Конечно, с таким оружием и такими физическими данными он не сможет показать класс, на который по «часам» его памяти был способен не более месяца назад, однако в удачном исходе поединка Гор почти не сомневался.

Глава 22

Бранд Овальд, консидорий

Утром одиннадцатого дня, прошедшего с памятного разговора со старшим дационом Лавзейской Дуэльной школы, перевоплощенный демиург Нуля Гордиан Оливиан Рэкс проснулся рано, чтобы успеть отработать последнюю утреннюю тренировку перед боем.

Воздух был свеж, небо безоблачным, а настроение — тревожным.

Отрепетировав пару замысловатых комбинаций, Гор пошел завтракать, затем — отдохнуть и снова тренироваться. Спустя два часа он осознал, что бездумное повторение однотипных упражнений сегодня утром не принесет ему ничего кроме усталости, поскольку для достижения автоматизма в выполнении финтов и маневров требуются месяцы, если не годы, а времени до поединка оставалось менее трех часов. Поэтому, подхватив рапиру под мышку, он направился к казарме консидориев, надеясь взглянуть лишний раз на своего потенциального противника.

Как и обещал Трэйт, его «contragentе» в этот решающий день должен был стать не кто иной, как Бранд Овальд, на которого ссылался Крисс в разговоре с ним и Мишаном Трэйтом. Тогда Гордиан ничего не знал о Бранде, но за неделю сумел узнать достаточно много, чтобы относиться к противнику если не со страхом, то, по крайней мере, с уважением.

Бранд не без оснований считался лучшим поединщиком школы, а возможно — всей Боссонской марки. Он выиграл прошлогодний турнир («летние авеналии»), проводившийся за приз в пять сотен золотых солидов. Для сравнения стоило сказать, что стоимость одного раба-кадета в поместье составляла не более пяти—семи сестерциев, стоимость хорошего раба-консидория — двадцать—тридцать сестерциев, а один солид равнялся ста сестерциям.

Таким образом, Бранд был не просто хорошим дуэлянтом, а специально подготовленным профессиональным убийцей, так называемым «призовым бойцом», и зарабатывал за год для содержателя школы огромные деньги.

В отличие от большинства кадетов и консидориев Дуэльной школы, Бранд был коренным уроженцем Боссона, рожденным рабыней от одного из бойцов. Поговаривали, что его отцом, возможно, является сам лорд Брегорт, хозяин Лавзейского шато, всех прилегающих к нему обширных земель и нескольких десятков роскошных вилл и отелей по всему славному Эшвенскому королевству.

То, что рабыня понесла от владельца, не считалось тут чем-то из ряда вон выходящим. Беременность рабыни от лорда давно была признана обычной практикой, и в одной только Дуэльной школе Брегорта по крайней мере несколько бойцов могли похвастать высокородным происхождением.

Впрочем, согласно соответствующему королевскому Ордонансу, рожденный рабыней или зачатый от раба в любом случае становился рабом и не мог претендовать не то что на титул, но даже на личную свободу. Так что статус «призового бойца», дуэлянта-консидория должен был вполне устраивать Бранда.

Как и все прирожденные боссонцы, Бранд был высок ростом, почти на голову выше, чем большинство отнюдь не маленьких кадетов-клонов. Добавьте к этому огромные плечи и чудовищно атлетический торс, к тому же почти лишенный жировой прослойки, и вы получите живую машину для убийства, выносливую и почти несокрушимую.

Сейчас это выдающееся гармоничное соединение бойцовского мастерства, костей и мускулатуры вращало над головой тяжелый двуручный меч-клеймор с такой видимой легкостью, словно это был деревянный шест, а не двенадцать килограммов доброго железа. Несмотря на тяжелое упражнение, дыхание Бранда было ровным, а на теле — лишь немного испарины.

Увидев Гордиана, Бранд остановился, воткнул свой меч в песок тренировочного зала и, опершись на него, посмотрел на будущего противника. Бранд узнал Гордиана, но ничего не сказал — он открыто и довольно миролюбиво смотрел на Гора и скромно улыбался.

