Финский залив
2 августа 2012
Мотор небольшой надувной лодки работал беззвучно. Даже не чувствовались монотонные вибрации, к ним пассажиры привыкли в первые же минуты плавания.
Обычно звездное небо закрывали тяжелые облака, ветер гнал их куда-то на запад, изредка низвергаясь с вышины, чтобы бросить горсть соленых брызг кому-нибудь в лицо. За кормой неспешно растворялось во мраке золотистое сияние далекого берега, шум машин давно потонул в мерном шелесте волн. Легкие путешественников сводило от ядреного морского воздуха, остро чувствовался запах Closterium moniliferum — ярко-зеленых прудовых водорослей, генетически усовершенствованных и распространенных в морской воде после взрыва на Ленинградской АЭС; водоросли поглощали стронций и другие радиоактивные элементы.
Холодные волны Финского залива выплескивались из темноты и перекатывались через низкий борт, отчего в лодке становилось еще холодней. Людмила куталась в воротник дутой зимней куртки, по случаю прикупленной в порту, и выглядела жалко. Однако смелая девушка держалась и изредка поблескивала разгневанными глазами: «Видишь? Я терплю!»
Роман совсем не горел желанием брать Батурину с собой в опасное путешествие. Но все же взял. Всяко лучше, чем оставлять ее в чужом городе одну.
— На судно ты не поднимешься! — в который раз повторил он, закрепляя сказанное ударом кулака по колену.
— Поднимусь!
— Нет! Ты останешься в лодке.
— Я пойду с вами!
— Нет! Не пойдешь!
— А вот пойду! Что, если кто-нибудь обнаружит наш челнок, а в нем — меня?
Роман скрипнул словами и перечить не стал. Сыграла та же карта, которая не позволила Людмиле остаться в порту.
— Юрик говорит, — отозвался Иван Петрович, — что всегда защитит прелестную девушку. Он всегда любил молдаванок.
— Я не молдаванка, — буркнула Людмила, продолжая буравить взглядом Романа.
— Он тебя и не любит, — хмыкнул Сохан. — Просто сказал, что защитит. А сейчас рассказывает о своих похождениях в молдаванских виноградниках в тридцать седьмом.
Глядел старик на нос надувного челна — скамейка там, конечно же, пустовала.
— Рекомендую сидеть тихо, — напомнил о себе Вадим. — Мы приближаемся.
— Фу, пошляк! — хрипло крякнул Иван Петрович, тыча пальцем в пустое место.
— Чего? — не понял начальник охраны погибшего олигарха. — Что я такого сказал?
— Ты — ничего, — отмахнулся Сохан. — Тут Юрик мне об одной даме рассказывает. Такая сисяс… — Он бросил мимолетный взгляд на улыбающуюся Людмилу и умолк, отвернувшись.
— Похабника вашего в разведку пошлем, — шепнула Батурина деду. — Впереди меня пойдет.
— Никуда ты не пойдешь! — громко прошипел Роман. — Тебя убьют в первые же секунды сражения!
— А ты мне оружие дай. — Людмила стремительным движением прижалась к нему и обмякла. — Дай пистолет.
— Неглупая идея, кстати, — заметил Вадим. — Любое оружие в нашей маленькой команде на вес золота.
— Ты стрелять-то умеешь? — спросил Ветров у девушки, мысленно чертыхаясь: не подумал ведь раньше, хотя имел тысячу шансов научить Людмилу.
— А вот умею, — вызывающе произнесла Батурина. — В каждом фильме видела — только и знай, что нажимать на курок да затвор перещелкивать.
— Не курок, дуреха, — каркнул дед, ехидно блеснув глазами. — Курок спускают. А нажимают на крючок или спусковую скобу. Понятно?
— Дай пистолет, — ласкаясь к Роману, попросила Людмила. — И покажи, как им пользоваться.
Ветров извлек из-под куртки запасной пистолет и протянул его девушке. Когда оружие оказалось в маленькой ладошке, внезапное воспоминание так стиснуло горло Романа, что он едва не закашлялся. Ему вспомнилась обнаженная Людмила, глядящая на него стеклянными глазами, и напряженный тонкий пальчик на крючке.
