— Вы можете выбрать все, что вам необходимо.

— Все? — уточнил я.

— В разумных пределах, разумеется.

— Своевременное замечание. Я уж нацелился опустошить ваши запасы.

— Мы уже имели дело с вашими коллегами. Один из них чуть весь арсенал не вынес.

— В Новом мире с этим проблемы?

— Нет, — ответил Патрик, — проблем с этими железками нет. Присутствуют, так сказать, в должном количестве. Но после нескольких случаев мы решили предоставить сотрудникам право выбора амуниции. Согласитесь, гораздо проще отправлять человека полностью подготовленным, чем получать от него длинные отчеты, заполненные по большей части запросами на дополнительную экипировку. Экономия времени и средств.

— Разумно, — кивнул я.

В Легионе мне довелось пострелять из многих образцов, которыми богат оружейный мир. Не скажу, что я прекрасный стрелок, но в цель попадаю. Как говорил наш инструктор, даже обезьяну можно научить курить, но сделать из человека снайпера — невозможно. Можно научить стрелять, можно научить целиться, но снайпером, хорошим снайпером, надо родиться.

Патрик познакомил меня с оружейником и откланялся. Видно, не раз сопровождал моих коллег и представлял, что за этим последует. В таких местах мужчины могут провести не один час. Забегая вперед, замечу, что здесь я и провел остаток первого «рабочего» дня.

Оружейника звали Майкл Беннет. Невысокий мужчина лет сорока, похожий на Фрэнка Синатру. Он провел меня по узкому коридору и открыл тяжелую дверь в хранилище. Ничего нового — аккуратные штабеля ящиков и привычный запах оружейного масла. Посередине — широкий стол и несколько стульев.

— Вы француз? — спросил он.

— Да.

— В таком случае могу предложить Famas. — Оружейник гордо задрал голову, словно эта штурмовая винтовка была его изобретением.

— Благодарю, но обойдусь без этого «шедевра» инженерной мысли.

Понимаю, что он хотел сделать приятное для гражданина Франции, но увольте меня от этого удовольствия! Штурмовая винтовка Famas-F1, о которой он упомянул, — это стандартное вооружение Иностранного легиона. Поступила к нам на вооружение в конце семидесятых годов, сменив устаревшую MAS 49/56. Выглядела новая винтовка, конечно, получше, в руках лежала удобнее, но боже упаси воевать с ней в пустыне! Попадавший в затворную группу песок приводил к тому, что она часто заедала. При транспортировке на затвор надевался специальный чехол, предохраняющий от пыли, но это мало помогало.

— Правильно, — кивнул оружейник, — хотите что-нибудь из американского оружия? Могу посоветовать М16А2.

— Американское… — я немного задумался, — скажите, а советское оружие есть?

— Советское?

— Да, — кивнул я, — «калашников».

— Какого калибра?

— Семь шестьдесят два.

— Есть АКМН, — поджал губы оружейник.

— Вот и прекрасно. Покажите, будьте добры…

Через несколько минут он положил на стол глухо стукнувший брезентовый сверток.

— Ваш «калашников», сэр…

— Магазины?

— Три в комплекте, сэр. Этого добра у нас навалом, если вы хотите…

— Добавьте еще штук семь. Тем более, как я понял, русское оружие у вас не в почете.

— Гуки [Гуки — от англ. Gook — презрительное прозвище азиатов. Вошло в обиход во времена войны в Корее.] оставили на память, сэр, — он засучил рукав куртки и продемонстрировал длинный шрам на предплечье, — поэтому воспоминания не самые лучшие.

— Вьетнам?

— Да, сэр! — он ухмыльнулся. — «Туннельные крысы» [Туннельные крысы — от англ. tunnel rats — неофициальное название подразделений США, созданных для действий в подземных туннелях во время войны во Вьетнаме.], сэр.

— Из пистолетов что можете предложить?

— Пистолет или револьвер, сэр?

— Пистолет. M1911-A1.

— Прекрасный выбор, сэр. — Наконец-то на его лице появилась улыбка.

— Что с патронами и гранатами?

