Голос незнаком. Как обычно кажется незнакомым собственный голос, когда его слышишь со стороны. «Голос — чужой, человек — чужой. Не я». Омал поспешно нащупал с внутренней стороны перчатки нужную клавишу. Теперь для остальных они немы. Шевелят губами и лупают глазами, будто рыбы. Звуковые волны проникают из шлема в шлем до тех пор, пока они стоят забралом к забралу.

— Для обладателя этого похожего на сырой сэндвич туловища ты далеко добрался, — усмехнулся Бастер. — До самого Оберона. Клянусь руинами Марса, никогда бы не поверил!

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Омал. — Прости за шишки на заднице. У меня в консалтинговой фирме сидячая работа.

— Нет у тебя больше никакой работы. И дома. И даже мать тебя прокляла!

— Чего-то подобного я и ожидал, — выдохнул Омал, желая прожечь этому отвратительному чужаку в собственном его, Омала, обличье брюхо. — Значит, возвращаться мне некуда?

— Почему же? Тебя ждут на Земле. Солиция с ног сбилась, чтобы выйти на твой след. На Омале Мохо ведь висят два убийства и надругательство над общественной моралью.

— Что ж… Ма бахт…

Бердо схватил Омала за плечо. Похоже, друг Арчи вел оживленную беседу с людьми Компании, но Омалу вдруг стало не до того. И он скинул руку Бердо, а затем снова придвинулся к Бастеру.

Шлем контрагента с бликом на щитке напомнил Омалу круглую коленку мисс Би. Вспомнилась веселая Титания и голоса ночных джунглей. И размазанная помада на подбородке Эллы.

«А может, к черту эту Землю? Вот только мама… Мама поймет и простит…»

— Элизиума хватит на всех, Джо, — сказал он вслух, хотя в мыслях у него было совсем другое. — Давай уберемся с этой проклятой луны с полными трюмами, а потом совершим обратный обмен. У каждого из нас — свой путь…

— Твои никудышные друзья вздумали прикрываться тобой, как щитом, — отозвался бретёр. — Они полагают, что твое здоровье имеет в этом деле какое-то значение.

— Ты не сможешь причинить мне вред, Джо, — проговорил Омал. — Ты слишком дорожишь своими мускулами и физиономией героя боевиков. А мне не жаль будет выпустить из сырого сэндвича воздух.

— Ошибаешься. — Бастер направил дуло пистолета в небо. — Добытый элизиум сделает меня одним из самых богатых людей Империи. Полагаю, что наконец-то я получу возможность совершить еще один психообмен. На этот раз я обменяюсь с неким странствующим фокусником, женихом певички из кабаре по имени Варра. По иронии судьбы, у этого шута горохового — очень влиятельные родственники. Пора освежить кровь императорской семьи и восстановить власть над Империей, пусть даже в ущерб видеопластовым рейтингам и пожеланиям зрителей.

— Так, значит, ты тоже хочешь, чтобы в Солнечной системе что-то изменилось? — Омал ухватился за эту идею, как за соломинку. — Как и Артур, да? Почему же мы тогда стоим по разные стороны?

Бастер рассмеялся:

— Нет! Нет, нет… Трудно подсчитать, сколько марсианского вина было выпито, а сколько слов — сказано, но мы с Арчи шли бок о бок, пока не оказались на развилке. Он выбрал себе путь «героя банановой республики», а я — «да здравствует межпланетная монархия!»

— Ты сошел с ума…

— Как и ты, мой мальчик, как и ты, — беззлобно парировал Бастер и отступил на два шага; Омал включил рацию, в наушниках зазвучали гневные голоса стрелков и Бердо. — Так что развей свои иллюзии и прикажи капитану открыть люки, нам нужен ваш харвестер! — договорил Джо на общей частоте.

— Нужен харвестер? — переспросил Бердо. — Так вот он! Держи!

3

Наполовину загруженная элизиумом «черепашка» вывалилась из затянутого дымом неба. Зависла над базальтовой плитой, стреляя синим пламенем сразу изо всех дюз посадочных двигателей. Стрелки Компании рухнули ничком и закрыли шлемы руками, вместе с ними повалился и Омал. Он был уверен, что потерявший управление харвестер впечатает людишек в плато, словно молот — случайно оказавшуюся на наковальне букашку.

