— Я не приглашал никого, — внезапно для самого себя перебил вилика Гордиан.

— Отнюдь, консидорий. Пустующий след на вашей шее — лучшее приглашение. Возможно, вы не осознаете всю важность происшедшего, поскольку находитесь в нашем мире недавно, однако нам, живущим здесь долгие годы, значение этого события трудно переоценить.

Население Боссона, да и не только Боссона, но всей эшвенской тирании и ее многочисленных колоний на девять десятых и девятьсот девяносто девять тысячных состоит из рабов. В колониях — меньше, в старых провинциях — больше.

В самом Боссоне, например, почти нет свободных. На тысячу сервов едва ли приходится один свободный, и то только потому, что в Боссоне расквартированы пограничные полки, набранные из свободных иноземцев, желающих стать гражданами Эшвена. Все остальные — рабы.

Вы, мой друг, наверняка задумывались, почему возможна такая немыслимая ситуация. Как один человек, даже до зубов вооруженный, может удержать в полном повиновении тысячу других здоровых и сильных людей. Тем более консидориев, воинов до мозга костей, таких как Бранд, Дакер или стоящий рядом с вами Римо Аклет.

Ответ на этот ужасный вопрос висит на шее каждого из нас.

Это — койн!

За тысячи лет с момента прихода храмов Хепри, когда первый «хомут» был одет на первого клонированного раба, ни один ошейник не был снят с невольника без его гибели. Ошейники надевают на живых, а снимают — только с мертвецов.

И вот сейчас вы сидите перед нами. Бывший раб, беглец, со следом ошейника на шее, но без самого ошейника, притом совершенно здоровый и живой!

Вы не беглый раб, Гордиан, которого мы осуждаем на показательную смерть, — продолжал Сабин. — Вы, возможно, наше знамя, надежда десятков миллиардов сервов — рабочих и лакеев, ремесленников и наложниц, всех, от последнего чистильщика уборных до виликов и дационов, всех на ком висит это проклятие храмов! Вы — наша свобода! Теперь все зависит от одного — было ли безопасное снятие ошейника единичным случаем или же мы сможем повторить это с каждым из присутствующих здесь. Вы понимаете меня Гордиан? Вы — понимаете меня? — Сабин взглянул в глаза удивленному неожиданным поворотом событий Гору, затем торжественным взором окинул присутствующих.

Он уже открыл рот, чтобы продолжить свою вдохновенную речь, как его перебили.

— Короче, — пробубнил Трэйт, косясь на Сабина. — Как ты снял его?

Гор с удивлением покачал головой.

— А вы не поняли? По-моему, по обломкам, оставленным мной в отеле, картина произошедшего вполне восстановима и проста. Я выжег «койну» мозги коротким замыканием, а затем — перепилил шнур кинжалом лорда Хавьера. Вот и…

— Он дурачит нам голову, — сказал откуда-то с первых рядов старина Крисс.

— О чем ты, брат? — спросил, обращаясь опять же к Гору, Люкс Дакер.

— Мальчик просто взволнован, — вступился Сабин.

Но Трэйт поднял руку, и все замолчали.

— Я не спрашиваю тебя, сынок, — терпеливо, но явно сдерживая клокочущую внутри ярость, пояснил тренер, — как ты снял свой ошейник, ибо любой консидорий, проживший здесь хоть немного времени знает, что настройка койна легко сбивается той магической силой, что течет внутри проводов. Я спрашиваю тебя вот об этом! — И Трэйт ткнул ладонью в сидящего перед ним, спиной к Гору, маленького человечка.

Тот встал и обернулся. И Гордиан чуть не упал. Приветливо улыбаясь своей глупой улыбкой, перед ним стоял провилик Черух. Жалкий старик. Грозный мечник, четырнадцать дней назад вставший с палкой на пути вооруженного клинком чемпиона.

На его шее тонкой белой полоской зияла девственная пустота. Чистая кожа при полном отсутствии рабской сбруи.

