Хук справа, отточенный многочасовыми тренировками в спортзале, вырубал и более мощных оппонентов. Однако лжекаэсэсовец продолжал сидеть как ни в чем не бывало, глядя на Олега с ехидцей, словно говоря: «И это все, на что ты способен?» Перестав кривить губы в змеиной улыбке, он заявил:

— Теперь моя очередь.

От его ответного удара Шаржуков слетел со стула и с грохотом встретился лицом с полом. Держась одной рукой за голову, другой он ухватился за столешницу и вскочил на ноги. Рывок вперед, но попытка засветить противнику локтем в висок не увенчалась успехом. Тварь с небрежной грацией уклонилась от удара. Олег не заметил, как получил под дых и пропустил молниеносный удар ладонью, сложенной ковшиком, по уху. Шаржукова снова отбросило на пол, будто его пнул слон. Плевок, или кто он там был на самом деле, играючи отшвырнул в сторону стол, вскочил и попытался наступить лифтеру на лицо подошвой ботинка. Олег успел перекатиться в сторону, одновременно пнув противника в подколенную чашечку. Тот пошатнулся, но на ногах устоял. У лифтера перед глазами закружились огненные мухи, он силился вздохнуть, но не мог. Легким катастрофически не хватало воздуха. Наклонив корпус вперед, враг шагнул, вытаскивая из рукава комбинезона длинный клинок. Перебросив лезвие из руки в руку, он прошипел: «Лицом к лицу… как ты когда-то пожелал, капитан».

Еще шаг — и конец. Но Олегу неожиданно повезло. Поскользнувшись на разлитом пиве, оборотень широко развел руки в стороны, пытаясь сохранить равновесие, но получил тупой удар по затылку. В схватку вступил Леха, он саданул пивной кружкой зарвавшегося Плевка. Не все готовы в споре с таким «тупым» аргументом. Плевок пролетел по инерции вперед, обрушив телом соседний столик с мирно пьющими зомби в компании с двумя рослыми оборотнями. Бормотов хотел кинуться следом и пнуть поверженного урода, но в образовавшейся куче-мале из тел и стульев было трудно разобрать, кого пинать. На шум ринулись окружающие. Такое веселье, и вдруг без них. В кутерьме и неразберихе Плевок сбежал, словно его и не было. Растворился в толпе. Так тень мгновенно исчезает, если включить свет. Одним словом — сволочь! Жаба нестроевая!

Но начавшаяся драка всех против всех, и каждый за себя, включила цепную реакцию, перекинувшись на другие столики. Ты толкнул? Ах, еще и облил! На зачинщиков уже никто не обращал внимания. Никто… кроме охранников. Зуботычинами и злым словом секьюрити быстро разняли и утихомирили дерущихся. Стулья подняли. Столы вернули на законные места. Через несколько минут праздник продолжился. Шабаш так же, как свадьбу, трудно представить без драки.

— Успели? — невнятно бормотнул с пола Олег.

Расфокусированный взгляд. Невнятная речь. Похоронная физиономия. Что успели? Кого успели? Алеша истолковал вопрос по-своему:

— В минуту уложились. Может, даже меньше, — в ответе друга звучали горделивые нотки, словно речь шла о забеге на короткую дистанцию, в которой они финишировали первыми. Тут и судьи подоспели. А судьи кто? Правильно — служба безопасности.

Нечисть смеялась и веселилась вовсю. С небольшим перерывом на потасовку вакханалия продолжилась.

Рожки, доспехи, крылья, плащи до пола… Лишь каэсэсовцы были чужими на этом фейерверке жизни.

— Сильного никто не испугает. Да, Леш?

— Для смелых нет преград, — подтвердил сверху голос друга.

Бормотов вытащил Олега из-под обломков стола, достал из нарукавного кармана индивидуальный медицинский пакет и без лишних слов начал бинтовать другу разбитую голову. Виток за витком. Сквозь белизну бинта проступило круглое красное пятно.

— Уже уходите? Так быстро?! — в голосе вампирши-менеджера не было и намека на прежнее дружелюбие.

— Я же говорил вам, что у них нет приглашения, — раздался бас старого знакомца. Упорного Франкенштейна было трудно сбить с незаконченной темы.

