В жизни так мало приятных событий. Бормотов явно наслаждался развернувшейся заварушкой и, похоже, не собирался терять зря ни одной драгоценной минуты. Он с головой окунулся в круговерть событий и выныривать не спешил.

Покончив с обывателями, сварщики заварили люки. На этом инцидент не завершился. Коммуникаторы оперативных дежурных по КСС и военной комендатуры города разрывались от гневных звонков. К «подсолнухам» подключились правозащитники.

«Это нервы! Сами понимать должны!» — невнятно оправдывался измотанный помдеж каэсэсовец. Оперативный дежурный по городу давно переключил линию связи на помощника.

Военные поступили еще проще. Они просто временно заблокировали канал «горячей линии» с гражданскими и хранили гордое и презрительное молчание. Не в их правилах отчитываться перед «шпаками». Пошли они куда подальше!

Глава 7

На крыльце «Хоттабыча» Шаржуков притормозил. Как его встретит хозяин ресторанчика, не укажет ли сразу на дверь? Нет, не должен. Олег с того приснопамятного празднования Дня Военно-морского флота не появлялся.

Собравшись с духом, лифтер потянул на себя дверь и вошел в заведение. Полумрак зала расслаблял, притупляя неприятное ощущение возможного облома. Вот те на! За барной стойкой возвышался Савчинский собственной персоной. Он меланхолично полировал салфеткой идеально чистый бокал, изредка посматривая через него на лампу, пылящуюся под потолком, и снова протирал.

Олег замер на входе, придерживая дверь, так и норовившую подтолкнуть его в спину.

Иван Петрович, не отрываясь от своего занятия, громко сказал:

— Не стой столбом. Заходи.

— Разрешите? — произнес Олег. Когда он чувствовал себя не в своей тарелке, в нем особенно явственно проступало армейское прошлое.

— Да заходи ты уже, — донеслось из-за барной стойки. — Не стой в дверях.

Шаржуков в две секунды оказался у высокой полированной столешницы, подковой замыкающей бар. На полированную поверхность легла китайская крысиная отрава в яркой упаковке.

— Презент! Как только увидел, сразу понял, что сама просится в вашу коллекцию.

— Спасибо, Олежка! Уважил старика, — хозяин ресторанчика, не глядя, смахнул подарок со стойки, растянув губы в улыбке. Подношение было благосклонно принято. «Простил!» — облегченно подумал каэсэсовец. Жизнь налаживалась.

Савчинский оставил бокал в покое.

— Я тут клиента тебе подобрал. Ничего сложного. Рядовая экскурсия по проторенному маршруту. Выберет раковину на собственный вкус, и айда в обратный путь. — Старый прагматик не собирался терять время на дежурные вопросы «Как дела?», «Какие новости на службе?». Он всегда предпочитал брать быка за рога. У него всегда вначале было дело, а потом слово. — Платит вперед.

— И где он?

— Она! — со смешком поправил хозяин «Хоттабыча», указав глазами вбок. В самом дальнем углу особнячком стояли два столика. Переговорный закуток обычно занимали «жучки» с черного рынка и рядовые клиенты. — Ждет проводника не дождется. Сидит уже второй час. Хорошо, что ты пришел. Судьба, значит. Никто другой, кроме тебя, думаю, не согласится.

Последняя фраза прозвучала, как констатация факта.

«Не простил до конца старый хрыч», — решил Олег, поворачиваясь в сторону заказчицы. Так и есть, его опасение подтвердилось с первого взгляда. Савчинский оказался злопамятнее, чем обычный человек с характером. Он был в своем репертуаре.

Иван Петрович взял из стеклянной когорты высокий бокал и нацедил в него из краника темного пива. Он не стал дожидаться, когда опадет высокая шапка пены, а сразу поставил выпивку перед Олегом со словами:

— На, иди знакомься с девушкой. — Заметив движение Шаржукова, тот сунул руку в карман, опередил: — За счет заведения. Посмотри, как принарядилась, — весело добил парня Савчинский.

«Точно не простил, если таких клиентов подкидывает!»

