Стрелок сразу же нехорошо заулыбался. Он перевернулся на бок и медленно вытащил из ножен широкий нож. Хищно блестящее лезвие снайпер с безопасного расстояния показал товарищу. Шутки шутками, но могут быть и последствия.

Сапер надулся. Стрелок подчеркнуто участливо спросил что-то насчет психиатрической помощи. Алешкин, не отрываясь от бинокля, прорычал сквозь зубы, чтобы все заткнулись и дышали полной грудью. Через каждые семь вдохов-выдохов докладывать, если кому-нибудь придет в голову дельная мысль.

Четко очерченной границы между джунглями и полем не было. В приграничной полосе рос редкий подлесок. Сгодится. Лучше, чем ничего. Ингвар оторвался от обрезиненных окуляров. Вокруг глаз остались круги. Он осторожно отполз к Пересмешнику. Разведчики вопросительно смотрели на командира.

— Не нравится мне все это. Что-то тут не так. Словно приглашают в гости. Райх, возьмешь с собой минера. Проведете минную разведку по опушке и пощупайте кусок леса, который подходит к поселку. Сильно не углубляйтесь: Если что, поддержим огнем.

Поставив задачу, Алешкин добавил;

— Через каждые семьдесят метров ставить счетчики. Смотрите у меня, без фанатизма.

— Поняли. Ушли! — кивнул Райх. Он никогда без нужды не рисковал и не забывал об осторожности. Безоглядная смелость не подарит храбрецу вторую жизнь.

Двое поползли в сторону подлеска. Они даже не ползли, а перетекали в траве между стволов, как две огромные ящерицы. Изнуряющие тренировки и многолетний опыт не прошли даром.

Пересмешник остановился, подобрав себе удобную огневую позицию между вросшим в землю валуном и деревом. Повел стволом из стороны в сторону, примериваясь к сектору обстрела. Сапер воткнул в землю неприметный цилиндрик серо-зеленого цвета, так, чтобы перед ним не было деревьев, закрывающих поселок.

Принимать решение, не имея полной информации, — безумие. Требовалось собрать как можно больше данных. Проверенный способ — наблюдение с безопасного расстояния. Хорошо, что из всего предложенного Хеймдаллем скудного набора электронных новинок они остановили выбор на счетчиках. Они легко маскировались под колышки для четырехместной палатки. И такая была в их багаже. А в случае нужды их можно было применить по прямому назначению. Хеймдалль скрепя сердце согласился с их выбором.

Счетчик — считывающее оптико-электронное устройство. Визуальное наблюдение никто не отменял. Но электронные «глаза и уши» надежное подспорье разведчику. И чем больше счетчиков будет установлено, тем более полную картину с них можно будет скачать на электронный планшет. Засечь их нельзя, потому что работают они в пассивном режиме. Одно неудобство — снимать информацию приходилось вручную. Каждый раз заново проползая к месту установки. От счетчика к счетчику. Главное, не забыть, где их поставил. Поглощать информацию из окружающего пространства счетчики могли четыре месяца. На больший срок службы не хватало энергии батареи.

Второй прибор Сапер собрался закрепить на дереве. Он поднял руку и тут же опустил. В ствол была наполовину вбита гильза от пулемета. Аккурат на высоте человеческого роста. Донышко гильзы окислилось и позеленело от времени. Если специально не приглядываться, то и не заметишь. Кому понадобилось оставлять такие метки?

Сапер не был следопытом, хотя ему доводилось ходить в рейды со спецназовцами. Но это были не автономные походы, а широкомасштабные операции, когда их подразделение разбрасывали для усиления разведгрупп. Диверсанты двигались впереди, в отрыве от основных сил. Они действовали как загонщики, наводя на противника авиацию и сводные мобильные отряды легкой и тяжелой пехоты.

