местность, которая на деле буквально кишела мерзкой живностью. К счастью, к подобным отрядам прилагалась вся мощь Гнезда, готового по первому требованию оказать наземным группам поддержку дальнобойной артиллерии, морской транспорт или предоставить воздушную поддержку. Раньше в моей группе было семь человек — связист, он же сапер, медик, следопыт, снайпер и три стрелка. По мере уменьшения личного состава все должности постепенно концентрировались на нескольких бойцах, каждый из которых должен был нести бремя остальных и стать полностью самостоятельной боевой единицей, заменяющей целый взвод. Такие бойцы-ветераны, как правило, были в капитанском звании. В свободные от патрулирования часы они работали инструкторами на базе, преподавали новобранцам сразу по несколько предметов, а в боевой обстановке могли командовать ротами и батальонами. Наша с Антоном инициатива без поддержки сунуться к рыбацкому поселку больше не казалась нам удачной. Если я всегда готов хоть в одиночку искать «приключения на задницу» в темном лесу, то напарник предпочитал не рисковать головой без надобности, ставя разум над бравадой. До сих пор удивляюсь, как мне вообще удалось уговорить его участвовать в этой самоубийственной авантюре. Но у нас было оправдание — не отбей мы продовольствие и уже через несколько недель произошел бы голодный бунт. В последнее время приходилось часто усмирять особо ретивых паникеров и маловеров.