Игорь Негатин

Есть время жить

Часть первая

Если бы не чугунная печка, стоявшая около самого окна, и картонная коробка с дровами, то ничего необычного в этой комнате не было. Разве что здоровенный сибирский кот, который, усевшись неподалеку, с удовольствием ловил остатки тепла. Можно было бы предположить, что это и есть хозяин квартиры, которому лень подняться, чтобы подбросить дров в почти погасший огонь. За окном сгущались сумерки, декабрьская метель швыряла снег в окна, забранные снаружи железными, грубо сваренными решетками. Но вот кот оглянулся, потянулся всем телом и, задрав пушистый хвост, не спеша направился к входной двери. Еще через пару минут щелкнули замки, и в квартиру, тяжело ступая, вошел человек, от которого пахнуло морозом и трубочным табаком. Тщательно заперев за собой дверь, он опустил на пол тяжелый рюкзак.

— Ну что, кот, не было у нас гостей? Вижу, что не было. Ты молодец, настоящий охранник. — Мужчина присел на стул, стоявший здесь же, в прихожей, и, расстегивая куртку, устало оперся на стену. — Сейчас посижу немного и будем ужинать, печку натопим…

Этот уставший, немного замерзший мужчина — я. Обычный живой человек. Странно звучит фраза «обычный и живой»? Что поделать, с некоторых пор эти слова приобрели особый смысл. Почему? Для этого мне придется рассказать все с самого начала. Вы готовы меня выслушать?

Роберт
21 марта, утро. Нагорный парк, Вильнюс

Т-та-та-тах! Шестнадцать выстрелов раскатились частой дробью, громыхнули металлом упавших попперов и ушли звонким эхом в весеннее небо. Глухо стукнул о землю выпавший магазин, пистолет щелкнул, принимая новый, и выстрелы повторили только что утихшее стаккато. Отстреляв еще одну серию, стрелок разрядил пистолет, снял наушники и повернулся к стоявшему позади него человеку:

— Привет, Мартинас.

— Привет. Что-то ты рано, Робби, вроде поспать любишь. Или бессонница на старости лет замучила?

— Дела, боярин, дела.

— Разве что дела. Вряд ли ты, чтобы просто пострелять, из Каунаса поедешь…

Человек, только что закончивший стрелять, — это я, Роберт Берг. Мне тридцать семь лет, я дизайнер по профессии и стрелок I.P.S.C. в свободное время. Больших спортивных достижений у меня нет — это скорее увлечение, чем спорт. И еще хороший повод провести время в компании людей, которые не будут испуганно хлопать глазами при виде оружия. Вот вы улыбаетесь, а таких очень много, поверьте. Слава богу, среди моих знакомых таковых нет.

Этот невысокий улыбчивый мужчина — Мартинас, мой коллега по спорту и управляющий тиром. Чуть старше тридцати лет, но уже лысый как колено, отрастил небольшое пивное брюшко, что ему не мешает быть одним из лучших стрелков Литвы. Кстати, он прав, я ненавижу рано вставать, и, если бы не дела, ни за что не поехал бы в тир, за сто километров от дома. Тем более сегодня.

— Кофе будешь? — Мартинас отбросил ногой гильзу и потянулся.

— Конечно, — убирая запасные магазины в сумку, ответил я, — обязательно буду.

Роберт
21 марта, утро. Аэропорт, Вильнюс

Воробей осторожно подобрался к упавшему кусочку пончика и, наклонив голову, посмотрел на меня: «Тут у вас что-то ненужное упало, я возьму, если ничего не имеете против»… Чирикнув, осторожно схватил добычу и стремительно рванул куда-то вверх, под крышу здания.

Я стоял в зале ожидания Вильнюсского аэропорта и, прихлебывая кофе из пластмассового стаканчика, ждал рейса из Москвы, которым прилетал мой коллега по рекламному бизнесу, Айвар. Бизнес — это, наверное, слишком громко сказано. На двоих у нас было небольшое рекламное агентство, которое в последнее время боролось с набиравшим обороты кризисом, клиентами-должниками и просто весенней хандрой. Кроме нас двоих в конторе трудились еще девять человек, если считать секретаря-администратора, которая уже полгода сидела в декретном отпуске. День, как говорится, не задался с самого вечера, причем еще с позавчерашнего. Типография тормозила с выполнением заказов, клиенты обрывали телефон и ненавязчиво, как бы между делом, интересовались: увидят ли они свою рекламную продукцию до наступления осенних холодов? Странно развивается этот кем-то придуманный кризис. Народ вроде бы должен работать быстрее, а получается наоборот — работают еще медленнее, оправдывая свою заторможенность трудностями времени. Крутились бы быстрее — кризиса бы не было.