Батурина заметила колебания возлюбленного и все поняла. Она обняла Ветрова за шею и зашептала:
— Никогда! Никогда больше, слышишь? Я ведь спала, не знала, что это ты… Извини меня, дуру такую, извини… Никогда в жизни я не смогла бы тебя убить.
Роман глубоко вздохнул. Слова девушки его не успокоили, но дали понять, что в душе Людмилы пылает огонь любви. А раз любит — пускай стреляет. Даст Бог — не выстрелит, когда не надо.
Ветров хмыкнул своим мыслям и приобнял любимую. Вот так, обнимаясь, они и подплыли к «Снежной буре» — невзрачному потрепанному кораблику-рыболову, вблизи оказавшемуся довольно большим по сравнению с их лодкой.
Все затихли, когда Вадим развернул челнок и поплыл левее кормы рыболова, чтобы не войти в его кильватерный след. Шли они между «Снежной бурей» и берегом, потому невольный наблюдатель с палубы корабля вряд ли заметил бы жмущуюся к волнам лодочку. А вот вблизи бортов пришлось заглушить мотор и налечь на весла — миновать самый опасный участок, освещенный скудными овалами габаритных огней. Когда же прижались к проржавелому местами борту, стало полегче.
Лодку то и дело приподнимало на вздыбленной волне, поэтому закинуть «кошку» удалось лишь с четвертого раза.
— Будем надеяться, нас не ждут наверху с хлебом да солью, или даже хуже — с членом и автоматом, — сохраняя каменное лицо, грубо пошутил Вадим.
Он полез первым. На нейлоновом канате навязали толстых узлов, карабкаться было удобно. Впрочем, девушка и старик вряд ли взобрались бы по раскачивающейся веревке. Для них предусмотрели лесенку — оставалось лишь вытащить канат наверх до половины, а следом за ним поднять и нехитрое приспособление.
Пока Ветров занимался подъемом Ивана Петровича и Людмилы, Вадим занял позицию на углу жилой пристройки и наблюдал за рубкой.
Вопреки ожиданиям на корабле оказалось очень мало народа. За полчаса, пока Сохан и Ветров проводили разведку, они насчитали всего тринадцать человек. Наверняка еще несколько находились в каютах и рубке, но поздних гостей они не интересовали — опасность представляла только вооруженная охрана.
Автоматы и винтовки М-16 американского производства имелись только у четверых моряков. Остальные оружие на виду не носили, хотя это и не значило, что они без огнестрела.
Действовать решили, когда Ветров прополз всю палубу и наметил главные точки. Ему, старику и Людмиле надлежало атаковать рубку, Вадим оставался внизу — прикрывал на всякий случай.
Палуба «Снежной бури» по состоянию почти не отличалась от бортов дряхлого корабля. Кое-где виднелись вспученные от времени листы прогнившего металла, части поручней на носу не хватало, горели всего лишь шесть фонарей — в том числе три на носу. Пристройки стыдливо прикрывались облезлой краской, некоторые окошки недосчитывались стекол. Словом, обыкновенное рыбачье судно, коих во множестве можно найти на морях обеих полушарий планеты.
— Давай, — кивнул старик, приседая на колено и передергивая затвор — неотстреленный патрон покатился по настилу палубы; старая фронтовая привычка — перезарядить перед боем, чтобы не клинило оружие.
Ветров с силой потянул за рычаг двери, сунул в проем руку с автоматом и сразу же начал стрелять. Отскочил, прижался к стене. В щель между створкой и металлическими откосами ударила очередь Сохана. Старик, надо отметить, неплохо подготовился к захвату корабля: на деньги Вадима приобрел себе АДС [АДС — Автомат двухсредний специальный.] — отличную российскую игрушку калибра 5,45x39, предназначенную для стрельбы как на открытом воздухе, так и под водой. Каждый боец маленькой армии также обзавелся глушителем, необходимой вещью для бесшумной войны.
