Количество безработных превышало количество работающих, количество разорившихся предпринимателей — количество оставшихся на плаву. Конкуренция оказывалась столь высока, что большинство предприятий просто не выдерживали бешеного темпа при столь минимальных наценках. Но главное — население увеличивалось до такой степени, что людям уже просто негде было жить. Цены на недвижимость и проценты по кредитам покоряли немыслимые вершины, а земля становилась дороже, чем золото, купленное по весу.

Подобная критическая во всех отношениях ситуация выражалась иногда в жестоком экономическом кризисе и массовом разорении рядовых граждан. Но чаще служащим Корпорации удавалось его избежать. Когда экономические показатели развития и численность населения приближались к крайним пределам, Нуль-Корпорация издавала законодательный акт, о переводе бывшего «мира Интеграции» в категорию «миров Стабилизации» с присвоением соответствующего статуса в Торговом союзе.

Получив новую «степень» в классификации миров, бывшая «молодая» система еще раз существенно преображалась. Бывший новый, а ныне чуть постаревший мир проводил жесткую реструктуризацию законодательства, состоящую главным образом в ограничении рождаемости, ограничении для иммигрантов с других миров, ограничении присутствия инопланетных брэндов, введении налогов для инопланетников и налогов на содержание агнатов.

Численность населения начинала падать, напряженность конкуренции — тоже. Одновременно, в связи с переводом мира, прожившего более одной тысячи лет в Торговом Союзе, в стадию Стабилизации, Корпорация увеличивала ему как «постоянному члену» сумму ежемесячных трансфертов. Каждый из рядовых потребителей и все планетарное государство в целом получали больше денег и отгораживались от внешнего мира стеной из ограничительного законодательства. Мир по-прежнему входил в Торговый Союз, мир по-прежнему был доступен для внешних контактов, мир по-прежнему оставался неотъемлемой частью Искусственного Мироздания, однако внезапно для самого себя он становился миром стабильности, чуть более спокойным и чуть менее активным, чем миры на стадии Интеграции.

Впрочем, как это ни странно, начало Стабилизации связывается многими специалистами вовсе не с «критическими» показателями экономики, не с предельной урбанизацией, не с увеличением суммы трансфертов и даже не с Актом о присвоении планете нового космического статуса, а с упадком духовности и культуры.

Упадок этот зарождался все в тех же туризме, рабстве и шунтовании. Появление агнатов, туристическая миграция и быстрое образование через шунт приводили к унификации культурных ценностей. Каждому, кто прошел хеб-сед, каждому, кто переехал из кластера в кластер, каждому, кто получил знания от Сети, вбивались в голову корпоративный язык и часть корпоративной этики.

Единый язык и единый рынок, единые товары и единые деньги, единые новостные каналы и единая информационная Сеть порождали единый способ мышления и одинаковые, как штамповка, мозги обывателей.

То была глобализация в наивысшей из своих форм!

Во время периода Сотворения, изолированно развиваясь в ускоренном бог-роботами времени, планеты порождали различные культуры и цивилизации, однако к концу Интеграции и началу Стабилизации они теряли свою уникальность, превращаясь в похожие друг на друга, сверх урбанизированные города-клоны, покрывающие всю поверхность планеты. В таких городах унифицировались прежде всего деловая и потребительская культура, однако вскоре изменения поедали ржавчиной сами основы человеческой этики.

К началу Стабилизации на планетах умирала такая категория, как семья. Если в первые столетия Интеграции большая часть молодежи, несмотря на обещанное бессмертие, все же вступало в брак в возрасте тридцати-пятидесяти лет, то по прошествии тысячелетия, большинство населения уже имело детей и опыт семейной жизни. Время браков заканчивалось. Тысячелетние старцы и старушки с молодыми телами, выглядящие так же молодо, как собственные, живущие рядом праправнуки и праправнучки, не стремились рожать новых детей. Эта общая тенденция, зародившаяся в «старых» слоях, быстро захватывала и молодежь. Почти никто из жителей уже не стремился заводить семью и плодиться.

Естественный прирост населения сокращался, сходил на нет. Искусственный же прирост в основном заключался в приросте агнатов, людей, не способных в условиях жесткой конкуренции оплатить свой хеб-сед. Законодательство «стабильного мира» ограничивало количество агнатов, за которых владелец-когнат мог не платить налог. В результате все большая и большая часть «воскрешенных в долг» местных жителей вывозилась в другие, более молодые миры.

Планета пустела. Городская застройка все более сокращалась. Титанические здания разрушались и сносились. Средний возраст населения увеличивался. Благосостояние «уцелевших» жителей постоянно росло за счет накоплений.

