В трактире установилось молчание. Наконец меченый спросил:

— И что? Заменил ты муку?

— А то как же! Что мне, жизнь не дорога? Гаэль многих со свету сжила.

— Гаэль? — не сдержавшись, встрял в разговор Шаран. — Ты сказал, Гаэль?

— Ну да. Болотную ведьму так зовут, — недоуменно пожал плечами усатый. Все трое купцов повернули головы в сторону незнакомца.

— Она недалеко от этих мест живет? — Шаран придвинулся ближе. — Как найти ее, подскажете?

Вновь установилась тишина. И вновь первым ее нарушил меченый:

— Видать, ты недавно в наших местах. Не знаешь, что встретить болотную ведьму в лесу — и то плохой знак А уж искать ее… Ты ведь понимаешь, с кем она якшается?

— С Мастерами, не к ночи будь помянуты. — Лысый украдкой взглянул на открытую дверь кухни и быстро наложил крестное знамение.

— Видно, отчаянный ты, раз на такое дело решился, — отозвался и третий из торговцев. — Только вряд ли кто поможет. Гаэль чужих глаз сторонится.

— Конечно. Кому охота на костер попасть? — кивнул меченый и тоже перекрестился.

Они в самом деле не знали. Хоть и давно жили в этих местах, а все же оставались чужаками.

Шаран вздохнул разочарованно. Посмотрел на лысого.

— Хоть место, где встретил ее, показать можешь?

— Да не верь ты ему! Усень — известный враль. Как хлебнет браги, так и начинает небылицы сочинять, — махнул рукой меченый.

— Не сочинил я! — упрямо нахмурился лысый. — Просто в ту сторону ехать не собираюсь.

— А если я заплачу? Щедро заплачу.

В глазах купца блеснул интерес. Он обернулся к приятелям.

— Хотя крюк-то небольшой получится. Почему бы и не уважить человека?

Против возможности заработать не возразил никто. Быстро договорились о цене, хлопнули по рукам. Купцы не хотели сильно потерять во времени и в путь решили отравиться с рассветом. Их миски и кувшины давно были пусты, так что, распрощавшись с новым знакомцем, они ушли восвояси. У Шарана тоже не было причин задерживаться в трактире. Выйти во двор освежиться и — спать.

Искать в темноте отхожее место не хотелось. Шаран зашел за угол, ослабил ремень… Ему позволили справить нужду. А потом прижали лезвие ножа к горлу.

— Попался, поповский лазутчик! Зачем ты ищешь Гаэль?

Это были давешние знакомые. Ребята-охотники, встреченные в лесу. Один навалился сзади, скрутил руки. Второй стоял лицом к лицу, угрожая длинным острым ножом.

— С чего вы взяли? — просипел Шаран.

— Мы слышали, как ты болтал с теми жуликами.

— Что ж… Ты угадал лишь наполовину, парень. Я лазутчик Но не тарсуских священников.

— Чей же тогда?

— Мастеров.

Парень слишком сильно дернул рукой, и Шаран скрипнул зубами, ощутив боль пореза. Нет, он не испугался. Он был несказанно рад такой удаче. Перед ним стоял именно тот, кто был нужен.

— Ты врешь, — неуверенно попытался возразить парень. — Мастера сами говорят с Гаэль…

— Не нам судить об их планах, Ноэт. Я слышал, твоя прабабка знает, как вызвать Лунного Зверя. Отведи меня к ней.

Это парня окончательно добило. Он опустил нож.

— Откуда ты знаешь, что она моя…

— Это ты знаешь. Мастера читают в твоей голове так же легко, как в книге. Или ты сомневаешься в этом?

Стоящий сзади разжал руки. Герцог расправил плечи, внимательно осмотрел парней.

— Вы защищаете Гаэль. Есть от кого?

— Да. Многие ищут встречи с ней. И те, кто хочет воспользоваться силой древних заклятий, и те, кто желает уничтожить их.

— Тогда нам нужно спешить.

