Ночной налет

1

— Басто хо, Джо-Омал! — вдруг прогремело сверху.

Омал очнулся от чужих воспоминаний. Задрал голову.

Тарк Тарсас медной колонной возвышался над ним. Сверкание клыков пустынника вряд ли можно было принять за дружелюбную улыбку, да и могучие руки, что покоились на рукоятях мечей, лишний раз напоминали, какой это стремительный и беспощадный воин. И тем не менее Омал чувствовал, что марсианин ему рад.

— Хо баст, вождь! — отозвался Омал. — Я…

— Вот он где шляется! — возвестил до слез знакомый голос. Крепкие руки схватили Омала за плечи и развернули на триста шестьдесят градусов. — А мы его ищем по всему городу…

— Артур! — только и смог выдавить Омал, во все глаза глядя на живого и веселого авантюриста.

Они обнялись.

— Профессор с ума сходит, — продолжал Бердо с притворным осуждением. — Ушел, говорит, куда-то с утра пораньше и пропал…

— Понимаешь, я…

— Одним словом — турист!

— Я-то ладно, — справился наконец-то со спазмом Омал. — Тебя где черти носили? Когда Тарк сказал мне, что ты погнался за бандой Шорра, я решил, что ты рехнулся.

— Вовсе нет, — отозвался авантюрист, скалясь по-волчьи. — Не мог же я подарить этой ящерице папино наследство!

Он продемонстрировал браслет на запястье.

— И каким же образом ты его вернул? — поинтересовался Омал.

— Вещичка сия, как ты знаешь, весьма послушна… — проговорил Бердо. — Ну и… В общем, не стоит омрачать радость встречи живописанием того, что она сделала с бедолагой Шорром. К сожалению, Тарк, — обратился он к марсианину, — твои воины погибли, а извергатель огня пришлось бросить. Он расплавился. Ничего, мы тебе новый добудем…

— А «Пуму», пескоход старого Перси, тебе тоже пришлось бросить? — спросил Омал.

— От «Пумы» остались только рама и реактор, — проговорил авантюрист. — Жаркая вышла драка… Предлагаю завернуть в ближайший кабачок и вспрыснуть это дело! А?

— Артур, — сказал Омал. — Я, кажется, знаю, где Бастер спрятал карту!

Бердо стремительно придвинулся к нему и спросил свистящим шепотом:

— Что ты сказал, Джо? Я не ослышался?

— Система Урана, — спокойно произнес Омал. — Шуми-городок на Титании. «Дворец веселья».

Авантюрист присвистнул:

— Ма бахт! Кто бы мог подумать… В моем наследственном заведении… Надо бежать за билетами в «Ханлайнер», — добавил он деловито. — «Валькирия» стартует на рассвете. Надеюсь, свободные места еще есть…

— Подожди, — сказал Омал. — Если мы поможем одному парню, у нас будет и корабль. Космическая яхта «Тувия», слыхал о такой?

Бердо расхохотался.

— «Тувия»?! — переспросил он. — Боюсь, малыш, кто-то вешает тебе пустые стручки на уши.

— Это почему же?

— Потому что, дорогой друг, — ответствовал авантюрист, — скоростная космическая яхта «Тувия», порт приписки Селениум, принадлежит августейшему семейству!

Он вытащил из кармана изрядно запылившихся джинсов мятую купюру в сто солларов и ткнул пальцем в портрет старика в овальной рамочке, из-за которой пробивались острые, как мечи, лучи Солнца.

— Вот этому папаше, — пояснил Бердо. — Его императорскому величеству королю Солнца и окрестностей, Вильгельму Восьмому!.. Ну или кому-то из его многочисленных отпрысков…

Омал присмотрелся к портрету. Если разгладить морщины, чуть-чуть выпрямить нос и сбрить бородку клинышком, под которой наверняка обнаружится фамильная ямочка…

— Выходит, он и в самом деле принц в изгнании, — пробормотал Омал.

— Кто?