Прикрытый выстрелами Ивана Петровича, Ветров скользнул в сторону и высадил окно на правой от двери переборке. Едва ствол с глушителем оказался в рубке, тотчас изрыгнул пламенный поток.
Огня в ответ не последовало. Короткого взгляда сквозь разбитое окно хватило, чтобы понять — все мертвы.
Моряки в рубке даже не успели ничего сделать, их изрешетили с двух сторон. Пять трупов. Слабо шевелился лишь парень в тельняшке и черных штанах. Оставляя кровавый след, он пытался отползти от двери в глубину помещения, где на столе лежала М-16. Пуля остановила его, ударив в затылок.
Не успел Роман выйти на крышу пристройки, как на палубе возникла стрельба. Двое прислужников Отцов услышали звон разбиваемого стекла и пошли на звук. Впрочем, они не успели добраться даже до лестницы, на которой засели старик и девушка — Вадим заметил их первым и снял длинной очередью. Первый «рыбак» тотчас упал, а другому повезло — прикрылся телом товарища. Раненный в живот и ногу, он все же нашел в себе силы приподняться и выстрелить из тяжелой М-16. Вадим отпрыгнул за угол пристройки, спасаясь от пуль, стрелка убил Роман: перегнулся через невысокий бортик и всадил свинец матросу прямиком в макушку.
На звуки выстрелов примчались еще несколько бойцов. Они рассеялись между кормой и широкими воротами трюма, огненные вспышки полыхнули со всех сторон.
Отходя за жилую пристройку, Вадим подстрелил одного, но замешкался и сам поймал пулю в бедро. Роман бросился ему на выручку. Как и Сохан, он находился намного выше моряков, потому имел значительное преимущество. Ночной прицел модифицированного «АК» мигом обнаруживал противника — одному две пули в шею и грудь, другому целый ворох в спину. Еще один не сумел разобраться в происходящем и высунулся на освещенную фонарями палубу — его подстрелил Иван Петрович.
Оставалась всего лишь парочка охранников да еще несколько — Роман был уверен в этом — в трюме и каютах.
Не дожидаясь, пока подчиненные Отцов придут в себя, он выбил дверь в пристройку, пустил по коридору длинную очередь и бросил гранату. Чего уж соблюдать тишину, если и так нашумели, сдобрив свежий морской воздух приторным запахом оружейного пороха.
В пристройке было четыре каюты: наверняка по двое или даже четверо бойцов в каждой. Пользуясь тем, что сверху его прикрывает Сохан, Роман вихрем прокатился по коридору. Первая каюта — пусто. Вторая — никого. Третья — б…! Отскочить в сторону, вражеские пули в переборку, швырнуть гранату. Взрыв и вопль. Четвертая — пусто.
Снаружи отстреливался Вадим. Двое уцелевших мореходов зажали его в проходе между трапом к рубке и паллетами каких-то тюков. Отойти он не мог — путь преграждала полная рыбы объемистая сеть, свисавшая на креплениях над палубой. Кое-как протиснувшись под многотонным весом скользкого улова, бывший начальник охраны застрял. Ругаясь по-тихому, чтобы не сориентировать врага, Вадим пытался выбраться спиной вперед, лихорадочно водя перед собой стволом коротконосого пистолета-пулемета «Скорпион».
Роман прыгнул от двери пристройки, перекатился и тут же столкнулся с одним из защитников судна. Автомат он держал неудобно — не выстрелишь сразу, поэтому ударил бойца пламегасителем в зубы. Палец скользнул на скобу, враг не успел даже вскинуть руки, и тяжелые пули взорвали его череп изнутри.
Ветрову залило лицо и грудь горячим, но он не остановился. Оттолкнул бьющееся в судорогах тело и бросился туда, где в безвыходном положении застрял товарищ.