— Это вы получите на той стороне, там с этим проблем нет. Здесь — только на стрельбище, если вы захотите пристрелять свое оружие. Мы можем туда отправиться завтра утром, сэр.

— Конечно. Да, кстати! Скажите, сколько единиц оружия я могу выбрать?

— Две, — для пущей убедительности он показал два пальца, — две — и ни стволом больше! Вы можете взять еще, но цену высчитают из вашего жалованья, сэр…

— Тогда принесите еще снайперскую винтовку.

— Тоже советскую?

— Нет, — покачал головой я, — семисотый «ремингтон».

— А пистолет?

— За пистолет я заплачу. Он мне нравится.

Мужчина довольно хмыкнул и ушел в глубину комнаты. Видно, выбор двух американских моделей примирил его с моей симпатией к советскому оружию. После того как все отобранное оружие улеглось на стол, мы приступили к выбору оптического прицела и прочих необходимых на «том свете» вещей.


1988 год. Исследовательский центр.

Сан-Антонио, штат Техас

Вам знакомо чувство, когда после долгих раздумий вы принимаете решение, которое раз и навсегда изменит жизнь? Тогда вы меня прекрасно поймете. Это сродни первым ночным прыжкам с парашютом. Стоите на краю черной бездны, а затем делаете шаг в темноту, зная, что обратного хода не будет.

Подписав контракт, я словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Груз неопределенности, который не отпускал с того момента, как я вышел за ворота Легиона. Многие отставники поймут мое состояние. Ты не знаешь, что ждет впереди, и вообще — эта гражданская жизнь пугает. Там свои непонятные правила, свои игроки и замены. Игра, в которой ты не участвовал добрую часть своей жизни.

Наверное, поэтому, приняв предложение Ордена, я прекрасно выспался и уже в шесть часов утра был готов к работе. За мной заехал Майкл, и все время до полудня мы провели на стрельбище, которое находилось в десяти милях от Сан-Антонио. Пристреляли «калашников», опробовали «ремингтон» и «купленный» пистолет. Вполне. По крайней мере, оружейник не кривил губы, как при первой встрече. После стрельбы, когда мы уселись под навесом и принялись за чистку оружия, он, сбив широкополую шляпу на затылок, задумался.

— Что-то не так? Прекрасные машинки.

— Нет, все о’кей, сэр. Рад, что вам понравилось, — Майкл кивнул. — Вспомнил, что у меня есть небольшой подарок для вас.

— Подарок?

— Точнее сказать, небольшое дополнение для этой русской машинки. Подствольник «джи-пи двадцать пять», сэр. Думаю, мистер Бэлл не будет возражать, что я раздаю оружие направо и налево. Тем более что вы отказались от бронежилета.

От бронежилета я и правда отказался. Никогда не видел в нем особого смысла. Не думаю, что в Новом мире часто используют пистолеты. Там калибры другие, которые не каждый жилет выдержит, а таскать в рейде лишний вес — избавьте меня от этого удовольствия; лучше лишняя пачка патронов в рюкзаке.

— А гранаты?

— Для подствольника? На той стороне есть. Отправляем каждый месяц, сэр. Многие ваши коллеги выбрали русское оружие, так что с боеприпасами проблем не будет.

— Можно один вопрос, Майкл?

— Если вы не потребуете невозможного, сэр, — снова кивнул он.

— Почему вы не отправляетесь в Новый мир?

— Как вам сказать, сэр, — он перекатил во рту табачную жвачку и задумался. — Здесь у меня есть все, что нужно. Дом, хорошая зарплата, жена, двое прелестных ребятишек и бейсбол. Я не готов менять свои привычки, сэр…

— Понимаю…

— И я вас понимаю, сэр. Мне приходилось видеть ваших ребят в деле — они дрались как черти. Но ваши глаза… Их не спрячешь…

— Что вы имеете в виду?

— У многих моих друзей был похожий взгляд, сэр. Они вернулись живыми, но душа, как говорит наш пастор, осталась во Вьетнаме. «Клистирные трубки» называют это PTSD [PTSD (англ. post-traumatic stress disorder) — посттравматический психоз, «вьетнамский синдром».], но я считаю, что дело в другом.

— В чем же?