Пришло время Омалу предъявить аргументы. Он вытащил бесплатный входной билет и указал Бердо на Мистера Чародея:

— Это тот самый парень, о котором я тебе говорил.

Авантюрист отобрал у него билет, внимательно сличил с императорским портретом на сотне.

— Похож, — пробурчал он. — Если только это не ловкий самозванец… Ладно, посмотрим. Познакомишь меня с ним, Джо?

— Само собой, — буркнул Омал. — Мы условились встретиться с ним у шапито, за час до начала представления.

— Отлично, — обронил Бердо и посмотрел на браслет.

Подчиняясь безмолвному приказу, на невзрачной с виду побрякушке образовался диск с делениями по краю и небольшим стержнем в центре. На одно из делений тут же легла четкая тень.

Омал покачал в восхищении головой: надо же, солнечные часы!

— Ага, — крякнул авантюрист. — Пара часиков у нас есть… Успеем еще выпить и закусить. Ты с нами, Тарк? — обратился он к вождю пустынников, до сих молчаливо взирающему на них с высоты своего роста.

— Тарк Тарсас никогда не избегает схватки! — отозвался тот.

Бердо покосился на Омала:

— Ах вот даже как…

Омал виновато развел руками.

— Разберемся, — сказал авантюрист. — Жажду услышать потрясающую историю твоего знакомства с наследным принцем, старина… Айда в кабак, парни, у меня вторые сутки маковой росинки во рту…

2

Артур Бердо придерживался несколько иного мнения касательно пригодности кабачков для секретных разговоров. И они плотно отобедали в уже знакомой психотуристу «Илле». Омал впервые увидел, как ест марсианин. Зрелище было довольно забавным, но Омал интуитивно понимал, что зубоскалить на сей счет может лишь самоубийца. Поэтому предпочел сосредоточиться на собственном пищеварении.

К обеду Бердо не преминул заказать вина. На осторожное замечание Омала, что приключаться лучше на трезвую голову, авантюрист молча продемонстрировал флакончик с венерианским снадобьем. Такой аргумент крыть было нечем, и Омал охотно опорожнил пару бокалов. Тем более что марсианское вино скорее бодрило, нежели расслабляло.

— Ну-с, — выдохнул Бердо, откидываясь на спинку стула. — Выкладывай!

— А-э, — протянул Омал, озираясь. — А если кто подслушает?

— Это мы сейчас уладим, — откликнулся авантюрист. — Эй, любезный!

Подскочил официант. Бердо сунул ему монету и сказал:

— Поставь-ка нам, милый, музычку посерьезней… Ну, скажем, «Молитву о странниках» в исполнении императорского академического хора. Мы с друзьями, — он подмигнул Омалу, — обожаем классику…

Официант подошел к автомату, и вскоре обеденный зал наполнился торжественной мелодией, проникающей в самую душу гармонией высших сфер. Омал почувствовал досаду: такой музыке не следует звучать в забегаловке. Она достойна сводов кафедрального собора или рубки межпланетного корабля. Впрочем, Омал с удовольствием бы послушал ее и здесь, но авантюрист вцепился в него, как клещ. Пришлось выкладывать.

Услышав о деньгах, отданных принцу в изгнании, Бердо возвел очи горе и несколько мгновений скорбно молчал.

Императорский академический хор выводил:

Благословен тобою тот,
Кто в бурном море смерти ждет.
О Всемогущий, слушай нас,
Пусть до тебя дойдет наш глас,
Своею властною рукою
Ты управляешь звездным роем.
Тобой спасен да будет тот,
Кто в Космосе вершит полет…

— Ну хорошо, Джо, — проговорил авантюрист, — допустим, вся эта история — чистая правда, хотя слишком напоминает дешевую видеооперу, но допустим! Я одного не пойму, с чего ты взял, что их высочество пожелают нас прокатить до Венеры?