Опоздал. «Рыбак» выстрелил в тот миг, когда Роман, поскальзываясь в лужах, остановился у прохода. Выстрел оборвал жизнь Вадиму, изувечив его лицо. Слыша предсмертный хрип — в последнее время наслышался немало, — Ветров кинул в проход гранату. Огненная вспышка сообщила о гибели противника.
— Давай к трюму, — скомандовал с возвышения дед. — Мы с внучкой прикрываем.
— Нет! — отозвалась Людмила. — Я с Ромкой пойду.
— Сиди и не рыпайся! — рыкнул Роман, по переборке продвигаясь к воротам трюма.
На какое-то мгновение бортовые фонари осветили его окровавленное лицо. Батурина дико завизжала и, оттолкнув старика, бросилась по трапу.
— Милый! Любимый мой!.. Ранили! Убили!..
— Да стой ты! — заорал Ветров, приседая на колено у приоткрытых ворот в трюм. — Цел я, цел!
Идущая вниз широкая лестница была залита ярким апельсиновым светом. На ступеньках лежало скорчившееся тело. Этого бойца Роман раньше не видел — наверняка работа Вадима. Спасибо, товарищ, помог!
Лежащий был ранен в живот и локтевой сустав. Американская винтовка валялась на несколько ступеней ниже — раненый изо всех сил тянулся к ней рукою.
Ветров выстрелил, но впопыхах промахнулся — прострелил несчастному ладонь. Тот взвыл, нещадно матерясь. И вдруг замер, но без судорог и предсмертного выдоха. Лицо его озарила широкая счастливая улыбка, глаза затуманились, но приобрели осмысленное выражение, когда Роман подошел ближе.
— Нарушитель, — ровным голосом, словно и не был ранен, сказал «моряк». — На судне нарушитель. Правители не обнаружены, но рекомендую задействовать систему самоликвидации.
Замолк, прислушиваясь к себе — глаза скосились в сторону левого уха.
— Данное тело не может включить программу уничтожения, — сказал после короткой паузы. — Рекомендуется дистанционная активация. Артефакт не достанется ни Слабым, ни Правителям!
Продолжая улыбаться, человек откусил себе язык. Затрясся в конвульсиях, захлебываясь кровью. Наконец, затих.
Роман в ужасе смотрел то на него, то за спину — на верхней ступеньке стояла Людмила. Слово в слово, в унисон она повторила сообщение умершего. На лице Батуриной сияла та же широкая улыбка безмятежного счастья. В вытянутой руке подрагивал пистолет Ветрова. На сей раз предохранитель был снят.
— Милочка… — прошептал Ветров.
Людмила уставилась на него слепыми глазами.
— Нарушитель должен быть уничтожен, — тем же безличным голосом, что и на атомной электростанции, сообщила Батурина. — Система самоуничтожения корабля активирована дистанционно.
— Мила! — выкрикнул Роман, бросаясь на ступени.
Пуля пролетела над головой, скрывшись в сиянии ламп, расположенных по обе стороны лестницы.
— Мила! — Он выбил пистолет из рук любимой и прижал ее к себе.
Прошла целая минута, пока Людмила вздрогнула и расплакалась на его плече.
— Кажется, — едва сдерживая дрожь в голосе, сказал Роман, — нам существенно облегчили задачу. Отцы активировали программу самоуничтожения. Знать бы, сколько у нас времени.
— Десять минут, — сквозь слезы выдавила девушка. — Этого хватит, чтобы спуститься в лодку и отплыть. Уйдем из этого страшного места!
— Нет, — не согласился Ветров. — Я должен знать, против кого воюю.
Придерживая Людмилу за руку, он начал спускаться вниз.
Трюм был практически пуст. У самой лестницы находились три длинных ящика, подписанные неизвестными Роману символами. Кажется, надпись исполнили на каком-то древнем языке. В глубине возвышался основной груз — обыкновенный камень черного цвета с бурыми жилками руды.
— Что это? — спросил у себя Ветров.
И тут накатило. Внезапно — так же, как было недавно в реакторном зале Ленинградской АЭС.