К моменту завершения периода Стабилизации, примерно через десять-двадцать тысяч лет после ее начала, в планете уже почти невозможно было узнать прежний процветающий, кипящий город эпохи Интеграции. Число постоянных жителей составляло от силы несколько сотен тысяч, большая часть планеты напоминала ухоженный парк или сад. Вместо гигантских небоскребов, оставшихся только в нескольких небольших деловых центрах (назвать их городами не поворачивался язык), поверхность покрывали гигантские ранчо, бунгало, дворцы, замки, виллы, особняки, собранные в элитные деревеньки и села, с зажиточными пенсионерами, почти столь же старыми, как и само членство планеты в Торговом Союзе.

То был уже не мир, а пенсионный рай. Работала здесь только приехавшая с других планет молодежь. Последняя, несмотря на высокие налоги для инопланетников, находила возможным вкалывать в «стабильном мире» за небольшие, но гарантированные деньги, вместо того, чтобы карабкаться по карьерной лестнице вверх в мирах Интеграции, выцарапывая себе право на богатство в суровой битве с многочисленными зубастыми конкурентами.

Подавляющая же часть местных жителей средним возрастом в несколько тысяч лет прожигала накопления и проедала высокое социальное пособие, предусмотренное исключительно для постоянных граждан.

Такова была эра Стабилизации, однако и она по истечении времени завершалась…

* * *

Четвертый цикл не имел названия. Этот, самый большой из всех названных периодов времени обычно именовали «Глубокой стабилизацией» или же «Вторым пенсионным циклом». Однако в литературе, а также в вольных социологических исследованиях, не брезговавших народным сленгом, четвертый цикл именовался «дряхлостью миров».

Для официальных документов имелись условные обозначения, понятные специалистам: «Период Стагнации» или «Постгосударственный Цикл».

И оба названия казались верны в одинаковой степени.

К этому времени все сферы жизнедеятельности планет четвёртого цикла поражал глубокий застой — полное отсутствие развития, торможение всех экономических и социальных процессов. Производство, торговля, частная инициатива, творчество — все становилось неподвижным, как мертвое, затянутое тиной болото.

С политической же точки зрения цикл характеризовался упразднением до сих пор существовавшего на территории планеты единого государства. Иммиграционное законодательство миров четвёртого цикла оказывалось к этому моменту столь жестким, а население столь малым, что считать его Конфедерацией, Федерацией, Республикой или Монархией было уже просто нелогично.

Цикл занимал по времени до сотни тысячелетий. Все это время миры медленно деградировали, а население уменьшалось. Естественный прирост среди когнатов отсутствовал, умершие от старости и не имеющие денег на реинкарнацию вывозились на другие планеты, а миграция из других миров, ограниченная законом, приводила на данную планету только обслуживающий персонал для немногочисленных отелей, курортов, лечебниц, национальных парков и публичных домов. Преимущественно — рабов, очень редко — свободных.

В конце концов, после уменьшения количества постоянно проживающих на планете когнатов (агнатов, разумеется, никто никогда не считал за полноправных жителей) до нескольких тысяч человек, по инициативе Корпорации проводился аукцион, на котором целиком разыгрывалась вся территория планеты.

Если у местных зажиточных пенсионеров хватало средств на выкуп, то планета превращалась из республики «X», например в акционерную компанию «X» с соответствующим списком владельцев.

«Местными» в данном случае могло быть как все население, скинувшееся из личных средств и выкупившее акции новой компании, так и часть населения, наиболее богатая, разумеется. В последнем случае всех, кто «не платил» за собственную планету, могли попросить с нее убраться.

В бывших монархиях всю землю часто выкупал монарх, превращаясь, таким образом, в единственного собственника. С сохранением титула, но… без прав «союзного» государства и, конечно, без прав на получение трансфертов от Нуля. Бывшие подданные, соответственно, выселялись.

Иногда (но очень редко) звездные системы выкупались богачами со стороны, прежде всего — акционерами Нуль-Корпорации или же иными частными компаниями. В случае наличия на планете культурных, архитектурных ценностей, признанных достоянием человечества, а также редкой флоры и фауны, отдельная планета могла быть выкуплена музеями или университетами.

Если же желающих на выкуп не находилось (а их не находилось в большинстве случаев), то сама система отходила в собственность Нуль-Корпорации, а всех жителей-когнатов вместе с их рабами-агнатами выселяли в другие миры с сохранением имущества и прав на повышенное соцпособие (отнимались только земля и недвижимость — за них выплачивалась денежная компенсация).

И после этого все циклы прокручивались снова.