На большом экране, висящем в холле, рядом с надписью «Москва — Вильнюс» появилось «опаздывает на 15 минут»; то же самое по трансляции продублировал приятный женский голос. Я, мысленно плюнув (и тут тормозят, сволочи), пошел к выходу на перекур, по пути отправив стаканчик с кофе в ближайшую урну. У входа, как обычно в аэропортах и на вокзалах, толпился народ: с чемоданами и без, отъезжающие и провожающие, встречающие и только что прилетевшие соотечественники. Не помню, кто именно из древних сказал мудрые слова: «В разлуке три четверти горя берет себе остающийся, уходящий уносит всего одну четверть». Вон у женщины глаза на мокром месте, наверняка мужа на чужбину отправляет за длинным рублем. То есть за каким, пардон, рублем — евро. Или долларом, но это смотря куда товарищ ехать намылился. Как бы там ни было, в последнее время народ из Литвы массово рвет когти. А что здесь ловить? Нечего. Безработица растет как на дрожжах, политики, прикрываясь обещаниями, разворовывают еще не разворованное, а в свободное время выпрашивают кредиты у Евросоюза. Интересно, а кто их возвращать будет? Загадка, в общем, детская — налогоплательщики, кто же еще. Как говорил Остап Бендер: «Грустно, девушки».

К концу второй выкуренной сигареты (и моего терпения!) наконец-то объявили о прибытии московского рейса. Еще пятнадцать минут ожидания, и мой коллега выпорхнул из дверей таможенного зала — если можно сказать «выпорхнул» о человеке ростом метр девяносто пять и весом под сто двадцать килограммов.

— Прикинь, Робби, какой дурдом! Из Москвы еле-еле вылетели, прилетев, тут полчаса кружили, посадку не давали, я уже подумал — в Ригу отправят. Чашку кофе для меня, конечно, не купил? — размахивая огромной сумкой, как барсеткой, выпалил Айвар.

В этом он весь. Мой коллега по работе и друг еще со студенческих времен. Слегка бесцеремонный сорокалетний мужчина с грацией медведя и упрямством осла. Несмотря на все эти сомнительные достоинства, — человек, на которого можно положиться в любой ситуации и в любое время суток. Если ему позвонить в три часа ночи и попросить приехать за вами из Каунаса в Вильнюс, он только усмехнется и спросит: «Она хоть красивая была?» Ругаться, конечно, будет, что разбудили среди ночи, но без злобы, скорее так, для порядка. Самая положительная черта — никогда не унывает. Грустным видел всего один раз, когда по ошибке бухнул в его чашку с кофе две ложки соли. Искусство и он, по его собственным словам, вещи совершенно несовместимые, что не мешает ему заниматься рекламным делом. Правда, если я с дизайнерами буду спорить до хрипоты, обсуждая новый проект, он, глядя на нас, ухмыльнется, пожмет плечами и отправится соблазнять соседскую секретаршу.

— Во-первых, привет, — в тон ему ответил я. — А во-вторых, чего ты хотел — на полосе туман, видимость с гулькин нос, а они такого человека на родину везут! Естественно, боялись тебя угробить, надежду рекламного бизнеса. Ну а в-третьих, с твоими габаритами надо транспортными самолетами летать. Что хорошего привез, чем отца родного порадуешь?

— Отца! — фыркнул он. — Сынка неразумного, а не отца! Что бы вы делали без меня, умницы и почти гения. А если серьезно, то привез пару интересных проектов, ну это потом обсудим. Сразу в контору или домой меня закинешь? Я бы хотел в душ залезть.

— Ладно, — добравшись до машины, сказал я. — Раз проекты интересные, отвезу тебя в душ, заслужил. Что Москва, на месте? Книгу привез?

