Передний ряд чудовищ врезался в толпу, отбрасывая бойцов в глубину цистерны. Антон видел, как в кровавых брызгах разлетаются отрубленные когтями головы и руки. На его глазах один из охранников Звена разорвал человека пополам и вонзил клыки в обнаженную плоть. Вместе с треском костей послышались предсмертные стоны.

За считаные секунды маленькая армия Отцов поредела почти наполовину. Невзирая на беспорядочный огонь, твари безжалостно кромсали бойцов.

— Защита! — в хриплом реве едва улавливался голос полковника. — Защита…б вашу мать!

Антона схватили за шиворот и отбросили назад. Тут же перед ним сомкнулись плечи двоих боевиков — один стрелял из ручного гранатомета, второй поливал нападающих из короткоствольного пистолета-пулемета. Третьего, который замешкался и не успел вместе с остальными влиться в огрызающийся свинцом круг, на лоскуты разорвали сразу пятеро змеелюдей.

Свинец почти не наносил существам вреда. Повторилась сцена из убежища — пули пролетали навылет сквозь лоснящиеся тела, высекали искры из колонн.

Впрочем, полковник усвоил карпатский урок. Следом за обычными боеприпасами в ход пошли специальные. Антон видел, что из дымящихся стволов вылетают юркие голубые искорки. Против них существа оказались бессильны. Чешуя лопалась, исторгая вонючую бурую слизь, плоские головы взрывались мелкой кашицей. Несколько прицельно запущенных в скопление врагов гранат устроили настоящее месиво.

— Держи! — в руки Аркудова кто-то сунул винтовку неизвестной модели.

Антон не задумываясь щелкнул затвором и начал стрелять.

Твари наверняка не ожидали такого сопротивления. Они гибли десятками, и, хотя из-за колонн появлялись все новые змеелюди, бойцы полковника начали их теснить.

Странные пули выкосили в рядах страшилищ кровавую брешь. В нее тотчас запрыгнул Павел Геннадиевич, неведомо как вооружившийся помповым ружьем. Двигался он настолько быстро, что казалось, будто твари вокруг него гибнут сами, натыкаясь на искры голубого сияния. Полковник с остервенением нажимал на спусковой крючок, отскакивая, когда магазин пустел, и лихорадочно его заряжая.

Антону удалось подстрелить двоих. Не видя другого выхода, он следовал за полковником, рядом, хрипя и ругаясь, бежали остальные. У лестницы также кипело сражение — боевикам удалось подняться по ступеням и занять оборонительную позицию. Будучи в гораздо более выгодном положении, они без труда расстреливали мечущихся тварей. Остальное пространство цистерны заняли змеелюди. Мрамор и камни покрылись бурыми пятнами, вода в бассейне потемнела, заволновалась, принимая в себя окровавленные тела.

Что-то ударило в бок. Антон не удержался и свалился на скользкий пол. Над ним зависла безобразная харя чудовища.

— Нет! — взвизгнул Аркудов, заслоняясь винтовкой.

И тут же потерял дыхание от мерзкого запаха — башка змеечеловека треснула, исторгнув струю вонючей жидкости. Стрелял полковник. Черт бы его побрал! Он опять спас ученому жизнь…

— Не ссать! — взревел Павел Геннадиевич, разворачиваясь. — Их уже мало!

Дважды ухнул ручной гранатомет. Звуки немедленно поглотила пульсирующая биением сердца тишина. Человеческим зрением Антон видел лишь яркие всполохи и алые брызги. В энергетическом спектре ослепительно-красные силуэты бойцов бежали вперед, перед ними валились, тускнея, темно-желтые пятна змеелюдей. Врагов действительно оставалось все меньше. Спустя всего несколько мгновений последний защитник Звена отскочил, спасаясь, за колонну, но был вышвырнут оттуда несколькими очередями.

Когда все закончилось, Аркудов уже воспринимал отдельные звуки. У него шла носом кровь, из ушей сочилось что-то теплое и влажное. Удалось подняться на локтях и даже подхватить уроненную винтовку.

— Идем, — из клубов порохового тумана выступил полковник. — Первый тайм за нами.

