Надо сказать, моё желание вскоре было исполнено, хоть и не во всех подробностях. В полпятого утра решено было всё-таки пойти спать, и надо было решить, кто куда ляжет. На диване в гостиной, который пришлось предварительно разложить в подобие двуспальной кровати, расположились, тесня друг друга, Артём, Федя и Влад, на постели в спальне улеглись я, Стефани и Марина [Да, он занял самое идеальное место.], а Славе, ввиду его состояния, сон был без надобности — он ушёл на кухню, включил какую-то музыку на телефоне и начал одиноко танцевать, сменяя резкие движения эпилептика на плавные, будто балетные, па.

Поначалу всё было просто идеально: я прижался к Стеф так близко, как только мог, чему она (спасибо большому количеству выпитого алкоголя и моей блестящей харизме) совершенно не противилась, сон мягко пробивался в мою голову, прихватив с собой нежный запах женских духов и шампуня с цитрусовыми нотками, только алкогольное головокружение портило идиллию. Но только я начал наслаждаться сновидением, прямо мне в ухо раздалось короткое: «Эрл!» С огромным трудом я открыл глаза и сразу же им не поверил: надо мной навис Слава и, наклонив голову чуть набок, не отрываясь пялился в глаза.

— Эрл, Эрл, проснись, — нервно шептал он.

— Да проснулся я! Чего тебе надо? — вяло и одновременно раздражённо спросил я.

— Вопрос: тебя правда зовут Эрл? В смысле, это же американское имя.

Тут я всё понял — Слава загнался.

— Да, — подтвердил я, пытаясь отойти от сна. — Действительно Эрл. Почему? Спроси у моих родителей. Видимо, взбрело им что-то в голову.

— А ты можешь, ну, показать свой паспорт, или там права, или студенческий? — не отставал Слава.

Я очень хорошо знал наркоманов и наркотики и знал, что этот молодой человек от меня просто так не отвяжется, поэтому продемонстрировал ему свой паспорт, который, к счастью, всегда ношу в кармане джинсов, чтобы при необходимости предъявить продавцу. После этого Слава, наконец, отстал, и я заснул уже окончательно.

Это сновидение я запомнил достаточно хорошо, и мне даже хочется тебе его рассказать. Просто ради забавы, хоть я и не особо понимаю людей, которые вечно делятся своими грёзами.

Знаешь, писатели часто включают в свои произведения сны героев, но делают они это, скажу я тебе, крайне нереалистично. Ради тонких метафор, раскрытия характера персонажа и всякого такого прочего они создают совершенно реальный, обоснованный, логичный сюжет, при этом совершенно забывая о том, что в снах ничего никогда не бывает закономерно.

Сны — это царство абсурда и нереальных вещей. Там правит хаос, там обитает такое, что и вообразить сложно, там оживает нереальное, там открывается другая сторона реальности, там получает свободу феерическая фантасмагория. И всё это никаким образом не может существовать в вещественном мире. Но я, слава богу, не писатель и такой ошибки совершать не буду.

Так вот, приснилась мне полная дребедень. Я был у себя на кухне и постоянно слышал раздражающий звон старого советского телефона. Потом пробел — ничего не помню. Следующая вспышка — я уже стою посреди каких-то шизофренических боевых действий. Представь только, вокруг меня происходило сражение еды. Вспоминаю, до сих пор смешно. Вроде бы здоровая пища воевала против вредной, или что-то такое. А я всё искал этот несчастный телефон.

Да уж, нужно меньше курить…

День последнего солнца

Раздражающий звук будильника. Лень. Апатия. Гул в голове. Стандартное похмельное утро. Разбудила меня Стефани со словами:

— Уже час дня, вставай, пойдём покурим.

Эта фраза так сильно ударила меня по голове, что я потерял всякую возможность спать дальше. Дело в том, что день рождения, который я должен был вести, начинался в два, но мы с Лидией условились встретиться за десять минут, чтобы всё заранее обсудить, а квартира, куда мне надо было ехать, находилась чуть ли не на другом конце города. Осознав всё это, я резко вскочил с кровати… Это было ошибкой. Голова заболела так, будто вчера я всю ночь долбился ей об стену, а сегодня кто-то скинул на неё же рояль.

— Что такое? — взволнованно спросила Стеф, увидев мои страдания. — Похмелье нашло?

— Да, не то слово. Блин, мне ещё к двум часам на работу, — промямлил, держась за голову, я.

— 23 года человеку, а он ведёт себя как шестнадцатилетний с похмельем сорокалетнего, — сострила Стефани.

— Ты бы вместо шуточек мне таблетку, что ли, какую дала, — возмутился я.

В этот момент в комнату вошёл Федя с банкой пива, которую, видимо, кто-то купил с утра.

— Вот — лучшее лекарство от похмелья, — на удивление точно подметил он, протягивая мне живительный эликсир.

— Ох, спасибо тебе большое, — поблагодарил я Федю.

Это, наверно, была одна из немногих искренних моих фраз за всю вписку.

— Да не за что! — махнул рукой Федя. — Считай это благодарностью за вчерашнюю помощь.

«Удивительно, — подумал я, — этот идиот до сих пор считает, что я ему помог». Стеф всё-таки принесла мне таблетку от головы, я запил её пивом и более-менее оклемался. Затем, по классике, все пошли курить… Все, кроме Артёма.

— А где Артём? — Спросил я.

