А так, по работе с клинком мне катаны, шпаги и прочие зуботычки с балансом клинка ближе к гарде не подходят. Мне нужно инерционное оружие, с центром тяжести на конец клинка, ну как палаш, фальшион, ятаган, подошёл бы и топор, но я древковым ударным почти не работал. С топором есть свои примочки, вроде зацепов под коленки и шею, правильные блоки на топорище и прочие, да и пальцы мне жалко. При работе с топором пальцы страдают сильнее обычного. По крайней мере, ребята, что тренировались с топорами, чаще на сломанные пальцы жаловались после тренировки.

Руки вертят меч в связках, а на память само собой находит прошлое.

Моя команда, или «грядка», если на сленге, были те ещё ребята. В общем, из-за коллектива нашей «грядки» я и стал тем, кем являюсь, противоречивым по характеру и поведению чудиком, со всеми достоинствами и недостатками. В нашей команде каждой твари было по паре: художники, музыканты, гопники, дворник, журналист, инженеры, молодые бандиты, молодые менты, слесари, мясник, мусульманин, фашисты, язычник, католики, остальные по умолчанию православные, евреи, белорусы, хохлы, русские, будущие частные предприниматели, будущие компьютерщики, будущие военные и т. д.

Моя команда прославилась как команда отморозков, да и за дело, в общем-то. Жизнь показала, что парни отыгрывают на игре то, кем в жизни и являются. Недобрая слава о нас и наших подвигах до сих пор ходит по полигонам. По отдельности все вроде неплохие люди, но стоит нам собраться числом больше трёх, то тушите свет, несите гандоны, рассол и бинты для перевязок.

Часть из нас потом села в тюрьму за грабежи, другая часть их брала, уговаривая самим сдаться, чтобы срок можно было скостить. В общем, команда у нас была необычной. По духу нам были близки «Грибные эльфы» из Питера, которые свои номера показывали, понятно, что не под опята или шампиньоны. Полностью отмороженные ребята, но их хотя бы, в отличие от дивных, есть за что уважать. Я знаю, о чём говорю, сам такой же.

Дивные, между прочим, обидное прозвище всяких толкинистов и ролевиков. Это про тех, кто любит наряжаться всякими эльфами. Про дивняков особо говорить нечего. Всякие среди них есть, хорошие и плохие, плаксивые лохи и вполне способные держать удар, но большей частью они…

Одно надо признать, девчонок у дивняков много, и с ними приятно проводить время. Одним из признаков дивняков является количество женского пола на тренировках. Если больше одной девчонки на десять человек, то смело записывайте всю компанию в дивняки. Ну не может быть нормального тренировочного процесса в компании красивых девушек! Гормоны играют, и тут одно из двух, либо парни на женской публике калечат друг друга, чтобы показать, что круче них только горы, либо вместо того, чтобы тренироваться, болтают с понравившейся особой и не дают делать то же самое всем остальным хамам. Моя добыча, и всё тут! После кучи травм до любого дойдёт, что девчонки на тренировке — это зло. Да и какая нормальная женская особа может выдержать беспредельщиков, а другими общества, где серьёзно тренируются, и не бывают.

Для нас было вполне нормально устроить пьяные разборки в поезде с командой конкурентов или метать топоры друг в друга по пьяни, естественно в шутку, стрелять из травматов по упившимся на днюхах [Днюха — день рождения.], чтобы они проснулись. Один Глеб, с его смазливой внешностью, чего стоил. Этот сексуальный террорист перетрахал половину полигона за неделю, да и то только половину, потому что вторая половина была парнями. В лагере это чудо появлялось только за новой партией презервативов. Парням на полигоне оставалось только что скрипеть зубами и не вякать. Попробуй такого тронуть хоть пальцем, наша «грядка», как опохмелится, вся приползёт, да и сам он не «лохопед». Нет, поножовщины или простого мордобоя не будет, а будет просто вынос лагеря по игровым правилам, но в полный контакт. Сами потом тащите своих инвалидов до ближайшей больницы, а мы и в мертвяке можем неплохо побухать за нанесение тяжёлых травм всем без разбору.

Мы были любители диверсий, разбоя, всяческих подлянок и грязных методов ведения боя. Было только одно правило: «С чужими как хочешь, а своим подлянок делать не смей! Ну и своих не травмировать специально, а если случайно, то бывает».

Естественно, что при таких раскладах в нашей команде год от года девчонок не было, или была одна на двадцать четыре рыла. Поэтому неудивительно, что часть моих родных отморозков вместе со мной, таким же помороженным, ездили в гости на тренировки к другим командам, в которых эти девчонки есть.

Что я говорил про девчонок на тренировках?! В общем, дивняки были нам не рады с нашей подготовкой, но кто у них спрашивал. Даёшь стенка на стенку или другое.

«Нас целых двадцать два против сраной сотни», — как говорил Геббельс.