Покачиваясь на дрожащих ногах, Антон последовал за ним. Десяток бойцов оставили на лестнице — на случай, если к аннунакам прибудет подмога: наверняка куча людей слышали звуки перестрелки в подземельях. Пятнадцать человек — так мало осталось в живых после нападения — окружали Павла Геннадиевича и Аркудова. Еще четверо тащили баул с атомной бомбой.

За колоннами обнаружился широкий туннель. Туда отправили двоих парней на разведку, они исчезли в нем на добрые десять минут.

Ожидая разведчиков, Антон полагал, что люди полковника немного расслабятся. Но те и не думали отдыхать — никто не курил и даже не перешептывался.

Из раскрытого каменного зева донеслось стрекотание автоматов. Затихло так же резко, как и началось. Полковник прижал указательные пальцы к вискам, выругался.

— Вперед.

Отряд с осторожностью двинулся. Каждый боец, в том числе Антон, получил странное приспособление, напоминающее маску ночных диверсантов — на тонком, но прочном ремешке выпуклый щиток с двумя окулярами. Прибор позволял видеть в кромешной тьме даже без источников света, наверняка отсылал и принимал радио — или какие-нибудь другие сигналы. На дистанции в три метра стены будто возникали из черно-белого пространства, это существенно ограничило обзор. Впрочем, снимать маску Аркудов не спешил. Для чего приспешникам Отцов знать, что он обладает аномальным зрением?

Разведчики обнаружились шагах в двухстах от входа. Один сидел, прижавшись спиной к камням, и, яростно оскалившись, бинтовал окровавленную руку; Антон заметил, что на поврежденной конечности отсутствуют пальцы. Второй присел на одно колено и напряженно всматривался в густой мрак впереди. Рядом лежало обезображенное чешуйчатое тело, у когтей существа валялись скрюченные пальцы раненого. Павел Геннадиевич сочувственно прищелкнул языком.

— Что там? — спросил Аркудов, понимая, что разведчики общаются с полковником телепатически.

— Туннель разветвляется. На три рукава, коромыслом по хрену! — ответил силовик. — Знаешь, куда нам дальше?

Антон отрицательно покачал головой. Он действительно не видел дороги. И прибор ночного видения не был виноват — все пространство заполнял беззвучно ревущий вихрь т-энергии. Она была везде, мерцала перед глазами, проникала сквозь тела людей, стремясь куда-то в глубь туннеля.

— Ну, поднапрягись, дорогой, — умоляющим тоном попросил полковник. — Оно у тебя где-то там — в мозгах сидит.

Что сидит у него в мозгах, Антон говорить не хотел. Однако с каждой минутой в нем крепло желание заехать старику в челюсть и сбежать. А дальше хоть килотонну, хоть миллиард килотонн под Стамбулом пусть взрывает.

Всмотревшись, ученый слегка приподнял маску. Видимость незначительно улучшилась — поток т-энергии широкой волной растекался в темноте. Чуть дальше он действительно разветвлялся: два ручейка бежали куда-то влево, основной поток резко заворачивал в другую сторону.

— Кажется, нам надо направо, — неуверенно предположил Антон.

Полковник вдруг схватил его за ворот куртки.

— Точно?! — крикнул он.

— Да не знаю я! — в свою очередь крикнул Аркудов. — Если ты такой умный, так сам ищи!

Павел Геннадиевич расслабился, пальцы соскользнули с воротника.

— Извини, — пробормотал силовик. Обратился к бойцам, отчего-то не используя телепатические способности: — Разделиться группами по три человека. Первые две — прямо и налево, остальные — со мной.

— Что вы сказали, шеф? — спросил кто-то.

Полковник повторил команду громче. Защелкали затворы, народ зашевелился. Шестеро бойцов канули во мраке, остальные направились к повороту справа.

— Прикроешь, если что, — недовольно буркнул Павел Геннадиевич раненому. — Обезболивающего хряпни.

Тот кивнул и здоровой рукой поудобнее подхватил автомат.

Немного отстав от своих людей, полковник пожаловался Антону:

— Хреновое дело, малыш. Вблизи их Звена телепатия наша полупопием прикрылась. Будем сражаться по старинке. Жаль, в подземных боях у меня никто не участвовал.