За столом сидела особа, вызывающе одетая в черную футболку с глубоким вырезом, подчеркивающим все, чем ее щедро наделила матушка-природа. На груди красовалась растянутая в двух местах надпись, выложенная переливающимися блестками «Поживем — увидим». Лицо дамочки почему-то было омрачено грустью.

В каждой эпохе существовали свои эталоны женской привлекательности. Например, белесые дамы Средневековья с семеняще-утиной походкой вызывали священный трепет у рыцарей, закованных с головы до ног в лязгающую броню. Впрочем, румяная толстушка-хохотушка из портовой таверны производила на загулявшую матросню не меньшее впечатление. Правда, совершенно другого толка. Перед Шаржуковым восседала настоящая женщина периода барокко — нестандартная, пышущая жизнью, вобравшая в себя все соки земли. Женское тело соответствовало всем критериям той эпохи, оно было «богатым», с лебединой шеей, широкими, откинутыми назад плечами и пышными бедрами. Все было на месте, что удивительно, даже талия присутствовала там, где ей положено быть.

Олег двинулся к столу, за которым в ожидании дозревала клиентка. Тут спешка не нужна, но и долго мариновать человека тоже не стоит. Перегорит, и беседа не склеится. Уйдет клиент.

Обещанная Савчинским девушка оказалась почти ровесницей Шаржукова. А он уже давно не оборачивался, когда слышал на улице громкое обращение: «Молодой человек!»

На столике перед нею стояли несколько пустых бокалов из-под коктейлей и пепельница, полная окурков. Официанток в зале не было видно. До вечернего наплыва посетителей еще далеко. Или это психологические выверты Ивана Петровича? У него в арсенале имелось немало заготовок, как быстрее довести клиента до кондиции. Сделать сговорчивее.

Олег взял с соседнего столика чистую пепельницу и поменял ее местами с заполненной.

Женщина, не отрывая глаз от недопитого бокала с коктейлем, будто силилась разглядеть на его донышке что-то важное, попросила:

— Повторите заказ. Мне еще один «Волчий персик» и черные оливки без косточки.

— У меня альтернативное меню. — Олег поставил бокал с пивом и без приглашения уселся за стол. — И заказы принимаю другие. Тут вы не ошиблись. — На слове «другие» он сделал ударение и приготовился слушать. Теперь ее очередь.

— Я жду, гм-м… одного человека, — женщина соизволила оторваться от созерцания бокала и рассматривала того, кто так бесцеремонно прервал ее уединение.

— Он уже здесь. — Шаржуков решил побыть сегодня немного загадочным и тактичным одновременно. Он шумно отхлебнул пива и, в свою очередь, рассматривал возможную клиентку.

Обычно невозмутимого Олега поразили яркие, даже слишком яркие, зеленые глаза заказчицы. Они не сочетались с немного расфокусированным и настороженным взглядом исподлобья, словно женщина жила в постоянном ожидании, что ее обидят. Просто так, без всякого повода. Типичное лицо недовольного жизнью человека. Вблизи стала заметна сеточка морщин вокруг глаз и уголках рта. Похоже, кто-то любит капризно хмуриться и надувать губки. Взгляд скользнул по ее рукам. Холеные пальцы с необычным черным лаком на ногтях. Обручальное кольцо отсутствует. И надевалось ли оно когда-нибудь? Кисти рук с матовой кожей не вязались со сбитыми костяшками на правой руке, покрытыми свежей корочкой запекшейся крови. Удивляло, что после удара, или ударов, не были вывихнуты пальцы. Одним словом — классика. Каэсэсовец внутренне напрягся. От нагрузившейся коктейлями дамочки вместо заказа можно было легко получить занудную историю о неустроенной жизни.

Женщина живописно откинулась на стуле, закинув руки за голову. Шаржуков поперхнулся пивом. Если б у него был сертификат «Золотой фонд России», он тут же вручил бы его незнакомке. Декольте футболки только подчеркивало достоинства фигуры, притягивало взгляд и будоражило воображение. На секунду лифтер испугался, что майка не выдержит внутреннего напора и лопнет. Не обломилось. Чудо не было предусмотрено в его сегодняшнем расписании дня. А может быть, и свершится, но не для него и не сейчас. Женщина поправила волосы, собранные в пучок на затылке, и повернула голову в сторону бара. Савчинский, полирующий очередной фужер, многозначительно кивнул: «Свой!»

