Вопрос старшего инспектора: «Где ваши наградные щиты?» остался без ответа. Правые рукава комбинезонов нашей парочки были девственно чисты, если не считать промасленного пятна на предплечье Алексея. После вручения наград на торжественном построении друзья, как и положено, обмыли нарукавные щиты в «Хоттабыче» в кругу коллег. Возвращаясь домой, лифтеры поняли, что надо добавить. Они заскочили в ближайшую кафешку и продолжили честно заслуженный праздник. Расплатиться по счету не хватило денег. Официант милостиво согласился взять в залог наградные щиты, с тем условием, что они завтра донесут оставшуюся сумму. И не прогадал.

Ни на следующий, ни на какой другой день каэсэсовцы так и не смогли вспомнить, в каком гадюшнике они заложили свои награды. Вчерашний день был покрыт непроглядным туманом, перемежаемым яркими отрывочными вспышками воспоминаний, впрочем, не дающими никакой помощи в поисках…

— Так уж и «тупоголовые», — огрызнулся уже из коридора Бормотов. — Это ни в какие ворота не лезет.

— Я сейчас вам так влезу! А потом еще добавлю, — слух у Шишканова оказался отменным, а в злопамятности он мог потягаться с панцирохвостом. — И никто вам слезы не утрет!

Лифтеры поспешно захлопнули двери в конференц-зал, отгородившись этой деревянной перегородкой от бесновавшегося главного воспитателя.

— Влезу — вылезу, — обозлился Бормотов. — Ты не находишь, что у Шишка странные наклонности?

— Ему все можно, он же воспитатель, а мы трудновоспитуемые, — флегматично заметил Шаржуков. В отличие от бывшего студента, для него годы, проведенные в военном училище, не прошли бесследно. К концу второго курса любой начальник мог орать гардемарину в лицо, брызгая слюной, и тот бы бровью не повел. Привычка, выработанная постоянным общением с самодурами, со временем никуда не исчезла. — Это уже не воспитание, а откровенный джихад, — озлился Шаржуков.

— Откуда знаешь, что у него мусульманские корни? — ненатурально удивился Алексей.

— Нет у него никаких корней, он обыкновенный пустобрех, — отрезал Олег.

На лестнице они столкнулись с Тамарой из финансового отдела. Цокая каблучками, она поднималась им навстречу, прижимая к груди электронный планшет.

— Привет, Томочка! — первым поздоровался Алексей, спускавшийся впереди. — Как там наша ведомость на премиальные? Шеф подписал?

Олег не успел открыть рта, как младший бухгалтер накинулась на них, будто плоскоголов после линьки:

— Я вам устрою премию. Держи карман шире! Из трех лифтов всего один работает. Не втолкнешься. Ношусь, будто угорелая, по этажам.

— На таких каблуках далеко не убежишь, — невозмутимо заметил Шаржуков, разглядывая красные туфли-лодочки.

— Вы бы лучше за своей обувью следили, — не осталась в долгу финансовая язва. — Забыли, как ботинки чистить. Попробуйте, может быть, понравится!

Бормотов пожал плечами. Под землей все равно не видно, есть пыль на ботинках или нет. Рано или поздно обувь испачкается. Настоящему каэсэсовцу чистота категорически противопоказана. Спускаться под залитые асфальтом улицы в начищенных ботинка? Чушь!

На всякий случай Алексей потер носки ботинок сзади о штанины. Сначала один, потом второй.

— Бр-р-р, — финансистка зацокала дальше наверх. — Представляю, как ты чистишь зубы!

— Фантазерка! — выкрикнул вслед Бормотов и уже тише добавил: — Ты не представляешь, что могут вытворять девушки с богатым воображением. О-о-о!

— Я все слышу, мечтатель! — донесся голос сверху. — Сегодня оформлю вашу ведомость и подпишу у шефа. Подходите завтра после обеда в кассу за деньгами.

Друзья уже спустились на первый этаж и направлялись к выходу из здания, когда неожиданно заложило уши и резко заломило затылок. Следом, не давая опомниться, на лифтеров навалилось головокружение и дикий ужас. Каэсэсовцы, не сговариваясь, рванули на улицу. В дверях образовалась толчея. Все, кто был в вестибюле, старались быстрее вырваться наружу.

