Ракета его мечты

1

Портовый нотариус, тыча сухим перстом в уснащенные гербовыми печатями бумаги, заставил его расписаться в нескольких местах. Омал едва не оставил свой собственный автограф: «Мохо» и замысловатая закорючка на конце, — но вовремя вспомнил, что официально его зовут иначе. Пришлось слегка напрячься и изобразить фамилию Бастер. К счастью, крючкотвор-стряпчий ничего не заподозрил, вручил Омалу «Свидетельство на право владения среднетоннажным космическим судном «Тувия», кратко поздравил и выпроводил за дверь.

Отдуваясь и обмахиваясь плотным глянцевым дипломом «Свидетельства», Омал вышел на крыльцо портовой конторы, где его поджидал Артур Бердо, с термосом за плечами, и служащий в серо-голубой униформе. Завидев Омала, Бердо отшвырнул окурок и протянул руку:

— Поздравляю, Джо!

— Примите и мои поздравления, мистер Бастер! — эхом отозвался служащий. — Если у вас нет других планов, я охотно покажу вам ваше приобретение.

— Никаких других планов, — нетерпеливо проговорил Омал. — Сгораю от любопытства.

— Тогда прошу следовать за мной, — проговорил служащий, спускаясь с крыльца.

— Но потом мы обязательно обмоем царский подарок, — шепнул Омалу на ухо авантюрист.

Омал не стал отвечать, он предвкушал встречу с ракетами. Ведь он никогда не был на космодроме.

Они миновали ворота, кивнули солицейским, охраняющим въезд в космопорт, и направились к небольшому открытому атомобильчику. Служащий предупредительно открыл перед ними дверцу пассажирского салона, а сам сел на место водителя. Атомобиль мягко тронулся с места и бодро покатил по широким и гладким плитам из пенобетона. Склады горючего, водонапорные башни, пакгаузы и ремонтные доки быстро остались позади. Перед ними открылось стартовое поле. Величественными монументами возвышались на нем межпланетные корабли.

Бердо опять закурил, на корабли он не смотрел. Эка невидаль. А вот Омал глядел во все глаза. Профессор Стросс оказался абсолютно прав. Ракета, что принадлежала Перси Бранду, была ржавой развалюхой по сравнению с величественными лайнерами. Широко расставив телескопические опоры, нацелив стреловидные вершины в знойное небо, межпланетные корабли являли собой воплощение скорости и мощи. Для того чтобы заглянуть в их дюзы, широкие, как тоннели метро, на цыпочки встать недостаточно. А чтобы попасть в пассажирскую кабину, пришлось бы подниматься на высоту тридцатиэтажного здания.

Некоторые корабли коротали время в одиночестве, но большинство стояло в окружении передвижных ферм обслуживания, заправочных атомобилей и пассажирских подъемников. Десятки людей словно муравьи сновали вокруг неподвижных гигантов, готовя их к очередному перелету между мирами. На ажурных башенках подъемников трепетали красочные транспаранты с обозначением рейса. Вероятно, это было сделано во избежание путаницы.

Каждый транспарант был определенного цвета: голубой извещал, что лайнер полетит на Землю, а желтый — только до Луны. Венера выделялась насыщенно оранжевым колером, Юпитер — кофейным, а Сатурн — желто-зеленым. О рейсе на Меркурий сигнализировал серебристо-серый транспарант. Изумрудное полотнище призывало достичь Урана. Ультрамарин предназначался для Нептуна. Для того чтобы дальтоники или существа, лишенные цветового зрения, не заблудились, на транспаранты были нанесены контрастные надписи с названием планеты назначения.

Серые крейсеры Рудной компании себя никак не афишировали. В отличие от «Хайнлайнера» Компания пассажирскими перевозками не занималась. Возле крейсеров тоже царила предполетная суета, но она выглядела не так празднично. И уж совсем сурово на общем фоне смотрелись оливковые имперские дредноуты, стремительные акульи очертания которых не портили ни броневые листы на обшивке, ни задраенные порты атомных пушек.

Но Омал мгновенно забыл о них, когда увидел «Тувию».