Откашлявшись, каэсэсовец ждал. Следующий ход за ней.

Красавица вытащила соломинку и одним махом прикончила «Волчий персик». Хищно облизнув губы, она произнесла низким грудным голосом:

— Давайте знакомиться. Меня зовут Аделаида Свердловская. Можно просто Ада. Поэтесса.

— Олег Иванович Шаржуков. Можно просто Олег. Лифтер. — Каэсэсовец не удержался и спросил: — Аделаида — это творческий псевдоним?

— Нет. Папа так назвал, хотя мама была против.

— Как же они договорились? — неожиданно для себя поинтересовался лифтер.

— Никак. Маму переубедить нельзя. Отец сам пошел получать свидетельство о рождении. Так я стала Аделаидой, а ведь могла бы и Жоржеттой, как хотела мама. Сейчас звали бы Жорой!

— Господи прости, лучше Адой, — горячо согласился Олег. Победила мужская солидарность. Незнакомый папаша из двух зол выбрал меньшее. — Они у вас, наверное, тоже поэты. Стишатами балуются. Строчат, так сказать.

Ада громко засмеялась, показав в улыбке крупные, желтые от никотина зубы:

— Хуже! Мама с папой художники. А стихи пишут кровью сердца и души. Как вы изволили выразиться, «стишатами балуются» школьники. Кто ж не строчит вирши в пятнадцать лет? — отсмеявшись, она погрозила пальчиком зардевшемуся лифтеру. — Сам, поди, тоже рифмы пробовал подбирать? Да?!

Оторопевший Шаржуков решил побыстрее сменить тему разговора, лихорадочно вспоминая, когда и кому в последний раз удавалось его смутить. Память неопределенно подсказала: «Давно! Очень давно!»

— Свердловская — это псевдоним?

— Могу паспорт показать, — потянулась за сумкой работница творческого труда.

— Не надо, верю, — проникновенно произнес лифтер. — Сегодня на меня весь день сыпятся сюрпризы, как в детском саду.

— Итак! Переходим к главному меню! Что хотите заказать? Какие будут пожелания?

Каэсэсовца трудно было сбить с толку, когда в воздухе ощутимо витал запах денег.

— Какие будут предложения? Огласите весь список, пжа-алста!

— Любой каприз за ваши деньги! — максимально серьезным тоном ответил Олег. Он тоже не дурак посмеяться. Щегольнуть цитатой из старинного фильма и лифтер может при случае. На первом месте дело, а потом уже все остальное. — Насколько я в курсе, вы хотите сами выбрать раковину, на свой вкус. Меня правильно информировали?

— Все верно! Еще мне нужно вдохновение.

— Эт-та как?! — Олег, позабыв про пиво, разглядывал Аду, словно диковинное существо. — Под землей отродясь ничего подобного не встречал. — Проще сразу разыграть из себя дуболома, чем потом оправдываться, что один из пунктов договора не выполнен. Контракт, заключенный устно, каэсэсовцы всегда выполняли, как если бы он был заверен у нотариуса.

— А-а! — досадливо махнула рукой поэтесса. — Сейчас все разъясню. Под серьезный разговор — соответствующая выпивка.

Она встала и двинулась к бару. Официанты так и не снизошли до посещения их столика. Поэтесса шла на высоких каблуках, ее фиолетовая юбка была украшена такими же блестками, что и майка. Серебристые переливающиеся стеклярусы в районе ягодиц складывались в два затейливых иероглифа. В такт ее шагам они шевелились, будто живые. Впервые Олег пожалел, что не знает китайского языка. А может, японского? Кто тут разберет, чьи это иероглифы.

Ада вскоре вернулась, гордо водрузив на стол бутылку водки, пару стопок и пиалу с оливками.

Похоже, ее успели проинструктировать. Традиционно проставляется заказчик, но только после того, как все условия обговорены и обе договаривающиеся стороны ударили по рукам. Не дожидаясь, когда кавалер начнет действовать, она свернула бутылочную пробку и лихо набулькала с горкой в высокие рюмки.