— На месте, что ей сделается! Строится, расширяется. Посмотришь, так и кризиса у них нет. Книгу — да, привез. Кстати, а кто такой этот Круз? Его «Земля лишних» в страшном дефиците, еле нашел. Можно сказать, половину Москвы обегал, так что с тебя причитается.

— Спасибо, возьми с полки пирожок, там их два, твой посередине. Москва, батенька, это государство в государстве, поэтому кризис и не чувствуется, а Круз, чтобы ты знал, это писатель такой, — выруливая со стоянки, заметил я и еле успел дать по тормозам, чуть не влетев в стремительно пролетевшую машину скорой помощи. — Ну ни фига себе, ты видел? Им что, сирену лень включить?

— А может, они, подъезжая, выключили? — сказал Айвар, провожая взглядом машину и вытаскивая пачку сигарет.

— Зачем?

— Чтобы панику среди встречающих не устраивать. Мало ли рейсов прибывающих ждут. А так тихо подъедут, мол, кофе попить заехали.

— Идиоты, понакупят прав, ездить ни хрена не умеют…

— Ладно тебе возмущаться! — Айвар хлопнул меня по плечу. — Кстати, у нас с рейса одного мужика сняли. Прямо в зале ожидания потерял сознание.

— Пьяный или сердце прихватило?

— Мы тоже сначала подумали, что пьяный. Покачивался, лицо такое красное, опухшее. Кашлял, кашлял в платок, потом взял и вырубился прямо в проходе. А еще, падая, какой-то женщине по лицу рукой заехал, нечаянно естественно, но поцарапал здорово, наверное, кольцом или часами задел. Ей уже в самолете стюардессы царапину чем-то замазали и сразу после посадки в медпункт отправили.

— Почему сразу?

— Ее в дороге что-то лихорадить начало, тошнить. Может, это за ней приехали?

— Может, и за ней, а с тем мужиком что?

— Ничего, погрузили на носилки и унесли куда-то.

— Весело вы летели, блин…

До Каунаса мы ехали около часа. Конечно, можно было бы и быстрее, но полицейские везде понавешали фотокамер с радарами, а получить свое, пусть и удачное, фото вместе с квитанцией о штрафе мне как-то не хотелось, поэтому ехали чинно и благородно, почти как на похоронах. На въезде в город вытянулась пробка, но мы ее успешно обогнули по объездной трассе и, пропетляв по знакомым переулкам, подъехали к дому Айвара. Пока наш «умник и почти гений» что-то напевал в душе, я приготовил две чашки кофе и заглянул в холодильник. Между пустыми полками висела игрушечная мышь в старательно затянутой петле. Очень остроумно…

Щелкнув мышь по носу, я прошел в комнату и включил телевизор. На первом балтийском канале показывали мужчину в порванной и окровавленной рубашке, который что-то рассказывал журналисту, яростно размахивая руками. Опять, наверное, что-то взорвали, мелькнула мысль и ушла вместе с переключенным каналом. Последнее время такие новости перестали быть горячими — мир целенаправленно сходил с ума. В торговых центрах устраивали охоту на людей, взрывали автомобили и поезда, американцы несли демократию в массы, а прикормленные ими политики рекламировали с экранов галстучную диету. На фоне всего этого бедлама даже сомалийские пираты с их средневековым гешефтом по захвату кораблей выглядели Робин Гудами из Локсли.

Пока я размышлял о незавидной участи мира, из ванной выполз Айвар и, ухватив приготовленную ему чашку кофе, начал рассказывать про поездку, а также о наших перспективах на ближайшие полгода в свете его московского путешествия.

До конторы мы добрались только часам к двум. Место у нас хорошее, не центр, но и не окраина города. Удобное, недавно построенное здание, а точнее — офисный комплекс, в котором мирно существовало множество небольших фирм, часть из которых уже была нашими клиентами, а другую мы настойчиво обхаживали. Занимали одно не очень большое помещение, разделенное стеклянными перегородками на четыре комнаты: приемная, она же секретариат и бухгалтерия, комната дизайнеров и верстальщиков, наш с Айваром кабинет и небольшая комната для переговоров с клиентами. В приемной всегда был железный порядок, здесь царила наша «Железная Леди», бухгалтер Эльвира. Приятная женщина лет сорока пяти, брюнетка с мягким голосом и стальным характером. Пять лет назад мы переманили ее из одной типографии и ни разу не пожалели — свою работу она знала прекрасно. Если честно, даже мы ее слегка побаивались. Дизайнеры обосновались в самой большой комнате, и там постоянно царил художественный бардак, который они оправдывали особенностью своего ремесла.