Но «черепашка» не потеряла управление. Харвестер удержался в считаных футах от поверхности, опалил скафандры реактивным выхлопом, подпрыгнул… И уселся на «мародер», заблокировав оба башенных орудия. Если у кого-то из каперов Рудной компании сдадут нервы и он решится сделать залп, то в атомном пламени вместе с «черепашкой» сгорит и добрая половина каперского корабля.

В тот момент, когда остальные оказались на земле, Бердо сбросил с плеча термос Стросса. Ударил его днищем об базальт так, что крышка сорвалась с резьбы и взлетела, вращаясь, как подброшенная монетка. Из термоса хлынул белесый пар — атмосфера, которой дышал профессор — а вместе с ним…

Нет, не упрямый нептунианин, обреченный на мгновенную смерть, а покрытый инеем атомик. И еще какая-то пластина с золотыми прожилками. От нестерпимого жара пластина мгновенно расплавилась. Атомику жар не грозил, и Бердо в полуобороте поймал рукоять пистолета.

Омал понял, что Артур провел всех. Он уже поднимался, чтобы помочь другу. Одновременно поднимались стрелки. Некоторые сообразили, что встать не успеют, и собрались стрелять лежа. А вот Бастера не испугал маневр «черепашки». Он тоже был на ногах: держал Бердо на мушке, но почему-то не спускал курок. Перчатка, сжимающая атомик, странно серебрилась, словно изготовили ее не из жаропрочного инсулита, а из ртути.

Бердо открыл огонь. По скафандрам людей Компании заплясали языки пламени. Весь воздух, который был внутри оболочек, сгорал в считаные мгновения, выплескиваясь сквозь пробоины адскими фонтанчиками. В довершение взрывались ранцы жизнеобеспечения, подбрасывая изувеченные останки высоко над базальтовой плитой.

Бастер попытался отшвырнуть пистолет, но перчатка не разжималась. Браслет из элизиума, который с руки Бердо перекочевал сначала на Омала, а потом и на Джо, повинуясь воле владельца, надежно заблокировал сочленения его скафандра.

— Ма бахт! — заревел Бастер и кинулся на Омала, желая во что бы то ни стало вышибить дух из рохли и убогого клерка, дерзнувшего встать на пути у баловня судьбы, непобедимого космопроходимца.

Попытался ударить, но рефлексы бретёра помогли Омалу отбить выпад. Попытался ударить снова, но и тут Бастера постигла неудача.

— Ну, давай! — выкрикнул Омал, ощущая азарт.

Бастер ударил ногой, целя в коленное сочленение скафандра Омала. Психотурист с удивившей его самого легкостью перехватил подошву Джо, крутанул вбок и толкнул. Бастер упал на базальт горою гремящего железа. Он попытался сразу вскочить, но Омал саданул мыском сапога по его шлему. Светофильтр разлетелся вдребезги, по забралу поползли трещины.

— Ха-ха! — рассмеялся поверженный Бастер. — Можешь попрощаться с этими младенческими щечками! — И принялся свободной рукой вминать треснувшее стекло внутрь шлема.

Омал растерялся. Бастер собирался покончить с собой и лишить психотуриста последнего шанса когда-либо вернуться в дарованную природой оболочку. Щиток Джо побелел от трещин, еще секунда или две, и шлем разгерметизируется!

— Э нет, дружище! — Похоже, Бердо знал, что нужно делать.

Он перехватил свободную руку Бастера, прижал ее к неподвижной. Вновь засеребрился элизиум, оживая. Вскоре вокруг запястий поверженного возмутителя спокойствия образовалось нечто вроде наручников.

— Будьте вы прокляты! — бесновался Бастер, в то время как Омал заливал поврежденный щиток доброй порцией герметика. — Ма бахт, это еще не финал!

Оберон в гневе

1

— Ну, вот и все, — улыбнулся Омал. — Ситуация патовая… — Он поглядел на «мародера». Корабль Рудной компании присел на опорах под тяжестью пристроившейся сверху «черепашки». Отсветы лавовой пустыни, окружающей плато, играли в иллюминаторах надстройки, и казалось, что внутри рубки бушует пожар.