Планетоиды Нулевого Синтеза окружали старую звездную систему силовым полем, снова закручивали вокруг нее кокон времени, увеличивали массу звезды, чтоб увеличить срок ее работы, ускоряли в коконе бег тысячелетий и давали уставшему миру-скорлупе «отдохнуть» примерно миллион лет. На планеты системы выбрасывались особые микроорганизмы, уничтожающие металл, пластик и древние строения. Силовые поля активировали вулканическую деятельность, потопы и сдвиги континентов, а новые «семена жизни» рассеивали по планете новые виды растений и животных. В новом мире возникала новая цивилизация и появлялась новая человеческая раса с оригинальными языком и культурой. История повторялась вновь.

В результате всего в ту самую минуту, когда беглянка Катрина Бета висела в лайнере в космосе над Торватином, обновленная и совершенно не узнаваемая система-яйцо медленно заканчивала свой четвертый цикл, готовая для повторного обновления.

Вечность, таким образом, замыкала круг…

* * *

Для большинства систем-яиц кластера Шакрам вечность сворачивалась в круг уже трижды. И в данный момент это самое «большинство» давным-давно перешагнуло порог Сотворения, пережило бешенный взрыв Интеграции и довольно бодро прошагало по пути Стабилизации. От Стагнации, смерти и нового цикла Шакрам отделяли еще тысячи лет и воля главного инженера системы.

Однако планетарных мегаполисов на большинстве миров кластера уже не существовало.

Шакрам населялся в основном пенсионерами Нуль-Корпорации, как и множество прочих «древних вселенных». Сорок триллионов звезд, две сотни миллиардов галактик — все они стали курортами и домами для престарелых.

Одной из таких звездных систем-яиц являлась FD-345–678, в просторечье именуемая также «Торватином». Некогда система вмещала пять звезд, сто сорок планет и девяносто миллиардов престарелого, множество раз реинкарнированного населения. В один из последних циклов Торватин превратили в сферу.

На Торватине свободно проживало около пяти миллионов человек, что для гигантской космической сферы являлось ничтожной цифрой. С другой стороны, по меркам прочих «пенсионных резерваций» системы FD-345–678, населен Торватин был с избытком, ибо на некоторых мирах-сферах из соседних систем не набиралось и сотни тысяч когнатских «голов».

Одной из таких голов Торватина пять тысяч лет назад стал когнат по имени Тим Амблер, специалист по клонированию.

В тот летний погожий день Тим Амблер выехал на охоту с пятью приятелями-стрелками на болото в поисках жирных мигрирующих стрекоз.

А в это время над их головой примерно в сотне парсек от границы звездной системы Торватин скользил по кластерам из портала в портал межзвездный лайнер «Аякс-Демархия» маршрутом с многоликого, шумного куба Дуат на веселую планету Роза…

Тело 3

ТУТМОС, УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛИСТ

Система-яйцо Торватин. Селение Семенхара.

Казино «Циркус Циркус». Тот же вечер. 19:00.

Три часа спустя на Сехментару рухнула полночь. Последний раз попросив прощения у мертвецов, Кэти выбралась из коттеджа, поймала флаер и, сунув таксисту наличные «души», назвала место следования. Еще в космолайнере она тщательнейшим образом изучила достопримечательности Торватина через Сеть и сейчас назвала искомое учреждение без запинки, твердым, уверенным голосом. Пенсионные «оболочечные планеты» всегда были полны мест для развлечений: санатории и дома отдыха, уютные береговые пляжи, протянувшиеся на тысячи километров, лечебницы и национальные парки, охотничьи угодья и заповедники, корты и стадионы, лыжные трассы и клубы, пивные и рестораны, театры, музеи и «веселые» дома, наконец, присутствовали на любой из них во множестве.

Добравшись до места, Кэти вышла из флаера и подняла голову вверх. Зависшая прямо в воздухе световая надпись играла и переливалась, последовательно сменяя затертые рекламные фразы:

...

«Господа и дамы, господа и дамы, господа и дамы!

Только в „Циркус-Циркус“ вас ждет исполнение всех желаний!

Спешите видеть!

Спешите поймать удачу!»

Голографическая, цветная, яркая и озвученная убедительными голосами реклама господствовала вокруг, заливала всё пространство. Поморщившись и желая залепить чем-нибудь уши, чтобы не слышать навязчивый речитатив, Катрина стремительно прошла через площадь, цокая каблучками, и столь же стремительно, миновав представительную охрану, вошла в казино.

Здание «Циркус-Циркуса» воистину впечатляло. В своей прошлой жизни (имеются в виду жизни катафрактария Флавия Аэция Каталины, а не господа Гора, наверняка побывавшего во множестве злачных заведений) Кэти никогда не видела ничего подобного. Здание Казино занимало по меньшей мере несколько кварталов и возвышалось над асфальтом мостовой на десять этажей. Всего десять ярусов, но каких! Высота каждого этажа составляла как минимум тридцать метров.