Космическая яхта не принадлежала к гордому племени межпланетных гигантов. Издалека она казалась хрупкой, и лишь вблизи становилось понятно, что хрупкость эта обманчива. Впечатление изящности фарфоровой вазы достигалось виртуозностью конструкции «Тувии». Все массивные элементы были закруглены, а посадочные опоры забраны крыловидными кожухами. От широкой кормы до заостренного носа корпус сужался столь плавно, что казалось, яхта постепенно истончается, будто тает в небе. И была она не серебристая, как межпланетные лайнеры, не серая и не оливковая — обшивка «среднетоннажного судна» отливала полированным золотом.

— Ух ты! — вырвалось у Омала.

— Впечатляет! — откликнулся Бердо. — На такой не грех и девчонок прокатить…

Но Омал пропустил его слова мимо ушей. Он влюбился. И это была любовь с первого взгляда.

Пассажирский люк был гостеприимно распахнут. К нему вел легкий трап. У трапа построились члены команды в парадной форме межпланетников. Высокий широкоплечий мужчина, белый китель которого блистал золотыми галунами, лихо взял под козырек. Омал не сразу сообразил, что это Макс.

— Добро пожаловать на борт, сэр! — сказал Саймак без тени подобострастия.

Омал пожал ему руку, стесняясь своих бретёрских доспехов, — когда уже он от них избавится?

— Спасибо, Макс, — откликнулся он. — Представь мне тво… мою команду.

Саймак показал на темнокожего межпланетника, что стоял крайним слева.

— Старший помощник Уэйнбаум.

Омал пожал негру руку, тот блеснул белозубой улыбкой.

— Мисс Ли Брэкетт, штурман.

Омал с восхищением посмотрел на ладную брюнетку. Униформа межпланетника не портила ее стройную фигурку, скорее наоборот.

— Мисс, — пробормотал Омал и поцеловал штурману запястье.

— Стюард Янг, — продолжал капитан.

Рукопожатие малорослого ирландца было, пожалуй, слишком мягким:

— К вашим услугам, сэр!

— Бортинженер Каттнер.

Бортинженер стиснул кисть Омала так, что впору было вспомнить добрым словом деликатное рукопожатие стюарда.

Церемония кончилась. Капитан Саймак поинтересовался, какие будут приказания. Омал выразил желание подняться на борт и осмотреть корабль.

— Мистер Янг, проводите, — приказал капитан и добавил: — Если я вам понадоблюсь, сэр, я на месте.

2

— Ну что, Джо, выпьем за твою удачу? — предложил Бердо.

Они развалились на белых кожаных диванах в кают-компании. Янг виртуозно сервировал стол — смотреть на него было одно удовольствие. В полированной столешнице из неведомой Омалу породы дерева как в темном зеркале отражались бутылки и хрустальные бокалы, розетки с серебристой икрой неземных рыб и блюда с другими закусками, незнакомыми психотуристу, но, как вскоре выяснилось, изысканно вкусными.

— Выпьем, — согласился Омал и полюбовался на отсветы в рубиновых гранях бокала.

Сквозь иллюминаторы в позолоченных рамах заглядывало марсианское солнце, но в кают-компании гулял прохладный ветерок. Омал пригубил вина и принялся разглядывать удивительных рыб-протеев в прозрачной колонне-аквариуме. Они без всякого видимого смысла имитировали облик друг друга. Левая рыба вдруг становилась похожа на правую, а правая на левую. Выглядело это преуморительно.

В кают-компании «Тувии» хватало и других диковинок. Над столом висел страхолюдный череп, украшенный множеством выступов и отростков. Из настенных ваз свешивались фиолетовые стебли, усеянные цветами, похожими на влажные, ритмично помаргивающие голубые глаза. На полках стояли металлические книги, на которых можно было играть, как на арфах. В простенках между иллюминаторами висели картины с пейзажами разных миров. Омал потратил полчаса, разглядывая эти искусные изображения.

