Игорь Подгурский

Последний резерв

Пролог

До объекта оставалось всего сорок километров, но сводный диверсионный отряд орбитальной группы «Африка» так и не сумел их преодолеть. Своим экзотическим названием группа «Африка» была обязана иссиня-черному покрытию обшивок звездолетов. Эта новинка рассеивала сигналы радаров и позволяла кораблям дольше оставаться незамеченными противокосмической обороной планеты. Кому-то из начальства такой цвет навеял воспоминания об одном из континентов далекой Земли.

Захват объекта являлся главной частью плана. Надо было ударить по хранителям знаний с двух сторон. Один удар — отвлекающий; второй же, неожиданный и сокрушительный, должен был смести с лица планеты эту кучку чванливых глупцов, собиравшихся сыграть роль творцов нового человечества.

Атака из космоса не удалась — десант был пугающе быстро уничтожен. Для того чтобы все-таки добраться до объекта, решили забросить во вражеский тыл сводный отряд. В одну команду срочно собрали разведчиков и диверсантов из разных подразделений, доказавших на деле, чего они стоят. С бору по сосенке.

Сводный отряд должен был подойти из глубокого тыла, внезапно ударить в спину врагу и взломать его оборону. А потом в эту брешь ворвется второй эшелон орбитальной группы «Африка» и успешно завершит дело.

Конечно, поступать так было все равно что заколачивать гвозди микроскопом. Любой рядовой разведподразделения — это особенная боевая единица, никоим образом не предназначенная для участия в широкомасштабных армейских операциях.

Отряд диверсантов под видом эпидемиологической экспедиции по выявлению лиц, зараженных неизвестной инфекцией, продвигался к цели по выжженной солнцем пустыне. Район, где нет ничего живого, выбрали специально, чтобы избежать риска быть обнаруженными. Скрытность и внезапность — залог победы. Этот участок планеты на электронных картах-планшетах был закрашен серым цветом и назывался Мертвым районом.

Такое мрачное название объяснялось просто: мало кому удавалось здесь выжить. Климат Мертвого района грозил быстрой встречей с вечностью. Колонисты обходили эти безводные места, прокладывая караванные пути в стороне.

Но сводный отряд диверсантов упрямо шел по Мертвому району. Поначалу двигались ночью, а днем делали привалы. Однако командование на коротких сеансах связи торопило: вперед, вперед, и как можно быстрее! Так что пришлось идти и днем.

С восходом солнца температура воздуха стремительно росла. К полудню песок обжигал ноги даже через подошвы казенных ботинок. Но не жара была главным врагом диверсантов, а ветер. Он нес тучи песка, такие густые, что солнце казалось мутным пятном. Раскаленный песок сек лицо и руки, летел в глаза, набивался в уши и в нос, скрипел на зубах. От него зудела воспаленная кожа, и без того истерзанная сухим горячим воздухом. Не помогали ни защитные маски, ни специальный крем.

Во все стороны простирались высокие барханы, абсолютно лишенные растительности. Вечные песчаные волны рядами уходили вдаль, сколько хватал глаз. Даже если смотришь в электронный бинокль, то все равно не увидишь ничего, кроме мертвого сухого моря, равнодушно уходящего за горизонт. Рассказы ветеранов на привалах о ротных колоннах на марше, засыпанных песком в пустынях на других планетах, не казались преувеличением…

Когда вдалеке, у зыбкой дрожащей линии горизонта, появилось небольшое облачко, командир дозорной группы поднес бинокль к глазам и увидел одинокий пескоход на воздушной подушке.

Среди раскаленных песков двигалась чужая бронемашина.

Враг был рядом. Судя по карте, идти оставалось совсем немного.

«Еще один переход, и мы их возьмем тепленькими», — доложили начальству на внеочередном радиосеансе.

Закодированный пакет информации с докладом об обстановке отправился на орбиту.

Но ни через день, ни через два диверсионный отряд на связь больше не вышел. Прорыв сорвался. Диверсанты, на которых возлагалось столько надежд, пропали без следа. Словно исчезли с лица планеты. Что с ними приключилось, для командования так и осталось загадкой. В этом районе и раньше случалось такое — пропадали целые поселения колонистов, не чета отряду численностью в батальон неполного штата.

Еще одна горсточка людей затерялась среди барханов гиблой пустыни, разделив судьбу многих неудачников. Так было и так будет…

Если бы кто-то из отряда уцелел, то смог бы поведать удивительную историю. Ее, впрочем, скорее всего, сочли бы бредом человека, тронувшегося рассудком в пустыне.

Обнаружив чужой пескоход, отряд остановился на последний привал перед боем. Место для отдыха выбрали, как обычно, посреди высоких барханов — идеального укрытия от посторонних глаз. Выставили часовых, натянули желтые камуфляжные тенты, дававшие иллюзорную тень в огромной духовке под названием «пустыня». Дозор усилили пулеметным расчетом. Определили, кто кого должен сменить на постах.