— Хе-хе, ма бахт! — отозвался Джо Бастер. — Как только вы уберете чертов харвестер, Носатый отдаст приказ испепелить вашу красотку яхту. Хе-хе, Носатый таких обид не прощает!

— Плакал наш элизиум! — сокрушенно пробормотал Омал. — Нужно возвращаться на «Тувию»…

— Сговорились! — буркнул Бердо. — Идеальный психообмен! — Авантюрист несильно пнул Бастера в бронированный бок. — А на вашем месте, сударь, я бы прикусил язык. Герметичная заплатка на шлеме и без того на честном слове держится.

— От Плутона до Вулкана, йо-хо-хо! Нальем в стаканы! — пропел Бастер.

В Пламенном Океане что-то снова взорвалось, и раскаленный град загремел по базальту.

— Так! Проследи за нашим драгоценным другом, — распорядился Артур, размахивая атомиком, — а я отойду к «Тувии». Надо переговорить с Максимилианом и ребятами.

— Отсюда рация скафандра не берет? — спросил Омал.

— С сильными помехами, мощности не хватает. Попробуй сам!

Омал поискал верньер на внутренней стороне перчатки. Едва прикоснувшись к нему, он настроился на частоту Носатого.

— Азимут — четырнадцать, азимут — четырнадцать! Многочисленные цели! — вещал капитан «мародера». — Саймак, если ты не уберешь харвестер, нам всем придется познакомиться с огневиками!

«Обитатели Оберона пожаловали! Вот оно что! — Омал хлопнул себя по шлему. — Как вовремя!» В памяти возник образ гигантских зазубренных клешней, воздетых к небу. Саймак что-то ответил, но помехи съели весь смысл сказанного.

— Ты слышал? — Омал схватил Бердо за налокотник.

— Чего?.. — не понял тот. — Сейчас…

Но Омал уже искал на фоне алого зарева силуэты огневиков. Разноцветные дымы, фонтаны искр, вырывающиеся из океана Оберона, и это жуткое марево мешали разглядеть, что творится дальше носа. Капитан Рудной компании мог блефовать, с него станется, а мог и не блефовать. Надо бы послушать, что отвечал ему Максимилиан.

— Артур! — крикнул Омал. — Давай к «Тувии»! Узнай, что там слышно про огневиков?

Едва он это произнес, как плато заходило ходуном, словно во время сильного землетрясения. Из дыма вырвались те самые зазубренные клешни, которые только что пригрезились Омалу, а следом за клешнями из мглы выдвинулась живая скала.

— А что тебе не ясно про огневиков? — делано удивился Бердо. — Огневики рядом!

Как-то давно Омал читал в популярном журнале, что неорганические формы жизни, если таковые удастся обнаружить в Солнечной системе, будут медленными, заторможенными, как улитки, и, как улитки же, тупыми.

Насколько щедро природа наделила огневика разумом, оценить навскидку было невозможно. Но, вопреки пророчествам, двигалось это существо хоть и не стремительно, но очень уверенно и точно. Словно гигантская машина.

Базальтовая плита покрывалась трещинами и кололась, будто некрепкий лед на озере, под весом дымящейся махины. Огневик развернул клешни параллельно грунту и шагнул к «Тувии». Омал ахнул: он живо представил себе, как сминают и кромсают на куски изящную, похожую на фарфоровую вазу «Тувию» эти чудовищные приспособления. У Оберона было что противопоставить машинам и космическим кораблям людей. А может — не только людей, ибо последние совсем недавно утвердили господство в системе, а эволюция не наделяет своих подопечных эдакими инструментами за сотню лет.

Бердо витиевато выругался. Носатый заорал благим матом: «Уберите харвестер! Мы все из-за вас погибнем!» Больше на межкорпоративный статут капитан «мародера» не ссылался.

— А я ведь говорил, элизиума хватит на всех! — в сердцах воскликнул Омал, перейдя на частоту корабля Компании. — Корите теперь себя за жадность, Носатый!