— Надо было в отряд американцев взять, — посоветовал Аркудов, глядя в спину шагающему бойцу. — Их вьетнамцы ого-го как уму поучили.

Полковник промолчал, только громче засвистел носом.

Туннель, не сворачивая, медленно опускался. Стены были неровными, но очень гладкими — по-видимому, их столетиями шлифовала морская вода, позже капитулировавшая перед городскими стенами. Спустя две сотни шагов путь начал извиваться, оброс дополнительными ответвлениями и проходами. Некоторые были заложены кирпичом, таким древним с виду, что Антон не сомневался — его изготовили задолго до строительства Нового Рима. Перед каждым «аппендицитом», как обозначил полковник, отряд останавливался, и вперед посылали разведчиков. Те очень быстро возвращались, докладывая о найденных тупиках или новых ответвлениях; у каждого поворота оставляли метки флюоресцирующей краской. Идти дальше одного прохода Павел Геннадиевич не позволял.

Все время придерживались основного туннеля, широкая горловина которого спускалась все ниже. Через полчаса Антон ощутил, что уши заложило. Он представил себе, какие тяжеленные массы земли и камня находятся сверху, и подавил неожиданное желание перекреститься.

Двигались в полной тишине, изредка встревоженной шорохом одежды и скрипом гальки под ботинками. Так продолжалось до того времени, пока не послышались первые выстрелы.

— Разведчики угодили в ловушку, — крикнул кто-то из темноты.

— Бе-е-егом! — заревел полковник.

Он подтолкнул Антона и вместе с ним обогнал четверку с атомной бомбой. Они влетели в обширный зал, края которого терялись в каменной неизвестности. Из пола, сросшись с высокими сводами, поднимались гранитные валуны, превращая зал в замысловатый лабиринт. Стены здесь излучали слабое сияние изумрудного цвета. Воздух вонял оружейным порохом, озарялся вспышками пламегасителей и голубыми искорками боеприпасов.

Т-энергия в пещере превратилась в настоящее многоцветное торнадо. Расплескиваясь длинными хвостами, она вливалась в большой черный куб, установленный в тридцати шагах от входа. На гранитных стенках фигуры мелькали ослепительные разряды; если бы не странный лиловый оттенок, они напоминали бы электрические.

Здесь кишело тварями. Высокие чешуйчатые тела мелькали везде. Теперь они не лезли в лобовую атаку — терялись между естественных колонн и даже растворялись в камне, чтобы в следующую секунду появиться с поднятыми для удара когтями. Возле куба лежал разорванный в клочья разведчик. Еще одного прижали к одной из колонн, однако он с завидной стойкостью отстреливался, игнорируя располосованное бедро.

К грому очередей и непрекращающимся ругательствам, стонам и крикам примешивалось протяжное шипение чудовищ. Антону казалось, что он различает в этом шипении отдельные слова и фразы. Змеелюди тоже имели эмоции — при смерти задыхались испуганным «с-сс», а в атаке этот звук почти превращался в жужжание.

Бойцы рассыпались, оставив смертоносный баул у входа. Все старались держаться подальше от стен — из камня в любой момент мог выскочить враг. Патронов не жалели, благо Полковник хорошо экипировал своих людей. Павел Геннадиевич сражался в глубине пещеры, всего лишь два шага отделяли его от заветного куба.

Антон кружил неподалеку от атомной бомбы, в случае несчастья готовый броситься наутек. Он не боялся склизких тварей, но каждую секунду вспоминал, что должен уцелеть и спасти дочку. Гори оно все пламенем, пусть себе удавятся нифелимы с аннунаками, пусть поубивают друг друга. Ребенок дороже разборок между этими тварями.

Сохранить нейтралитет ему не позволили. Из-под ног — прямо из усыпанного галькой пола — выпрыгнула тварь. Она почти достала его, когти свистнули в опасной близости от мошонки Аркудова, но ученый вовремя отмахнулся винтовкой и послал несколько пуль. Голубые искры отбросили чудовище спиной вперед, оно кувыркнулось через голову и забилось в конвульсиях среди камней.