Трэйт же тем временем продолжал:

— Когда мы ворвались в отель, избегнув ареста за пособничество в убийстве, то обнаружили четыре шательенских трупа, тебя, истекающего кровью, и Черуха, баюкающего останки своего хомута. Кстати, ты должен быть ему благодарен. Несмотря на шок от раскрывшегося по неизвестной причине ошейника, Черух умудрился наложить шину на твою ногу и остановить кровотечение. В противном случае ты был бы сейчас мертв. Более того, он спрятал трупы прирезанных тобой шательенов глубоко в подвал, чем спас тебе жизнь еще раз, поскольку префект, не уверенный пока, что убийства в отеле Хавьера совершил именно ты, объявил розыск не сразу, что позволило нам вывезти тебя из города. Далее все произошло очень быстро. Префект, опросив всех свидетелей, перекрыл ворота города на следующий же день. Но было уже поздно — лорд Брегорт, расстроенный твоим исчезновением и потерей Лисии, забрав денежный приз, кинжал лорда Хавьера и все наградные регалии, выехал в Бургос, на юг. А мы, спрятав твой бессознательный «труп» в багажном отделении кареты и откупившись от местных габеларов приличной суммой, шпарили по тракту в Лавзею.

— Значит, наш лорд не знает, что я здесь?

— Если бы он знал, тебя садил бы сейчас на кол префект Бронвены.

— А что с Лисией?

— Я хотел спросить об этом тебя.

Гордиан поник головой. Понятно. Значит, она ушла.

— Ну-ну, — сказал Трэйт. — Боец, не кисни. Все сказанное сейчас — это лирика. Единственное, что имеет значение, — это то, что ты снял койны! В момент, когда Черух пронзил тебя кинжалом, ошейники всех рабов в доме оказались открыты! Ты понимаешь смысл сказанного? Всех! Рабов! Были! Раскрыты! Более того, старик сообщил, что ты снял его койн одной лишь силой мысли, даже не касаясь проклятого шнура и даже не глядя. И, клянусь Хепри, ты должен сказать нам, как именно это было сделано! Ну так что, боец? Не томи!

И старший дацион замолчал.

В звенящей от напряжения тишине сотни пар глаз в молчании взирали на Гора.

«Как ты снял его?!» — безмолвно кричали они.

Действительно, как?

Последнее, что Гордиан помнил, это нити красного вокруг шеи Черуха. И прикосновение разума к этой тонкой нити. И вспышка.

Ошейники расстегнулись?

Значит…

Дар вернулся…

Новоявленный Тшеди шумно выдохнул и смахнул со лба пот.

— Это трудно объяснить, — сказал он немного нервно. — Как и в случае с рапирой, я лучше попробую показать. Э-э, кто будет первым?

* * *

На следующее утро, впервые за четыре месяца, Гордиан Рэкс проснулся не на шконке в казарме и тем более не на полу в карцере или клетке, а в роскошной кровати. Кровать была огромной, широкой, с простынями, четырьмя подушками, пуховым одеялом и высокой резной спинкой. Однако главным, что в это утро невообразимо повысило Гордиану настроение, оказались не фантастические для серва удобства, а банальное наличие на стуле рядом с кроватью оружия, хотя бы это и была всего лишь его старая рапира.

За Гором ухаживал лично провилик Черух, недавно так ловко порезавший чемпиона мечных боев банальным кинжалом. Гор не держал зла на старика, однако ощущал в общении с ним некоторую неловкость. Впрочем, эту неловкость сам виновник его плачевного состояния не разделял — Черух был как всегда умеренно болтлив, дружелюбен и вел себя как обычно, порхая над раненым Гордианом, как заботливая наседка, будто не имел к кровавому разрезу никакого отношения.

Гор валялся в кровати, наслаждаясь утром и анализируя новые обстоятельства.

Прошедший день оказался ужасен — ему удалось без труда раскрыть первый ошейник на одном из рабов, однако на это ушло почти десять с лишним минут. Таким образом, в час он мог «осчастливить» не более пяти человек. В зале же насчитывалось более сотни, а в школе — вообще свыше тысячи, не говоря уже о прилегающих шато и всем населении Боссона.