Капитан «мародера» опешил:

— Кто сказал «Носатый»? Саймак, ты? Кто это сказал? — завелся он с полоборота. — Мое имя — Фрэнк Ноусер! Назови себя, если ты мужчина! Я — Фрэнк Ноусер!

Омал даже присел, ощущая себя придавленным негодованием капера Компании.

— От Вулкана до Плутона, йо-хо-хо! Ни дня без рому! — пропел Бастер, стуча ногами по плите, будто в истерике. Что творилось в голове под залатанным на скорую руку шлемом, никого уже не волновало.

А Бердо, не придумав ничего лучше, принялся палить в огневика из атомного пистолета. Обычно яркие вспышки взрывающейся плазмы были почти незаметны на фоне темной громады. Огневик на какой-то миг замер, как будто прислушиваясь к своим ощущениям… но затем продолжил неспешный марш к «Тувии».

И хотя Омалу было понятно, что пальба Бердо — это жест отчаяния, он тоже поднял атомик убитого стрелка, взял огневика на мушку и стиснул спусковой крючок.

С каменной шкуры огневика скатывались капли расплавленной породы, искры брызгали, словно кровь из рассеченной артерии. Но гигант никак не реагировал на попытку отвлечь его от беззащитной яхты.

Огневик с неумолимостью башенного крана занес клешню. Раздвинул ее и…

Под «Тувией» вспыхнуло пламя. Плита вновь содрогнулась, принимая на себя мощь выброса из маршевых двигателей.

«Тувия» свечой ушла в темные небеса Оберона.

Ни огневик, ни друзья не были готовы к такому повороту событий.

— Ма бахт! — простонали Омал и Бердо в один голос.

2

Огневик исчез в черном вихре, разыгравшемся в момент взлета «Тувии». Омал и Бердо вцепились друг в друга, опасаясь, что ветер сбросит их в пламенный прибой. «Мародер» исчез во мгле, лишь мерцание позиционных огней напоминало о том, что корабль Компании никуда не делся.

Через несколько секунд шторм иссяк. Обитатель Оберона вновь показался на глаза. На этот раз он держал клешни развернутыми в сторону «мародера». Под лапами, похожими на колоны древних марсианских храмов, рушилась плита. Из трещин вырывались струи газов и огненные языки. На выгнутом каменном брюхе безликой и безголовой твари багровели отсветы. Огневик надвигался, как грозовой фронт, как взрывная волна. Его невозможно было ни остановить, ни развернуть.

Омал и Бердо невольно отступили к аппарели «мародера». Если бы Носатый снарядил еще одну семерку стрелков, то ей не составило бы труда накрыть друзей плазменным шквалом. Но у Носатого были теперь иные заботы. Пожалуй, Носатому и элизиум уже стоял поперек горла. И лишь одно желание — вырваться из огненного ада живым — занимало его.

И снова ураган обрушился на авантюристов. «Мародер» застонал всем корпусом так пронзительно и громко, что этот звук разнесся на многие мили в разреженной атмосфере громовой луны Урана.

Омал задрал голову, проклиная шлем, который позволял разглядеть только то, что происходит прямо перед ним, и то с искажениями. Промелькнули пылающие перевернутые конусы и помятые посадочные опоры.

— «Черепашка» взлетела! — прокричал Артур. — Омал, приготовься!

Омал, еще толком не понимая, к чему следует готовиться, кинулся к Бастеру и принялся поднимать его на ноги. Джо оттолкнул психотуриста и встал сам.

В этот момент ожило одно из башенных орудий «мародера». Белая вспышка залпа затмила свет Пламенного Океана. Омал как раз глядел в сторону огневика, и он увидел, что живая гора поглотила энергию атомного заряда. Взрыва, на счастье людей, которые находились на плато, почему-то не случилось. Просто обитатель Оберона вдруг стал мягким, текучим, будто породившая его лава. А потом снова застыл: упал брюхом на базальт и подмял под себя лапы. Несколько трещин пересекли его могучий панцирь вдоль и поперек.