Лошадь пришлось оставить на постоялом дворе, так как пройти к жилищу ведьмы можно было лишь тайными звериными тропами. Ноэт уже полностью уверился, что чужак именно тот, за кого себя выдает, потому отвечал на расспросы охотно. В сущности, он пересказывал предания, обрывки которых давно собирали герцоги Геннетские. Но сейчас Шаран внимательно слушал историю, очищенную от шелухи многочисленных пересказчиков.

Гаэль едва исполнилось шестнадцать, когда она впервые встретила Лунного Зверя. Встретила случайно, отправившись в дальний лес за грибами и заблудившись.

Или не случайно? Может быть, Мастера предопределили их встречу? Свели их в дикой чащобе, в ночь полной луны? Появление чудища было таким неожиданным, что девушка провалилась в обморок А очнувшись, явственно услышала звучащее в голове заклятие. Увидела светящиеся руны, горящие прямо в воздухе.

Зверь летел на нее, раскрыв свою огромную пасть. Гаэль приготовилась умереть. Но, вместо того чтобы разорвать жертву на части, зверь неожиданно заговорит с ней: «Не бойся, девушка. Я — волшебный Лунный Зверь. Мастера создали меня, чтоб оберегать добро и наказывать зло. Но одному мне не уследить за всем миром. Ты избрана, чтобы стать моей помощницей, моими глазами и устами среди людей. Отныне ты тоже будешь стоять на страже добра и справедливости. Взамен же я поделюсь с тобой своей силой. Зови меня каждый раз, как возникнет нужда».

Так сказал Лунный Зверь и исчез. А Гаэль провалилась в глубокий и долгий сон.

Проснулась она, когда солнце было уже высоко. Подумала — пригрезилось все. Ночные страхи навеяли колдовское видение. А день пришел — и нет их. Даже дорогу в родную деревню без труда нашла.

— Но вскоре начала замечать: что-то изменилось в ней. Не была более обычной деревенской девчонкой. Стала понимать язык зверей и деревьев, видеть тонкие, нити, связывающие все вокруг. Потом и дергать за эти нити научилась должным образом. Заставлять людей правильно поступать, по добру, а не по злу. Как Лунный Зверь учил.

Первое время односельчане этих изменений не замечали, Вроде бы жила Гаэль как все. Замуж вышла за Мулана, кожемяку местного, детки у них пошли. Шестеро, мальчиков и девочек поровну. И все как на подбор крепенькие да смышленые. Только разве ж силу колдовскую утаишь? Тем более, когда Гаэль уж за полвека перевалило, а лицом и телом — все как молодка.

Тогда и пошли слухи окрест. Она и не отпиралась сильно. Поведала о Лунном Звере. Думала, чего ей людей опасаться, если всегда добра им желала?

Но люди ведь не как в сказках бабкиных, не все по добру жить хотят. Деревенские еще ладно, но новость о Звере разошлась далеко. Повадились к колдунье ходить люди, искавшие власти, богатства, а то и чего похуже. Всем им отказывала. И врагов нажила число огромное. А когда в Тарсусе Единому Богу поклоняться начали, когда в лесной край наместники императорские добрались, ведьме и вовсе житья не стало.

Тогда Гаэль, к тому времени сто лет разменявшая, но молодости и красы не утратившая, и переселилась на болота, в чащи непролазные. Знали о ее новом жилище только ближайшие родичи: внуки, правнуки.

Ноэт закончил рассказ с явными нотками гордости в голосе. Еще бы, он был одним из немногих посвященных.

— И что, твоя прабабка вправду выглядит шестнадцатилетней девицей? — недоверчиво поинтересовался Шаран.

Парень замешкался с ответом. Шел он впереди, так что видеть его лицо герцог не мог. Но ему и не требовалось заглядывать в глаза человека, чтобы понять, соврал тот или нет. Разве что тот сам будет искренне верить в свою правдивость.

— Иногда. Она умеет менять свою внешность.

Ответ был уклончив. Парень не прочь был прихвастнуть своей пращуркой, но врать не любил. Шаран вновь спросил:

— И как она Лунного Зверя вызывает, ты тоже видел?

В этот раз Ноэт ответил быстро:

— Скажешь тоже! Это никому видеть не дозволено.

— А что ж тот торгаш рассказывал?

— Да врал он! Станет Гаэль Лунного Зверя беспокоить из-за такой безделицы. Он, наверное, обделался, когда сообразил, кого облапить пытается. Вот про Зверя и придумал.

