Новоиспеченные приятели начали сдвигать столы. Летчики тоже попали в водоворот перестановки мебели. Знакомиться, так со всеми. Прослыть скрягой Алешкина страшило не меньше, чем изменить присяге.

Ингвару набулькали в большой пузатый стакан для сока сразу из разных бутылок. С горочкой.

«Со знакомством! И до дна!»

Летчики тоже не собирались оставаться в стороне от веселых опытов со спиртосодержащими жидкостями. Они забрали у лейтенанта пустой стакан и теперь колдовали над ним, тихо перешептываясь. Закончив отливать и смешивать одним им ведомые дозы из разнокалиберной батареи бутылок, летуны вернули стакан виновнику торжества. Рослый капитан в синей форме Военно-воздушных сил лукаво улыбнулся и сказал:

— А теперь выпей это. За дружбу и будущее взаимодействие.

Просто и со вкусом.

От «этого», выпитого залпом, Алешкину стали видны необъятные космические дали и фейерверк под потолком. За длинным «сборным» столом одобрительно загудели. Фирменный коктейль летчиков «Закатный штопор» пользовался заслуженной славой у сухопутных военных. Еще пара тостов — и Алешкина окончательно и бесповоротно развезло.

«Нет совершенства в этом мире», — печально подумал он, пытаясь сфокусировать взгляд на широкой фигуре, угрюмо замершей в дверном проеме бара.

Картинка приобрела резкость, но радости это не прибавило. Торжественное мероприятие решил почтить своим присутствием сам командир базы. Как полковник и ожидал, все происходило по наезженной колее. Лейтенант в форме с иголочки и все собравшиеся офицеры уже давно и успешно дегустировали местное горячительное. Единственное, что его обрадовало, — новичок еще не упал под стол. Но все равно каждый раз одно и то же.

Оценив количество бутылок на сдвинутых столах, Тромсон свел брови к переносице и собрался что-то сказать, но его опередили.

— Мой дорогой лейтенант! — неестественно громко и горячо даже для второй бутылки поделился с Алешкиным пьяный ас. — По-олковник ба-алышой ч-ловек, скажу я вам! Матерая глы-ик-бища! Зеркало нашей офицерской эволюции! За командира!

Собутыльники Алешкина в восторге заревели и дружно подняли бокалы, чтобы выпить за командира базы. Тромсон перестал хмуриться и выпил «за себя» вместе со всеми. Судя по всему, в офицерских кругах полковник пользовался серьезным авторитетом. Алешкин взял это на заметку и подчинился неизбежному… Дальнейшее он помнил смутно. Но что-то помнил.

Память сохранила то, как сосед справа сел мимо стула и со всего маху приложился подбородком о столешницу. Челюсть командира досмотрово-штурмовой группы не выдержала встречи со столом и с хрустом сломалась в двух местах.

Еще он помнил пьяные глаза офицеров, осторожно выводивших под локотки невнятно мычавшего нового друга из бара. Потом была обыденная для старожилов потасовка на улице между связистами и артиллеристами. Разнимали их летчики и десантники, более привычные к коварному действию мешанины из алкогольных напитков. Потом был провал в памяти — как бездонный омут посреди стремительной реки…

Утром его ждало долгожданное назначение. Офицера «поставили» на должность командира досмотровой группы. Алешкин занял место лейтенанта, который умудрился сломать челюсть на его «проставлении». Один отправился в госпиталь, второй вернулся туда, откуда недавно прибыл: в космос. На борт патрульного звездолета, прочесывавшего межзвездное пространство в поисках нарушителей законов Содружества.

Ирония судьбы. Будучи кадетом, лейтенант никогда не мечтал попасть в Звездную академию. А вот на тебе, свое первое задание он выполняет на борту боевого корабля класса «крейсер». Мечты иногда осуществляются по законам, непонятным людям.

Глава 3

Внизу господствовали два цвета: белый и темно-синий. Под крылом воздушного судна сталкивались в вечном противостоянии берег и океан.

