Ночь обещала «адский отжиг». Сегодня, чтобы попасть в ночной клуб, московской «нечисти» не помешало бы колдовство. Чары колдуний и магов никак не действовали на невозмутимую охрану.

На входе в «Трясину» топталась стайка ведьмочек. Заметив друзей, подошедших к крыльцу, одна из них пожаловалась лифтерам:

— Эти упыри пускают только по приглашениям. Даже не знаем, что делать.

— Нам везде рады, — невозмутимо ответил Шаржуков и толкнул от себя тяжелую дверь.

— Пора сделать то, что у меня получается лучше всего! — сказал Леха, прищурясь. Непрерывно сменяющийся калейдоскоп цветов на кричащей вывеске заведения неприятно резал глаза.

— Испортить всем настроение? — подколол Олег.

— Ага, очень смешно.

— Твои мысли частенько вырываются наружу, никем не контролируемые, — парировал друг.

Внутри им сразу заступил дорогу Франкенштейн, почему-то одетый в строгий цивильный костюм. Вблизи человекоподобный монстр, созданный сумасшедшим доктором-экспериментатором, оказался обычным секьюрити фейс-контроля. Верзила, глядя сверху вниз на каэсэсовцев, заученно пробасил:

— Сегодня закрытая вечеринка. Вход строго по приглашениям.

Одним из главных достоинств, которым славилась «Трясина», было то, что на закрытых вечеринках, таких приватных мероприятиях для своих, пиво и соленые закуски были бесплатными. Янтарный напиток лился бурной рекой, разбрызгивая во все стороны хлопья пены, поэтому было велено халявщиков не пущать.

— Вот наше приглашение! — Шаржуков, сделав строгое лицо, отточенным, выверенным движением сунул под нос охраннику красную корочку с золотым тиснением знака Службы: скрещенные стрелы на фоне овального щита.

Секьюрити наморщил узкий лобик на широком квадратном лице, всмотрелся, только не обнюхал удостоверение каэсэсовца, и невозмутимо прогудел:

— Это не приглашение.

— Шестое управление. Коммунальная Служба Спасения, — с небрежной ленцой сообщил Олег. — Стоять! Бояться!

— Служба безопасности. Ресторан «Трясина», — ровным голосом ответил вышибала, ни на шаг не сдвинувшись в сторону.

Было не совсем понятно: это изысканная издевка, облеченная в вежливую форму ответа, или профессионально вышколенный охранник просто подстроился под манеру общения с нежелательным посетителем.

Привычного действия символ власти не произвел. Шаржуков опешил от такой непочтительности. Но замешательство длилось недолго, всего мгновение.

— Я вам щас покажу закрытую вечеринку. Один звонок дежурному, и ваш гадюшник через пять минут закроют на спецобработку!

Накалившуюся ситуацию разрядила менеджер клуба. По «Трясине» сегодня дежурила элегантная вампирша. Кровососка без лишних разговоров оттеснила охранника тугим бедром, пропуская лифтеров в зал.

— Что-то вы, каэсэсовцы, к нам зачастили, — дежурно улыбаясь, обронила менеджер. Ее фигура, затянутая в черный эластичный комбинезон, не скрывала ни одного изгиба тела. Из-за спины торчали символические перепончатые крылышки.

— Вы выглядите просто потрясающе, — не покривил душой Шаржуков. — Кстати, у меня третья группа крови, резус-фактор положительный.

— М-м-м, моя любимая, — мечтательно закатив глаза, девушка в черном кровожадно клацнула клыками. Улыбка из дежурного оскала превратилась в нормальную.

— Тогда договорились. — Олег забыл, зачем они сюда пришли, и судорожно пытался форсировать знакомство. — Тогда ровно в полночь… приглашаю на бокал красненького.

— Где же я так нагрешила!.. — острозубая чаровница упорхнула по своим служебным делам.

Внезапно ослепленный желанием познакомиться, лифтер совсем позабыл о цели визита. Шаржуков проводил взглядом гибкую фигурку, пропустив мимо ушей: «Вы к нам зачастили». А зря.

— Олежек, ты прирожденный дипломат. Мастер переговоров, — ехидничал Бормотов, передразнивая друга. — Нам везде рады!

— На том стоим и стоять будем. Давай осмотримся.