— Уроды! Молокососы необученные! — простонал Шаржуков. Вместе с Алексеем они дружно надавили, и живая людская пробка вылетела из дверей.

Ему вторил громкий бас со второго этажа. Он громкими матюгами костерил молодое пополнение и толстомордых тыловиков.

Банальнейшая ситуация. Похоже, кто-то из новобранцев, получая в арсенале экипировку, по неосторожности включил «пугало». Нормальный каэсэсовец эту дрянь даже в руки не возьмет. К чему таскать с собой лишний груз? В просторечье «пугало», а официально «Защитник-212» представлял собой генератор ультразвуковых колебаний, излучающий импульс, мощности которого якобы достаточно для отпугивания исключительно мутантов в радиусе шестидесяти метров. Но на практике оказалось, что акустическое оружие, размером с теннисный мяч, действовало лишь на людей, обезьян и… бегемотов. Это неофициально было проверено каэсэсовцами в Московском зоопарке. После подобного эксперимента дирекция зоопарка пошла на беспрецедентные меры, официально запретив коммунальщикам вход на территорию в форменной одежде. Животные впадали в буйство и неистовство, едва завидев фигуры в красных комбинезонах. Больше всех ярились обезьяны. Приматы кидались на прутья клеток, бросались экскрементами, естественно попадая и в других посетителей. Сказывалось отсутствие тренировок в метании на дальность и точность. Самым трусливым оказался бегемот. Он проворно нырял в свой искусственный прудик с мутно-зеленой водой и безвылазно сидел в нем, лишь изредка всплывая на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Психотерапевт сказал бы, что у живности, населяющей клетки и вольеры, развился классический невроз. Человек с дипломом физиолога возразил бы, что у животных с растрепанной психикой появился стойкий условный рефлекс на каэсэсовцев.

Мутанты излучение упорно игнорировали и «отпугиваться» не желали. Ученые с пеной у рта клялись, что, изменив частоту, можно получить «впечатляющие результаты». Каэсэсовцы в ответ плевались и требовали обратно деньги за недоработанное изделие, в отличие от военных, которые более благосклонно отнеслись к некондиционным генераторам биошума…

Глава 9

Войдя в «Хоттабыч», Шаржуков огляделся. Так и есть, он не ошибся. У окна за столиком сидели двое лифтеров, его закадычный друг Алексей Бормотов и Сергей Паскарь.

Олег двинулся к их столику, на ходу громогласно вопрошая и одновременно жалуясь всему белому свету на несправедливость мироустройства:

— Я, значит, вкалываю на внеочередном вызове, а они тут развлекаются в служебное время. — Шаржуков прогнусавил, стараясь подражать интонациям Алексея при обращении к официантке: — Девушка, принесите-ка нам двести грамм, а лучше четыреста.

Они обменялись рукопожатием, Шаржуков сел за стол. Сумку он бросил на пол рядом со стулом. Камуфляжную ткань трудно испачкать. Пятном больше, пятном меньше, какая разница?

Закончив с приветствиями, Олег укоризненно прогудел:

— Плесните балтийцу, ироды, есть тема перетереть, а заодно и поправить наше шаткое материальное положение. Тут одна халтурка подвернулась, — поделился новостью Шаржуков. — Хотя поначалу пытались припахать чуть ли не за «спасибо».

— Ты же у нас герой! — ехидно подковырнул друга Алексей. — А героям, как и птицам, деньги не нужны.

— Без награды давить мутантов неинтересно. Ради чего тогда весь сыр-бор? От наших добропорядочных горожан благодарности не дождешься. Начальство, в лучшем случае, снизойдет до объявления благодарности в приказе. И все!

— Халявщики! — поддержал Паскарь.

— Куда катится наш мир?! — добавил Бормотов.

Алексей задумчиво покрутил в руке пустой графинчик из-под водки, который показал свое донышко как раз перед приходом их приятеля. Хмыкнув, он повернулся к барной стойке, где весело щебетали две официантки, обсуждая будущие чаевые и стреляя глазками в сторону лифтеров. Каэсэсовцы никогда не были скрягами, особенно когда выпадал случай выгодно подзаработать.