Гор кивнул в качестве приветствия и подошел ближе.

— День добрый, — сказал он и выразительно посмотрел на оружие своего будущего противника. — Тяжелый меч, должно быть? Впервые вижу, чтобы с таким клинком управлялись настолько легко.

— Привычка, — спокойно ответил Бранд, пожав могучими плечами. — И ты так сможешь лет через пять тренировок.

— Если доживу, — скромно заметил Гордиан.

— Доживешь, — спокойно кивнул великан. — Обычно я не убиваю кадетов.

— Спасибо! — усмехнулся Гор. — С другой стороны, я не убиваю консидориев.

Это звучало наглым вызовом, но Бранд спокойно усмехнулся и покачал огромной рыжей гривой.

— Ну ты наглец! — сказал он все также миролюбиво. — Трэйт говорил мне, что ты безбашенный бретер с большими претензиями. Вижу, что он не соврал. — Бранд поднял меч и снова с определенной амплитудой стал раскручивать его вокруг себя. — Но наглость хороша, если подкреплена силой.

— Или умением, Бранд.

— Ха, так ты умелец?!

— А ты разве нет?

— Немного есть. — Выполнив пируэт, великан снова остановился; его дыхание по-прежнему оставалось ровным. — Однако, — тут Бранд назидательно поднял палец и его лицо приняло серьезное выражение, — в нашем ремесле умение — это не все, брат-серв. Здесь нужна сила. Так что лучше молись сегодня богу Хепри, кадет.

— Молиться Хепри? — Гор вскинул брови — Но ты же не убиваешь кадетов!

— Только сильных кадетов, брат, — поправил его великан. — Бой есть бой. А слабака можно зашибить и случайно. Если ты достаточно силен, брат, то выживешь сегодня.

— Или если умел, Бранд!

Бранд хмыкнул.

— До встречи, — сказал он и вновь поднял свой гигантский меч.

— До встречи, — сказал Гордиан и с сомнением посмотрел на свою рапиру.

Дубина и шпилька. Стальной фабричный пресс и маленький молоток…

Они встретились спустя три часа на ристалище, и на поединок собралась посмотреть почти вся Дуэльная школа в полном составе — старший тренер действительно решил устроить показательный бой.

Ристалище представляло собой большую прямоугольную площадку между зданиями, посыпанную мелким песком. По периметру площадки кадеты расставили длинные скамьи для наблюдателей, а в глубине перед ристалищем, на балконе одного из домов, расположилась небольшая трибуна, на которой сидели старший дацион Трэйт и руководители подразделений. Главного вилика шато, Каро Сабина, не было, ибо он уехал в Бронвену, административный центр Боссона, по торговым делам и собирался вернуться не ранее чем через неделю. Впрочем, Трэйт обладал полномочиями назначить любой тренировочный или реальный поединок без уведомления не только вилика, но даже самого лорда Брегорта.

Скамьи со зрителями образовали в центре ристалища сравнительно небольшой свободный квадрат, который и предназначался для поединка. Бранд вышел на него первым, поигрывая рельефными мышцами рук и плеч. Он был в простой холщовой рубахе навыпуск, коротких шортах, не стеснявших движение, и кожаных сандалиях. Появление непризнанного чемпиона школы вызвало бурю оваций и море радости на лицах присутствующих. Все-таки это была Дуэльная школа и кумирами ее обитателей могли стать только преуспевающие бойцы!

Гор протолкнулся через сидящую на скамьях толпу сразу же вслед за великаном. Однако его появление на импровизированной арене вызвало, напротив, некоторое разочарование. Не знающие его в лицо кадеты, возможно, стали бы даже улюлюкать и свистеть, но присутствие рядом начальников отрядов и дационов заставило их вспомнить о дисциплине. Во всяком случае встречен претендент был более чем холодно.