— Стоп! — Олег попытался перехватить бутылку. Если не получается контролировать процесс разлития, то стоит его притормозить.

— Такса похода за раковиной стандартная. Я говорю, вы все беспрекословно выполняете. На время, гм-м, экскурсии у нас тирания. Я сказал, вы делаете!

— Знаю!

— Отлично! Тогда все будет в лучшем виде.

То, что впереди ждут незабываемые впечатления, он не сомневался. Понятно, что, если на экскурсионных маршрутах не попадется никого крупнее таракана, то бизнес накроется. Люди платят за подземное сафари, чтобы пощекотать нервы, а не послушать шум собственных шагов в гулких коридорах. Пустопорожний променад — не то, что требуется. Довольный клиент даст «наколочку» друзьям, очередным клиентам для гида из КСС. Таких заказчиков надо холить, лелеять и оберегать. В определенном случае в пустые коридоры следовало искусственно вдохнуть жизнь и приключения. Для этого идеально подходил, к примеру, щелкунчик. Тварь имела устрашающий вид, но на самом деле была не опаснее обыкновенной мокрицы, от которой, собственно, и произошла. Щелкунчик представлял собой насекомое размером с сигаретную пачку, тело которого сплошь состояло из чешуек и шипов. Попав на новое место, щелкунчик сразу же начинал обживать свой дом. Главное, что он никогда не уползал дальше десяти-пятнадцати метров от того места, где родился или куда его определила алчная рука каэсэсовца. Домосед, одним словом. Еще одно неоспоримое достоинство мокрицы-переростка заключалось в том, что она ревниво относилась ко всем чужакам, забредшим на ее территорию. Как только такое случалось, щелкунчик, стараясь отпугнуть нарушителей, начинал издавать громкие звуки, похожие на щелчки. Делал он это при помощи своих сочленений, покрытых хитином. На большее его не хватало. Устрашающий вид и звуковое сопровождение всегда производили впечатление на экскурсантов. Время и деньги потрачены не зря. Все довольны друг другом.

Где взять щелкунчика для пускания пыли в глаза, знал любой каэсэсовец. Но даже если лень ловить насекомое, то можно использовать другой реквизит в подземном спектакле для зрителей с поверхности. Тут главное для постановщика — не переборщить. Все должно быть в меру. Альтернативным вариантом проходили псевдослизни. Покровы их мягких тканей вырабатывают фосфоресцирующий пигмент. Псевдослизень с одинаковой легкостью ползает по горизонтальным и вертикальным поверхностям, не делая исключения и для потолка. Ползал он медленно, оставляя за собой причудливый извилистый след из желеобразных выделений. Колонии слизней могли разукрасить все поверхности сюрреалистическими мерцающими картинами, увидев которые любой авангардист съел бы от зависти свою кисточку и мольберт в придачу. Причудливые светящиеся разноцветные полосы на стенах тоннелей особенно выгодно смотрелись в зеленом свете приборов ночного видения. Но псевдослизень, помимо впечатляющего окраса, имел еще и неприятную для человека особенность. В момент опасности он испускал едкую вонь, стремясь отпугнуть агрессора. К счастью, на большее он не способен. Для постановщиков подземных декораций это было легко преодолимое препятствие. Всех делов-то: надеть маску биологической защиты, перчатки и прихватить с собой герметичный контейнер. Упаковать, принести и выпустить в нужном месте.

Особняком от остальных любителей экзотики стояли нелегальные коллекционеры диковинных раковин. В подземном, как и в любом другом бизнесе давно существовало такое понятие, как маркетинг. Есть спрос, есть предложение. Поэтому специально для любителей ползающих тварей было разработано особое предложение. В одном из тупиковых тоннелей, где проходила труба с горячей водой, по соседству с воздухозаборником обосновалась целая колония сухопутных моллюсков. Чем именно это место им так приглянулось, понять никто не мог, но использовалось оно постоянно. В сопровождении каэсэсовцев коллекционер попадал сюда и выбирал раковину по своему вкусу. Но только одну. Это условие соблюдалось особенно строго. Рынок нельзя обваливать. Следует сказать, что не было ни одной раковины с одинаковой расцветкой. Похожие попадались, но каждая имела свой индивидуальный оттенок.