Пилот малого десантного аэробота-планера выдерживал курс, чтобы завершить посадку на побережье. Рывок — это на миг включились двигатели, стабилизирующие полет. Сквозь герметичную обшивку было слышно, как ревет ветер, словно задавшись целью сбить машину с курса.

Оглушительно взревели двигатели. Планер, клюнув носом, стал резко снижаться.

Сильный удар. Разведчики одновременно, как по команде, мотнули головами вперед, а потом назад, звонко стукнувшись металлическими защитными шлемами о переборку. Тела не шелохнулись, надежно зафиксированные амортизационными ремнями в креслах-трансформерах. Оружие и снаряжение было закреплено скобами-держателями у каждого под правой рукой и под сиденьями на тот случай, если посадка окажется не такой мягкой, как хотелось бы.

Пилот посадил машину в точно указанном месте. Им попался настоящий ас. Приземление не отличалось особой мягкостью, но этого никто и не требовал.

Аэробот опустился на мелководье прибрежной полосы. Что ж, по воде так по воде. Щелк-щелк! Разведчики быстро, но без суеты освобождали оружие из ячеек.

В раскрытый люк повеяло прохладой. Разведчики резво, один за другим, выскакивали из него, взвалив на плечи привычный груз. Дальше им не по пути с извозчиком воздушных трасс. Они пойдут без него. Пилот останется со своей машиной. Для него задание уже выполнено, он доставил исполнителей на место. Теперь очередь за ними.

Первым, как и положено, выскочил пулеметчик, чтобы в случае чего прикрыть огнем товарищей, особенно уязвимых при высадке. Надежный «Аид» со скорострельностью три тысячи выстрелов в минуту в умелых руках — весомый аргумент в любом споре. Название пулемета говорило само за себя. У конструкторов, создававших настоящую «швейную» машину для смерти, было свое чувство юмора. Сколько саванов «сшило» чудо инженерной мысли, подсчету не поддается. Все предпочитают другие характеристики: надежность, скорострельность, безотказность в различных климатических условиях.

Короткие злые волны старались накрыть людей с головой. Преодолев мелководье, лейтенант со своими людьми выбрался на берег. Впереди шел пулеметчик. Замыкал короткую колонну снайпер.

Разведчики шли, загребая ногами песок. Из океана поднялось солнце. По данным, которые им сообщили на последнем инструктаже, день должен быть жарким. В том, что сегодня будет жарко, выпади хоть метровый слой снега, никто не сомневался.

…Власть, даже самая небольшая, всегда поднимает человека над остальными людьми. Его качества более сильно выражены, чем те же качества у остальных. Качества эти покоряют остальных. Заставляют подчиниться.

Носитель власти должен постоянно учиться выдержке, терпению и спокойствию. Чем больше власть, тем выше ответственность, в первую очередь, за подчиненных и выполнение боевой задачи. Алешкин обладал этими достоинствами и раньше, но, получив приказ, переключил на выдержку все ресурсы своей души.

Сегодня Ингвар командовал горсткой людей, громко именуемой разведывательно-диверсионной группой. Тогда как без натяжек ее можно было назвать пехотным отделением. Правда, без положенных царице полей усиления и средств поддержки. В их деле не это главное. Разведгруппа есть разведгруппа — боевое слаженное подразделение, направленное на выполнение специфических задач.

Он, лейтенант, был нужен своим людям не столько для того, чтобы отдавать команды суровым голосом. И уж конечно, не для того, чтобы указывать, кто и что должен делать. Он выступал гарантом, что все вместе они — сила. Они — живой единый организм, спаянный целью, изнуряющими тренировками и бесконечными занятиями на полигоне и стрельбище.

Все вместе они — команда, а лейтенант нужен еще и для того, чтобы, поднявшись над сиюминутными делами, думать и решать в целом за всех, планировать будущее, начиная с получения задачи и дальше, мысленно вести бой с противником, — одним словом, «варить котелком». Так любил выражаться старший преподаватель тактики в военном училище.