Он призывно помахал рукой, внося коррективы в заказ:

— Ей, девушка, гм-м… красавица, принеси-ка нам пятьсот миллилитров.

— Еще одну чистую рюмку, — подсказал Паскарь, — и чего-нибудь зажевать.

— Сразу не угадал с миллилитрами, — притворно вздохнул Олег, демонстративно посмотрев на часы. Стрелки показывали половину третьего. — Круто начинаете.

— Имеем законное право. Мы с ночной смены, это во-первых, — Бормотов загнул указательный палец, подумал и загнул второй — мизинец, — а, во-вторых, у нас тоже есть тема. Тебя ждали обсудить.

— С этого места поподробнее. — Олег поудобнее развалился на стуле. В ожидании заказа можно поболтать, обменявшись новостями.

— Вчера видели Плевка, — угрюмо обронил Леха. Он продолжал задумчиво крутить в руках пустой графинчик.

— Вот те раз! — опешил Олег. — Могилу, что ли, раскопали? Или на кладбище ездили?

— Вот те два! — встрял в разговор Паскарь. — Его вчера Егорыч видел, даже поздоровался. Правда, тот не ответил, голову в его сторону не повернул. Словно перед ним не человек, а пустое место.

— Хамье, — резюмировал Шаржуков. — Чему тут удивляться. Он всегда такой… таким был. Горбатого могила исправит. А Егорычу передай, закусывать надо. До свидания, печень, здравствуй, делириум. Белая горячка по-научному.

— Э-э, нет, Егорыч был не один. Он с напарником проверял клуб «Трясина». На выходе с Плевком и столкнулись. Они входили, а этот крендель выходил. В дверях и столкнулись. Нос к носу.

— Знаю я этот гадюшник. — Шаржуков потер подбородок. — А высотники что там забыли, это не их зона ответственности.

— Так… подработка, — неопределенно пожал плечами Паскарь, не вдаваясь в подробности. У всех каэсэсовцев имелись свои маленькие секреты.

— Значит, жив курилка.

— Выходит, что живой, а нас держиморды на допросы тягают, — мотнул головой Алексей. — Мне эти непонятки не по душе. Надо бы разобраться.

— Так что делали высотники в «Трясине»? — Шаржуков попытался прояснить обстановку. — Давай колись!

— Сегодня у них там шабаш. Хэллоуин отмечают, — снова ушел от прямого ответа Сергей. — Так, общую профилактику провели, чтобы праздник прошел без накладок. Публика там тусуется специфическая, но денежная. За одну такую костюмированную вечеринку они трехнедельную выручку поднимают.

Официантка принесла водку и закуску.

Паскарь разлил графинчик по кругу. Выпили по первой, а затем — по второй и не последней. Успокаивающее действие алкоголя на психику каэсэсовца никто не ставил под сомнение. Главное — не переборщить с этой микстурой. Кто может осудить лифтеров, мерно и методично напивающихся в свободное от службы время? Только тот, кто ни разу не спускался в подземные лабиринты и не сталкивался нос к носу с мутантами.

— Надо сегодня же сходить в клуб, — сказал Шаржуков. — Там и посмотрим, что к чему.

— А нас пустят в «Трясину»? — вяло поинтересовался Бормотов. — У них столики заказывать заранее надо, даже без всяких праздников.

— Нам везде и всегда рады. — Олег внушительно пристукнул кулаком в раскрытую ладонь.

— Стремно как-то все это. — Паскарь неожиданно мелко перекрестился и потянулся к графинчику с водкой. — Не нравится мне эта затея! — почти выкрикнул в лица товарищам каэсэсовец.

— Хватит, — поморщился Шаржуков. — Вместо того чтобы брызгать слюной, пошел бы с нами.

— Неохота. Кости ломит к непогоде.

— Значит, ты с нами не пойдешь? — на всякий случай уточнил Олег, хотя и так было ясно: придется идти на праздник вдвоем.

— У меня насморк, и скоро будет дождь, а может, и гроза.