Шаран хмыкнул. Да, верно говорят, что у страха глаза велики. Купчик почти верил в свою байку.

Шли они всю ночь и весь день. И лишь когда вновь начало темнеть, чаща впереди расступилась, открыв небольшую, но ладно срубленную избушку. «Болотной ведьмой» Гаэль не зря называли. Болото тянулось на многие мили во все стороны. Не зная троп, в одночасье сгинешь в трясине. Но сама избушка стояла на сухом, довольно высоком островке, не заливаемом даже в весеннее половодье. Десяток молодых березок, возможно, специально насаженных, делали это место светлым и приветливым.

— Ба, ты дома? — окликнул Ноэт издалека. Точно как детишки в деревнях зовут своих бабушек.

Никто не отозвался. Охотники сразу же насторожились, подобрались. А когда минули густой смородинник, увидели крылечко, и Шаран понял: если Гаэль нет на месте, то покинула она дом не по собственной воле. Замков в глухих лесных деревнях не признавали, что прятать от соседей? Но щеколды на дверях крепили мощные и ставни закрывать не забывали, чтоб зверье не шалило.

— Ба? — еще раз позвал Ноэт, теперь уже вполголоса. Осторожно поднялся по ступенькам, заглянул в полуоткрытую дверь. Приятель его — разумеется, тоже один из родичей ведьмы — быстро побежал вокруг дома.

Когда они вошли внутрь, то последние сомнения растаяли. Гаэль не просто вынуждена была уйти против воли, ее уволокли силой. Перевернутая скамья, черепки глиняного горшка и засохшие пятна какого-то варева на полу. Судя по всему, нападение произошло еще пару дней назад. А затем Шаран нашел и подсказку, кто это мог сделать. Закатившийся под сундук медальон, выточенный из морской раковины.

Герцог внимательно рассмотрел поднятую вещицу, показал Ноэту.

— Посмотри. Это принадлежит твоей прабабке?

— Не знаю, никогда у нее не видел. А что это?

— Талисман. Любой моряк гильдии носит такой на шее, чтоб умилостивить Великого Кракена. Должно быть, шнурок порвался, а в пылу борьбы не заметили.

— Морская гильдия? Что им здесь… — прикусил язык Понял, что, вернее, кто нужен гильдийцам. Возразил все же — Откуда они бы дорогу узнали? Тут тропы только звериные.

Шаран усмехнулся снисходительно. Если гильдия захочет узнать какую-либо тайну, то это лишь дело времени. Он постарался вспомнить карту этих мест.

— Далеко отсюда до побережья?

— До побережья? — Ноэт оглянулся на родича. — Много дней пути. Очень много. Я и не был там никогда.

— Хорошо, а река? Чтобы можно было плыть на большой лодке?

Он и сам знал: есть. Калат, берущий начало в родных холмах Геннета, протекал где-то в здешних местах Уже достаточно широкий и многоводный. И охотники подтвердили:

— Река есть. Пять дней пути на запад.

— Так не будем терять время. Гильдийцев нужно догнать раньше, чем они доберутся до воды.

Герцог не стал уточнять, что будет делать, когда догонит похитителей. Неважно. Мастера найдут способ вмешаться, когда противник окажется лицом к лицу.

Они не теряли времени. На дневки Не останавливались, на ходу жевали попадавшиеся по пути ягоды и прихваченные из избушки Гаэль сухари, даже ночевки сократили до пяти часов. Охотники не щадили сил в этой погоне, а уж Шаран и подавно. Пятидневный переход они одолели за три с небольшим. Они почти успели…

Солнце еще было далеко от зенита, когда преследователи вышли на высокий, обрывистый берег Калата. Чаща расступилась, открывая величественную картину: блестящая серебром лента реки рассекала темно-зеленую громаду леса. Тремя сотнями ярдов левее обрыва, на песчаном пляже видны были следы чужой ночевки. Брошенный мусор, еще дымящееся пятно кострища, борозда, прочерченная килем лежавшей на берегу лодки.