— Видите ли, — Майкл наклонился и сплюнул себе под ноги, — на сто мальчиков всегда найдется десяток таких, которым не сидится на месте. Им лень играть в Микки Мауса [Играть в Микки Мауса (сленг) — заниматься ерундой.], карабкаясь по грязной карьерной лестнице. Из таких получаются хорошие солдаты, сэр, но в мирной жизни им нет места. Не обижайтесь, но вы из таких, сэр…

Когда мы вернулись в центр, охранник, сидящий у двери, сказал, что меня просил зайти мистер Бэлл. Оружейник понимающе кивнул, забрал у меня сумку с оружием, и я отправился к лифту.

— Готовитесь? — поприветствовал меня Патрик. Как всегда, с застывшей улыбкой на лице.

— Не люблю тратить время попусту.

— Похвальное рвение, похвальное. Присаживайтесь, — он кивнул на стул, — у меня есть небольшая просьба или, скорее, предложение.

— Надеюсь, вы, — я вспомнил выражение Майкла и усмехнулся, — не потребуете невозможного.

— Нет, что вы, — он поднял руки, — ничего особенного. Во время нашей первой встречи вы правильно подметили, что в этом мире дефицит людей из «настоящего материала». Таких, которые нам необходимы. Мы подумали, что среди ваших друзей найдутся несколько человек, которые будут полезны Ордену. Как вы на это смотрите?

— Как вам сказать, — я немного помолчал, — есть одна проблема…

Да, я мог назвать несколько человек, для которых Новый мир станет прекрасным шансом начать жизнь сначала. А проблема, о которой я подумал, проста. Недоверие. Жизнь приучила проверять каждую мелочь на своей шкуре, прежде чем давать советы другим. С другой стороны — когда увижу потусторонний мир, связаться с друзьями уже не будет возможности.

— Я вас понимаю, — кивнул Патрик, — не доверяете?

— Есть немного. Дело в том, что сейчас я рискую только своей жизнью. Не хотелось бы подставлять друзей, окажись в этом какой-то подвох. Но выход есть.

— Какой же? — оживился мой собеседник.

— Как вы говорили, радиосвязь с Новым миром — двухсторонняя. Поэтому сделаем так — я напишу несколько писем, которые положу в банковскую ячейку. Если все окажется так, как мне описали, я сообщу код доступа. Вам останется только доставить письма по адресу и ждать гостей.

— Прекрасная идея, Поль. Кстати, до вашего перехода осталось два дня. Вы готовы?

— Да, готов.

— Тогда не буду вас больше задерживать. Если вы хотите посмотреть, как осуществляется переход, — вас проводят в машинный зал. Познакомитесь с Густавом — это наш оператор.

— С удовольствием…

Когда я впервые увидел установку, то недоверчиво покачал головой. Не похоже на транспорт, способный перемещать людей в иные миры. Скорее, это железнодорожная дрезина, за каким-то дьяволом поставленная на постамент. В передней части платформы, перпендикулярно основанию — железная рама, сделанная из толстых труб. Эдакий квадрат размером примерно два на два метра. По периметру — небольшие коробочки, величиной с сигаретную пачку. С левой стороны — несколько железных ящиков, к которым подведены толстые жгуты кабеля. Вдоль помоста — обычные рельсы, на которые поставлена тележка. На ней — четыре пластиковых кресла ярко-желтого цвета, вроде тех, которые установлены на стадионах, но дополненные ремнями безопасности. Задняя часть — грузовая платформа, огороженная невысоким бордюром, сделанным из труб. Просто и без затей.

— Не впечатлило? — спросил Густав. — Ожидали увидеть нечто похожее на космический корабль?

— Признаться — да.

Если сказать больше, то и на месте Густава предпочел бы увидеть кого-нибудь постарше. Ему было лет двадцать пять, но выглядел он так, словно никогда не вылезал из ночных клубов, застряв на уровне развития восемнадцатилетнего. Совершенно не похож на человека, способного отправить тебя на «тот свет». Истертые до дыр джинсы, потрепанная футболка с изображением Джона Леннона и несуразные кеды с вечно незавязанными шнурками.

— Все гораздо проще, — ухмыльнулся он.