Девушка двоилась у лифтера в глазах, что неожиданно придало ей особый шарм. Каэсэсовец сделал ей ручкой.

— Не стоит нас благодарить. Мы просто выполняли свой долг.

— Не видите, человеку плохо, — укоризненно заметил Алексей, — лучше б пивка принесли. Подлечить.

— Во-о-о-он! — истошный визг ударил по ушам, отозвавшись колокольным набатом в контуженной голове Олега.

Друзья благоразумно никогда не связывались с разъяренной женщиной. Неважно, кто она: вампирша, менеджер или просто… домохозяйка.

Выйдя из клуба, каэсэсовцы двинулись по улице, еле-еле переставляя ноги. Со стороны они походили на калик перехожих, возвращающихся из дальнего паломничества.

Попадись им сейчас навстречу японец, он очень удивился бы, увидев Шаржукова с белой повязкой на лбу, в центре которой в форме круга расплылось красное пятно. Такие головные повязки с отличительным знаком «ХАТИНАКИ» у японского народа символизировали непреклонность намерений и решимость идти до конца.

Вокруг сновали ряженые. Никто не обращал внимания на лифтеров. Перебрали малость, так что такого? Сегодня праздник! А в праздник надо отрываться на полную катушку. Лишь один раз они услышали обидный комментарий в свой адрес. Навстречу им попалась юная ведьмочка с растрепанными рыжими волосами и со сломанным помелом в руках. Она смерила насмешливым взглядом лифтеров с головы до ног и, громко икнув, объявила:

— На большее фантазии не хватило, в каэсэсовцев вырядились! Куда катится наш мир!

— В тартарары катится! — Олег не собирался оставаться в долгу. — Лети быстрей, ночная сыть. Шабаш без тебя уже начался. Пропустишь самое интересное, потом год ждать придется.

— Я не ведьма! Я колдунья! — оскорбилась рыжеволосая. Она показала им сломанную деревянную палку и нравоучительно пояснила: — Дожили! Не могут волшебный посох отличить от помела.

Дальше вдаваться в особенности магических предметов не стали. На том и разошлись, обменявшись колкостями.

Очутившись на свежем воздухе, Бормотов начал громко ругаться:

— Ну, козел. Поймаю Плевка, лично закопаю поглубже! Не поленюсь, вобью ему кол в грудину, — ярился Леша. Похоже, он не знал пословицы: «После драки кулаками не машут». — Поганый мужик. И выглядит погано. С такой рожей только в гестапо служить.

— Это был не он, — Шаржуков прервал приятеля. Вошедший в раж Бормотов еще долго мог перемывать косточки тому, кого выбрал в жертву.

— А кто? — недоуменно спросил Алексей.

— Да фиг его разберешь. Будем думать. Анализировать. Собирать по крохам любую информацию.

— Прыткий гад. Верткий. Да он просто ускорителями обкололся. (Ускоритель реакции «Рывок-2Х» стимулировал работу гипофиза, заставляя его выплескивать в кровь кучу адреналина, в связи с чем резко повышалась скорость движения, реакции на внешние раздражители и острота слуха и зрения.) — Бормотов всегда был за простые решения.

— Пораскинь мозгами, — менторским тоном школьного учителя произнес Шаржуков. — Почему дозу «Рывка» разрешено колоть лишь тогда, когда рядом с тобой напарник? — не дождавшись ответа, Олег продолжил пояснять прописную истину: — Да потому, что потом сразу идет откат. Полный упадок сил. Подходи и бери тепленьким. Человеческий организм злопамятен и никогда не забывает взять с хозяина плату за перегрузку. Инъекция из шприц-тюбика действует одну минуту, максимум две с половиной. Вколешь передоз, и у тебя надпочечники прикажут долго жить. Соображать надо.

На этом разговор угас. Никаких идей больше не возникало, поэтому дальше друзья пошли молча.

В самую веселую ночь года, с тридцать первого октября на первое ноября, нечисть зажигала с особым жаром. Если судить по общему настроению, москвичи рады были бы проводить и устраивать шабаш хоть круглый год без перерыва на работу.

