«Вписка»

Ещё полкилометра пешей ходьбы, и я на месте. Типичная окраинная панелька [Панельный дом; жилое здание, построенное из железобетонных плит.] грязно-белого цвета. Домофон, украшенный матерными словами, тоскливый, скрипучий лифт, пятый этаж, чёрная стальная дверь. Всего несколько секунд, и вот передо мной уже стоит Стефани, одетая в белую футболку с неразборчивой надписью, рваные светло-синие джинсы на высокой талии, под которыми скрывались колготки в сетку, и розовые пушистые тапочки. Волосы её были убраны в хвостик, обнажая изящную шейку.

Что скрывать, выглядела она чертовски горячей, но я сделал вид, будто мне плевать.

— Ну привет, — вяло пробубнил я.

— Привет, — бойко ответила мне Стеф и пригласила внутрь, махнув рукой в сторону прихожей. — Заходи, разувайся. Пиво принёс?

Она казалась даже чересчур энергичной. «Может, уже подкурилась чем-нибудь», — пронеслось у меня в голове.

— Да, принёс, четыре литра светлого, — я поставил пакет с алкоголем на пол.

— Молодец! — хлопнула меня по плечу блондинка. — Давай шевелись быстрее, я тебя познакомлю с ребятами.

Я последовал совету девушки, шустро разделся, обул резиновые тапки и проследовал за Стеф в гостиную. На белом кожаном диване посреди просторной комнаты расположились двое метросексуальных парней с выбритыми висками и одна типичная вписочная давалка с фиолетовым каре и кучей браслетов. Я пожал всем руки, познакомился, естественно, не запомнив ни одного имени и присел на кресло справа от дивана. Стефани принесла мне пивную кружку и любезно налила в него тот самый лагер из ночного ларька, пока остальные наслаждались остатками стаута.

— А что за пивас купил? — поинтересовался у меня один из парней.

— Да так, в разливухе купил, — ответил я и сделал глоток.

— Фу, — наморщилась девушка с каре. — И мы это пить будем?

Тут я понял, что попал в около мажорную тусовку. Ну, знаешь, это такие люди, родители которых вроде бы и не могут позволить себе яхту, но могут позволить детям дешёвые понты дорогими вещами. Однако у меня в планах был секс, так что надо было держать марку.

— Вы не понимаете, — сочинял я на ходу. — Это одна из лучших разливнух в городе! Об этом пиве легенды ходят! Его все блогеры пьют!

— Ну, раз блогеры пьют, — выпалил метросексуал, допивая свой стаут, — то и я не откажусь.

Он налил купленное мной пиво в свою кружку, сделал большой глоток и восхитился:

— Действительно, очень круто! Попробуй, Федя.

Он протянул пиво своему другу, тот отпил и сделал такое же поражённое лицо.

— Понимаю, почему оно считается лучшим! Не хочешь, Марин?

Конечно же, Марине тоже понравилась та ссанина, что я купил в ларьке на окраине по акции. А как иначе? Не может же их мнение отличаться от мнения видеоблогеров.

— А вы как со Стефани познакомились? — спросил Федя, наслаждаясь подделкой под пиво.

— Мы учились в одном универе… — ответил я. — Какое-то время, пока я оттуда не ушёл.

— Вернее, пока тебя не отчислили, — усмехнулась Стеф.

— Ну да, меня отчислили, — не теряя уверенности ответил я. — Но, знаете, в наше время гораздо лучше заниматься самообразованием [Наверное, одна из немногих фраз, которые я в тот вечер сказал без притворства.]. Правда, представьте: сам выбираешь, что тебе изучать, когда и как. Никто тебя не подгоняет, никто не ограничивает, можно заниматься чем угодно, а следовательно, и стать кем угодно.

— Дело говоришь, — кивнул головой в знак согласия Федя. — Вот Влад учится на менеджера, а мечтает стать репером.