— Давай оглядись, а я пока за пивом сгоняю. Спорим, я первый на скорость выпью кружку пива.

Войдя в зал «Трясины», они будто попали в страшную сказку. Вся мебель была сделана из переплетенных коряг. Барная стойка походила на клубок исполинских темных змей, хаотично сцепившихся между собой в один общий хоровод.

В зале царил расслабляющий полумрак. Наваждение мгновенно исчезло, словно его спугнул гром органной музыки, ударившей из динамиков, закрепленных под потолком.

Древний языческий праздник громко заявил о своем приближении. Ровно в полночь встретятся два мира — живых и мертвых. Вот бы кельты удивились, наблюдая за встречей двух миров в московском ресторане — пьяно, сыто, весело и никакого почтения к мертвым.

У Олега мелькнула мысль, что неплохо бы проверить подвалы и все закутки клуба. Авось что-нибудь да и отыщется интересное.

В углу Всадник без головы тряс за грудки Палача и обещал сделать того похожим на себя в буквальном смысле слова. Они не поделили Кровавую Баронессу. Женщина стояла рядом и откровенно наслаждалась ситуацией. Когда еще за тебя сцепятся два таких колоритных кавалера? Кащей Бессмертный и Божья Коровка осторожно тащили под руки Непослушную Школьницу — анимэшку к туалету. Школьница была пьяна в хлам. Ей было плохо и подташнивало. Наверное, вспомнила последний звонок или усиленно тренировалась, готовясь к ежегодной встрече выпускников. Спартанский воин о чем-то горячо спорил с Элвисом Пресли. Гоплит ожесточенно жестикулировал и размахивал копьем, пока не разбил наконечником светильник над головой. Стеклянные осколки посыпались завизжавшему Элвису на голову. Спартанец же и глазом не моргнул, когда стекляшки пробарабанили по жестяному шлему с красным плюмажем поверху. Вот что значит суровое воспитание и закалка с детства. Фараон, успевший откушать фирменный жюльен, принимал на фоне стены «египетские» позы. Народ зажигал в «Трясине» без оглядки на узкие рамки приличий. Одним словом, отдыхали.

Сегодня в клубе предлагали особое меню. Названия блюд и адских коктейлей, которые в приличном обществе можно произносить лишь шепотом, забирали в свои когтистые лапы желудки чревоугодников.

Официанты с ходу предлагали новым гостям горячее «Привет из Преисподней», «Радость вампира», на закуску маринованные «Детские пальчики». Десертом шло «Кровавое сердце» и «Опухоль мозга», а «Ушки отличников» подавали с дьявольским «Пюре из завучей». «Крылышки летучей мыши» и «Мечту слепого Пью» рекомендовали к пиву. «Хрустящая вдова» хорошо шла к аперитивам «Хуанита с глазными яблоками» и «Кровавый юмор». «Ведьмака», несмотря на то что это коктейль, следовало пить под соленый огурчик. Слишком крепкое пойло получалось. Опыты бармена по смешиванию спиртосодержащих жидкостей давали сногсшибательный результат.

Официантка, обносившая гостей, рекламировала: «Попробуйте. Ужасно вкусно». Кулинарный ужас радовал глаз гурманов, обещая прибавку лишних килограммов к талии тем, у кого она еще прощупывалась.

Раз в год на Хэллоуин в «Трясине» подавали эксклюзивный напиток и такое же блюдо. Попробовать можно было либо то, либо другое, но не больше одной порции. Умопомрачительное, в буквальном смысле, пойло и закуску готовили из серо-розовых мухоморов. По отзывам бывалых гурманов — это был благородный гриб, хотя смотрелся он на столе не очень эстетично. Общее заблуждение, что все мухоморы ядовиты. Просто надо уметь их готовить.

Предлагали жюльен или рюмку мутно-розовой настойки на мухоморах в обмен на входное приглашение. Отведавшие фирменное угощение узнавали, в какие галактики они получили пропуск. Добавки не полагалось. Ловкачей, правдами и неправдами угостившихся повторно, можно было сразу определить по оловянному взгляду, бессмысленной улыбке и нарушенной координации движений. Они никак не желали возвращаться из путешествия по чудесным мирам. Им там очень нравилось. Таких грибонавтов охрана аккуратно уводила в комнату отдыха, чтобы не мешали другим веселиться.