Экс-демиург также облачился в короткие штаны, но остался голый по пояс и совершенно босой. Тощая узкоплечая фигура отнюдь не являла собой образец титанической мощи, а юный возраст — пример подготовки и опытности. Еще меньше энтузиазма вызвало странное, невероятное оружие Гордиана — маленькое, ничтожное жало, которое по сравнению с вооружением Бранда выглядело как детская игрушка.

— Начинайте, — сказал Трэйт и дал знак барристе, распорядителю поединка. Тот вышел на середину арены и звонко проорал:

— Назначается дуэль между «призовым бойцом», чемпионом летних авеналий 4379 года, консидорием Брандом Овальдом и соискателем, кадетом Гором. Дуэль проводится на мечах без доспехов. До третьей крови, смерти или сдачи одного из бойцов.

Он по очереди повернулся к Бранду и Гордиану:

— У дуэлянтов есть претензии к оружию или амуниции противника?.. Бойцы готовы?.. Начали!!!

Барриста резво отпрыгнул в сторону, и два бойца начали кружить по ристалищу, внимательно следя друг за другом напряженными глазами.

То, что бой будет проводиться до третьей крови, было для Гордиана сюрпризом. Это означало, что поединок нельзя прекратить первым же легким ранением одного из претендентов. Обычно, когда объявлялась дуэль до первой крови, то буквально первая же царапина, вызвавшая достаточно сильное кровотечение, могла стать ее окончанием. Дуэль же третьей крови частенько оканчивалась смертью или инвалидностью, ибо в серьезном поединке бойцы не могут нанести друг другу более пары ранений — один из ударов почти наверняка оказывался тяжелым.

Впрочем, подумал Гордиан, разницы нет, он все равно не собирался затягивать этот бой. Его оружие было непригодно для сколько-нибудь действенного парирования, и Гор не планировал ни демонстрации современного фехтовального поединка, ни привычной зрителям обычной жесткой рубки консидориев на тяжелых мечах.

Только один укол, жестокий и быстрый.

Один укол.

Бранд был отличным парнем и в принципе нравился Гордиану, однако Бранд еще и опасный боец. Рапира рапирой, но реальный боевой опыт и фантастическая физическая мощь боссонца могли сыграть с Гордианом неприятную шутку и существенно испортить его планы. Поэтому внутренне он был готов к нанесению не только ранящего, но и смертельного удара, если не удастся вывести гиганта из строя иным способом. Кроме того, он знал, что по-настоящему ценные бойцы — а Бранд, безусловно, одн из таких — могли быть воскрешены в храмах Хепри. Так что возможная смерть Бранда хотя и стоила денег, но не являлась проблемой окончательной и неразрешимой. В отличие, кстати, от жизни двухмесячного кадета, которого воскрешать никто не станет.

Вторым сюрпризом для Гордиана стало отсутствие в руках Бранда его огромного двуручного меча-клеймора, с которым он тренировался: в обеих руках у Бранда находились обычные обоюдоострые кривые мечи-фальчитоны, тяжелые, но не сравнимые по весу с тем двуручным чудовищем. Соответственно, движения рук у Бранда должны были стать более быстрыми и резкими, замах — короче, а парирования — точнее. К тому же использование обеих рук позволяло дезориентировать противника относительно направления атаки.

С другой стороны, расположение тела симметрично к обоим орудиям лишало Бранда возможности длинного выпада, что несколько сокращало «дальнобойность» его нападения. Впрочем, в данной ситуации это не имело особого значения, поскольку «дальность» действия Гора в любом случае была неизмеримо больше, благодаря технике колющего выпада и длине рапиры.

Сейчас Бранд стоял, широко расставив ноги, слегка согнув колени и слегка разведя согнутые руки в стороны, опустив при этом оба меча параллельно полу с эфесами у бедра.

Гор, напротив, принял классическую позу фехтовальщика, развернувшись к своему противнику правым плечом и держа единственную вооруженную правую руку согнутой в локте — с оружием, направленным кончиком в глаза своего вынужденного врага. Теоретически это делало рапиру почти невидимой для противника и затрудняло определение расстояния до оружия.