Можно было отдыхать, восстанавливать силы перед последним броском. Но вместо этого люди стали выбираться из-под тентов, почти выгоревших до белизны на беспощадном солнце. Их усталость после тяжелого перехода сменилась восторгом. Опостылевшая пустыня радовала теперь своим простором и величием. Со склонов барханов потекли тоненькие песчаные ручейки. Они на глазах превращались в потоки, устремившиеся к тенту посередине временного лагеря.

У диверсантов, привыкших не доверять и самим себе, это явление не вызвало даже намека на чувство опасности. На лицах столпившихся солдат и офицеров блуждали радостные улыбки. Тяготы и невзгоды последних лет кровавой службы остались позади, перестали ныть натруженные ноги. Все внутри пело от восторга и счастья. Незнакомое чувство сопричастности к Великому и Прекрасному зарождалось в сердцах.

Если бы рядом оказался сторонний наблюдатель, трезво оценивающий обстановку, то у него бы зародилось сомнение в том, что эти чувства идут из души. Может быть, бойцам просто внушили радость и восхищение, чтобы задержать на месте подольше, подавив желание бежать отсюда без оглядки? Какие эмоции принадлежали им, а какие были привнесены извне?

Часовые оставили посты и медленно спускались с барханов. Пулеметчик бросил свой верный «Аид» в любовно отрытом окопчике и двинулся вслед за ними. Его взгляд был обращен внутрь. Скажи ему раньше, что он может без приказа оставить свой пулемет, он просто рассмеялся бы в лицо недоумку. Оружие во время выполнения боевого задания всегда должно быть рядом с тобой. Эта прописная истина раз и навсегда была вбита в голову любого бойца.

Песок уже не тек вниз, обгоняя дозорных. Он обваливался пластами, увлекая за собой целые лавины.

Колонист сказал бы, что путники разбудили песчаного ифрита из старой легенды матушки Земли. Он поджидает свои жертвы в толще песков, время от времени пробуждаясь от многолетнего сна. Мифическое чудовище внушает жертвам приятные эмоции, диктует им свои мысли. Землянин с дипломом ученого-энтомолога возразил бы, что это — неизвестное науке животное, схожее с насекомым, муравьиным львом, только гигантских размеров. Оно выкапывает в песке воронку, залезает на дно и раскрывает рот. В данном случае огромную пасть. Если человек наступает на край ямы, все, конец военной карьере, а заодно и жизни. Местный муравьиный лев шевелится, песок осыпается ко дну, и жертва падает прямо ему в пасть. Пробуждается же он, когда чувствует вибрацию от движения живых существ.

Бойцы, стоявшие ближе всех к центру бивака, медленно погружались в песок. Но никто из них не делал даже слабых попыток вырваться из песчаного плена. Никто не собирался спасаться. Люди купались в волнах неземного блаженства. Никогда в жизни им не было так хорошо. Несколько человек уже ушли в песок с головой. Один попытался ухватиться руками за поверхность, но в ладонях остались лишь горсти песка. Желтые шелестящие волны сомкнулись над людьми. Из глубины доносилось отвратительное урчание и чавканье. Существо, дремавшее сотни лет, разминало глотку. Было видно, как под слоем песка перекатывается что-то огромное.

Все больше людей безмолвно исчезало в песчаной трясине. Жертвоприношение завершилось пулеметчиком. Он, как заводной солдатик, шагнул в проседающий под ногами песчаный водоворот, стремясь побыстрее присоединиться к товарищам.

Вскоре на месте привала никого не осталось. О недавнем присутствии людей напоминали несколько покосившихся тентов на перекрученных растяжках и разбросанное вокруг них оружие, экипировка и амуниция. На вершине бархана сиротливо стоял в осыпавшемся окопчике пулемет на сошках.

Подул ветер, и принялся песчинка за песчинкой упорно заносить лагерь. Скоро от него не останется и следа. Так было, так будет…

Глава 1

Бутылкообразный нос амфибии неутомимо расталкивал воду, оставляя за собой грязно-белые усы пены и мелкого мусора. Волна, отразившись от стены полузатопленного дома, подхватила раздувшийся трупик кошки. Военный в прорезиненной пятнистой куртке-накидке машинально проследил взглядом за чьей-то бывшей домашней любимицей, исчезнувшей за кормой. Кошка была породистой, с густо-фиолетовой шерсткой. Таких животных разводят в специальных зоопитомниках. Клиент может заказать генетикам любой цвет. Никакие другие изменения живой комнатной игрушки недопустимы. Запрещено законом. Хотя за отдельную плату можно и отступить от стандартов. Но такое по карману только очень обеспеченным людям.