— Да, — подтвердил Влад, — и стал бы, если бы не эта учёба дебильная.

— Это правда, у него очень круто получается, — воодушевился его друг. — Прочитай свои стихи, чувак.

«Чувак», к сожалению, был уже достаточно пьян, чтобы долго не ломаться. Он встал на стул, откашлялся и зачитал свой гениальный опус. Там было что-то про то, как от него ушла девушка, но он не стал унывать, ведь он «одинокий волк» и с ним его «братья». Бр-р-р, лютое дерьмо, скажу я тебе. Половина рифм — глаголы, форма — стандартный квадрат, сравнения в стиле «слёзы, как дождь» и всё в таком духе. Но все присутствующие, конечно, зааплодировали этой чепухе.

Затем Федя поднял тост: «За талант!», Влад дополнил: «И за любовь!», Марина дополнила «За несчастную любовь», я дополнил «Давайте пить уже, а?!», мы чокнулись и опустошили кружки.

— А ты пишешь стихи? — Спросил меня Федя.

— Боже упаси, — замотал головой я, забыв на секунду, что нахожусь в образе.

— Может, другим искусством занимаешься? Рисуешь? Фотографируешь? — присоединилась к допросу Стеф.

Я хотел было высказаться по поводу того, что искусство — бесполезная поебень и пережиток прошлого, но вспомнил, что собирался переспать со Стефани, а для этого нужно соответствовать современным стандартам «молодого человека» и ответил:

— Фотографирую. Вернее, занимаюсь фотографией, — последнее уточнение я сделал с таким видом, будто между этими выражениями действительно есть разница.

— О, круто! — воодушевилась Марина. — А можно твои работы посмотреть?

«Попадос», — подумал я, но смог отвертеться:

— Они у меня дома хранятся, на зеркалке. Может, в другой раз покажу.

— Жаль, — ничуть не огорчившись сказала Марина. — А вот у меня с собой, на телефоне. Хочешь, покажу?

Я не хотел. Но сказал обратное. Пришлось смотреть эту лабуду. В программе были такие шедевры фотографии, как: листок крупным планом, чёрно-белый портрет какой-то бабы с книжкой, капелька на травинке, капелька на кране, панельный дом [Интересное наблюдение: нынешняя молодёжь, в отличие от предыдущих поколений, находит в панельных домах эстетику. Хотя, казалось бы, всё должно быть как раз наоборот. // 1) Вечность. Вечность подобно богине была глубоко почитаема среди всех жителей Сантарэ. Считалось, что достойно прожившие жизнь после смерти получали возможность перерождения. Среди римериан бытовали выражения: "Уходить в Вечность" и "Мы все пришли из Вечности, и все уйдем в нее". Смерть не считалась чем-то страшным и неумолимым, напротив, люди полагали, что она неизбежна и несет человеку успокоение и радость обновления. Жрецы Темполия, прощаясь с умершим, часто говорили, что "нам следует скорее сокрушаться, держа на руках новорожденного, которому предстоит прожить жизнь со всеми ее горестями и лишениями, чем плакать над уходящим, освободившимся от печали, чтобы проводить его в Вечность". // 2) Римериане верили, что недостойные после смерти отправлялись в Вечные Странствия, именуемые также как Дорога, Тропа, Путь. Тяжкие преступления и пороки, такие как: убийство, предательство, клевета, ненависть, жестокость, алчность и др. отягчали и замедляли путь Странников. Чем тяжелее был проступок человека, тем дольше становился путь. Но для тех, кто мог справиться с прошлым, дойти до конца Дороги, которая была им предначертана, и, осознав свои ошибки, переосмыслить их, — того вновь ожидала Вечность, перерождение и новая жизнь. // 3) Не прошедшие испытания Странствиями попадали в Небытие (или Пустоту — понятие, полностью противоположное Вечности), из которого выхода не было, и переставали существовать. Вечных мучений Небытие не предусматривало.], деревенский дом и совершенно неуместный собор Санта-Мария-дель-Фьоре. Каждый из этих «шедевров» все присутствующие, включая меня, оценивали положительно, как и в случае со «стихами».