— Куда уж проще…

— Главное, что работает. Кстати, через полчаса будет переселяться одна семья из Канады. Если интересно посмотреть на процесс — оставайтесь. Тем более что вы такой же сотрудник Ордена, как и я. Только наблюдать будем из операторской.

Через полчаса в зал прибыли переселенцы в сопровождении двух охранников. Мужчина лет тридцати, его жена и ребенок — очаровательная девчушка лет девяти-десяти. Женщина немного нервничала, комкала в руках платок и постоянно озиралась вокруг, словно ожидала увидеть дверь в преисподнюю. Ее муж, судя по его побелевшему лицу, чувствовал себя не лучше. Только дочка была в превосходном настроении — скакала вокруг мамы, дергала за рукав отца, словно пришла в парк аттракционов и ждала начала развлечений. Кстати, Густав это учел. Для начала он подарил девочке большого плюшевого зайца, а потом отвел в сторону ее отца. Тот внимательно выслушал, несколько раз понимающе кивнул и подозвал жену. Как оказалось — детям, чтобы избежать неприятностей и смягчить стресс, делают инъекцию снотворного. Логично: мало ли что придет в голову ребенку, усаженному на эту тележку…

После небольших уговоров девочку усадили на пластиковое сиденье и ввели лекарство. Спустя несколько минут она уже сладко спала, пристегнутая к креслу вместе с подаренным зайцем. Родители заняли место на платформе, и к ним забрался оператор. Он что-то долго объяснял, подтверждая свои слова резкими жестами. По-моему, я в нем ошибся — когда он занимался делом, вся наигранная веселость куда-то улетучилась, и остался профессионал, твердо знающий свою работу. Приятно. Я всегда любил иметь дело с профессионалами.

— Идем в операторскую, — Густав кивнул на небольшую будку, стоящую в углу зала.

— Это займет много времени?

— Нет, — покачал головой он, — минут десять, не больше.

В операторской уже сидели сопровождавшие семью охранники. Один из них, лениво развалившись на стуле, листал журнал, а другой открыто зевал, подпирая стенку спиной. Для них переселение в другой мир — это каждодневная рутина, не вызывающая никакого интереса. После каких-то манипуляций, когда над платформой загорелся красный свет, Густав посмотрел на переселенцев и подбадривающе кивнул, подняв вверх большой палец. Прошло, наверное, около минуты, прежде чем красный свет сменился на желтый. Следом, почти без паузы, вспыхнул зеленый, и раздался резкий свист, перемешиваясь с завываниями сирены. Проход озарился несколькими вспышками, и на месте рамы возникло мерцающее зеркало. Платформа дернулась и начала свое медленное движение вперед. Прямо туда, в зазеркалье. Вот в зеркале скрылась ее передняя часть, и тут раздался женский крик. Женщина вдруг резко дернулась в сторону, стараясь расстегнуть держащие ее ремни. Даже стены операторской не смогли заглушить ее пронзительный визг. Вдруг что-то ярко вспыхнуло, и по глазам ударил резкий свет. От неожиданности я отшатнулся от стекла, ожидая, что оно сейчас разлетится мелкими осколками.

Раздался громкий хлопок, похожий на звук лопнувшего колеса; стекло жалобно задрожало, но выдержало. Еще один хлопок — и оно окрасилось красными брызгами…

— Что это было? — выдавил я из себя.

Густав не ответил. Выругавшись, он рванул какой-то переключатель на пульте управления и выскочил из комнаты. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Правда, помощь уже не требовалась. Да и кому там помогать, если переселенцы превратились в фарш. Именно на это и было похоже. Не знаю, что там произошло, но выглядело удручающе. Похоже на результат минометного обстрела, разве что установка не пострадала. Один из сотрудников службы безопасности, выскочивший вслед за мной, увидел эту картину и, привалившись к стенке, избавился от завтрака. А может, и от обеда, я не рассматривал. От людей почти ничего не осталось. Большая часть была разбросана мелкими фрагментами по платформе, размазана по стенам и стеклу кабины оператора.


1988 год. Исследовательский центр.