Когда из гранита стали подниматься другие змеелюди, бойцы полковника запаниковали. Их осталось пятеро, оружие остальных затихло навсегда. Врагов же становилось все больше. Бесконечным потоком лезли отовсюду, несколько даже спрыгнуло с потолка.

«Вот бы и мне скрыться в какой-нибудь стенке», — мимоходом подумал Антон, простреливая грудь очередному противнику.

— Берегись! — заорал кто-то сзади.

Ученый отпрыгнул в тот самый момент, когда на место, где он стоял, приземлилась новая тварь. Когтистая лапа сильным ударом выбила оружие из рук, чудовище лягнуло его широкой четырехпалой ногой. Вместе с дыханием вырвался крик, Антон ударился спиной о стену и сполз. В горле булькала собственная кровь, язык онемел от горького привкуса.

— К проходу! — пробился сквозь стоны и вопли громкий крик полковника.

Люди пятились, огрызаясь голубым огнем, еще один боец остался на полу в виде горки истерзанной плоти.

— Гранаты давай!

Антон, уже наученный горьким опытом, широко открыл рот и бросился вниз, изо всех сил зажимая уши. Несколько взрывов слились в один, посыпались камни, и казалось, что земля заходила ходуном. Горячая волна пронеслась между стен, окатив Аркудова влажными брызгами. Седой оружейный туман тошнотворно пах испаренной кровью и паленым мясом.

— Еще!

Два взрыва. Дым забурлил, смешиваясь с потоком т-энергии. Казалось, что посреди пещеры вырос громадный всепоглощающий шар огня. Камни покрылись копотью, засвистели осколки. Шипение затихло, сменившись маршевым стрекотанием барабанов в ушах. Антон поднялся. Пьяно шатаясь, он пошел вперед — ближе к черному кубу. Наткнулся на полковника, лежащего в груде изувеченных трупов; кто там еще находился, твари или люди, Аркудов не мог определить: все превратилось в мешанину влажных конечностей и обрывков одежды.

— Целы? — спросил он у Павла Геннадиевича. — Идти можете?

Полковник застонал, перевернулся на бок. Некоторое время он лежал, не двигаясь, пялился бессмысленным взором в темноту.

— Кто-то остался? — хрипло спросил наконец.

— Рядом с бомбой один из ваших еще шевелится. — Антон указал в ту сторону.

— Посмотри, что с ним.

В надтреснутом голосе не было командных интонаций — только просьба. Поэтому Аркудов кивнул и, спотыкаясь, отправился к бомбе. Там он обнаружил целехонького бойца — того самого невысокого Женю, который заходил в комнату отеля с докладом. Весь покрытый копотью и бурыми пятнами, парень довольно улыбался и похлопывал ладонью по баулу.

— Всех уложили, — сообщил он, поигрывая бровями. Глаза его задорно блестели, словно в них трепетали язычки пламени. — Всех чертовых мудиловых ё…нных змеюшек! Чтоб, мать их, знали, как Отцов обижать! Скоро всем им придет тотальный п…ц, а мы свободными станем!

— Да какое, на хрен, свободными? — возмутился Аркудов. С низу живота поднималась дрожь — накатила слабость после пережитой бойни. — Будем Отцам задницы подтирать. И рабами останемся.

— С удовольствием! — воскликнул парень, в чувствах ударяя себя кулаком в грудь. — Я задницы им завсегда подтирать готов. Отцы — это святое!

— Цел ваш Женя, — сказал Антон, вернувшись к полковнику. — Только от радости мозгами слегка поехал. А так — нормально все.

— Скажи ему, пусть бомбу тащит. — Полковник застонал, но кое-как поднялся, опершись на руку Аркудова. — Установим таймер и валим к е…ням отсюда.

Ученый, пригибаясь под весом навалившегося на него Павла Геннадиевича, медленно двинулся к черному кубу. Ноги подкашивались, а в коленях вновь возникло болезненное жжение. Казалось, будто там копошатся ледяные черви.