Очередное землетрясение разбросало людей в разные стороны. Плато рушилось на глазах. Там, где раньше возвышалась «Тувия», теперь таяла в Пламенном Океане россыпь мелких островков. Мертвый огневик медленно оседал в магму, вокруг него происходила какая-то химическая реакция: бурлили пузыри, вспыхивали электрические разряды. Омал увидел, как Бердо скользит по внезапно ставшей наклонной поверхности, высекая ранцем жизнеобеспечения искры. А затем и сам не смог устоять, повалился на неустойчивую плиту, покатился кубарем. Перед забралом шлема мелькнула снижающаяся «черепашка», Бастер, уцепившийся свободной рукой за край вздыбившейся плиты, и клешни… Новые клешни выдвигались из дыма.

Огневик вцепился в края запрокидывающегося плато и вернул его в горизонтальное положение. Владелец улетевшей яхты попытался представить себе мощь существа, способного предотвратить переворачивание каменного плота весом в миллионы тонн, и не смог. Воображение отказывало, но зато чувство благодарности не спасовало. Омал готов был расцеловать клешню живой горы. Правда, очень скоро он убедился, что оберонское чудовище заинтересовало не само по себе плато, а уцелевший пока «мародер» Рудной компании.

Омал встал, помог подняться Бердо.

— Пожалуй, я тогда на Гамильтон-канале слегка погорячился, — пробормотал авантюрист. — Только дьявол может застолбить здесь участок…

— Надо убираться отсюда, — отреагировал на это яхтовладелец.

И они побрели туда, где харвестер завис над плато, балансируя на струях реактивного выхлопа.

Грациозно для столь исполинского тела приплясывая на ногах-колоннах, огневик подкрадывался к обреченному «Марку Аврелию». Дым на мгновение развеялся, и Омал отчетливо разглядел, что двигательные отсеки корабля смяты, цилиндры циклотронов торчат, словно обломки костей при открытом переломе, и ядерное топливо сочится через многочисленные трещины. Единственное уцелевшее башенное орудие «мародера» слепо поводило стволом атомной пушки. Нацеливалось? Но зачем? В огневика промахнуться невозможно, он застит горизонт. На месте Ноусера Омал сейчас приказал бы открыть огонь.

Башня покрутилась-покрутилась и замерла. Позиционные огни каперского корабля потускнели. До Омала дошло, в чем причина: реакторы «Марка Аврелия», лишенные основного запаса топлива, резко снизили энергоподачу, а на аккумуляторах долго не продержишься. Тут не до стрельбы.

Огневик неумолимо, как судьба, пер на беззащитного «мародера», сотрясая базальтовое плато, расплескивая лужи магмы. Нервы у Омала не выдержали, и он заорал:

— Капитан Ноусер! Фрэнк! Срочно уходите!

В наушниках дико завыли и загавкали помехи. Яхтовладельцу почудилось, что он слышит адский хохот огневика.

— удут… якие шпаки… андова… ут… — донеслось из обреченного корабля.

Кто-то рванул Омала за плечо, он неуклюже обернулся. В забрале инсулитового шлема Бердо яростно кривлялось вулканическое пламя.

— Благодушный кретин! — прорвался голос авантюриста. — Я ору-ору, а он тут с Носатым калякает… Марш на «черепашку», если не хочешь здесь сдохнуть!

Он толкнул яхтовладельца в спину и показал направление. Харвестер казался совсем близко, но из-за искажений в щитке трудно было определить расстояние. Омал лишь заметил, что Бастер как ни в чем ни бывало шагает по направлению к спасительной машине. Делать нечего, он поплелся следом.

Плато колыхалось, точно плот на мертвой зыби, то и дело дорогу к спасению пересекали огнистые трещины, к счастью — не слишком широкие. То слева, то справа выплескивались фонтанчики магмы. Защитное покрытие скафандров дымилось. Омал видел впереди похожего на тлеющую головню бретёра. Что творилось за пределами прямой видимости, яхтовладелец не знал, да и не стремился узнать. Им овладевала апатия. Воли хватало только на то, чтобы механически переставлять ноги.

— Стоп, приехали! — прорычал где-то далеко позади Бердо.

Омал послушно остановился. Перед ним возвышалась посадочная опора «черепашки», рядом с которой маялся бретёр Джо Бастер: запястья у него были по-прежнему скованы браслетом Бердо.