По улице курсировали компашки с открытыми бутылками и стаканами в руках. Оборотни и вампиры, в обнимку с инквизитором в красном балахоне, пили прямо из горлышка. Святой отец снял островерхий колпак, мешавший ему мирно потреблять алкоголь. В головном уборе были прорези для глаз, а вот для рта отверстие не предусмотрели. Средневековая мода не баловала служителей культа лишними изысками. Бутылка стремительно пустела. Об огненном аутодафе никто не вспоминал.

Дурной пример всегда заразителен и особенно безотказно действует на души, изнуренные вынужденным воздержанием. В «Трясине» лифтерам так и не удалось отведать пива, с таким трудом добытого Бормотовым.

Алексей указал рукой на приветливо открытые двери ближайшего ресторанчика:

— Заскочим на минутку. Облились пивом с ног до головы, а в рот ни капельки не попало. У меня все в горле пересохло, — в подтверждение сказанного он глухо откашлялся. — Кхе-кхе.

— Терпи до «Хоттабыча», — отрезал Олег.

Сейчас только там он мог почувствовать себя в безопасности и спокойно перевести дух.

— У меня стремительное обезвоживание организма. Устал. Суставы ломит. В теле пустота.

— Говори-говори, нытик. Хуже уже не будет.

— Да разве я жалуюсь? Хочу жрать, — продолжал канючить на ходу Бормотов, бережно ощупывая челюсть. Вроде цела, а вот передние зубы качаются. — И пивка глотнуть хочется очень-очень. Сильно-сильно. Мочи моей больше нет!

— У тебя же бабушка филолог, — укоротил приятеля Шаржуков, даже не соизволив повернуть голову в его сторону. — Откуда такая манера речи?

— И что с того?! У тебя бабуля скрипачка в консерватории, так что, ты теперь везде со смычком ходить должен? — окрысился Алеша.

— Она не скрипачка, а виолончелистка, — поправил друга Олег, внеся принципиальную ясность насчет профессии любимой бабушки. — Сравнение некорректное, и впредь попрошу не применять. — Лифтер знал обидчивый характер Алексея и поэтому попытался упредить дальнейшие события, попросив: — Не вздумай надуться, как сыч. Хорошо?!

— Ты мне больше не друг! — с горечью поведал Леша.

— За-дол-бал!

— Тождественно!

— Надо же, какое слово мы знаем! — ненатурально удивился Олег. — На! — он протянул нытику свою именную фляжку. — Да я тебе еще больший друг, чем был до этого!

Алексей одним движением свинтил крышку и надолго присосался к емкости. Громко пробулькав, он повеселевшим голосом произнес:

— Держим курс на «Хоттабыч», идем быстрей!

За спиной раздался звон разбитого стекла и возмущенные крики. Вампир не удержал бутылку с пойлом и теперь, путаясь в полах просторного черного плаща с красным подбоем, неловко уворачивался от собутыльников, отвешивавших ему оплеухи. Особенно усердствовал инквизитор. Наверное, он вспомнил о своем святом деле, или просто бутылка была последней? А может, облачение в рясу темных веков навеяло определенные ассоциации? Форма, так сказать, обязывает и подтягивает содержание?

Шаржуков машинально оглядывался по сторонам, но пока все вроде было нормально. Никто не собирался на них нападать.

Парочка валькирий, очаровательных издалека, вблизи оказалась двумя широкоплечими тетками, затянутыми в проклепанную лакированную кожу, поскрипывающую на каждом шагу. Они шли, трогательно взявшись за руки. Та, которая повыше, поймала взгляд Олега и втихаря показала ему кулачище со сбитыми костяшками.

* * *

В «Хоттабыче» было тепло и по-домашнему уютно. Лифтеры сели за свободный столик.

В углу веселье уже не било через край, а хлестало во все стороны. Веселое гульбище подошло к концу, и, похоже, пришла пора оплачивать счет. Компания была разномастная. Электрики пили с высотниками и одним примкнувшим к ним сварщиком.

Собутыльники под громкий ор приняли решение сыграть в «выпивалочку». Таким веселым способом каэсэсовцы решили определить, какому отделу придется раскошелиться и заплатить за всех. Сварщика, как третью сторону, определили в судьи.