— Ты же каэсэсовец, — с хохотком встрял в разговор Леша. — Когда тяжело на душе, подумай о Родине! Сразу все наносное уйдет на второй план.

— Тогда у меня точно ангина будет, — вяло огрызнулся Сергей. — Тоже мне патриот выискался. От тебя так и разит квасным патриотизмом.

— Вот! — Бормотов победоносно поднял вверх указательный палец. — Вот! Я так и знал, что он спрыгнет с темы, — выдержав многозначительную паузу, Алексей мстительно добавил: — А от тебя разит водкой.

Стоит сказать, что и от него явственно тянуло отнюдь не квасом.

— Каждый год одно и то же. Ничего не меняется. Этот праздник у меня в зубах навяз, — покривился Сергей, накалывая на вилку кусок заветренной буженины. — Подростки через одного одеваются клыкастыми вампирами. Юношеский максимализм, ничего с ним не поделаешь. Одинокие сорокалетние бабцы наряжаются феями и искательно заглядывают в глаза всем попадающимся на их пути мужикам, в готовности выполнить любое их желание. Ну и волшебницы… Ходячие гормоны на туфельках с высокими каблуками.

Паскарь, чтобы не встречаться взглядом с приятелями, подчеркнуто внимательно разглядывал осеннюю хмарь за окном, будто ничего интереснее в жизни не видел. За что и заработал мрачный взгляд Бормотова.

— Тяжелый ты на подъем, Серега, — криво ухмыльнулся Олег. — Так трепетно заботишься о собственном здоровье. Понимаю.

Паскарь перестал смотреть в окно, перевел взгляд на уже полупустой графинчик, стоящий перед ним:

— Дождь собирается. Не пойду я с вами в «Трясину».

И не пошел. Остался в одиночестве коротать вечер в «Хоттабыче».

Вечером тридцатого октября по улицам Москвы уже вовсю шныряли стаи нарядной нечисти. По-осеннему рано темнело. Город стремительно входил в предпраздничный режим Хэллоуина, старательно примеряя новую маску. Ночь, полная взрослых шалостей и веселья, приближалась.

Правда, в отличие от рядовых обывателей, каэсэсовцы справедливо считали, что Хэллоуин начинается для них не в конце октября, а каждый день. И все из-за повседневного общения с мутировавшими тварями, далеко обставившими ряженых.

Изобилие маскарадных костюмов, попадающихся на каждом шагу в витринах магазинов, не баловало разнообразием. Сплошь вампирские и вурдалакские мотивы, слегка разбавленные аксессуарами из гардероба ведьм и зомби. Не хочешь тратиться — зайди в аптеку и накупи бинтов. Невзыскательный костюм мумии готов. Не слишком оригинально, но зато не сильно бьет по карману. Идеальный костюм для студента или младшего научного сотрудника. Можно еще взять рулон фольги, и тогда хрустящий космический скафандр тебе обеспечен. Помощь товарища по экипажу желательна, но необязательна. Еще один вариант для бережливых и рачительных тусовщиков: не хочешь покупать — возьми напрокат. Завтра будет поздно, праздник ведь сегодня.

Лифтеры двинулись по маршруту «Хоттабыч» — «Трясина». Чтобы не было скучно идти, приятели поспорили на бутылку марочного коньяка, кто первый попадется им навстречу: Дракула или мумия, обмотанная девственно-белыми бинтами. Никто не выиграл.

Первым встречным ряженым оказался Пушкин. Александр Сергеевич шел, элегантно опираясь на лакированную трость с резным набалдашником. Черный цилиндр был лихо сдвинут набекрень, правый бакенбард отклеился и держался на честном слове.

— Немного опоздал, костюм не в кассу, — разочарованно процедил Олег. Он был уверен в победе, и появление «невольника чести» его раздосадовало, — день Царскосельского лицея девятнадцатое октября. Надо с уважением относиться к датам.

— А я люблю Гумилева, — облегченно выдохнул Алексей. В их традиционных пари он, как правило, проигрывал, что лишь еще больше разжигало азарт. — Ничья. Особенно его Африканский цикл.

— Туда, за тропик Козерога, где капитана с ликом Каина… — по памяти процитировал Шаржуков.