— Да ни с чего! — огрызнулся Омал. — Мне просто захотелось ему помочь, понимаешь? Ну и приключений — тоже… Я здесь не для того, чтобы над каждой монеткой трястись… Это занятие мне и дома надоело хуже горькой редьки. И потом, когда мы с Ларри беседовали, я понятия не имел ни о каком Венобле и прочем. Это меня уже позже осенило, перед самым вашим появлением.

— Ма бахт, — чертыхнулся авантюрист. — Странный ты парень, вот что я тебе скажу… Нечто от старины Джо в тебе, несомненно, сохранилось… Склонность к внезапным авантюрам, пожалуй…

Омал хмыкнул: дескать, кто бы говорил! Бердо продолжал:

— …Но все остальное — твое собственное… Не скажу, что мне это не нравится, просто хочу предупредить: в нашем суровом мире острые приступы милосердия чреваты трудноизлечимыми осложнениями.

— Спасибо, что предупредил, — пробурчал Омал. — Тоже мне, воспитатель нашелся… Ты сразу скажи, берешься помочь принцу или нет? Если нет, беги покупай билеты и дуйте с профессором на Титанию. Найдете карту — ваше счастье! А не найдете — я вам не нанимался…

— Стоп, Джо! — сказал авантюрист. — Остынь… Я же не сказал, что отказываюсь. Вырвать девчонку из лап такого вонючего козла, как Петер Штарх, самое благородное дело!

— А ты откуда знаешь, что Штарх… э-э… си скунси? — поинтересовался Омал.

— Имел удовольствие встречаться, — нехотя отозвался Бердо. — А ты, Тарк, что скажешь?

— Штарх хуже песчаного падальщика, — отозвался марсианин. — Отнять у падальщика живую добычу — игра для юношей моего клана.

— То есть ты не прочь вспомнить юные годы, вождь? — уточнил авантюрист.

Тарк Тарсас лишь холодно блеснул клыками.

— Замётано, — отозвался Бердо.

Он вновь вырастил на браслете часы, только на этот раз механические, со стрелками. Омалу оставалась лишь удивляться возможностям полоски невзрачного металла.

— В общем, пока мы тут трепались, время ушло вперед, — продолжал авантюрист, — и до начала исторической встречи осталось пятнадцать минут. Пойдем полюбуемся на особу королевской крови в непосредственной близости. В крайнем случае, денежки отнять мы всегда успеем… Куда ты, говоришь, собирался его ранить?

— Только попробуй, — буркнул Омал.

3

Несмотря на поздний час, Дженкора не спала. Разноцветные ярмарочные огни кривлялись в темных водах Гамильтон-канала. Механическими орга?нами пели карусели. Возбужденные вином и зрелищами толпы бродили по набережной. То здесь, то там вспыхивали скоротечные драки. Женский визг ввинчивался в общий гомон. Летели в древний канал пустые бутылки и зеленые окурки. Веселье притягивало как магнит. Древняя Дженкора и сравнительно юный Рэйтаун сошлись сегодня на общем празднике.

Совсем как в лучшие дни великого города Диа-Сао.

Даже сюда, в трущобы, где самые дешевые притоны перемежались с ветхими домишками городской бедноты, доносилась простенькая мелодия каруселей, визги и взрывы хохота. Здешние обитатели тоже не усидели дома, присоединившись к праздной толпе других горожан. Видимо, в расчете на дармовую жратву и выпивку. Лачуги, что приткнулись между мраморных руин некогда изящных, словно изделия из кости и фарфора, загородных усадеб, опустели.

Свет восходящего Фобоса становился все ярче, он высеребрил даже пыль на мостовых. Почти полная тишина и безлюдье оказались на руку команде авантюристов, быстрыми шагами приближающихся к салуну, где, по словам артиста Кимона, закоренелый преступник Штарх удерживал свою пленницу.

Артист едва дождался окончания представления. Он даже не стал снимать циркового костюма. Он только одолжил остро отточенный клинок у знакомого шпагоглотателя. И еще прихватил с собою льва по кличке Бруно.