Минер разбирался в минах всевозможных систем и самых разнообразных марок. Был на «ты» с взрывателями всех типов: нажимного и натяжного действия, с электронными головными данными, боковыми, с элементами неизвлекаемости; минами, установленными недавно, и такими, которые уже проржавели, минами в корпусах из пластика, тщательно и умно замаскированными и набросанными как попало, фугасами и так называемыми «сюрпризами» — минами в виде часов, ножей, оружия и продуктов. Даже трупы минировал. И не только вражеские…

Вдумчивый Сапер назубок изучил подрывную технику. Он безошибочно мог определить минное поле. В кажущемся хаосе заграждений умел найти строгую закономерность. Он не пренебрегал ни единой мелочью. И подчас, казалось, каким-то невероятным чутьем отыскивал опасность. Те, кто служил с ним раньше, не могли понять, чем объясняется эта его счастливая способность. Да он и сам не смог бы объяснить свое необыкновенное чутье.

Саперное дело тонкое: проверь — и только потом шагни. Проверь — повернись. Выражение «одна нога здесь, другая там» — про них. Про саперов, которые ошибаются только раз…

«Так кому взбрело в голову загонять в ствол гильзу? Зачем?» — неотвязно пульсировало в голове минера.

Сантиметр за сантиметром он пополз в сторону поля. И не напрасно. Минут через восемь он обнаружил в лесополосе несколько мин, а заодно выяснил два важных обстоятельства. Первое — гильза в дереве обозначала край минного поля. Второе — мины были установлены «египетской пирамидой». Пирамиду венчал «фокусник», замаскированный под кочку. Фокусная мина относилась к разряду «умных». Она сама определяла приоритеты в поражении цели. Между группой пехоты и одиночкой «фокусник» выбирал группу, пропуская счастливчика. Чуткие сенсоры были на страже двадцать четыре часа в сутки. С такими сторожами и речи быть не могло о попытке приступить к разминированию. Да и задачи такой командир перед ним не ставил.

Сапер осторожно двинулся к отрезку джунглей, протянувшемуся к околице. Тут тоже что-то было не так. Все было не так. Солнце старательно припекало. Ясная погода не радовала. Так не вызывают улыбки яркие цветы на кладбище. Все внимание было сосредоточено на одном: мины, мины и еще раз мины. Все видеть. Все замечать. Смотреть вокруг.

Зачем поставлен на ребро плоский камень, пролежавший, может быть, столетия в одном положении? Еще один ориентир для тех, кто поставил здесь минное поле? Случайно ли среди зеленого ковра появились пятна жухлой травы? А вот подозрительный холмик. На нем дерн чуть-чуть подсох. Каждый, кто мог называться сапером, видел издали по меньшей мере три-четыре мины из десяти…

Сапер почти дополз до одинокой полосы. Легкий ветерок принес знакомый приторно-сладкий запах. Ошибка исключалась. Потянуло разлагающейся плотью. Сапер чуть приподнялся на локтях. Между деревьев лежала вздувшаяся туша животного, по виду и размеру напоминавшая кабанчика средних размеров. На этом сходство заканчивалось. Вдоль хребта торчали длинные иглы. Голова была покрыта корявыми наростами ороговевшей кожи.

На туше копошилась жирная птица с мощным клювом, как у земного какаду. Падалыцик с ленивой легкостью выдирал куски мяса. Сквозь разорванную шкуру желтели обнажившиеся ребра. Самое вкусное — глаза — птица успела выклевать в первую очередь. Об этом свидетельствовали пустые глазницы на уродливой морде. А может быть, их выбило взрывом? Задняя часть животного отсутствовала, словно срезанная огромной гильотиной.

«Не повезло подсвинку. Под копыта смотреть надо, когда шляешься где ни попадя».

Сапер загнал в землю счетчик. Пожиратель падали скосил глаз на человека, притаившегося в траве. Переваливаясь с лапы на лапу, птица сделала несколько шажков и взлетела, чтобы почти тут же шумно опуститься на землю. Она будто знала, что дальше, через мины, человек не рискнет ползти. А стрелять по- ней он не решится.

Обожравшейся птице надоело топтать земную твердь. Она вспомнила, что рождена для полета. Захлопав крыльями, падалыщик тяжело взлетел, как перегруженный десантный аэробот. Разжиревшей на дармовых харчах туше хватило сил долететь до ближайшего дерева, под которым хоронился Сапер.