Алешкин не опекал людей. Да в этом и не было ни малейшей необходимости. Во время марш-броска до электростанции он честно пытался предугадать будущий штурм, упредить события, отдать правильные распоряжения, которые каждый из разведчиков разовьет, дополнит и реализует.

Маленький отряд оставил за спиной бесконечную череду дюн, нанесенных ветром на побережье. Разведчики добрались до цели.

Они заняли исходные позиции у подножия высокой защитной стены из пенобетона, которой была ограждена с суши серая громада электростанции. Пока все шло без сучка и задоринки. Колонисты, видимо, уповали на неприступность стены и не потрудились выставить скрытые выносные посты охранения. Что взять с людей, покоривших мир чужой планеты? А ведь такие азы ратного дела доступны уровню подготовки простого сержанта, командира отделения. Любой боевой опыт прирастает практикой. Цена ему неизменна: кровь и человеческие жизни.

Микрофоны внутренней связи в защитных шлемах разведчиков были настроены только на прием. Режим радиомолчания установили, опасаясь, что у охраны станции может быть полевой переносный сканер. Простейшее устройство, но легко может засечь чужие переговоры — и тогда все пойдет прахом. Общение между членами разведгруппы только жестами или шепотом.

Ползком, вперед!

Ближе, ближе серые стены. Поблескивает роса на куполе главного здания технической службы. Хорошо, что электростанцию строили по типовому проекту.

Может, впереди ждет засада? Может, колонисты уже заметили ползущих диверсантов и ждут, когда те поднимутся, чтобы открыть огонь? Нет, не может быть. Сегодня их противники не профессионалы, а обыкновенные люди, взявшие оружие в руки. Но от этого они не становились менее опасными.

Послышался нарастающий гул. Начинался прилив, заработали турбины. Как кстати!

— Первая группа, вперед! — скомандовал Алешкин.

Четверо разведчиков вскочили и, подбежав к стене, отстрелили вверх тросики со стальными четырехлапыми якорьками-кошками на концах. Самоподтягивающие лебедки, закрепленные широкими ремнями на груди, бесшумно подняли бойцов наверх. Грохот механизмов и шум волн скрадывали все другие звуки.

Рядом с лейтенантом лежал радист, вторая тень Алешкина во плоти. Он обеспечивал дальнюю связь с главными силами космической группировки, болтавшейся на орбите, и, по неписаным правилам разведчиков, личный телохранитель командира. Радист по долгу службы должен всегда находиться рядом с командиром, быть его живым щитом, прикрывающим от всех опасных неожиданностей боя. У него на спине горбатился бронированный кофр аппаратуры связи. Сам передатчик можно было закрепить и на запястье. Основную часть прибора составляли блоки перевода голоса в электронные символы — шифровки и дешифровки переговоров между разведчиками и старшим командованием. Вся аппаратура была надежно упрятана в оболочку защитного корпуса, обтянутого тканью, камуфлированной под цвет местности.

В случае угрозы захвата в плен радиста командир или последний оставшийся в живых из группы должен был застрелить его и уничтожить аппаратуру связи. Для таких экстренных случаев на внутренней стороне радиостанции, под предохранительной панелью, была предусмотрена кнопка. Принцип прост: сдвинуть в сторону и нажать пальцем. И главное, не забыть про радиста, если он еще жив. Такие жесткие правила были установлены в разведке очень давно и не изменились со временем. Не покривив душой, командира и связиста можно было назвать самой неразлучной парой на время выполнения задания.

Разведчики и по совместительству диверсанты, если так надо командованию, всегда заведомо слабее врага. Их оружие — скрытность, засада, налет. Неожиданность — их родная мать, а главное, каждый шаг разведки должен быть для противника неразрешимой загадкой.