Для участия в конкурсе недостатка в добровольцах не было. Попытки выявить более-менее трезвых не увенчались успехом. Сегодня за столом никто не сачковал. Выбрали самых крепких. Перед каждым поставили семь стопок с водкой. По команде судьи каэсэсовцы как можно быстрей должны были выпить водку изо всех стопок и составить из них стеклянную башню. Проигравшим считался тот, кто последним поставит стопку или не осилит налитое. Кого считать победителем — объяснять не надо. Выпитая до дна стопка ставится на стол вверх дном. Следующая — на нее. Кто первый — тот и победил. Проигравший платит.

Все было готово к поединку. Не хватало команды к старту.

Судья-сварщик, оторвавшись от бокала с пивом и закрыв один глаз, дал отмашку к началу: «Поехали!»

Суровое и одновременно веселое мужское игрище началось. Налил, выдохнул, поставил. Главное — не снижать темп. И… воля к победе.

Стопки стеклянно звякали. Их сорокаградусное содержимое паровозиком перемещалось по пищеводу в желудок. Электрик сразу же вырвался вперед. Товарищи громкими криками подбадривали спринтера. Оставалось водрузить последнюю стопку… Одно неосторожное движение, и любовно возведенная пирамида рассыпалась. Только что отстающему на две стопки высотнику уже не надо было давиться в спешке, поэтому он начал пить со вкусом, аккуратно составляя одну на другую пятидесятиграммовые емкости. Судья допил свою кружку с пивом и громогласно дисквалифицировал электриков. Высотники ликовали, коллеги торопыги расплачивались. Но каэсэсовцы не могут долго унывать. Высотники тут же предложили отметить победу, проигравшие были не против.

После этого с обоюдного согласия коммунальщики решили переиграть алкогольную эстафету. Чтобы все было по-честному, решили пить без помощи рук.

Результат не удивил, но обрадовал всех… Ничья.

За соседним столом сидела шумная компания «водяных»-каэсэсовцев, отвечающих за гидроузлы, водозаборы и все, что связано со снабжением водой в городе. Они о чем-то громко и горячо спорили. Из обрывков разговора становилось понятно, что обсуждались дела семейные. Если бы коллеги напились, то речь наверняка шла бы о службе. После фразы: «Подкаблучник! Я свою турнул к теще и не жалею», — один из «водяных» с грохотом отодвинул стул и ушел к барной стойке, продолжать отдых в гордом одиночестве.

— А я на свою су… су-у… — неожиданно Бормотов начал заикаться. Такое с ним случалось редко, лишь в моменты сильного волнения, — …супругу наорал. Сильно.

— Тоже выгнал? — вяло поинтересовался Олег, осторожно ощупывая перебинтованную голову.

— Сама ушла, — Алексей потянулся к рюмке. — На прощание сказала, что любит меня, но каждый раз, когда я заступаю на дежурство, боится, что ей позвонят из морга. Еще сказала, что так жить больше не может.

— Жизнь продолжается, — поддакнул невпопад Олег.

— Ну, ты сказанул. Как ножом по сердцу, — пригорюнился Леша.

— Чем тебя развеселить? — Шаржуков решил проявить участие. Ему не понравилась хандра друга.

— Руки прочь от моей грусти. — Бормотов закручинился, подперев голову рукой. — Лучше закажи еще графинчик и… про закуску не забудь.

— Нет тебе равных в выбивании денег, Лешик.

— Думаешь?!

— Уверен!.. Никакой водки сегодня больше не будет. Идем ко мне домой, — сказал Олег. — Обмозгуем ситуацию. Не то напьемся, снимая стресс, а время не ждет.

Глава 10

У подножия «Верблюда» стоял гул десятков двигателей. Район штурма избороздили черные колеи танков и самоходок. Степь во всех направлениях была покрыта шрамами от гусениц многотонных бронированных машин. В сторону фронта спешили колонны автомобилей с пехотой и артиллерией.

До штурма укрепрайона здесь царила хрупкая тишина. Особенная атмосфера, какая бывает только перед боем. Еще день назад все здесь казалось оцепеневшим, как будто замершим.