Любитель мертвечинки взгромоздился на сучковатую ветку и незамедлительно принялся прихорашиваться. Птица с черным изогнутым клювом чистила перышки. Одно перо выпало из крыла и, закружившись вокруг своей оси, как кленовое семечко, устремилось к земле. Не долетев полутора метров до лесной подстилки из перепревших прошлогодних листьев, перышко вздрогнуло и повисло в воздухе, противореча закону гравитации…

Сапер завороженно смотрел на серое пятнышко, замершее в воздухе. Потом снял с пояса флягу. Отвинтив крышку, налил воды в согнутую ковшиком ладонь. Махнув рукой, выплеснул воду, стараясь попасть в зависшее в воздухе перо. Птица с высоты с интересом наблюдала за человеком.

Почти вся вода пролилась на землю. Почти. Несколько капель повисли в воздухе рядом с пером. В лучах солнца шарики воды сверкали звездочками неизвестной галактики.

Все было ясно.

«Паутина. Дальше хода нет».

Сапер пополз назад.

«Паутина» — головная боль любого минера. Минновзрывное заграждение при постановке на боевой взвод выбрасывало вокруг заряда невидимые нити, тянущиеся к взрывателю. Миновать ловчую сеть не представлялось возможности. Во всяком случае, Сапер не слышал о таких счастливчиках. Обезвредить «паутину» нельзя. Проделать проход в таком минном поле можно, только используя саморазматывающиеся в полете реактивные подрывные заряды, отстреливаемые с самоходной установки.

Сапер так и доложил Алешкину, когда они с Пересмешником вернулись с разведосмотра местности.

Неизвестный «дирижер» все просчитал верно.

Тактический расчет строился на том, что, обнаружив на поле мины, не так уж тщательно замаскированные, посторонние попробуют подобраться к объекту лесом. Там, среди деревьев, они и попадутся в «паутину». Дальше просто. Все, что останется от непрошеных гостей, даже собирать не придется. Падальщики приберут. В пищевой цепочке джунглей ничто не пропадет.

Действовать по правилам, навязанным чужой волей, разведчики не собирались. Похоже, они нашли то, что искали. Но время делать окончательные выводы еще не пришло. Маленький отряд добрался до конечной точки маршрута. Обманчивое безлюдье не смогло ввести их в заблуждение. Надо было убедиться, что это именно тот объект, который они искали. После стольких мытарств обидно попасться на обманку или угодить в ловушку.

Что делать дальше? Установить перекрестное наблюдение за безлюдным, на первый взгляд, поселком.

Выслушав доклад Сапера, командир скомандовал «отход». Разведчики отправились обратно в глубь джунглей, под защиту непролазной чащобы, оставив на прощание еще несколько счетчиков.

Минная партитура, любовно написанная загадочным дирижером, сегодня не была сыграна. Она терпеливо ждала других исполнителей. Не сегодня, так завтра. Или послезавтра?..

Невозможно подсчитать, сколько вояк сложило головы, действуя стремительным кавалерийским наскоком. Выдержка и еще раз выдержка, помноженная на терпение.

Пришло время позаботиться о многодневной лежке для группы. Базовый лагерь надо разбить на безопасном расстоянии от поселка. Но не очень далеко, так, чтобы можно было менять наблюдателей, собирать всю доступную информацию… и не привлечь к себе внимания.

Пригнувшись, разведчики покинули место, откуда вели наблюдение за поселком. Их путь лежал в обратную сторону. К реке, которую они форсировали сутки назад.

Лучше места для «лежки» не придумать. Вряд ли кому-нибудь на планете придет в голову искать их на дне реки. Темные тягучие воды надежно укроют от постороннего взгляда. Тут и тепловизор не поможет. На глубине тихо. Очень тихо и спокойно. Никто не потревожит…

Двигаясь к реке, разведчики заметили, что живность, населявшая джунгли, пришла в необычайное возбуждение. Птицы с перепончатыми крыльями как безумные метались в воздухе с пронзительным писком. Не обращая внимания на людей, прямо между ними сломя голову промчалось взъерошенное животное, помесь гигантской крысы с ежом, и со страшным шумом вломилось в заросли сухого кустарника. Не отставали от животных и насекомые. Множество стрекочущих, прыгающих, летающих жуков с громким жужжанием носились в воздухе. Некоторые из них на мгновение опускались на листья и, передохнув, продолжали бегство.