Изредка эта молодая шумная компания зависала на работе до позднего вечера, особенно когда появлялась новая компьютерная игра. Мы на это реагировали спокойно — сами в их годы вели себя не лучше, правда, тогда и игрушек таких не было. Что еще? Наш с Айваром кабинет. Небольшая, почти квадратная комната, с большим столом на двоих цвета красного дерева. Кожаный диван, шкаф и денежное дерево на подоконнике. На половине коллеги громоздились различные каталоги, проспекты выставок, планы, графики и расписания, на моей — рисунки, эскизы, проекты и чертежи. Представили себе картину?

На первом этаже здания был небольшой, но уютный ресторанчик, куда мы ходили обедать; до курилки — метров десять, направо по коридору. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно трудиться? Правильно, бросить курить, что, собственно, и делаем, причем регулярно — один раз в полгода.

Вернувшиеся с обеденного перерыва сотрудники боролись с ленью, причем их физиономии были прекрасной иллюстрацией фразы: «До обеда боремся с голодом, а после обеда — со сном», только Эльвира все так же энергично стучала по клавиатуре компьютера, видимо латая дырки в нашем бюджете. Впереди было еще три полновесных рабочих часа, и мы решили, что еще успеем утрясти несколько дел с типографиями и надавить на совесть некоторым клиентам-должникам. Пока я размышлял, кому из них испортить настроение первому, снаружи что-то сильно ударилось в дверь, а потом раздался истошный женский крик.

Айвар стоял у выхода и вертел в руке пачку сигарет, поэтому первым открыл дверь и выскочил в коридор, а я, выйдя следом за ним, увидел, что какой-то придурок в сером костюме уронил женщину на пол и, судя по движениям, в любви ей признаваться не собирается.

— Да что же ты делаешь, зараза такая! — с этими словами Айвар схватил мужчину за шиворот и, словно котенка, отшвырнул от женщины, которая, не переставая кричать, прижалась к стене коридора.

Смотри ты, визжать не перестала, а задранную юбку поправила. Это у них что, на уровне инстинктов заложено? А ножки красивые, отметил я, поворачиваясь к нападавшему. Странный незнакомец с каким-то застывшим выражением лица проехал спиной по кафельному полу и, ударившись о стенку, попытался встать. Когда он поднялся и утвердился на ногах, то почему-то забыл про объект в юбке, а, прохрипев что-то невнятное, двинулся прямо на меня. «Больной, что ли?» — мелькнуло в голове. Когда между нами осталось метра три, он начал тянуть ко мне руки, пытаясь меня схватить. Ничего себе посетитель у нас! Пока я его рассматривал, думая, куда бы ему двинуть, неизвестного перехватил Айвар: «Да что ты, Робби, на него любуешься!» — и хорошо поставленным ударом в грудь опять отправил нападавшего на пол. Надо заметить, что после такого удара, как правило, не встают, а мирно лежат на полу, дожидаясь медиков и полиции, — это я как его старый друг говорю. Видал, знаете ли, виды. Так вот, ничего подобного!

На визг женщины в коридор начали выглядывать люди из офисов, кто-то набирал телефонный номер 112, а наш сумасшедший опять начал подниматься, причем на этот раз в качестве жертвы выбрал некстати выскочившего в коридор мужчину из соседнего офиса. Он просто ухватил его за брюки и вцепился в ногу зубами! Теперь к визгу женщины добавился еще и заполошный крик мужчины, который пытался стряхнуть нападавшего со своей ноги. Я рванул к ним, но укушенный уже и сам сбросил оцепенение, дотянулся до висевшего на стене огнетушителя и со всего размаха ударил нападавшего по голове. Что-то красновато-белое брызнуло в стороны, он наконец отцепился от своей жертвы и замер на полу. Хорошо, что ему по голове попал, а не себе по ноге! Одна из женщин, стоявшая неподалеку, закатила глаза и начала медленно оседать на пол; кого-то, судя по звукам, стошнило.