Пока все было тихо. Истекла минута, отведенная первой четверке. Стрельбы нет. Значит, пока все идет по плану. Теперь их очередь…

Оказавшись наверху стены, разведчики, переквалифицировавшиеся по прихоти начальства в штурмовиков, отстегивали замки тросов на груди. Не было времени возиться с крючьями кошек, намертво застрявших острыми стреловидными кончиками в пенобетоне. Первая группа рассредоточилась по станции.

Дежурные расчеты двух огневых точек с крупнокалиберными пулеметами разведчики молча вырезали.

«Из такого легко можно сбить даже десантный бот, — с уважением подумал лейтенант, глядя на стальные хоботы, уткнувшиеся в небо. — Атаки ждали с воздуха, а мы пришли со стороны моря».

Одинокого караульного, кемарившего у единственных металлических двустворчатых ворот, сняли без шума и пыли.

И вот тут везение кончилось. Никто не успел сообразить, что именно пошло не так. Утреннюю тишину разорвала длинная очередь в полмагазина.

Раздалось несколько взрывов гранат во внутреннем дворике. Взрывы глушились толстыми стенами приземистых построек технических помещений. Здесь строили основательно: надолго и всерьез.

— Огонь! — проорал во все горло Алешкин. Таиться дальше потеряло всякий смысл.

Из дверей, из разбитых окон построек выскакивали полуодетые колонисты. И тут же падали, сраженные перекрестным огнем разведчиков, успевших рассредоточиться боевыми двойками по электростанции и занять выгодные позиции. Те, кто уцелел, палили наугад, не причиняя атакующим вреда.

Первое замешательство охранников электростанции длилось недолго. Придя в себя и сообразив, что нападавших немного, они осмелели. Их огонь становился все плотнее. Колонисты попытались перегруппироваться и создать узлы обороны там, где их застали врасплох. Обслуживающий персонал электростанции, в синих комбинезонах с желтыми шевронами, был вооружен в основном пистолетами. Технари вовсю палили из своих пукалок. Никто не хотел оставаться в стороне в борьбе с наймитами Содружества. Будет что потом в старости рассказывать в кругу родных и близких людей, которым не посчастливилось сражаться с агрессорами.

Их разведчики выбивали прицельным огнем в последнюю очередь. «Синие мишени» со своим несерьезным оружием — пистолетами — представляли опасность лишь при ближнем огневом контакте. Приоритет отдавался вооруженным ручными пулеметами и автоматическим оружием. Командиров, бестолково размахивавших руками и отдававших бестолковые команды, уничтожали в первую очередь. Главное — не дать врагу опомниться, организовать оборону и дождаться подкрепления. Если верить карте на тактическом командирском дисплее, до ближайшего населенного пункта, откуда может прийти помощь местных сил самообороны, двадцать километров с хвостиком.

На броне полчаса хода, если не проводить минную разведку дороги. А ведь могут махнуть напрямик, по кратчайшему пути. Бронированный вездеход везде проползет. За это и любят транспортеры и военные, и гражданские.

Вместе с остальными подчиненными Алешкин ворвался в главное здание. Началась зачистка. Разбившись на двойки, разведчики рассредоточились по запутанным коридорам, проверяя помещения.

Двигались уступом: один идет впереди, второй страхует сзади и сбоку, чтобы не перекрывать себе сектор обстрела.

Не успев заменить опустевший магазин в штурмовой винтовке, лейтенант лицом к лицу столкнулся с выскочившим из-за угла колонистом с пистолетом в руке. Времени вставить новый магазин и передернуть затвор не было. Ингвар инстинктивно среагировал, швырнув во врага тяжелое оружие, целясь в голову, и плашмя рухнул на пол, уходя с линии огня. Абориген отшатнулся, успев выстрелить из пистолета. Мимо! Зато точной была очередь радиста. Колониста отшвырнуло в угол, где он и осел у стены.

Остатки оборонявшихся забаррикадировались в комнате отдыха обслуживающего персонала, переоборудованной в караульное помещение.