Авантюристу не терпелось выпить. Он, тыча пальцем в ледяные равнины и оранжевые заросли, в скалистые берега блестящих, как ртуть, морей и выжженные исполинским Солнцем пустыни, поспешно, скороговоркой называл планеты и спутники, вдохновившие художников на эти картины. И названия эти звучали для Омала нежнее музыки.

Музыка в кают-компании тоже была представлена. Сверкал хромированными уголками музыкальный автомат, а возле аквариума высилось странное сооружение, напоминающее рояль. Вместо крышки у него была вертикальная трапециевидная дека с множеством тончайших струн, отзывающихся на малейшие колебания воздуха. Бердо назвал сей инструмент хориолой.

Омал взирал на всю эту роскошь и не мог поверить, что именно он, у которого никогда ничего не было за душой, владеет всем этим. А значит, вправе распоряжаться, как ему вздумается. Достаточно перебросить клавишу корабельного интеркома, вызвать капитана и приказать ему… Что бы ему такое приказать?..

Вошел стюард, принес десерт. Собрал грязную посуду.

— Послушайте, Янг, — проговорил Омал.

— Да, сэр?

— Как себя чувствует профессор Стросс? Он доволен своей каютой?

— Вполне, сэр, — откликнулся стюард. — Заказал себе углеводородный коктейль… — Янг едва заметно поморщился… — Я послал за ингредиентами на склад Рудной компании.

— Отлично, Янг, — сказал Омал. — Позаботьтесь о том, чтобы мои гости ни в чем не нуждались.

— Будет сделано, сэр!

— Э-э… любезный, — с ленцой протянул авантюрист. — Распорядитесь, чтобы на борт доставили лунных девушек… Из заведения мадам Кан, что на старом канале…

— Но… — Стюард вопросительно посмотрел на Омала. Тот кивнул: выполняйте.

Пожав форменными плечами, Янг удалился.

— Теперь он решит, что я хочу превратить яхту в бордель, — сказал Омал. — Не опрометчиво ли приводить… э-э… жриц любви на это благородное судно?

Бердо расхохотался.

— Что делает с человеком собственность! — воскликнул он. — Еще вчера ты был обыкновенным психотуристом, Джо, а сегодня ты респектабельный джентльмен и даже выражаться стал высокопарно.

— А ты что-то имеешь против собственности?

— Представь себе — да!

— Зачем же тебе оберонские залежи элизиума? — удивился Омал. — Миллионы солларов, которые ты собираешься заработать на добыче…

— Для борьбы, — тихо сказал авантюрист.

Омал присвистнул: точно, революционер!

— И с кем же ты собираешься бороться? — поинтересовался Омал.

— С Империей, разумеется, — отозвался Бердо. — Это архаичное образование, существующее исключительно ради того, чтобы грабить народы других планет. Ты имел возможность убедиться, Джо, что марсиане, или обитатели Венеры, или любые другие инопланетчики ничуть не хуже нас, землян, а кое в чем и получше. Разве Тарк Тарсас, Варра и профессор Стросс не достойны равных прав с людьми?

— Достойны, — буркнул Омал. — Но ведь любая революция — это гибель тысяч людей, часто ни в чем не повинных.

— А ты полагаешь, Джо, что сейчас они не гибнут? — Авантюрист налил себе полный бокал, осушил его залпом и вытащил из кармана мятую пачку «Риаль». — Грабительские рейды частных корпораций, бунты в колониях, бесчинства меркурианцев… Не-ет, дружок, Империя не означает порядка, она означает лишь власть жалкой кучки богатеев над нищим большинством.

— Не стану спорить, — откликнулся Омал. — Тебе виднее, Артур… Хотя признаюсь, ты меня удивил. Я думал, ты просто авантюрист, помышляющий лишь о личной наживе…

Бердо усмехнулся.

— А я и есть авантюрист, — сказал он. — Как еще назвать человека, который собирает средства на совершенно безнадежное дело?

— Ты не веришь в победу?

— Империю мне не своротить, — ответил авантюрист. — Сколько бы я ни собрал верных людей, сколько бы старых космических лоханок ни вооружил, против имперских дредноутов нам все равно не устоять.

— Так чего же ты хочешь?