— Славно мы поработали, — заметил Айвар, подхватывая падающую женщину.

Потом мы перевязывали пострадавших, ждали полицию и скорую помощь, а после их приезда битых три часа подробно рассказывали о случившемся. В коридоре работали люди, сверкали вспышки фотокамер и едко воняло какой-то химической дрянью. В общем, день был безнадежно испорчен, по домам разошлись только часов в восемь.

Вернувшись (благо семья в отъезде), наскоро приготовил холостяцкий ужин, покормил сибирского кота Левку, бандита такого, и уселся к компьютеру. Перелистал несколько форумов, ответил на пару сообщений, а потом занялся литовскими порталами. В ленте новостей ничего интересного не сообщали, за исключением небольшой, буквально в несколько строк, заметки о «двух непонятных случаях агрессии» в Каунасе и Клайпеде, по привычке связав эти случаи с общим ростом преступности «в наше тяжелое кризисное время». В Каунасе — это понятно, про нашего бешеного придурка написали, а в Клайпеде-то что случилось? Ладно, потом у друзей узнаю. К моему удивлению, на российских порталах тоже нашлось несколько заметок похожего толка, но и там они были какие-то обрывочные: «беспорядки», «вспышки немотивированного насилия», — ничего определенного так и не нашел. И знаете, как-то неспокойно мне на душе сделалось, тревожно. Если бы такое только у нас случилось, то еще ничего — ну, взбесился человек, с каждым может случиться. Может, его теща довела? А тут и в Москве такие случаи, и в Питере. Даже если и не точно такие же, то очень похожие. И еще семья в полном составе укатила к родственникам на Украину, дома им не сиделось. В общем, полез дальше в глобальную Сеть. Почему в Интернет? А куда еще? Телевизор я не смотрю, так что это — единственный нормальный источник новостей. От сплетен до самой точной информации, главное — уметь искать. В общем, убил вечер и пошел спать.

Роберт
22 марта, утро

Утром, как это всегда бывает, страхи и волнения немного улеглись. Особенно после холодного душа и завтрака, почти по Ремарку: «Солдатский завтрак — кофе и сигарета». В холодильнике, как и у Айвара, мышь могла бы повеситься со спокойной совестью — в магазин ходить я не любил. Покормил вечно голодного кота и начал собираться на работу. Уже одевшись, хлопнул себя по лбу за забывчивость и вернулся в спальню. Из сейфа достал пистолет Глок-17 с кобурой. Вот, теперь точно готов. Спокойно, господа, ствол совершенно легальный. В Литве, дай бог памяти, уже лет пятнадцать разрешено ношение боевого короткоствольного оружия. Естественно, после получения соответствующего разрешения и сдачи экзаменов. Так что все по закону, а я еще и спортсмен, так что лицензия у меня двойная: и для спорта, и для самообороны. Разница, в общем-то, небольшая, только в количестве патронов, которые можешь держать дома, — для спортсменов нет ограничений. Пистолет оставляю, только когда еду в спортзал, пока тренируешься, его хранить негде. Зачем ношу? Помните Абдуллу из «Белого солнца пустыни»? Его слова: «Кинжал хорош для того, у кого он есть». Так что замечание в стиле: «Ты что, бандит?» и «В кого ты стрелять собрался?» оставьте при себе, хорошо?

Пока пешочком с пятого этажа спустился (лифта-то нет — дом пятиэтажный), позвонил клиент, директор оружейного магазина Витаутас. Заказал повторный тираж буклетов и долго клянчил скидку. Конечно, иначе не был бы он жемайтис [Жемайтия — край в Западной Литве, его жители известны своей скупостью.]. После короткой дружеской перепалки договорились: цену ему не снижаю, но весь тираж он оплачивает патронами. Ему это выгодно, наценку на патроны никто не отменял, и мне хорошо — то, что должна заработать на этом заказе наша фирма, внесу наличными из своей зарплаты, а с типографией договорюсь, чтобы цену немного снизили, так как тираж повторный. В общем, никто не в обиде — фирма в плюсе, заказчик доволен, а я тем более.