И саму лодку Шаран увидел. Вдали, там, где река делала излучину. Это была не быстроходная ладья, корабельная шлюпка, наделенная не столько скоростью, сколько устойчивостью к высокой морской волне. Но гребцы на ней сидели умелые и по течению шли споро. Минута — и корма скрылась за росшими на противоположном берегу елями. Ближе к устью Калата, в крае, где власть империи была уж и вовсе номинальной, шлюпку наверняка поджидал быстроходный, отлично вооруженный флейт.

Шаран понимал: ему нипочем не догнать похитителей. И ощущал, что Мастера тоже знали это. Тайна ушла из Годвара навсегда. А значит, Шарана освобождали от его миссии. Герцоги Геннетские не будут отныне искать след Лунного Зверя. Мастера найдут других помощников, в других землях. Им без разницы…

Сердце заполнили холод и пустота. Мастерам безразлично, кто из их помощников найдет Лунного Зверя. Шарану было не безразлично! Что, его жизнь, жизни его отца и деда оказались бессмысленными?

Он поднял лицо к небу, такому синему, такому прозрачному сегодня, и закричал, заставив испуганно отшатнуться стоявших рядом охотников:

— Мы все равно найдем его! Вы слышите меня? Если не я, то кто-то из потомков моих найдет Лунного Зверя. Заглянет в его глаза, и тогда…

Слезы потекли по щекам мужчины. Шаран не знал, что произойдет «тогда». Никто не подскажет, Мастера оставили его. Но ему хотелось верить — тогда мир изменится. К лучшему.

Глава 29

Дали. Миссия «Вербена, дочь губернатора»

Внезапное бегство Левенталя стало для Вербены настоящим ударом. Именно бегство, как иначе назвать этот поступок? Взял и уплыл в неизвестном направлении. Пренебрег поручением коллегии, бросил эскадру. Бросил невесту, в конце-то концов! Даже слова не сказал на прощание. Неужели бы она не поняла, будь у Хай-ка причина для такого поступка? Все поняла бы и поддержала. Но, видно, не было причины, кроме очевидной — испугался. И помолвки, и экспедиции.

Первые несколько дней Вербена бесилась от злости. Места себе не находила во дворце. Вернись Хайк внезапно, выставила бы за дверь и знать не захотела бы.

Затем на место злости пришел страх за любимого. Нет, не мог Левенталь отказаться от экспедиции, о которой мечтал столько лет. Что-то случилось с ним. Болезнь, помутнение разума? Но почему же друзья-офицеры не остановили? Привыкли сначала выполнять приказы командира и только после этого думать? Но тогда «Буревестник» скоро должен вернуться. И Вербена начала ждать. Каждое утро спешила в гавань, надеясь увидеть знакомый парус. Поэтому она заболела первой в губернаторском доме.

Сначала девушка не обратила внимания на недомогание. Решила, что обычная простуда. Даже сыпь на коже не испугала, даже то, что вслед за дочерью слегла мать, а потом и большая часть прислуги. Но губернатор был взволнован не на шутку. Ему-то полагалось знать обо всем, происходящем на острове! Болезнь, теперь пробравшаяся и в его дом, уже свалила сотни матросов и солдат гарнизона, уже вовсю рыскала по городу, заполняя лазареты метавшимися в лихорадке людьми. И списывать все на дурную пищу и отравленную воду он больше не мог. Неужели страшная болезнь узкоглазых варваров в самом деле существует? Эйнен уже понимал: Левенталь не сказки рассказывал. Только не мог, не хотел смириться, признать свою недальновидность.

О первой смерти губернатору доложили в тот самый день, когда зловещая сыпь покрыла грудь дочери. И он сдался. Почтовые голуби понесли срочную депешу Хранителю Мистериума. Эйнен описал все честно, не утаивая подробностей. В том числе о предупреждении Левенталя и о его бегстве.