Оба каэсэсовца придерживались рецептов классической русской городской кухни: сосисок, пельменей, полуфабрикатов из морозилки и, безусловно, бутербродов. Из напитков лифтеры, не сговариваясь, решили ограничиться пивом.

Бормотов ловко ввинтился в толпу, пестрящую разноцветьем красок и фасонов. Сегодня в клубе не знали удержу в буйстве фантазии и, как обычно, — в трате денег. Местные завсегдатаи никогда не жалели бабок на себя, любимых.

Краем глаза Олег заметил красное пятно в углу зала. Сначала он не поверил своим глазам. За столом в одиночестве сидел Плевок. Проталкиваясь сквозь веселящихся людей, Олег пробрался к столу и без приглашения сел на свободный стул.

— Здорово! — Шаржуков поприветствовал воскресшего. — Как самочувствие?

— Прошу вас, назовите свое имя, — подчеркнуто учтиво произнес воскресший из мертвых Плевок вместо ответного приветствия. Он внимательно разглядывал лифтера, словно старался вспомнить, где они встречались раньше.

Пополнив собой мартиролог каэсэсовцев, павших на боевому посту, он по-прежнему оставался живее всех живых. Вот только откуда появилась несвойственная ему вежливость? И почему на «вы»?

— Да это же я, Олег, — опешил лифтер. — Олег Шаржуков!

— Шар-жу-ков, — по слогам медленно повторил фамилию воскресший, словно смакуя каждый звук на вкус. — Славно. Давно не виделись, капитан… Сколько лет прошло, а ваш род почти не изменился. Фамильное сходство просто поразительное. Хотя, признаюсь, меня трудно удивить. Вам это удалось, молодой человек.

Фраза «молодой человек» окончательно сбила с толку Олега. Ему показалось, что еще немного, и он услышит, как скрипят шестеренки в его черепной коробке. На него накатила оторопь от неожиданной встречи и более чем изысканной манеры выражать мысли вслух. Лифтеру бросилась в глаза неестественная мимика собеседника. Точнее, практически полное ее отсутствие. Коллега по службе, произнося слова, двигал губами, но при этом ни одна мышца на лице не шевелилась. Казалось, губы жили отдельно, по ошибке приделанные к голове статуи из мрамора. Такая же неестественная бледность была под стать облику.

— Ты, часом, ничего не путаешь? — Олег лихорадочно соображал, что делать дальше. За свою жизнь он успел навидаться трупов, но с ожившим мертвецом, или кто он там есть на самом деле, общаться приходилось впервые.

— Я и на том свете узнаю Шаржукова. — Плевок скривил губы в некоем подобии ухмылки. — Где мой меч? — его голос скрежетнул, как плохо смазанный механизм. — Отдай! Может, и пощажу. Умрешь легко.

Олег с сомнением оглядел пустую столешницу. Ни пустых рюмок, ни бокалов. Где же он так набрался по самые брови?

— Закусывать надо, когда культурно отдыхаешь. Уже успел зенки залить? Ни с кем меня не спутал?

— Я тебя хорошо запомнил, Шаржуков. — Он перегнулся через стол. — У меня было много времени на обдумывание. Ты не представляешь, сколько раз я тебя казнил в своих мечтах. Я все помню… ничего не забыл.

«Вот свезло, так свезло, — подумал Олег. — Похоже, он свихнулся, а я попал под его бред».

— Какой-то ты обидчивый, — передернул плечами Шаржуков. Если бы его хотя бы по разу казнили все, кому он дал по морде, то от него бы и маленького кусочка давно не осталось.

Олег продолжал рассматривать сослуживца: глубоко запавшие глаза и брови, неестественно близко съехавшие к переносице. Раньше у Плевка таких аномалий с лицом не наблюдалось. Недоставало еще какого-то штриха. Приглядевшись, лифтер с удивлением отметил: у скандалиста напрочь отсутствуют ресницы. Будто их и не было вовсе. Эта нестыковка почему-то особенно неприятно поразила Шаржукова. Час от часу не легче. Маленькие кусочки мозаики упрямо не хотели складываться в целую картинку.

— Жмурикам не место среди живых. Тебе вообще-то положено раствориться в вечности, — изрек он.