Однако практически, подумал Гор, он вряд ли бы смог подыскать вообще что-нибудь, что действительно могло бы «затруднить» многоопытного чемпиона…

Пока Гордиан размышлял, прикидывая, как подобраться к этому чудовищу, немного шокированный двумя только что открытыми обстоятельствами поединка, Бранд атаковал первым!

Сделав широкий, тяжелый шаг, слишком простой для атаки мастера, он двинулся вперед, проводя примитивный, но мощный замах правой рукой.

Моментально собравшись и подавив непроизвольный импульс на отражение вражеской атаки, Гор отскочил, выйдя из зоны поражения.

Удар!

Этот отскок стал единственным, что сохранило Гору жизнь в первые же секунды противостояния. Бранд был левшой, хотя орудовал обеими руками почти без различий, и атака с правой оказалась ложным маневром. Если бы Гордиан попытался отвести падение меча, то с левой его ожидал другой сокрушительный удар от второго лезвия — неотвратимый и смертоносный. В итоге левый меч пронесся перед лицом Гора всего в нескольких сантиметрах, обдав его холодящим до дрожи ветерком смерти.

Гор мгновенно контратаковал, однако Бранд оказался слишком быстр для такого борова и, немедленно отступив, легко парировал выпад своего более мелкого противника ударом гарды сверху. Внезапно противники оказались слишком близко друг к другу, и оружие стало бесполезным из-за тесноты. Бранд с размаху врезал рукоятью в лицо Гордиану и тут же добавил пинок в грудь, если и не сокрушивший ребра, то, по крайней мере, разом выбивший дыхание из легких.

Гор отлетел в сторону, стараясь при падении не повредить хрупкое лезвие рапиры. Но сразу поднялся, тяжело дыша и умываясь кровью. С лица, поврежденного мощным, тупым ударом, обильно стекала алая юшка.

Зрители взревели. Кадеты ликовали почти в экстазе, а консидории обменивались кривыми усмешками и кивали. Трэйт молчал.

Бранд неторопливо крутил обоими мечами, управляя направлением вращения одними кистями рук, выписывая овалы и восьмерки. Крики не умолкали, но Мишан Трэйт поднял руку и над ристалищем снова зависла тишина.

«Дисциплина, да… — подумал Гордиан. — Если я проиграю, то сегодня, на этой же самой площадке, перед этими же людьми с моей спины сдерут кожу кнутом. Если вообще выживу».

Требовалось спешить. Поединок итак слишком затянулся — двадцать из обещанных Трэйту секунд уже истекли. Бранд хорош, однако он — всего лишь опытный дикарь, не более. Современный человек не может проиграть дикарю!

Гордиан принял прежнюю боевую позицию и сконцентрировался. Лишенный Дара, он был не в состоянии теперь чувствовать недоступные обычным людам перетекания энергии и информационных потоков, поэтому просто предельно сосредоточился на собственных реакциях, на движениях противника, попытавшись усилить обычное восприятие.

Бранд медленно развернулся и как в замедленной съемке двинулся к нему, рассекая круговыми движениями смертоносного оружия пространство вокруг себя. Воздух выл, разрезанный остро отточенной сталью! Окружающим казалось, что великан окутан серой сверкающей паутиной, закрывающей великолепного бойца со всех сторон, однако Гор видел глазами и ощущал кончиком рапиры плавный ход обоих мечей. Лезвие его оружия почти звенело от напряжения, а пальцы впились в эфес как хищник в горло жертвы. Он видел прорехи в сверкающей сфере из вращающихся клинков и был готов.

Когда правый меч Бранда ринулся вниз, завершая очередную восьмерку, а левый только взмывал наверх, чтобы в следующем финте обрушиться на голову тщедушного противника, рассекая череп и мозг, Гордиан быстрым и простым притопом сделал два молниеносных шага с опорной ноги и буквально выстрелил своей правой кистью в корпус мечника!