В лунной мгле серебряная полумаска сделала лицо Кимона непроницаемо загадочным. Бруно смирно трусил с ним рядом, как заправская собака. Выглядела эта пара несколько комичной, но вряд ли тому, кто станет у нее на пути, будет до смеха.

Бердо, который хорошо знал окрестности, а потому возглавлял маленький отряд, то и дело оглядывался на артиста и его льва, словно все еще не веря, что сам наследный принц бок о бок шагает с ним по тихим ночным улицам. А может, его настораживало присутствие хищника.

Омал ничего не имел против Бруно, но ему не нравилось, что с момента знакомства Артур и Ларри не сказали друг другу и пары дружелюбных фраз. А ведь всем им предстояло рисковое дело! Успокаивала Омала лишь невозмутимость Тарка Тарсаса. Вождь пустынников размеренно шагал по выщербленному мрамору мостовой, не отставая и не обгоняя остальных. Даже инопланетный зверь его не нервировал.

Вопреки собственным ожиданиям Омал не испытывал страха перед предстоящим. Возможно, потому, что в плане налета ему отводилось не самое важное место. Омалу предстояло первому войти в салун. Он единственный не рисковал быть узнанным завсегдатаями притона. Омал должен был занять место неподалеку от двери, заказать вина и ждать, покуда Артур и Ларри проникнут в салун с черного хода и обыщут подсобные помещения. Лев и марсианин будут дежурить у дверей. Тарсас — у главного входа. А чрезвычайно понятливый и послушный Бруно — у черного хода. Если Варру удастся выкрасть без особого шума, в салун войдет Тарк Тарсас и потребует у бармена стакан самогону. Это и будет знак, что все прошло благополучно. Омалу останется только расплатиться за вино и тихо покинуть притон.

Если же без шума не обойдется и в салуне поднимется изрядная суматоха, Омалу следовало затеять беспорядочную пальбу, дабы отвлечь внимание хотя бы части охраны, тогда как марсианин и лев поспешат главным участникам операции на выручку.

Они свернули с набережной в боковой проулок и увидели ионознак, извещающий, что здесь находится заведение Штарха. Остановились, нетерпеливо поглядывая на небо.

— Вот он! — сказал Кимон, указывая на северо-восток.

Над Дженкорой взвилась огненная стрела, будто кто-то запустил одинокую шутиху в честь праздника. Стрела по крутой дуге достигла зенита и превратилась в неяркую, медленно падающую звездочку. Вскоре настороженного слуха налетчиков достиг нарастающий свист. Звездочка потускнела и вдруг окуталась дрожащим алым ореолом. Свист перешел в грохот.

— Это Макс! — сказал артист, удерживая на поводке нервничающего Бруно.

Последний участник операции приближался к заранее условленному месту.

— Пора? — спросил Омал, когда «прыгун» Максимилиана Саймака завис над пустырем за лачугами.

Бердо посмотрел на Кимона, тот еле заметно кивнул.

— Да, — ответил авантюрист. — Будь осторожен, Джо!

Омал оглянулся на друзей. Над стеной Большого амфитеатра восходила вторая луна Марса. В ее сиянии клыки Тарка Тарсаса казались языками холодного пламени. Плечи Артура Бердо словно припорошило пеплом. А в полумаске Лоренцо Кимона мерещилось что-то бесконечно чуждое даже этому странному миру.

Лев Бруно встряхнул гривой, подняв тучу серебристой пыли, и оглушительно чихнул.

— Вы тоже будьте осторожны, парни, — обронил Омал и шагнул к двери, из-за которой доносилась зудящая танцевальная музыка.

4

Никто не набросился на него, когда он вошел. И даже не обратил внимания. Омал спокойно уселся за небольшой столик у выхода и потребовал вина. Неторопливо осмотрелся.

Салун был полон. Дребезжал музыкальный автомат. Между столиками топтались парочки. Звенели стаканы. Пьяный ропот смешивался с женским заливистым хохотом. В воздухе стоял запах сигаретного дыма, пота, дешевых духов и разлитого спиртного. Громил Штарха не было видно, хотя таковыми могли оказаться почти все мужчины в зале.