Лжекаэсэсовец ничуть не смутился и не подумал оскорбиться. Еще один аргумент в пользу догадок Олега. Самые худшие предположения начинали сбываться, воплотившись в облике бывшего недруга, ставшего слишком учтивым и изъясняющимся чересчур правильно построенными фразами.

— А насчет вечности… смерть так смерть. Ты сам так решил, — впервые за весь разговор сорвался на «ты» тот, кто так нагло присвоил себе лицо и комбинезон с личной нашивкой Плевка. — Не смей меня равнять с мертвецами. Ты такой же, как капитан Шаржуков. Никакого воображения. Чуть что выходит за рамки привычного, сразу записывают в мертвяки, в лучшем случае неупокоенные, а я…

— Сейчас я буду тебе интеллигентно объяснять, кто ты есть, — прервал его на полуфразе лифтер.

В неярком электрическом свете Олегу показалось, что кожа на лице собеседника имеет какой-то бледно-серый оттенок. От этого лишь усилилось впечатление, что у каэсэсовца на лице маска. Неожиданно возникло жгучее желание подцепить ногтями или чем-нибудь острым кожу и начать сдирать ее… Кусочек за кусочком. Под ней должна обнажиться истинная личина.

Шаржуков усилием воли подавил свой порыв, продолжая вглядываться в лицо говорившего. Но оно оставалось эмоционально безликим, бедным деталями: без намека на мимические мышцы, которые двигают кожу, образуя на лице складки и морщинки, и, залегая вокруг отверстий рта, разреза глаз, ноздрей, своими сокращениями изменяют их очертания и форму. На этой маске, словно высеченной из камня, двигались лишь губы и зрачки, пристально уставившиеся на Олега.

В зале притушили свет. Шаржуков встретился глазами с бывшим коллегой. То, что он бывший, уже не вызывало сомнений. Последние колебания рассеялись, как легкий утренний туман под лучами солнца. Глаза сослуживца поменяли цвет. Радужная оболочка стремительно потемнела, став иссиня-черной. Зрачок стал вертикальным, губы вновь искривились в подобие улыбки:

— Запомни, Шаржуков, я твоя смерть и буду ждать тебя на всех дорогах, куда бы ты ни пошел.

Сейчас никого нельзя удивить ни цветом глаз, ни размером зрачков, особенно в Хэллоуин. Контактные линзы можно выбрать в магазине на любой вкус. Все зависело только от полета фантазии и остроты зрения. Хочешь, бери кроваво-красные, словно у вампира, такие можно приобрести в комплекте с накладными клыками, и продавались они со скидкой. Накануне Дня мертвых эти линзы расходились, как горячие пирожки на ярмарке. Хочешь — с острым вертикальным зрачком человека-ящерицы. Тем, кто не любил возиться с солнцезащитными очками, предлагались черные линзы со светофильтрами.

Вот только у Плевка с глазами творилось что-то неладное. Он мигнул, и зрачки у него сразу стали нормальными. Обычные человеческие глаза. О таких контактных линзах Шаржуков не слышал. Хотя технологии середины XXI века не стоят на месте, а бегут вприпрыжку, предугадывая потребности человека.

Олег оглянулся, ища глазами друга, сгинувшего в толчее у барной стойки. Бармен и его помощник еле успевали смешивать очередную порцию «Полета к звездам». Коктейль с названием, влекущим за пределы стратосферы, поразительным образом действовал на психику добровольных кандидатов в отряд космонавтов.

Похоже, одним из ингредиентов напитка было то, чем заправляли первые ракеты — спирт. Иначе чем объяснить, что уже первый выпитый бокал становился «ключом на старт». Второй — «первая ступень отошла»… Неподалеку стоял, пошатываясь, очумевший вампир сразу с двумя бокалами «ракетного топлива» в руках. По его ошеломленному виду было понятно, что еще пара мощных глотков, и он станет первым кровопийцем, высадившимся на Луну.

Где-то в районе барной стойки затерялся и Бормотов. В толчее ряженых мелькнула седая макушка товарища. Бармен не успевал обеспечивать толпу страждущих бокалами с дармовым пивом.

