— Н-да, Семён Семёныч… При всей учёности вы иногда поражаете меня своей неосведомлённостью. Философия на тротуаре — предмет о правильноповедении собак-пешеходов… Признаюсь, я был отличником. Правда, только по колбасоедению и костепогрызанию… А вы как учились?

— Тоже бывал отличником. В младших классах мне ставили одни пятёрки за поведение, потому что я девочек всегда дёргал за одну косичку, а не за две, как другие… — Семён Семёнович отодвинул пустую кофейную чашку и подпёр кулаком щёку.

— Помню, иногда было приятно слегка простудиться, чтобы температура немного поднялась — эдак 37 и 3, чтобы в школу не ходить пару дней, для умственного отдыха. Как выражались наши двоечники, «школа не волк, в лес не убежит…»

Чтобы в школу не ходить, но и к врачу тоже не ходить. Дома посидеть, позаниматься своими важными делами, а мама потом учителям записку напишет: мол, сын мой пропустил по болезни… Сочувствую современным детям: у них такие учебные нагрузки!

— Я всегда знал, что у вас доброе сердце, Семён Семёныч! — Фафик аккуратно собрал в салфетку оставшиеся кости и вылизал пустую тарелку. — Ну что ж, теперь можно на охоту на самых непроходимых двоечников! Только я сначала малость в будке полежу.

И, покачиваясь, направился к выходу.

Глава шестая,

в которой Пёсик Фафик наблюдает летающую тарелку, читает лекцию о хорошем отношении к котам и в которой возникает одно непредвиденное обстоятельство

Но полежать после обеда Пёсику Фафику не удалось. Минут через пять он влетел обратно, с глазами гораздо больше обычного размера, и не то чтобы залаял, а как-то заклокотал:

— Семён Семёныч, та!.. Та!.. Тарелка! Летающая тарелка! Я только сейчас видел!

— Где?! — вскочил поэт.

— Над моей будкой пролетела!

— Куда?

— Улетела за забор! А у меня из миски пропали все кости! Мерзавцы инопланетяне! Вор на воре! Какой вызов земной цивилизации!

Фафик в совершенно расстроенных чувствах забегал кругами по комнате.

— Э-э-э… — сказал Семён Семёнович. — Знаете, Фафик, это была моя тарелка. Я ею кинул в муху. Промахнулся, а тарелка улетела в форточку. Надо пойти поискать — может, не разбилась.

Пёсик застыл на месте, всё ещё возмущенный, но разочарованный.

— Ну, Семён Семёныч, вы оригинал! Вы бы ещё телевизором в муху запустили. Я уж думал — сенсация, корреспонденты приедут… А куда же кости делись?

— Не знаю. Наверное, надо спросить у кота Базилевса.

— Спёррр! — зарычал Фафик. — Пока я на НЛО смотрел… Ну я ему покажу, этому певцу-плясунцу весенних крыш! Я из него самого лакомое блюдо сделаю!

Тут Пёсик вдруг представил кота Базилевса на большой тарелке — такого жалкого-жалкого! Он устыдился своей откровенной злости и продолжал более спокойно:

— Вообще-то, я к котам и кошкам отношусь гораздо лучше, чем, например, сенбернар Ионафан. Он сразу, без обиняков и околичностей, норовит наподдать им по шеям за природную вредность. А я сначала читаю котам и кошкам лекцию о правилах хорошего тона. Ну, там, как себя правильно вести, чтобы не раздражать собак и псов. Если уж это не помогает, тогда приходится наказывать этих задавак, наглецов, придурков, мерзавцев, мяукающих прощелыг!!!

— Успокойтесь, — поэт протянул Фафику стакан воды.

— Я абсолютно спокоен. Даже когда вспоминаю, как этот зловредный Базилевс увёл у меня три сосиски, чтоб ему пусто было! Чтоб его приподняло да шлёпнуло!!! Чтоб у него зубы болели все его девять противных кошачьих жизней!!!

У Фафика затряслись лапы, а хвост закрутился, как пропеллер.

Семён Семёнович начал побаиваться своего приятеля.

— Стойте, стойте, — замахал он руками. — Вам просто не очень повезло со знакомыми котами. Среди них попадаются очень приличные люди… пардон, звери… или животные?.. Вы меня напугали, и я запутался. Вот у меня есть дружок…

— Знаю, знаю — кот Томас Де Секонд Джуниор Тилдрам. Ох, Семён Семёныч, сомнительный у вас дружок! Впрочем, это ваше дело, ваше дело! Многие поэты неплохо отзываются о кошках.

— Фафик, а ведь лев — тоже кошка.

Фафик моментально перестал вертеть хвостом.

— Не может быть! Лев — это гривастая собака. Поэтому он и царь зверей!

— Сдаюсь, — не задумываясь, сказал поэт. — А теперь хватит о котах, теперь я хотел бы вернуться к нашим баранам, то есть к старичкам и старушкам. Слушайте внимательно. Мы собираемся устроить охоту на непроходимых двоечников. Это замечательная мысль. Но какой у нас сейчас месяц?