Внутри залы были отделаны настолько роскошно, что у Кэти от восторга просто захватило дух. С потолка свисали сусальное золото и хрусталь, со стен взирали настоящие тканые гобелены, пол блестел полированным мрамором с инкрустированными между плитами полудрагоценными камнями, а с дверей и диванов улыбались красное дерево, меха и кожа.

Персонал в ливреях разгуливал между золоченых столов и игровых аппаратов, инкрустированных литым серебром, повсюду звучала музыка, фланировали полуобнаженные хохочущие общительницы-агнатки и шикарно выглядящие джентльмены, в которых с ее способностями тшеди (по сиянию шунта) без труда можно было разглядеть переодетых красавцев-агнатов. И те, и другие, поняла Кэти, специально нанимались администрацией казино для массовки.

Несмотря на достаточно ранний час (всего семь вечера), в заведении хватало и настоящих гостей, в основном богатых местных пенсионеров. Прилипли к «одноруким бандитам» напряженные фигурки игроков в чет-нечет, а в центре зала над зеленым сукном небольшими компаниями, в основном по парам или по четверкам со своими дамами, суетились игроки в бильярд, картежники за широкими столами, немногочисленные пока почитатели рулетки и прочие, и прочие, и прочие. Толпы и ажиотажа пока не было, но Катрина прекрасно знала: чуть позже людей станет больше, прибавится общительниц и подсаженных игроков-агнатов.

План комиссара Йенга, который они повторяли в экуменополисе Дуат множество раз, обсуждая ее высадку в игровом кластере Габриэля Бруно, выглядел просто. «Обрати на себя внимание нашего врага, — говорил он ей, — но так, чтобы не попасться на глаза полиции».

Катрина Бета должна была объявится в игровом кластере Роза в самый разгар туристического сезона, в конце месяца Фармутин, месяца, в котором основная масса работающих когнатов отправлялась в отпуска. По большому счету сезон уже начался, хотя до пика, разумеется, оставалось ещё далеко. Тем не менее на курортные, игровые и развлекательные звездные системы массой повалили туристы, первые группы которых, сколоченные в густонаселенных кластерах-городах, высаживались в кластерах-музеях, в детских кластерах-парках, в охотничьих кластерах, в кластерах-борделях, в кластерах-казино или в кластерах-угодьях, подобных зажравшемуся пенсионному Торватину.

Суть собственного плана Катрины Беты заключалась в том, что сезон отпусков гордо шествовал не только по игровому кластеру Габриэля Бруно, но и по всем подобным ему мирам Нулевого Синтеза, ориентированным на досуг. Торватин славился не так, как Роза, однако он являлся «старой» планетой, а потому собственные казино, пляжи, отели на нем имелись в избытке, учитывая ничтожное число местного населения. Разумеется, это был другой мир, да что там — другой кластер, сиречь другая вселенная, и все же изначальный план лысоватого хитреца Йенга вполне подходил для личных целей беглой рабыни, которые она ставила пред собой в новых, изменившихся обстоятельствах.

«Циркус-Циркус» принадлежал Габриэлю, чья сеть игровых заведений опутала собой множество систем. «А значит, — мысленно повторила Катрина, — начать можно и здесь». Вопрос состоял в ином: как обратить на себя внимание Габриэля и не попасться полицаям? Сидя с Йенгом в кабинете, об этом было легко рассуждать, но в месте действия ситуация просматривалась совершенно иначе. Впрочем, муниципальных охранников в здании частного казино как раз не наблюдалось.

Покачивая бедрами, Катрина неторопливо проплыла к барной стойке, облокотилась на каменную столешницу, заказала немного алкогольного морса и обиняком поинтересовалась о «феномене отсутствия полицейских» у ближайшего скучающего лентяя. Дыхнув перегаром, тот пояснил ей, с интересом поглядывая на великолепный бюст и не закрытые хитоном стройные бедра девушки, что в частных казино полиции нет и быть не может в принципе, поскольку безопасность внутри заведений обеспечивают лицензированные охранники, нанятые владельцами игровых зон. Полиция прибывает только по требованию владельцев заведения, и никак иначе. Все, что происходит внутри, легавых интересует меньше, чем деньги, которые казино отстегивает местному колонелю ежемесячно, причем щедрой рукой.

«Вот в чем дело! — усмехнулась про себя Катрина. — Йенг, очевидно, знал про специфический симбиоз карательных органов и игровых заведений!» Ну что ж, жаловаться на неё в полицию Габриэль явно не побежит. Хотя, конечно, всё зависит от того, насколько сильно удастся ей тут развернуться…

Девушка любезно поблагодарила собеседника за пояснения, отвернулась и, потягивая ледяной коктейль, не спеша осмотрела огромный зал. «С чего же начать?» — подумала беглянка.