Каэсэсовцы предпочтение всегда отдавали знакомым охотникам за раковинами. Цены, правда, кусались, но «добытая» своими руками диковинка особо ценилась в среде собирателей, сильнее грела душу и самолюбие.

Вчерашние беспозвоночные так и не обзавелись хребтом, но нарастили раковины, светочувствительные клетки на «стебельках» заменили им глаза, а острые зубки и хоботки с ядовитым гарпуном на конце помогали выжить. Раковины некоторых улиток обладали потрясающей прочностью. Для того чтобы проникнуть внутрь оболочки, ученым пришлось использовать сверла с алмазными насадками. Компьютерная модель панцирной оболочки показала, что раковина состоит из нескольких слоев и имеет уникальные особенности. Нарушенный слой при появлении незначительных трещин не подвергался дальнейшему разрушению. Следующий слой, как подушка, гасил физическое воздействие. Самая идеальная природная броня, известная на сегодняшний день. Исследованиями сразу же заинтересовались военные и тут же засекретили всю информацию.

Помимо безвредных для человека улиток существовали такие, которых лучше не трогать — здоровее будешь. Но к этим ядовитым брюхоногим коллекционеры были особенно неравнодушны, поскольку их раковины отличались невероятной красотой. Некоторые из них удостоились весьма поэтических названий: «Слава подземелья», «Жемчужина мрака». Количество пойманных экземпляров таких «редкостей» исчислялось сотнями, но тем не менее они традиционно оставались мечтой многих собирателей. Ажиотаж умело поддерживался каэсэсовцами, что позволяло сохранять стабильные цены.

Сведения о биологии мутировавших сухопутных моллюсков редко просачивались из закрытых лабораторий. Точно было известно, что у «Жемчужины мрака» имеется длинный и подвижный хобот, выстреливающий полую гарпуновидную иглу. Зазубрины на конце иглы плотно застревают в теле жертвы, стенки хобота с силой сокращаются, впрыскивая яд в добычу.

Одни улитки питались плесенью, которой хватало в избытке во влажных городских катакомбах. Другие охотились на мелких грызунов, крупных насекомых и не брезговали себе подобными. Улитки, в которых попадала ядовитая стрелка, очень странно реагировали на токсин. Моллюски выползали из своей раковины, чтобы хищному собрату было удобнее их съесть. Это казалось чем-то невероятным, как если бы охотник мог заставить кабана выйти из леса и самого себя освежевать. Над феноменом токсичного яда долго ломали головы фармакологи и нейробиологи, но так ничего и не смогли понять.

Единственное, что у них получилось, так это синтезировать противоядие, да и то не от всех видов улиток. Дальше в этой области они продвинуться не сумели.

Подлинное царство улиток — влажные колодцы и тоннели вблизи труб тепломагистралей. У настоящего профессионала были свои заветные «грибные» места, свои огороды с медленно ползающими плодами, дающими постоянный урожай раковин.

Самые большие улитки достигали размеров с кулак взрослого мужчины. Но это были редкие экземпляры, которые под ногами не валялись и встречались нечасто. Однажды Олег слышал, как некий ассенизатор с пеной у рта рассказывал, что видел своими глазами спиралевидную раковину величиной с двадцатилитровый пивной бочонок. Его послали прочистить засорившийся сливной коллектор. Исполинская раковина закупорила сток, и ее пришлось раскрошить переносным перфоратором, чтобы освободить путь для сточных вод. Рассказ шел у барной стойки в «Хоттабыче». Ассенизатор клялся и божился, но по лицам собутыльников было видно, что ему никто не верит. Он пришел раньше всех, и перед ним стояла ополовиненная бутылка коньяка. А всем известна прописная истина: с увеличением алкоголя в крови мухи превращаются в слонов, а улитки — в кровожадных гигантов, передвигающихся со спринтерской скоростью. Реальные события и мифы так тесно переплелись в головах людей, что со временем становилось все труднее отличить одно от другого.