— Июль, — тявкнул Фафик. — Июль… Батюшки, школы-то закрыты, и все двоечники ушли на каникулы! Как же их искать?

— Вот именно. И вообще, странно, что кто-то заставляет старичков и старушек делать уроки в июле. Двоечники и в январе-то заниматься не желают. Усиленно готовятся к осенним переэкзаменовкам? Вряд ли. До осени ещё долго, успеют всё позабыть…

Да и ботинки чистить двоечников обычно трудно заставить. Тут даже с отличниками бывают проблемы. Так что с запахом гуталина тоже сложности. Что-то у нас не складывается с возможным подозреваемым. Какой-то он у нас получается чудак. Надо попробовать другие способы расследования.

— Да, да, Семён Семёныч! Вот и я думаю: что-то у нас не складывается! Надо попробовать другие способы этого самого… А какие способы?

Поэт выпятил грудь, заложил правую руку за борт своего пиджака и надул щёки:

— Я предлагаю тотальное, то есть постоянное и повсеместное наблюдение и ловлю на живца.

— Гениально, Семён Семёныч! — подпрыгнул Фафик. — А как это?

— Элементарно, Фафик. Но сначала надо пойти поискать тарелку.

Глава седьмая,

в которой кот Базилевс соглашается помочь следствию, Семён Семёнович сочиняет стих, а сенбернар Ионафан вспоминает о синоптических собаках

Семён Семёнович и Пёсик Фафик поспешили во двор. Из-за забора раздался громкий стон: «МЯУ!» Затем в калитку вошел сенбернар Ионафан. Он тащил за шиворот кота Базилевса, который прижимал к груди несколько костей и тарелку с голубой каёмкой.

— МЯУ! — опять простонал Базилевс.

Он был какой-то еле живой.

— Вот, — буркнул Ионафан. — Валялся под забором без сознания и с костями. — Наверно, у тебя, Фафик, украл.

— У меня, — согласился Фафик. — Сейчас получит.

— Только без рук… то есть без лап! — встрепенулся кот. — Я уже своё получил… Да, я украл эти кости! Мгновенно, как истинный профессионал, пока вы смотрели на пролетающую тарелку. Украл — и молнией через забор. Даже тарелку обогнал. Но не совсем, потому что она меня треснула по затылку… Дальше ничего не помню. Но раскаиваюсь!

— Нет, ну вы посмотрите на этого насквозь фальшивого страдальца! — Пёсик отобрал у Базилевса кости и положил в свою миску. — Семён Семёныч, я его сейчас так арестую!

Ионафан молчал, но был абсолютно согласен с Фафиком.

Базилевсу вдруг показалось, что он маленький-маленький слепой котёнок на берегу реки.

— Стойте, Фафик! — Семён Семёнович схватил Пёсика за именной ошейник. — По крайней мере он, сам того не желая, спас мою любимую тарелку с голубой каёмкой. Дадим Базилевсу шанс искупить свою вину. Он пригодится нам для тотального наблюдения. Будет следить за поздно шатающимися старичками и старушками. Ведь коты любят гулять ночью по крышам…

— Очень любят, очень любят! — затараторил сообразительный Базилевс. — Я знаю о вашем деле — с утра подслушал. Я подключу всё кошачье сообщество! Я буду вашим тайным агентом Видоком! Лучшие сыщики получаются из воров!

— Во врррёт! — хором рявкнули Фафик и Ионафан.

— А мы ему жалованье назначим, — сказал Семён Семёнович. — Кормить будем за сыскные услуги. А если на старичка или старушку нападёт похититель, а он выследит его — особая награда, приз: пять кило рыбы путассу…

— В лепёшку расшибусь! За камушками поползу! — Базилевс прижал лапы к сердцу.

— Отпустите его, Ионафан. Не берите грех на душу.

— Только из уважения к вам, Семён Семёныч, — сенбернар с неохотой отшвырнул кота.

Тот слегка стукнулся о будку Фафика, угодил правой задней лапой в миску с костями, галантно раскланялся:

— Буду с докладом, как только появится какая-нибудь зацепка. Готовьте рыбу…

И немедленно смылся.

— Опять выкрутился, прощелыга! — проскулил Фафик.

Но Семён Семёнович его не слышал. У него только что родился стих.

ПАЛЬТО КОТА

Пальто кота.
Шинель мышей.
Четыре рта
Взамен ушей, —

заунывно продекламировал он, уставившись в небо.

Фафик замер, а у Ионафана от удивления отвисла челюсть. Фафик был привычный, а сенбернар ещё такого не видывал и не слыхивал.

— Семён Семёныч, — упал на колени Пёсик. — Звезда бессмыслицы! Шедевр… как его… абсурда! Вы гений! Ионафан, ты детям своим будешь рассказывать, какое тебе выпало счастье — общаться с великим человеком!

— Может, и расскажу, — пробубнил сенбернар. — А что, действительно есть такой сыщик Видок? А то коты часто врут.

— Был в позапрошлом веке, — поэт перестал краснеть. — Шеф французской уголовной полиции. Но карьеру свою начинал вором и грабителем.