Все живое в панике мчалось в одном направлении. А когда мимо десантников, мазнув хвостом Сапера по бедру, пронеслось что-то пушистое с клыками наружу и ростом человеку по пояс — местная гроза всего живого, — стало ясно, что произошла какая-то катастрофа, повергшая в ужас обитателей джунглей.

Командир поднял руку. Все остановились, подчиняясь сигналу. Группа рассредоточилась, заняв позиции для стрельбы за ближайшими деревьями. Люди сразу же слились с окружающим, став неразличимыми.

Оставалось выжидать. Клекот птиц и стрекот насекомых внезапно прекратился. До ушей донесся непрерывный приглушенный шум, похожий на звук рвущейся бумаги. Трудно было понять, откуда исходит этот нарастающий шорох. В воздухе разнесся кислый запах.

Через пару минут все стало ясно. В нескольких шагах от засады, среди густой растительности, показалась ярко-синяя шевелящаяся масса.

Острый укол в ногу стал сигналом к отступлению. Алешкин посмотрел вниз. Несколько насекомых-разведчиков, напоминавших длинных земных мокриц, покрытых твердым ярко-синего цвета хитиновым панцирем, двигавшиеся впереди основной массы, успели взобраться на него. Их мощные челюсти легко прокусывали плотную ткань одежды.

Сегодня у мокриц была объявлена всеобщая мобилизация. Они надвигались живым потоком. Маленькие хищники уничтожали на своем пути все живое. Ничто не могло устоять перед ними: ни человек, ни зверь, ни насекомое. Все, кто не успел убежать, погибали, растерзанные яркими мокрицами.

Пришла пора отступать.

Алешкин метнулся в сторону, но уйти оказалось не так-то просто. Перескочить через плотный, почти метровой ширины вал мокриц, да еще среди густых зарослей, дело не из легких, особенно когда ты обвешан оружием и амуницией с ног до головы, как новогодняя елка игрушками. Потревоженные насекомые мгновенно впивались в ноги. Люди побежали в противоположную сторону от нескончаемого яркосинего потока. Но там оказалась такая же картина: шелестя, маршировала нескончаемая лента. К тому месту, где остановились диверсанты, приближалась еще одна колонна мокриц, намного шире предыдущих двух.

Положение становилось серьезным. Людей окружали с трех сторон. Шевелящееся кольцо вот-вот должно было сомкнуться.

Алешкин лихорадочно высматривал в зарослях высокого кустарника место, где мокриц поменьше, и нашел промежуток между монолитными рядами. Единственное место, где можно еще пробиться. Он поднял руку и махнул, указывая направление: «За мной!» Не задавая вопросов, все одновременно ломанулись за командиром.

Бегство удалось, однако не обошлось без потерь: пока четверка проламывалась через тонкие, но гибкие и прочные кусты, мокрицы-разведчики успели вползти на людей. Некоторые взобрались на ноги и, точно шипы колючей проволоки, впились в тело мертвой хваткой, так, что их невозможно было оторвать. Разодранные пополам, они продолжали вгрызаться в кожу, стараясь добраться до мяса. Только раскрошив их головы с серпообразными челюстями-жвалами, удалось избавиться от маленьких бойцов.

Укушенные места сразу на глазах припухли. Шипя сквозь зубы от боли, разведчики обдирали с себя насекомых. Мелочи по сравнению с тем, что их ждало, не вырвись они из окружения. Подавив усилием воли зудящую боль, Алешкин оглядывался, мгновенно оценивая обстановку. Диверсанты находились на небольшом холме. Его со всех сторон обтекала шуршащая масса.