Рапира, мерзко пропев, хищно и зло вонзилась в плечо и так же молниеносно вырвалась оттуда в обратном направлении. Сделав отскок, Гор застыл почти в том же положении, с которого начал маневр.

Воздух приобрел густоту и тяжесть болотной воды. Медленно-медленно один тяжелый фальчитон выпал из руки Бранда, а другой — опустился концом в песок. Свободной рукой великан дотронулся до крошечного отверстия в плече, на четыре пальца выше сердца, откуда с напором, бурыми рывками хлестала кровь.

В следующее мгновение одно колено его подогнулось и огромное тело мешком завалилось наземь, тяжело отдав гулким ударом в наэлектризованном от нервного напряжения пространстве.

Над ристалищем зависла мертвая тишина.

Более глубокая и вязкая, чем после команды Трэйта. Полторы тысячи глаз смотрели на истекающее кровью тело чемпиона, не шевелясь и почти не дыша. Гор посмотрел на неподвижные скамьи, отшвырнул ненужную теперь рапиру и кинулся к Бранду.

— Бинт, его нужно перебинтовать! Где врач? — заорал он.

И с его криком площадка, казалось, вздрогнула. Кадеты соскочили с ближайших скамей, засуетился барриста, два санитара подбежали к неподвижному, но несомненно живому поверженному боссонцу, оттеснив Гора в сторону.

Тот отошел на шаг, устало вздохнул и вытер мокрый от напряжения лоб. Где-то на балконе встал Трэйт и в сопровождении других дационов покинул ристалище. Где-то напряженно и яростно спорили консидории. Рядом стоял, замерев в тупой прострации, старшина Крисс. Восторженными глазами пожирали его кадеты Рашим и Никий. Однако Гордиана это уже не волновало.

В момент наивысшей психической концентрации он явно чувствовал не только собственное тело и движения Бранда, но и тепло его крови, холодную, темную энергию своего смертельного оружия. А также бушующие потоки восторга и ярости, текущие в человеческих душах стоящих рядом рабов.

Дар Тшеди возвращался…

Спустя полчаса его привели в кабинет старшего дациона.

— Формально, ты не победил, сынок, — с ходу начал разговор старый тренер. — Бой велся до третьей крови, а у проигравшего была пущена первая. Следовало либо убить его, либо заставить сдаться. Так что твоя спина, вообще-то, принадлежит Криссу. И кнуту.

Гордиан промолчал. «Порядок — великая сила, — подумал он, — но должен ведь существовать и здравый смысл».

— Однако, ты поразил меня, — продолжил Трэйт, — да, пожалуй, и не меня одного. Никогда не видел ничего подобного твоему шилу, а вся школа никогда не видела Бранда, жрущего пыль. В общем, ты молодец, и формальный проигрыш я тебе прощаю. Вопросы есть?

Гордиан пожал плечами:

— Что с Брандом? — спросил он.

— Жив, почти здоров, потерял много крови, рука не шевелится, однако в восторге и рвется встать. Чтобы поговорить с тобой по душам.

— Он же меня покалечит!

— Да ты что, он хочет высказать тебе свое почтение, а не требует сатисфакции. Ты теперь его кумир, парень весь в восхищении.

— С ума сойти…

— Точно, сынок.

— А как насчет звания консидория?

— А вот звания я тебе пока не дам, хоть и обещал. И вот по какой причине, кроме той, что ты формально-то проиграл. У лорда Брегорта по твоей милости выпал лучший дуэльный боец, им как ты понимаешь, до вчерашнего полудня был некто Бранд Овальд, ныне продырявленный. А у нас призовой сезон на носу, и лорду нужны деньги. Так что ты — первый двухнедельный кадет, пущенный в «призовые». Представляю, какие будут ставки против фехтовальщика-сосунка! Думаю, при грамотном подходе мы сможем оправдать годовое содержание школы, не меньше. Так что можешь гордиться, сынок, можешь гордиться.

— Я горжусь, мастер Трэйт. — Гор тяжело вздохнул и вышел из кабинета.