— …легла ужасная дорога, — уже хором продолжили лифтеры.

Несмотря на репутацию плохо управляемых хулиганов, друзья на самом деле являлись профессионалами своего дела. Их карточки учета взысканий и поощрений были исписаны одними благодарностями. Внешний вид и повадки головорезов могли ввести в заблуждение постороннего человека, но никак не их непосредственное начальство и коллег по Службе.

Судьбы неразлучной парочки были во многом схожи. Оба из интеллигентных семей. У обоих незаконченное высшее образование: у Олега за плечами четыре года военного училища, у Алексея — факультет лингвистики. Родители были не в восторге от выбора отпрысков. Но на то они и интеллигенты, чтобы не настаивать на своем. Детям можно лишь помогать в выборе будущего, а не навязывать свое мнение силой. Может, это и к лучшему.

Маски гордецов и упрямцев друзья надели еще в детстве, на заре шкодливой юности. Сначала это было обычной бравадой, а потом незаметно они сами к ним привыкли, сжились со своим имиджем и ничего менять не собирались. Так легче и удобнее шагать по жизни, да и специфика службы соответствует. Они воспринимали это как должное. В конце концов, каждый сам выбирает дорожки, по которым ему идти. На какую тропку встал, такую судьбу и выбрал.

Друзья выбрали именно ту профессию, которая, как считали парни, поможет им испытать себя, показать, чего они стоят на самом деле, в первую очередь самим себе, да и окружающим заодно. Настоящие служаки, готовые выступить на защиту города двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Не всем по плечу такой рывок в жизни.

Брутальностью от них несло за версту, но ту незримую черту, за которой начиналось обычное хамство, они не переступали. Особые случаи, где тебя не поймут, если не «быковать», в счет не шли. Приятели списывали такие случаи на проблемы коммуникации с окружающими их людьми…

На перекрестке каэсэсовцы повстречали мужчину, одетого в снайперский костюм «Леший». Выглядел он в нем, словно куст, на который ветерком нанесло листьев. Темно-зеленая ткань, лоскутами нашитая на маскировочный комбинезон, колыхалась в такт шагам. Дитя леса двигалось зигзагами и было не прочь прилечь на газон. Слиться с флорой ему не давал здоровенный пес неизвестной породы. Судя по экстерьеру, пропорциям головы и оскаленной клыкастой пасти, у этого кабыздоха в роду были медведи. Шипастый ошейник был украшен фальшпогонами с ефрейторскими лычками. Между ушами, стоящими торчком, красовалась фуражка с зеленым околышком, закрепленная под нижней челюстью резинкой. Похоже, хозяину звероподобной собаки в армии пришлось несладко. По ходу было непонятно, кто кого ведет на поводке. Пес широкой грудью резал толпу прохожих, таща за собой одеревеневшего хозяина. Шатающийся Леший по инерции переставлял ноги, двигаясь вслед за верным питомцем. Пес был в ответе за приручившего его собаковода.

— Сейчас мы быстренько заскочим в «Трясину» и все разрулим. И еще быстрее вернемся в «Хоттабыч» и оттянемся там на всю катушку, — мечтал вслух Алексей.

— Вот этого я и боюсь. — Олег не разделял запредельного оптимизма друга. Последствия этого «быстренько» ему доводилось испытать на собственной шкуре чаще, чем хотелось бы.

Каэсэсовцы подошли к помпезному входу в клуб. Высокую резную дверь под переливающейся неоновыми огнями вывеской, состоящей из сцепившихся разномастных каббалистических знаков, охраняли две ссутулившиеся горгульи из полированного черного мрамора. Нарочитая пышность, рассчитанная на внешний эффект, должна была, по замыслу владельца, отпугивать в первую очередь праздношатающуюся шваль с тощими бумажниками. Здесь были рады лишь кредитоспособным клиентам.

По-осеннему ранние сумерки еще только собирались захватить город, а в увеселительных заведениях уже творился настоящий шабаш. Сегодня злые духи принесут владельцам подобных мест хорошую прибыль. Рестораны, клубы и бары были переполнены, у входа толпились очереди страждущих, не теряющих надежду присоединиться к общему веселью.