Мокрицы двигались в том же направлении, что и разведчики, в сторону реки. Конца процессии насекомых не было видно. Люди убрались с их пути и теперь не представляли для них никакого интереса: ни как угроза, ни как потенциальная пища. Процессия делилась на группы. Они двигались бок о бок, точно колонны войск. Ярко-синий корпус неутомимо маршировал к видимой только им цели. Невозможно было определить, сколько их там. Может быть, миллион, а может, и все двадцать. Ширина каждой колонны достигала одного — полутора метров. Мокрицы ползли сплошной массой.

Патрули соседней колонны вспугнули из широкой норы почти двухметровую змею в броне из костяных пластин. Тысячи мокриц отделились от колонн и слаженно бросились на рептилию. Наступление шло широким строем. На глазах змея покрывалась шевелящейся вуалью-саваном и вскоре стала полностью синей от облепивших ее насекомых. Первым делом мокрицы выели ей глаза. Громко шипя, змея попыталась уползти, но, потеряв от боли ориентировку, врезалась в одну из колонн. Конвульсивно дергавшаяся лента свивалась в синий клубок. Движения ее все замедлялись. В последнем порыве отчаяния она широко разевала пасть, скаля зубы на врагов, которые были повсюду. Десятки мокриц тут же забирались ей в пасть. Змея отчаянно мотала головой, а мокрицы деловито вырывали из нее куски живого мяса, растаскивая в стороны. Через десять-пятнадцать минут от двухметровой рептилии осталась только бесформенная груда косточек и сегменты обглоданных панцирных пластин. Следующим прибывающим рядам уже ничего не досталось.

Синее море насекомых сжималось вокруг островка, на котором стояли люди. Когда их обнаружат мокрицы-разведчики, оставалось вопросом времени и везения.

«Так глупо попасться! Преодолеть столько опасностей, чтобы угодить на ужин синим козявкам».

Сапер снял с плеч рюкзак и, резким движением отстегнув верхний клапан, извлек на свет один из ребристых дисков, найденных в подбитом «Рапторе». Минер вытащил клинок из ножен, висевших на поясном ремне. Узкое лезвие легко подцепило небольшую прямоугольную крышку в центре трофея. Он рывком отделил прикипевший металл от корпуса. Внутри оказалась чека треугольной формы и два коротких штыря: один — таймер времени, второй — радиус зоны поражения. Разведчик на глазок прикинул, на сколько метров сможет забросить металлический блин. Оба таймера он установил на минимальные деления: минута и пятнадцать метров. Сапер выдернул треугольную чеку и, размахнувшись, как древнегреческий дискобол, оправил ребристый диск в полет. Микропроцессор отсчитает шестьдесят секунд и выдаст команду на подрыв мины. В том, что это мина, никто из разведчиков не сомневался.

Впопыхах Сапер не успел точно просчитать траекторию. Метательный снаряд зацепил ветку дерева и, отскочив от нее, упал ближе, чем хотелось.

— Что дальше? — Райх с остервенением растоптал одинокую мокрицу, взобравшуюся к ним на пригорок. Он недобро прищурился. — Коллективное самоубийство, чтобы не мучиться?

— Никак нет. Докладываю голосом, — зачастил, как на экзамене, Сапер, застегивая рюкзак. — Это криогенная мина «Изморозь» без боевых поражающих элементов. Принцип действия состоит в резком понижении температуры окружающей среды с последующим уничтожением теплокровных организмов.

— А мы, по-твоему, кто? — уныло поинтересовался Стрелок. — Хладнокровные?

— Прототип? — уточнил Алешкин.

Похоже, «захлебнувшийся» десант был снабжен самой высококлассной и новейшей техникой. Мину не было видно. Она исчезла, скрытая шевелящимся синим ковром.

Подрывник собрался ответить, но не успел…

Минута истекла. Таймер отсчитал заданное время, и микропроцессор послушно замкнул электроцепь системы боевого блока. Вопреки ожиданиям взрыв оказался глухим хлопком — па-м-м-м! — за которым последовала ослепительная белая вспышка. Понижение температуры сопровождалось побочным эффектом — высвобождением световой энергии.