— Я хочу создать республику на одной из лун за пределами Империи. Вышвырнуть оттуда колониальных чиновников, конторы частных компаний и их охрану и объявить государство свободных людей и инопланетчиков.

— И как только ты об этом объявишь, — сказал Омал, — император пошлет против тебя те самые дредноуты… Кстати, на какой из лун ты собираешь провозгласить свою республику?

— А этого я тебе не скажу, Джо, — покачал головой Бердо. — Не обессудь.

— Как хочешь, — отмахнулся Омал.

— Не обижайся, приятель, — сказал авантюрист. — Это не только моя тайна, а ты парень хоть и свойский, но чужак.

— Ладно, — пробормотал Омал. — Я чужак в чужом теле и долго в нем не пробуду, так что можешь не говорить.

— Обиделся? — спросил Бердо. — Зря. Давай лучше выпьем.

— Нет, — отозвался Омал. — Я лучше к себе пойду… — Он зевнул. — Посплю чуток. Всю ночь не спал… А после заката — старт… Не хочу пропустить…

3

Кто-то тронул его за плечо. Омал с трудом разлепил веки. Заботливое, но не подобострастное лицо Янга нависало над ним.

— Что? — вскинулся Омал. — Что случилось?

— Простите, сэр, — пробормотал стюард. — Скоро старт. Капитан приглашает вас в рубку.

— Ах да, — выдохнул Омал. — Спасибо, Янг. Я обязательно буду.

Стюард исчез. Омал, зевая и почесываясь, сполз с широкого ложа. В иллюминаторы смотрела ночная мгла, приглушенный свет лился из потолочных светильников. Омал прислушался. Ровный гул наполнял корабль, переборки сотрясала едва заметная дрожь, тонко позванивали бутылки в баре. «Тувия» готовилась к старту.

Омал кинулся в ванную, умылся, затем сдвинул зеркальную дверцу гардероба, перебрал костюмы. Слава императору, Бастер и Кимон были примерно одного роста и телосложения. От поношенных кожаных доспехов бретёра теперь можно избавиться. Омал выбрал синие брюки и белый китель с серебряными галунами — костюм, отдаленно напоминающий капитанскую форму. Осталось подобрать обувь. Взгляд остановился на светло-серых мокасинах. Годится.

Через пять минут, благоухая неведомым парфюмом, Омал вышел из своих апартаментов. Миновал щедро освещенную каюту, из которой доносились музыка и взрывы женского хохота — борец за равноправие звездных народов развлекался на всю катушку, — поднялся в рубку. Капитан, штурман, старпом и бортинженер без излишней почтительности приветствовали его. Они были сосредоточены на предстартовой подготовке.

— Вот сюда, сэр, — сказал Саймак и показал на запасное кресло в дальнем углу. — Пристегнитесь, пожалуйста.

Омал не заставил себя упрашивать. Он уселся в ложемент, разобрался с ремнями, пристегнулся и принялся с любопытством осматриваться.

Рубка выглядела именно так, как должна была выглядеть. По крайней мере, по представлениям Омала, почерпнутым из старых книжек. Здесь не было роскоши пассажирских отсеков. Могучие ребра шпангоутов, овалы смотровых иллюминаторов, циклопическое око главного локатора, рычаги управления, напоминающие лапки насекомых, увеличенные в тысячу раз. В толстом стекле иллюминаторов беспросветная тьма, лишь отражаются разноцветные глазки индикаторов. И ничего лишнего — аскетическая функциональность и функциональная аскеза.

Саймак щелкнул клавишей интеркома.

— Мистер Янг, — сказал он, — проследите, чтобы все пассажиры заняли стартовые ложементы.

— Есть, капитан!

— Внимание! — объявил Саймак. — Минутная готовность!

Омал затаил дыхание. Послышались быстрые доклады мисс Брэкетт и Каттнера:

— Циклотроны норма.

— Гироскопы норма.

— Отклонение от вертикали полтора градуса… Норма.

Гул и вибрация под ногами усилились.

— Капитан! — послышался в интеркоме голос Янга. — Все пассажиры зашнурованы в ложементах.