Их блокировала одна из двоек первой волны наступавших. Сколько там колонистов, никто не знал. Вопрос с последним очагом обороны решил сапер из другой двойки, пришедшей на помощь товарищам. Решил быстро и радикально.

В центре внутреннего дворика журчал фонтан. Все вокруг было сделано из пенобетона, и он тоже не стал исключением. Может, архитектор решил не нарушать стиля или у строителей остались излишки материала? Среди пенистых струй возвышалась трехметровая фигура мужчины с гипертрофированными мышцами. Возле ног серого истукана, призванного, по задумке ваятелей, изображать собирательный образ покорителя планеты, поднимало голову из воды какое-то существо с широкими ластами-руками. Создание, скалившее пасть в улыбке, походило на гибрид дельфина и тюленя. Пенобетонный атлет не то протягивал руку в знак дружбы, не то собирался свернуть шею клыкастому монстру. Что символизировала скульптурная группа, понять с первого взгляда было затруднительно: покорение чужой природы или гармонию нового мира? На этот вопрос, наверное, не смог бы ответить даже сам скульптор.

Над бортиком фонтана показалась голова в защитном штурмовом шлеме и тут же скрылась в веере брызг, поднятых тугими струями воды. Они били из отверстий труб, проложенных по дну. Через несколько секунд из фонтана вылез разведчик в комбинезоне песчаной раскраски, облепившем тело, с десантной сумкой-вьюком, и быстро пополз к единственному окну караулки. Окно находилось на высоте полутора метров, и разведчик быстро оказался в мертвой зоне для засевшего внутри пулеметчика. Это был штатный минер-подрывник группы — рядовой первого класса Кинг.

Потом на вопрос «Что ты делал в фонтане?» минер ответил:

— Я называю это военной смекалкой и предусмотрительностью. Гм-м, некоторые называют это предвидением. Я правильно говорю, господин лейтенант?

В последний момент его успел заметить пулеметчик разведгруппы, не дававший колонистам высунуться из караулки. Несколькими короткими беспокоящими очередями он обстрелял окно. Попасть ни в кого не надеялся, но прикрыть товарища огнем — это была его святая обязанность. Когда подрывник ползком преодолевал последние метры, в окне с выбитыми стеклами никто не маячил. Оставшийся за ним мокрый след высыхал на глазах. Казалось, что чудовищ в фонтане было два. Одно ухмылялось первому колонисту, отвлекая его внимание, а напарник втихаря отправился поквитаться с его потомками за освоение океана.

Братья меньшие любят возвращать венцу природы долги с процентами, немыслимыми для цивилизованного общества.

Подрывники предпочитают решать проблемы одним махом. С собой у Кинга была спецмина и несколько накладных подрывных зарядов. Больше он не смог бы унести при всем желании. Мина весила одиннадцать с половиной килограммов при массе фугасного заряда семь килограммов. Эта мина — «Топор» — создавалась для борьбы с боевыми и многоцелевыми воздушными целями: штурмовыми и десантными аэроботами. В боевых действиях авиация играет не меньшую роль, чем бронетехника. «Летающие танки» часто действуют на сверхмалых высотах, пользуясь складками местности, прикрываясь деревьями и холмами, что затрудняет борьбу с ними. Изобретатели «Топора» решили лишить боевые аэроботы этого преимущества, «перекрыв» сверхмалые высоты… наземными минами.

Имевшийся у Кинга боеприпас легко мог накрыть кусок пространства над землей на высоту до восьмидесяти метров плотным направленным потоком шрапнели и тяжелых осколков. Стеной поражающих элементов можно «закрыть» воздушноопасное пространство, подходы к объектам, возможную площадку высадки десантников, блокировать взлетно-посадочные полосы космодромов противника.

Вот такую «дуру» минер разведгруппы рывком перевалил через подоконник и по-собачьи, на четвереньках, бросился за угол. Замедлитель взрывателя он вручную поставил на три секунды.