Сан-Антонио, штат Техас

Происшествие вызвало в центре большой переполох. По крайней мере, всех находившихся на тот момент в зале допрашивали по нескольку раз. Нет, не полиция, откуда ей здесь взяться? Служба внутренней безопасности. Раз за разом мы описывали происходившее в тот злосчастный день. Сначала пришлось рассказать, а потом еще и написать. Два раза. С небольшим перерывом на обед. Кстати, надо отдать должное — хорошо ребята работают, с толком. Напомнило наше «гестапо» [«Гестапо» (сленг) — собеседование с офицерами безопасности Легиона.]: даже то, что забыл, и то вспомнишь. После того как нас отпустили, Патрик предложил мне обратиться к психологу, работающему в центре. Этого мне еще не хватало — чтобы какой-то парень, не видевший в жизни ничего страшнее фильма ужасов, пытался меня спасти от якобы полученного стресса!

Проведенная проверка показала, что никаких технических сбоев не было. Увы, но обычный нервный срыв привел именно к такому результату. Точно не скажу, я далек от такой техники, но, по словам Густава, женщина сама виновата. Она, можно сказать, была одной ногой на той стороне — и неожиданно передумала. В итоге ее просто разорвало между мирами, зацепив и людей, находившихся рядом…

Через три дня я шел по знакомым коридорам к машинному залу, катя перед собой небольшую тележку, на которой разместились все мои вещи. Рюкзак и две большие сумки. Одежда, личные вещи и несколько памятных безделушек. Немного — для переселенца в иные миры. Финансами я тоже не обременен. Около двухсот тысяч франков, лежавших на моем счету, превратились в шестнадцать тысяч экю, которые зачислены мне на счет в банке Ордена. Рядом шел Густав, грустно насвистывая какой-то мотивчик. Понимаю, настроение у него — похоронное. Ему светит служебное расследование. Мое состояние описать еще сложнее. Нечто среднее между ощущениями приговоренного к смерти и самоубийцы, стоящего с головой в петле на шатком стуле с подпиленными ножками…

Мы прошли через небольшой зал, где лежали грузы, подготовленные к отправке. Перед входом выстроилось несколько ящиков с надписью «Walter Meier Tool AG, Switzerland».

— Металлообрабатывающие станки, — заметив мой взгляд, объяснил Густав, — правда, в разобранном виде.

— Почему в разобранном? Разве «ворота» нельзя было сделать побольше?

— Конструкция установки не позволяет, — он развел руками, — мы бы с радостью. Новая будет готова через год, не раньше.

— Как же вы автомобили туда отправляете? Патрик говорил, что там даже вертолеты есть.

— Все идет в разобранном виде. А вертолеты там есть, да. Целых два. «Скаут» — для ведения разведки и «Хьюи» [«Скаут» — вертолет MD 500 Scout Defender, «Хьюи» — вертолет Bell UH-1.] — для всего остального. Есть несколько судов для каботажных рейсов и три «Цессны-152».

— Это хорошо, что «птички» есть. Хоть вытащат в случае чего.

— Как бы не так, — ухмыльнулся Густав, — мы их отправляли в виде «конструктора» для больших мальчиков, поэтому над ними трясутся, будто они из чистого золота! Можно сказать, пылинки сдувают. Так что о помощи с воздуха забудьте и не надейтесь. Читал я технические отчеты коллег… Хотя что я вам рассказываю? Скоро сами все увидите!

— Умеете вы успокаивать… Нет бы еще «ворота» построить!

— Есть еще одни. Грузовые. Они побольше размерами, но сейчас на профилактике. У них и скорость отправки выше — можно сказать, на пределе работаем. Живое существо такой нагрузки просто не выдержит. А после «канадской мясорубки», как выразился мистер Бэлл, «ворота» вообще могут на месяц закрыть. Так что ничего не поделаешь: приходится довольствоваться тем, что есть. Кстати, ваше оружие и амуниция уже упакованы. Майкл постарался — еще вчера вечером доставил. Просил передать вам большой привет. При этом довольно ухмылялся, словно ему премию выдали. Что вы у него такого выбрали? Карманный гранатомет или какой-нибудь супербластер, стреляющий криптонитом? [Криптонит — вымышленное радиоактивное вещество из комиксов про Супермена.]