Стены вдруг утратили материальность, превратившись в полупрозрачные ленты паутины. Металлические соединения потускнели и, казалось, были изготовлены из сигаретного дыма. Вокруг эфемерного корабля волновалась черная масса океанской воды, с неба, подернутые хлопьями облаков, светили искорки звезд. Вдалеке, где находился портовый город, поднималось ржавое зарево, над городом бурлило нечто живое — дыша, оно ожидало, что камень вынут из трюма и повезут его по улицам. Камень тоже хотел выбраться наружу, Роман чувствовал это.
Он смотрел на многотонный сгусток окаменевшего огня и видел, как в нем пульсирует ослепительно-яркая сила. В артефакте кто-то обитал — разумное существо с тысячей позеленевших от времени призрачных щупалец. Одно из них прошло сквозь Романа, пронзив его, точно бумажного, и несколькими тонкими кольцами обвилось вокруг шеи Людмилы.
Ветров выкрикнул, поднимая руки. Он пытался схватить пульсирующее неведомой энергией лассо, сжать его пальцами. И разорвать! Только бы девушка не пострадала.
Людмила на энергетическом уровне восприятия выглядела блестящей каплей янтаря. Внутри ее — на уровне сердца билась горячая сфера. Еще одна — ниже, рядом с пупком — плавно кружилась в животе. Там находился кто-то маленький, пахнущий полевыми цветами, теми самыми, что росли в богом забытой деревне на границе с Белоруссией.
Ребенок?! Дитя!
Ветров не мог поверить своему счастью. И не мог стерпеть ужасной муки — щупальце терзало девушку, ее глаза опять остекленели.
С воплем, более подходящим дикарю, чем цивилизованному человеку, Роман схватился руками за отросток существа из камня и изо всех сил дернул его вниз.
Раздался очень тоненький, словно ультразвук, протяжный вой. Щупальце с гадким всплеском разорвалось, отпуская Людмилу. Остатки его ватными комочками упали на дно трюма и растворились в нем без следа.
Не в силах сдержать порыв, Роман прикрыл девушку своим телом и расстрелял по черной глыбе все свои обоймы. Когда Батурина почти насильно вытащила его на палубу, он бросил на лестницу гранату и пошел вперед, где с борта свисал трос к лодке.
Они отдалились на морскую милю от корабля, когда «Снежная буря» вздрогнула и задрала потрепанный нос над волнами. Гигантский столб огня от заложенной в судне взрывчатки пробил палубу и единым выдохом смел надстройки и рубку. Некоторое время рыболов качался на волнах, затем в сопровождении рева морской воды ушел на дно. Круги и пена, поднятые разрушенным кораблем, сопровождали лодку почти до самого берега.
— А дальше что? — спросила Людмила, гладя Романа по щекам и совершенно не обращая внимания на засохшую чужую кровь.
— Дальше мы отдадим последний долг моему армейскому командиру и продолжим сражение, — ответил Роман.
— Тут Юрик интересуется: какому именно командиру? — полюбопытствовал Сохан. — Хохлу-майору?
— Нет, — покачал головой Ветров. — Полковнику Орлову. Он просил, чтобы я присмотрел за его дочерью и внучкой, когда отправлял меня со станции.
— То-то мы с Юриком думали, чего вы там шепчетесь! — воскликнул старик. — Помощь близким и родным погибших товарищей — первейший долг солдата. Чего раньше-то молчал, малец?
— Раньше возможности не было. А теперь она есть. — Роман похлопал себя по куртке, где во внутреннем кармане лежали поддельные документы. — Если новости не врут, в Украине сейчас революция. Обязательно надо дочку полковника спасти.
— В Украину, стало быть? — переспросил дед. — Давненько я там не был. С года, поди, сорок пятого. А Юрик и того дольше — в сорок четвертом погиб, кажись…
— В Киев, — подтвердил Ветров.
Берег принял их негостеприимно — холодным ветром с мелкими частичками песка. Берегу было плевать, что странная троица — окровавленный молодой человек, худощавый старик и красивая девушка в порванной куртке — только что спасли его обитателей от загадочной технологии Отцов.