— У меня другое предложение, — сказал Антон, сваливая полковника вниз у основания куба; тот выругался и смежил веки. — Давайте это Звено перенастроим.

Силовик изумленно открыл слезящиеся от дыма глаза.

— Ты что такое городишь?!

Не давая полковнику излиться в гневной тираде, Аркудов объяснил:

— Диверсанты на шхуне считали, что мы собираемся атаковать Звено, однако не с целью уничтожить, а перепрограммировать его для своих нужд.

Павел Геннадиевич молча смотрел то на Антона, то на пыхтящего Евгения, который волок за собой баул с атомной бомбой.

— Я, наверное, попробую, — нарушил тишину Аркудов. — Позволите мне поковыряться в этом булыжнике?

Полковник задумался. Женя остановился рядом и, тяжело дыша, ожидал приказа.

— Только без фокусов мне, — согласился Павел Геннадиевич, пристально глядя Антону в глаза. — Если что-нибудь не так, твоя малая первой умрет.

— Здесь ваша телепатия не работает, — с ухмылкой напомнил ученый.

— А мне по хрену. Я должен звонить каждые три часа. Не перезвоню — и меленькую, и дряхлую самку уничтожат, уж извини за грубость. Ты знаешь, что Отцы для людей — это меньшее зло. Терпимое. Я не позволю какому-то сопливому ботанику испортить многовековую игру.

Антон заметил, что глаза полковника потускнели, а лоб прочертили глубокие морщины. Кажется, силовик пребывал на грани обморока. Женя тоже это заметил: с тихим щенячьим всхлипом он грохнулся на колени и заколотил лбом о камни у ног начальника.

— Здравия желаю, господин нифелим. — Аркудов шутливо отдал полковнику честь. — Или вы предпочитаете обращение «Отец»?

Лицо Павла Геннадиевича расплылось в счастливой до идиотизма улыбке.

— Ты догадлив, слуга, — сказал он. — Я люблю таких. Извини, что не могу подняться — мой носитель сознания изрядно обессилен. Как ты догадался?

— Несмотря на множество недостатков, — ответил Антон, на всякий случай отступая на шаг, — Павел Геннадиевич остается человеком. Он никогда не назовет старую женщину самкой.

— Запомню на будущее, — кивнул полковник-нифелим.

— Как вам удалось подключиться? Телепатия ведь не работает.

Собеседник хихикнул.

— Т-энергия усиливает наши способности. И не забывай, что я все-таки не человек. Мои возможности куда более продвинуты, чем у какого-то ген-модифицированного.

— Запомню на будущее, — ощерился Антон. Ему хотелось бежать из подземелья вон, только бы не видеть перед собой ненавистную рожу и не разговаривать с тем, что засело в сознании полковника.

— Как ты собираешься перенастроить Звено? — поднял подбородок нифелим. — У тебя нет необходимых знаний.

— По наитию.

— В самом деле? — Павел Геннадиевич рассмеялся неестественным механическим смехом.

— А что? — для виду вскинулся Аркудов. — Звено в Карпатах ведь подчинилось мне!

— Это было наше оборудование. А в тебе течет кровь нифелимов.

— Что?!

Откровение оказалось для Антона полной неожиданностью. Ноги подкосились, и он непроизвольно осел наземь, не сводя взгляда с полковника-Отца.

Женя изменил направление ударов головой в камень и стал стучаться в сторону ученого, выказывая немалое уважение. Нифелим мельком взглянул на него, приподнял бровь и обратился к Антону:

— Полагаю, Ирину Игоревну Аркудову ты не помнишь…

В памяти ученого возникло расплывшееся золотистое пятно, отдаленно похожее на женское лицо. Золотистые локоны, серьги с треугольными агатами, маленькая брошка на груди. И очаровательный запах — ощущение чего-то домашнего, теплого и очень близкого…

— При чем здесь моя мама?.. — осевшим голосом спросил Антон, уже предвидя ответ.

— «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божьи стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди», — процитировал нифелим. — Это из Библии, книга Бытия 6:1–4. Там же сказано, что «когда люди начали размножаться, то сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, кто какую избрал…» Ты же не думаешь, что речь в этой старинной книге идет об ангелах?