Амфибия в сумраке плыла под дождем по главной улице города, продвигаясь к центральной площади. Жить в центре могли себе позволить не просто обеспеченные, но только очень богатые люди. Жители двух- и трехэтажных домиков оказались наиболее уязвимыми при наводнении. Высокий социальный статус сыграл с ними злую шутку. Люди попроще, которые, как пчелы в ульях, ютились в близнецах-высотках на окраинах, гораздо меньше пострадали от разгулявшейся стихии. Когда вода затопила все вокруг, жильцам высоток осталось только подняться на плоские крыши и терпеливо ждать, когда их снимут оттуда спасательные аэроботы и перебросят по воздуху в безопасное место.

В четырех километрах от затопленной долины, на холме, устроили временный центр для эвакуируемых из города. Саперы спешно развернули жилые армейские модули. Каждый был рассчитан на два десятка человек. Сборных модулей на всех не хватало. На старых складах расконсервировали и перебросили в лагерь старинные походно-полевые палатки геологоразведочных партий. Военные, путаясь в тросах и стальных колышках-фиксаторах, соскальзывая в грязь и ругаясь, устанавливали раритетные укрытия из полимерной ткани с водоотталкивающим покрытием. Капли звонко барабанили по пластику сборных модулей и глухо шлепали по натянутой ткани.

К исходу первых суток все эвакуированные получили крышу над головой. Новые партии могли рассчитывать на места в палатках, верой и правдой служивших предкам-колонистам. Все места в современных сборных модулях были уже заняты…

Никаких излишеств. Армейские спальные мешки на пластиковом полу вместо кроватей. В отдалении от жилья — конусообразные кабинки экотуалетов. Те, кому требовалась врачебная помощь, сидели и лежали у белого медицинского модуля с красным крестом. Еще один такой же белый домик, но уже с черным перекрестьем, стоял отдельно от других. Это был полевой морг, куда сгружали тела погибших, уложенные в черные пластиковые мешки. Пока мертвых было немного. В первую очередь спасатели занимались живыми. В аэроботах и амфибиях лишнего места не было. Мертвецов прибавится, когда вода схлынет с улиц, и по домам пойдут похоронные команды в костюмах биозащиты и пучеглазых масках противогазов.

Задача таких «гробкоманд» будет проста: собрать всех мертвецов, пока не началось разложение, а следом за ним эпидемии — верные спутники любой мертвой органики.

Короткий сезон дождей сменится долгой многомесячной жарой. Без всякого перехода. Вчера ничего не было видно из-за стены ливня, а сегодня — раз! — и все плавает в изнуряющем солнечном мареве.

А мертвых будет много. В этом можно было не сомневаться и не тешить себя иллюзиями. Город лежал в долине, подступавшей к двум пологим холмам, и был подобен причудливому украшению между грудей великанши, прилегшей на землю отдохнуть, да так и оставшейся тут на века.

С восточной стороны долина упиралась в горную гряду. Обосновавшись здесь, колонисты начали добывать в горах руду с высоким содержанием железа. Она была жизненно необходима для освоения новых земель. Террареформирование планеты шло полным ходом. От теплых дождей начинали таять ледники на высоких горных отрогах. При строительстве первого жилья переселенцы учли данные геологической разведки.

Вместе с временными сборными жилыми модулями переселенцы построили первое каменное сооружение — плотину-водоотвод. Драгоценные запасы пенобетона пошли на сцепку громадных глыб, обрушенных направленными взрывами. Старый город рос в ширину, а потом на окраинах возникли высотные здания. Так было удобнее и экономичнее. Первые годы освоения планеты, когда приходилось экономить на всем, сменились относительным достатком, а потом и вовсе довольством. Построили космопорт с несколькими взлетно-посадочными площадками и двумя терминалами. Один огромный — для загрузки рудовозов, а второй, казавшийся крошечным на его фоне, — пассажирский.

До вчерашнего дня каменный завал высотой тридцать метров вполне справлялся с ежегодными массами дождевой воды и талого льда, отводя ревущий поток от города. Вода пробила себе новое русло и каждую весну разливалась по равнине за холмом мутным половодьем, уже не опасным для людей. Но в этот раз что-то пошло не так. То ли за четыре поколения колонистов пенобетон начал терять свою прочность в климате чужой планеты, то ли просел один из скальных монолитов в основании плотины, подмываемый из года в год. В результате плотину прорвало, и вода затопила город.