Зрелище унылого пьяного веселья наводило на философские размышления. В старших классах гимназиума Омал любил почитывать труды популярных мыслителей и теперь мог вполне самостоятельно прийти к выводу, что природа человеческая неизменна и не зависит от планеты пребывания.

И в самом деле — вокруг лежат руины древней цивилизации, на многие мили простирается марсианская пустыня, населенная гордыми варварами и диковинными зверями, в космопорте стоят под всеми атомными парами межпланетные корабли, готовые домчать хоть до Венеры, хоть до Сатурна, — да о такой жизни Омал мог только мечтать! — а эти торчат в кабаках как ни в чем не бывало. Пропивают денежки, вырученные на продаже артефактов инопланетной культуры. Отплясывают под аккомпанемент электрических оркестриков. И на все им наплевать.

«Я-то чем лучше их? — подумал Омал самокритично. — Сам целыми днями сижу в кабаках…»

Музыкальный автомат вдруг заткнулся. Танцующие остановились в недоумении. Послышались недовольные голоса. На небольшую сцену выкатился круглый, как бильярдный шар, человечек во фрачной паре и лихо заломленном на затылок котелке. Человечек покрутил тростью и возвестил:

— Леди и джентльмены, дамы и господа! Продолжаем наш праздничный вечер. Сейчас перед вами выступит несравненная мисс Варра Венерианская!

Посетители салуна приветственно засвистели и зааплодировали. А Омал напрягся. План не предусматривал выступления пленницы. Где же Артур и Ларри?

Человечек нырнул за кулисы. В зале начал гаснуть свет. Те, кто все еще стоял на ногах, поспешили занять свои места. Между столиками заскользили официанты, зажигая маленькие лампы под абажурами. Заиграла музыка. Раздвинулся занавес. Вспыхнули разноцветные огни рампы. Зеркальный шар завертелся — метель световых зайчиков закружилась по залу. Официант поставил перед Омалом бокал вина.

На сцену вышла она. Омал едва удержался, чтобы не вскочить. Конечно, волосы уложены иначе, и сейчас на ней не легкое платьице из синтешелка, а длинное черное с блестками концертное платье, но он не мог не узнать эти прекрасные белые плечи и загадочный взор кошачьих глаз.

«Анта одели ута?» — спросила она тогда. — «Ты любишь меня?»

«Одели ута ца, босса!» — ответил он. — «Люблю тебя, милая!»

Омал потряс головой. Ма бахт, не его это воспоминания, а Бастера. Это Джо Бастер, а не Омал, встретил в грязном кабачке заштатного шуми-городка с вычурным названием Венобль прелестную аборигенку и влюбился в нее по уши. Влюбился так, что забыл обо всем на свете, даже о карте и записке Ловелла. Это ради нее он угнал крейсер Рудной компании и бежал в систему Урана. Это ее он бросил на Титании… Но почему? У Омала не было ответа.

Музыка продолжала играть, и Варра запела. Омал невольно заслушался. Если не считать «Молитвы о странниках» — это была лучшая песня из всех, которые он до сих пор слышал.

Варра сошла со сцены — какой-то мужчина подал ей руку — и поплыла по залу, поводя в воздухе тонкими пальцами. На краткий миг останавливалась она у столиков, улыбаясь женщинам и посылая воздушные поцелуи мужчинам.

Завороженный ее пением, Омал не сразу сообразил, что направляется Варра именно к нему. Она замерла от него в двух шагах. Голос ее взлетел и рассыпался хрустальными осколками. Последние аккорды заглушил обвал аплодисментов.

Омал поднялся. Он хотел выразить бурю чувств, переполнявших его, но не мог подобрать слова. Этот недостаток с лихвой восполнила Варра. Мечтательная загадочность исчезла из ее взгляда, а кошачьи зрачки сузились.

— Ма бахт, Дшое! — прошипела она и залепила ему звонкую пощечину.