За «Верблюдом» текла неширокая река, за которой оказался старый китайский городок, обнесенный высокой каменной стеной. Это был мертвый город. Огромные городские ворота, обшитые ржавыми металлическими пластинами, были закрыты на массивные засовы. И теперь, впервые за двадцать с лишним лет японской оккупации, их потревожили советские солдаты.

На дозорной вышке разместились двое разведчиков, первыми добравшиеся до города. Вышка напоминала боевой треножник марсиан, шагнувший со страниц фантастического романа Герберта Уэллса. Неподалеку от «Верблюда» еще шел бой.

Командир разведгруппы лейтенант Ирхин рассказывал капитану танкисту, прибывшему к ним с подкреплением, как было дело:

— Видите, рядом с городскими воротами двухэтажное здание, возвышающееся над стеной. Здесь располагался наблюдательный пункт японцев. За кем они там наблюдали, непонятно. Нам приказали скрытно подобраться и тихо уничтожить всех, кто там находился. Ну, мы полковая разведка — ребята с умом! Подползли так, что никто из япошек нас не заметил. Дверь вскрыли, а они все еще стояли у стереотруб. Всех перерезали в рукопашной. Почти всех уложили рядышком, а одного взяли живьем. Так, на всякий случай, может, что толковое расскажет.

Переводчиков, приданных штабу и разведотделу бригады, можно было пересчитать по пальцам. И половина из них девушки с погонами младших лейтенантов на необмятых новеньких гимнастерках. Среди разведчиков, по-хозяйски расхаживающих по японскому наблюдательному пункту, лингвисток не наблюдалось.

— Кто-то из ваших говорит по-японски? — удивился Шаржуков. Разведчики парни толковые, никто не спорит, но тот факт, что кто-то из них знает японский, его сильно поразил бы.

Лейтенант вытащил из ножен на поясе финку и подбросил в руке:

— Шкуру на спине подрежем, сам по-русски заговорит. Все расскажет, даже то, что никогда не знал. Проверено на фрицах.

— Хватить чушь городить, — капитан перешагнул через труп японского офицера с вывернутыми карманами и подошел к стереотрубе. — Поглядим!

Разведчик потрогал большим пальцем лезвие финки, заточенное до остроты бритвы, и довольно хмыкнул. Шаг, и лейтенант неуловимо переместился по комнате, сразу оказавшись рядом с японцем.

— Ну-ну, гляжу, — сказал Шаржуков.

Лейтенант, нависая над съежившимся от страха пленным, изобразил на своем звероватом лице снисходительно-повелительную усмешку, которая означала примерно следующее: «Если ты немедленно не заговоришь, то твое молчание будет уже молчанием трупа!»

Он поудобнее перехватил финку и наклонился к японцу, еще сильнее вжавшемуся в стену.

Неожиданно для Олега, но не для разведчика, пленный быстро залопотал на ломаном русском языке, безбожно коверкая слова. Магия острой стали, легко делающей живое мертвым, в очередной раз доказала свое существование. Совпадение? Нет, скорее закономерность.

— Моя ваша говорить… — лопотал рядовой Императорской армии. — Офицера пьияница, собака.

Хироши, так звали пленного, быстро и сбивчиво рассказывал, что долго работал в порту Иокогамы грузчиком, приходилось общаться с моряками из России, и поэтому мал-мало понимает русский.

Здесь он служил у командира наблюдательного пункта — психопата и алкоголика. Офицер бил караульных и наблюдателей, когда у него было дурное настроение. Их задача — наблюдать за мертвым городом. Зачем? Не знает. Он маленький человек, не больше зернышка риса. Ему никто не докладывал, зачем они здесь несли бессмысленную службу. Плохо кормили. Мало спали.

Японец растерянно смотрел на советских солдат. Русские пришли по-настоящему. Злые победители. Этим варварам должны были набить морду еще на границе, но их не задержало даже удушающее дыхание Гоби, высокогорья Хингана. Война получилась короткой и кровавой для верных сынов микадо. Танковые клинья механизированных корпусов рассекли Квантунскую армию на части, а теперь перемалывали дивизию за дивизией. Ломали бетонную скорлупу укрепрайонов так, как железные щипцы раскалывают гнилые орехи.