— Добро, — отозвался Саймак.

Он не торопясь сел в свой ложемент. Щелкнули пряжки ремней — капитан «зашнуровался».

— Башня, — сказал он в микрофон. — Я готов!

— Отчаливайте, — прохрипел в динамиках незнакомый Омалу голос. — Две луны вам в спину!

— К черту! — отозвался Саймак. — Поехали!

«А как же стартовый ключ?» — подумал Омал.

Серебристый цилиндрик, врученный принцем, остался в каюте, но, видимо, значение его было чисто символическим. Не исключено, что в кармане престидижитатора этих стартовых ключей пруд пруди. Ведь наверняка дело не в серебристой безделушке, а в дипломе на право владения. И даже не в нем… Непонятно, на что рассчитывал бедолага Штарх?..

Гул превратился в рев. Мягкая, но тяжелая лапа опустилась сверху и вжала психотуриста в кресло, которое в этот миг показалось ему жестким, как деревянная скамья. В иллюминаторах промелькнули красные и зеленые огни, и вновь ничего нельзя было разглядеть, кроме отражения дрожащих, расплывчатых огоньков пульта.

Невзирая на свинцовую тяжесть во всем теле и железные клещи, стиснувшие грудь, Омал испытывал чувство неопределенного восторга.

Постанывая каждым бимсом, «Тувия» — ракета его мечты! — покидала Марс.

Часть II

Первотворцы

В межпланетной бездне

1

От начала межпланетного перелета у Омала остались смутные впечатления. Больше всего запомнились первые часы после старта. «Тувия» огибала Марс, уходила по пологой спирали в межпланетную бездну. Гигантским маятником качалась планета в пространстве, превращаясь то в половинку ноздреватого апельсина, то вновь распахиваясь бескрайней оранжевой равниной с резкими тенями гор и синими прожилками каналов.

Омал, как завороженный, любовался этими превращениями. И ему не надоедало, хотя Бердо и тянул его в кают-компанию, где не прекращалась гулянка, лунные девушки радостно глушили дармовую выпивку, обещающе улыбаясь клиенту. «Кто платит, тот и заказывает музыку, приглашая лунную девушку на танец», — сказал, многозначительно подмигивая, Артур, но Омал сослался на недомогание, затребовал вина и заперся ото всех. Он придвинул кресло к иллюминатору, наполнил бокал и сел, вытянув ноги.

Марс уплывал, тускнел, серебрился по краям. И странно было представить, что он был там, на этом апельсиновом шаре, мчался через пустыню, сражался с бандитами, созерцал величественные руины давно угасшей цивилизации. Омал почувствовал, что уже скучает по красной планете, хотя вот она, рукой подать — теплым опалом сияет во мгле.

Омал поставил бокал на прозрачный столик, поднялся, подошел к музыкальному мини-автомату. Щелкнул выключателем, мигнул янтарным глазком индикатор. Названия доступных для прослушивания музыкальных композиций были нанесены на узкие панельки. Нажмешь на такую, внутри что-то провернется со звоном, и спустя несколько мгновений из динамиков польется музыка.

Омалу очень хотелось вновь послушать «Молитву о странниках», но среди любимых мелодий Кимона ее не было, пришлось ткнуть наугад. Он еще не успел вернуться к иллюминатору, как зазвучала песня. Незнакомая песня, исполняемая знакомым голосом. И она как нельзя лучше подходила к обстановке. Омал медленно опустился в кресло, быстрыми глотками осушил бокал, налил еще.

В межпланетной бездне косо
Звезды ходят колесом,
Никогда по этим росам
Не бродить нам босиком…

Нахлынули воспоминания. Клыкастое невозмутимое лицо Тарка Тарсаса. Грустные глаза принца. Песня Варры… Омал стиснул хрупкую лилию бокала, едва не раздавив. Конечно, можно было догадаться…

Дело пахнет керосином,
Капитан жесток, как барс,
Перезрелым апельсином
Нас встречает древний Марс…

Можно было догадаться, что любимая исполнительница его высочества не кто иная, как мисс Варра Венерианская…