— А, — озлобленно и с отвращением ответил Федя, — этого гомосека мы вышвырнули ещё ночью.

— Что? — удивлённо нахмурил брови я. — За что? Зачем? Ч-чего?

— Ночью я пошёл попить, — разъяснял Федя, — а этот петух ко мне подходит, хватает за задницу и говорит, блин: «Федя, не хочешь завтра сходить куда-нибудь?» Тьфу! Даже вспоминать противно!

— Чего-чего? — ещё больше поразился я. — Он что, голубой?

— Да, блин, вот именно! Гей, гомосек, петух — как хочешь называй, суть одна! — всё больше зверел Федя.

— Да ладно? Вот те раз! А по нему и не скажешь… Ну, а ты что сделал?

— Что сделал? Что сделал?! Втащил ему с локтя и выставил за дверь — чтоб ко всем чертям катился!

— И куда он покатился? — из чистого любопытства поинтересовался я.

— Ко всем чертям и покатился! Тебя ебёт что ли, куда он пошёл?! — Федя совсем завёлся, последний вопрос явно был лишним. — Главное, что подальше отсюда!

— И ведь по нему, действительно, не скажешь! — вставил Влад. — Вроде нормальный парень, Феде помог.

Эта информация буквально ввела меня в ступор. «Как так? — думал я. — Он же пытался подцепить Стефани, он же пытался конкурировать со мной за место в социальной иерархии ради девушки… Или парня?! Нонсенс! Я же точно был уверен, что конкурирую с ним за Стефани! Неужели я ошибся?! Неужели я всю ночь заблуждался и пытался побороть несуществующего противника?! Неужели я неправильно прочитал человека?..» Да, в тот момент мои шаблоны конкретно порвались. Да что там — даже моя самооценка резко упала, а это случается ой как нечасто. Но я не из тех людей, что просто ходят и бичуют себя из-за ошибки. Очень быстро я собрался, принял свой промах и сделал определённые выводы.

— Ладно, давайте, пожалуй, оставим эту тему, — надо сказать, очень вовремя вмешалась Марина. — Эрл, ты говорил, что спешишь куда-то. А куда, если не секрет?

— На работу, — с натугой ответил я. — Аниматором, на день рождения одного парнишки.

— Ой, как это мило, — завизжала Марина. — Наверно, так классно работать с детьми.

Придумывать какие-то сложные сентенции и конструкции у меня не было сил, так что я просто соврал.

— Ну да, не жалуюсь…

— Ладно, удачи тебе там! — хлопнула меня по плечу Стефани.

Все докурили и бросили бычки в мусоропровод. Ребята попрощались со мной и ушли обратно в квартиру, ну а я начал своё увлекательное путешествие в ад. Начиналось оно, по традиции, с лифта. «Везёт этим бестолочам, — думал я, ожидая вертикальный гроб. — Сейчас, наверно, купят ещё пива, покушают, может, раскурятся даже, а мне с молокососами страдать до вечера… Чёртов капитализм!»

Я шёл по улице через промозглую зимнюю метель, принимая лицом подушечки снега. Ледяные узоры таяли на мне, будто на раскалённой печи. Озираясь по сторонам, я видел те же самые хмурые, унылые лица, что и вчера… что и неделю назад… что и всегда. И, собственно, моя физиономия мало чем отличалась от всех этих «проходящих мимо». Если честно, я был ровно таким же, как они: такой же ленивый, апатичный, недовольный мудак.

Да, это я, наверно, самый честный автопортрет в моей жизни. И вот адская машина метрополитена распахнула свою зубастую пасть и поглотила ещё одного заплутавшего путника. Пересадка и до третьей станции с конца. Осторожно — двери закрываются. Чу-чух-чу-чух!

Не стану в этот раз сильно распыляться про обывателей, про свинячьи морды, про отвращение и тому подобное — все слова уже сказаны. Просто знай, ничего не изменилось. Да и вряд ли когда-нибудь изменится. Последнее изменение произошло, когда… впрочем, лучше тебе не знать.

Что вообще может измениться? Я же живу в России, пусть даже и в культурной её столице. Русский дух остаётся всегда. И это не то, о чём толкуют по телевизору, не то, о чём горланят с трибун правительство и прочие подобные лицемеры, — это просто Россия, родина, какой она является на самом деле, без купюр и без прикрас. Это не берёзки, это не мишки с балалайками, это не хвалёная русская водка, это даже не размалёванные матрёшки, сидящие на строгой диете, обладающие «талантами во всех сферах» и ведомые «высоким стремлением» отдохнуть в Эмиратах. Нет, Россия — это унылая, заплывшая жиром и дигрессией рожа, спешащая на ненавистную работу, чтобы обеспечивать ненавистную жизнь ради непонятно чего. Это рожа, очень давно потерявшая всё ценное и дорогое, рожа, с трудом проживающая остаток своей никчёмной жизни. Пьяная свинячья рожа, подсознательно, втайне от самой себя, мечтающая о смерти… Это моя рожа. Может быть, для кого-то это покажется слишком жёстким, слишком пессимистичным, слишком мрачным, но не для тебя, ведь ты — всего лишь компьютер, преданно ожидающий своего часа в углу комнаты. И я полностью с тобой солидарен. Иногда и я чувствую себя вот таким вот компьютером. А порой, честно сказать, мне даже приятно, что моё пристанище именно здесь — в этом пыльном, замусоренном, пропотевшем выхлопными газами углу. Может быть, в глубине души я патриот?