Разбираться в причинах бедствия будут позже. А пока третий день шли поисково-спасательные работы…

Если у городов есть свои ангелы-хранители, то в эту ночь они занимались совсем другими делами. Перед рассветом, когда снятся особенно сладкие сны и люди мирно спят в своих постелях, мутный от грязи и мусора ревущий поток с гор ворвался в тихий город. Первые этажи затопило сразу. Вода бурно прибывала, но вскоре остановилась на уровне вторых, а кое-где и третьих этажей. Взрослые, кто в чем был, хватая детей и то самое ценное, что попадалось под руку, забирались повыше. Жителям высоток было куда отступать. Обитатели же роскошных коттеджей в центре города спасались на покатых островках крыш с дорогой черепицей под старину. То, что было предметом вчерашней гордости и достатка, теперь доставляло массу неудобств. В любой момент можно было соскользнуть с мокрой от дождя черепицы и быть унесенными потоком. В некоторых местах волны жадно лизали края крыш. Люди испуганно жались друг к другу, как мокрые птицы на проводах, изредка перекрикиваясь с соседями. Их ругань и претензии к неласковой природе могли услышать только сплошная, без единого просвета пелена туч, собратья по несчастью и проплывавший мимо мусор.

…Колонисты с планеты, названной ими Алатырь, вели оживленную торговлю с Землей, откуда прибыли их предки. Ресурсы прародительницы человечества давно истощились. Полезные ископаемые были ей нужны как воздух. В обмен на них на другие планеты поставлялось необходимое оборудование и технологии, разработанные и адаптированные к местным условиям. Деньги в этом круговороте никто не отменял. Но электронный эквивалент денежных единиц уже давно превратился в некую условность. В первую очередь ими пользовались при взимании налогов с любой сделки. Объединенное правительство Земли, именуемое Содружеством, никогда не упускало своей выгоды.

Прародительница людей не собиралась выпускать из поля зрения колонистов, отправившихся на освоение новых земель. Расстояние в несколько парсеков уже давно никого не смущало.

Если террареформирование планеты проходило успешно и переселенцы пускали корни надолго и всерьез, Содружество через некоторое время создавало там за свой счет военную базу с гарнизоном. Официально это преподносилось как забота о защите своих граждан от потенциальной опасности извне. Но на самом деле такое стало постоянно практиковаться после попыток особенно процветающих планет объявить о своей независимости.

Одними новоявленными правительствами двигало нежелание целиться доходами с Содружеством, другие хотели выбить у Земли дополнительную безвозмездную помощь и особые привилегии. Но все бунтовщики были единодушны в одном: они хотели выйти из-под крыла Объединенного правительства и громогласно заявить на всю Галактику о своей независимости и особом статусе.

Богатые планеты Содружество усмиряло, высаживая десант. На бедные планеты со скудными запасами, которые не оправдают затраты на военную операцию, просто махнуло рукой, приостановив с ними отношения. Сами приползут на коленках. На таких гордецов не стоит тратить ни времени, ни войска. Межзвездные перелеты стоили недешево, а еще дороже стоили жизни солдат и офицеров. К своим Вооруженным силам Земля относилась бережно.

На обучение и подготовку каждого бойца тратилось много времени. На армии экономить не собирались. Потом себе дороже выйдет. Опыт первого усмирения инопланетной колонии Содружество забывать не собиралось, сколько бы ни прошло времени.

Размещение гарнизонов на планетах стало обычным делом. Колонисты, которые крепко встали на ноги, были выгодны Земле для сотрудничества. Такое положение дел устраивало обе стороны. Исключение составляли несколько колоний отщепенцев, заключивших между собой альянсы.

Изгои, лишенные помощи Земли, сбивались в жалкую кучку с единственной целью — выжить. Одним из результатов борьбы потомков переселенцев за выход из Содружества стало то, что колонисты научились воевать и убивать вчерашних сограждан.

Их звездолеты могли садиться на космодромах только таких же париев, как они сами. Посадка на планеты Содружества им была запрещена. Нет, сбивать их не собирались. Да и к вынужденной посадке относились с пониманием — в межзвездном пространстве всякое может случиться. Но на гостеприимную встречу вышедшие из Объединенного правительства рассчитывать не могли. В чужих для него космопортах изгой не получал ни капли горючего, ни капли воды. Это приравнивалось к контрабанде. А список преступлений в Своде законов Содружества, предусматривающих смертную казнь, был длинным и постоянно пополнялся новыми пунктами. Контрабанда была в нем не на последнем месте.

За исполнением закона на колонизованных планетах следили официальные представители Земли. Бремя их содержания полностью лежало на плечах местных жителей. Особого недовольства по этому поводу колонисты старались не выражать, особенно вслух. Выгод было больше, чем потерь. Можно и потерпеть.

Из памяти колонистов еще не успели выветриться воспоминания о тяготах и лишениях, выпавших на долю первого поколения. На помощь Земли могли рассчитывать планеты, богатые ресурсами, жизненно необходимыми метрополии. Правительства таких планет неустанно заверяли Землю в своей лояльности и преданности, при этом держа фигу в кармане, и втихаря вовсю костерили Содружество. Может, это и есть политика в чистом виде, когда положение дел в принципе устраивает обе стороны?