Вру, сотни не было, но было где-то человек под восемьдесят против нас, что тоже немало. Про каждого в «грядке» можно рассказывать долго и с упоением, но такие истории лучше слушать в тепле и уюте под кружку пива, чтобы наши шалости не вызывали шока, а входили в разряд баек под алкоголь.

Вот как-то так. И чего только не вспоминается в процессе махания мечом. Так или иначе, Тапио заметил мои фокусы с клинком и стал меньше на меня злобно смотреть. Стал сильнее прятать свою злобу, наверное.

Ну не убивал я твоих родичей, на меня-то зачем злиться?! Меня бы ты по-любому запомнил. Я выделяюсь от местных другим типажом лица и ростом. Над Ойхо я возвышаюсь почти на голову, забыть такого верзилу сложно, хотя какой я верзила? Были у меня кореша и под два метра двадцать сантиметров на Земле. Питаться надо лучше, тогда и рост будет больше.

Средний рост у кроманьонцев был метр восемьдесят, а вот голодная Европа опустила рост населения до полутора метров. Если в Средневековье рыцарь был больше полутора метров, то для того, чтобы положить его в саркофаг, ему ноги подрубали, учите матчасть, тьфу ты, учите историю…

Если оставить историко-прозаические отступления, то всё у меня складывалось не так плохо, как могло бы быть. Сразу в лесу не погиб, обзавёлся кое-каким материальным багажом, научился с пятого на десятое понимать местную речь, даже более того, немного узнал от Ойхи о местных нравах и географии.

Последнее, если признаться, было самое сложное. Ойха за пределами двух-трех дней пути от своей бывшей деревни нигде толком не был. Понимал я его плохо, а он, наверное, не хотел, чтобы я покинул его лачугу раньше, чем он вытащит из меня всю наличность. Впрочем, с каждым последующим днём Ойха всё сильнее мрачнел. Видимо, не только я понимал, что меня рано или поздно заметят местные. Как сложится дальнейшая ситуация, как для семейства Ойхи, так и для меня, мы оба могли только догадываться.

Само собой, за всё время, проведённое в лачуге, я был осторожен и выходил за пределы подворья только в сумерках. На самом подворье хватало мест, где меня нельзя было заметить со стороны, но всё же и на старуху бывает проруха. Рано или поздно меня заметят местные.

Видимо, что-то подобное приходило мужику в голову, и на пятый день он постарался развеять мои вопросы на ломаном языке о ближайших окрестностях.

Я понял со слов Ойхи совсем немного. Понял, что за рекой вроде как ничьи земли, хотя там вроде всё не так просто. Наверное, просто земли не заселены и принадлежат короне, хотя почему земли не заселены, я так и не понял, но были наверняка какие-то причины.

Понял, что у местного владельца земель какие-то неприятности с другими владельцами земель. На второй день моего появления в этом мире я случайно вышел на разборки местных властей.

После Ойхиных уроков географии я стал примерно представлять, как располагаются земли местного дворянина, точнее, где располагаются шесть уцелевших деревень из восьми. Ойха, долго напрягая память, расставлял камушки на земле. Две деревни лежали у реки, остальные уходили в глубь земель, в сторону от реки. На примитивной карте Ойхи было что-то подобное дороге, но не обычной дороге, а какой-то более значимой, судя по его мимике и жестам, наверное, коронный тракт для переброски войск и торговли купцов.

Если я всё правильно понял, то до тракта надо было идти три-четыре дня, а там, по слухам, услышанными Ойхой, тракт должен выйти в большое поселение, большую деревню или город, точнее было не понять в связи с моим катастрофически малым словарным багажом.

* * *

На седьмой день я решил, что больше в лачуге мне делать нечего. Словарный запас был уже достаточно большой, примерный маршрут к большому селению я знал, что ещё для путника надо, кроме желания уйти и чувства, что в этом селении мне ловить нечего. В утренних сумерках восьмого дня я распрощался с семейством Ойхи и покинул его лачугу. Мне вручили что-то вроде пропечённых на углях каких-то клубней в дорогу. Я притворно, на публику, отказывался, но семейство сильно настаивало. Пришлось взять.

Обогнув поля местных, я вышел на просёлочную дорогу и начал свой путь. Дорога шла чуть в стороне от реки и постепенно уходила под углом в глубину лесов.

Пока я шёл по дороге, в голову лезла всякая бредятина вроде того, чтобы наняться к местному дворянину дружинником, но здравый смысл тут же раскритиковал эту идею. Во-первых, непонятно, какие у местного дворянина заморочки с соседями, ясно, что отношения как таковые, мягко говоря, плохие, а при таких раскладах долго не проживёшь. Раз такие осложнения с соседями, то дворянину бойцы нужны и на работу, наверное, меня возьмут, но вот вопрос, а не его ли людей я упокоил у оврага… Как бы не засветиться вещами убитых дружинников. В общем, расклад наняться к местному дворянину не самый лучший.