На одиннадцатый день пришел ответ из Батейи. «Закрыть гавань. Не впускать и не выпускать ни один корабль. Запретить рыбакам выходить в море под страхом смерти. Трупы сжигать, больных изолировать». Кое-что из перечисленного Эйнен уже предпринял. Запретил кораблям покидать гавань. Пытался помешать «отравителям» улизнуть с острова. Наверное, этот приказ спас много жизней на побережье. Но распоряжения «не впускать корабли» губернатор не отдавал, и Аннак превратился в смертельную ловушку. Сложнее всего оказалось изолировать больных. Люди не понимали, что за беда на них обрушилась. В городе начиналась паника. Заболевшие прятались от ежедневно обходящих все дома солдат, старались скрыть признаки болезни. Нередко они достигали успеха в этом. И продолжали заражать своих родных и соседей. Больных становилось много больше, чем могли вместить лазареты. Пришлось освободить для этих нужд гарнизонные казармы, парусную мануфактуру, строить временные навесы прямо в гавани.

В день, когда голубь доставил приказ метрополии, на пустыре за городской стеной впервые поднялся столб черного дыма. Горело облитое зажигающей смесью тело. И с каждым следующим днем столб этот становился гуще… О лекарстве в депеше не говорилось ничего. Возможно, нет иного способа справиться с болезнью, кроме как ждать, пока все ее жертвы превратятся в жирную черную золу? И губернатору предстояло наблюдать за агонией и смертью города. И собственной семьи. Это было тем более мучительно, что сам Эйнен оказался в числе немногих счастливчиков, прикасаться к которым демон Оспа не хотел.

В самый канун Сантори — кто в Аннаке сейчас вспоминал об этом веселом празднике? — на горизонте забелели флаги военной эскадры. Семь быстроходных флейтов стали на рейде Аннака. Очередное послание сообщало, что прибывшие хотят высадиться на остров, не привлекая к себе липшего внимания. Ночью, подальше от гавани, в мало кому известном гроте.

Вербена не слышала, когда в ее комнате появились люди. Барахталась в тяжелом, жарком бреду. Вынырнула лишь, когда чьи-то руки откинули одеяло, принялись раздевать ее. Чуть-чуть вынырнула, просто звуки прорезались сквозь стоящий в ушах гул. А перед глазами по-прежнему плыли ало-черные разводы.

— …знаешь, что это? — долетел незнакомый мужской голос.

— …болезнь не из нашего мира… — Женщина была где-то рядом. Может, это ее пальцы щупали кожу, приподымали веки?

— …Мастера?

— …они…

Промежутки между фразами казались такими долгими, что Вербена успевала проваливаться до самого дна горячего омута, и потом приходилось всплывать, барахтаясь и задыхаясь.

— …от этого существует какое-то лекарство?

— …в том мире… здесь только сила, данная мне Лунным Зверем. — Эта фраза, это имя… Вербена вздрогнула, будто кто-то дернул ее за волосы, спеша вытащить из глубокого омута. — Но я не смогу спасти всех. Не успею.

— Тогда в первую очередь — моряков. И детей.

Пелена перед глазами Вербены распалась. Лицо женщины она увидеть не успела. Та уже поднялась, повернулась к двум стоящим поодаль мужчинам — отцу и второму, с маской вместо лица.

— Мне понадобится помощь ваших лекарей.

Отец умоляюще посмотрел на маску.

— Но моя дочь…

— Я сказал — моряков и детей.

Эйнен упал на колени.

— Я прошу, Ноэль… Все, что угодно… — Нет. Никаких исключений.

Маска казался неумолимым. Но женщина прервала спор:

— Эта девочка выздоровеет.

Выздоровление оказалось внезапным и стремительным. Кажется, вчера только жар спал, язвочки на лице и руках едва зарубцевались. Кажется, должна бы сейчас лежать, бессильная и никчемная, словно выброшенная на берег медуза. Но никакой слабости в теле Вербена не чувствовала. Проснулась и совершенно отчетливо поняла — здорова. Села на кровати, прислушиваясь к ощущениям. Впрямь здорова. Словно и не было кошмара последних декад. Но это же невозможно!

«Конечно, невозможно, — неожиданно подтвердил кто-то в голове. — Но времени нет, спешить нужно». Испугаться Вербена не успела. Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошел отец.

Увидев сидящую на кровати дочь, бан Эйнен улыбнулся.

— Доброе утро, радость моя. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Я здорова.

— Ну прямо гора с плеч. — Губернатор подошел, коснулся губами лба дочери. — Да, правда, жара нет.