Олег решил тянуть время. Вдвоем им сподручнее будет скрутить перевертыша. Самое надежное — заболтать. Оратор из лифтера был еще тот. И он начал импровизировать.

— Из мельчайших деталей соткана ткань нашей жизни, — на одном дыхании выпалил лифтер. Больше ничего умного Олег сообразить не мог. Сказанное, похоже, удивило не только его.

— Не надо пафоса.

— Маска скрывает истинный облик человека, терзающий его душу.

— Я не человек, и у меня нет души, — уголки губ на неподвижном лице изогнулись, обозначив намек на ухмылку.

За спиной лифтера раздался громкий возглас, перекрывший музыку, грохотавшую в зале:

— Опаньки!

Долгожданное подкрепление в лице Алексея прибыло. Не сводя глаз с Плевка, каэсэсовец сгрузил свою добычу на столик. Оставалось удивляться, как он притащил, не расплескав ни капли, восемь пузатых кружек пива. Одну он тут же сграбастал, но пить не спешил. Добытчик произнес:

— Вот так встреча! Впервые рады тебя видеть. Да, Олежка?! — Бормотов незаметно подмигнул другу. Во всяком случае, ему так хотелось думать. — Это дело надо обмыть. За встречу! — он приподнял бокал с пышной шапкой не успевшей опасть пены, приглашая каэсэсовцев присоединиться к нему.

Незнакомец с лицом Плевка проигнорировал более чем щедрое приглашение. Он с брезгливой ленцой посоветовал Алексею:

— Подари себе жизнь. Брысь отсюда!

— Сейчас не самый лучший момент выяснять отношения. — Олег по инерции продолжал тянуть время.

— Я сейчас буду рвать тебя… на мелкие кусочки.

— Ага, рвал тут один, — подался вперед лифтер, — вот только он без рожи остался и занят тем, что червей в земле кормит. — Шаржуков замолк.

Разглядывая сидевшего перед ним Плевка, Олег неожиданно понял, что это точно не человек. Под натянутой на лицо человеческой кожей скрывалось какое-то существо. Оно привычно кривило тонкие губы в злой ухмылке. Смотрело на каэсэсовца жестким и в то же время торжествующим взглядом. Так разглядывают меню, выбирая, с какого блюда начать, а какое оставить на десерт.

— Ты ж… — начал цедить слова Алексей.

— …покойник! — закончил за него Плевок, вальяжно откинувшись на спинку стула.

— Э-э, нет, шалишь! Покойник тот, кто спокойно лежит в земле. А ты по нашему городу шляешься, — проникновенно произнес Бормотов, выделив интонацией «нашему».

— Ты кусок мяса, — роняя слова, точно робот, сказал Алексею лже-Плевок. — Мое более чем щедрое предложение остается в силе.

Казалось, собеседник не дышит. Ни одна мышца на лице не пошевелилась. Словами это трудно передать, это надо видеть. Злой тон и угрожающие слова не соответствовали выражению глаз. Теперь они были непроницаемы и бесстрастны, будто дверь наглухо захлопнули прямо перед приятелями. Неожиданно создание, сидящее напротив, зашлось глухим каркающим смехом.

Олег не мог объяснить, но всем нутром чувствовал, что за неподвижным лицом невозмутимого истукана скрывается нечто очень гадкое, человекопротивное.

Шаржуков неожиданно вспомнил вопрос следователя: «Ваши действия, если встретите Плевка?» Обещание, данное дознавателю, следовало выполнить. Олег был хозяином своего слова, справедливо считая, что слово моряка крепче стали.

— Он всегда такой тупой? Три раза я повторять… — процедил лже-Плевок.

Олег хмыкнул и сделал вид, что потянулся за кружкой с пивом, но вместо этого, перегнувшись через стол, резко выбросил руку, ударив справа. Кулак обожгло, будто он саданул по ледяной глыбе: твердой и холодной.

Оскорбительная речь, достигавшая его ушей, прервалась на полуслове. Плевок не нравился ему давно, а тот, кто носит его лицо, как маску, скрывающую его истинный облик, — еще меньше.

Угрожающие слова стали катализатором, ускорившим ход событий. Все закрутилось, завертелось в стремительном вихре, собравшем в одну кучу каэсэсовцев, оказавшихся поблизости людей, мебель и предметы интерьера разного веса и размеров.