Следующим по очереди, но не по тупости был Федя — он писал книгу.

— Это будет роман о подростке, — описывал он свой будущий шедевр, — который, знаете, не такой как все. Всё против него, но он особенный, поэтому всех побеждает. А ещё там есть любовная линия — главный герой влюблён в самую красивую девочку в вузе, она не отвечает ему взаимностью, но он спасает её от злых полицейских, и она его полюбяет… — тут Федя на секунду задумался: —Полюбливает… волюби… влюбляется в него тоже, короче. Вот, и они всем противостоят. А, и их родители против их отношений, но они и с родителями борются, потому что у них, типа, настоящая любовь. Но самое главное, что у главного героя раздвоение личности. Но это мы узнаём только в конце, а до этого думаем, что, типа, это два разных персонажа, которые, типа, борются друг с другом. Ну что, как вам?

В тот момент, когда Федя рассказывал про своё творчество, Стеф активно стреляла в меня глазами. Я отвечал ей тем же, но дальше продвигаться не стал — в этом деле важна осторожность и плавность.

Запомни Джонни, когда девушка в первый раз проявляет тебе знаки внимания, не нужно сразу накидываться на неё — спугнёшь. Нужно вроде и отвечать, но и морозиться одновременно. Вот оно, истинное и единственное искусство — искусство покорения самки. Помнишь наш разговор про удовольствие?

После того, как все рассказали про свои увлечения, наступила неловкая пауза, от которой мы отбились стандартным «молодёжным» методом — уткнулись в смартфоны, изредка попивая спиртное. К сожалению, продолжалась такое чумовое [Поверь, по сравнению с выслушиванием бездарных стихов, молчание сравнимо с Диснейлендом.] времяпрепровождение недолго — раздался дверной звонок, и Стеф радостно побежала открывать, видимо, это был кто-то важный.

Пару минут Стефани отсутствовала, разговаривая с прибывшим гостем, затем вернулась и привела с собой худощавого рослого блондина в узких джинсах, футболке, нижний край которой доходил почти до колен, кепке с прямым козырьком и прямоугольных солнечных очках. Когда они входили в комнату, я заметил, что Стеф звонко смеётся, касаясь локтя парня, и сразу понял — это главный конкурент в борьбе за самку.

Атаковать надо было быстро, ведь у моего оппонента была фора. Поэтому, окинув худого беглым взглядом, я не задумываясь сострил:

— Боже, какое солнце! Мои глаза сейчас сгорят! Жаль, что нет солнечных очков!

Вдобавок ко всему, я активно прикрывал глаза ладонями. Однако паренёк оказался не из простых и тут же парировал:

— Боже, какая весёлая тусовка! Я сейчас взорвусь! Жаль, что я не взял с собой телефон, чтобы быть таким же смешным, как ты! Ой, подождите, — он пошарил рукой в кармане и достал оттуда смартфон последней модели, — взял!

«Значит, дуэль, — подумал я, — хорошо, это даже может быть интересным».

— О, тебе до меня… — начал было я, но этот наглец меня перебил.

— Ещё падать и падать, я знаю, — на этих словах он повернулся к Стефани и игриво ей улыбнулся.

Вот в этот момент мудак перешёл все границы, я перешёл к крупной артиллерии.

— О нет, ты пробьёшь ядро Земли, и тогда нам всем крышка.

Над моей шуткой никто не посмеялся — конечно, куда им понять интеллектуальный юмор. А дрищ [Чрезмерно худой человек (сленг).] просто бросил на меня пренебрежительный взгляд и, не проронив более ни слова, протянул руку Владу, который в этот момент как раз допивал кружку пива.

— Привет, я Артём, — представился мудак, тряся культю метросексуалу, — приятно познакомиться!