Впрочем, спустя несколько часов возможности Гордиана, видимо, вследствие многократного повторения одной и той же процедуры, увеличились настолько, что он смог нейтрализовать по нескольку ошейников одновременно, сжигая их программное наполнение и обесточивая смертоносный заряд.

Механическую часть работы по утилизации койнов, а именно их расклепку и извлечение ценного шнура из сплава ишеда взяла на себя целая бригада рабочих, вооруженных специально подготовленным слесарным инструментом и возглавляемых таргитарием Вордриком. Поэтому вскоре работа наладилась и «раскойновка» была поставлена на поток.

В зал столовой загоняли по сотне желающих, и Гор умудрялся освобождать всех одновременно, затем партия выходила строем в мастерские на расклепку, а в зал заходила следующая.

К ночи смертельно усталому Гору позволили наконец отдохнуть, поскольку все обитатели школы к этому времени уже лишились ошейников, а сотни людей из ближайших усадеб должны были подойти только утром после соответствующей агитационной работы, проведенной агентами Сабина и Трэйта в их рядах этой ночью.

Гора поразила организованность и четкость действий руководства школы по ускоренному освобождению консидориев и кадетов как у себя, так и в соседних шато.

Он спросил об этом оберегавшего его Бранда, но тот только пожал плечами.

— Ты ведь слышал о «Палатах Равных», брат?

— Антиправительственные кружки рабской элиты?

— Угу. Они организованы по всему Боссону. Да что там, я слышал — вообще по всему Эшвенскому континенту. Вот сейчас эти кружки и работают. У них есть четкая структура, руководители, штат, программные документы, все как надо. Трэйт и Сабин, являясь старшим виликом и старшим дационом, так сказать, «по должности» возглавляют эту организацию у нас в Лавзее. А Сабин, более того, по счастливому стечению обстоятельств является одним из лидеров региональной организации. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Гор почесал затылок.

— Говорит, — кивнул он, — но все же поразительно, что такая мощная организация, столь явно направленная против существующего режима, настолько открыто действует по всему Боссону. А куда смотрит лорд?

Бранд сделал круглые глаза.

— Лорд Брегорт покровительствует нам, он давний противник рабства и даже написал по этому поводу отличное стихотворное эссе. Вот, дай-ка вспомню. Гм-гм. Что-то вроде: «Дитя Свободы! Вдохновенье, что небом послано тебе, вдыхаю полной грудью снова и вопреки людской мол…»

— Ну хватит, хватит! — перебил Гор. — Значит, лорд-рабовладелец покровительствует антирабовладельческой организации? Не вяжется!

— Да ладно! Наш лорд — хороший рабовладелец. Он даже выделяет на проведение ежемесячных заседаний «Палат Равных» денежные средства на вино и угощение. Я думал, ты в курсе, ведь это же не секрет.

Гордиан недоуменно пожал плечами. «Не секрет!» До этого момента он скромно полагал, что для всякого нормального раба хороший рабовладелец — это мертвый рабовладелец, а тут…

А тут Бранд разочарованно махнул на все только что им сказанное рукой.

— Да все равно ведь от этих сборищ раньше не было никакого толку, — сказал он, вспоминая. — Ну посидим, покумекаем, поболтаем. Стихи брегортовские друг другу почитаем — и все. Пока на шее койн, сильно ведь не подергаешься… — Он резко вскинулся. — Только вот теперь, когда ты научился хомуты снимать, — дело другое! Нормальное дело, я говорю! Вот «Палаты Равных» и пригодились! Нужно «раскойновать» побольше рабов, вооружиться. Да мы, друг, силища! Сам ведь знаешь, в Боссоне почти все рабы. Только подняться — сметем все Королевство на хрен!

Гордиан молча слушал товарища и подсчитывал для себя числовые пропорции, вспоминая данные, почерпнутые им из «Атласа королевской мануфактуры».

Армия Эшвена была многочисленной и насчитывала, по прикидкам Гора, сделанным на основе слышанного им, не менее двух миллионов человек. Но большая часть из этой значительной массы распределялась по бесчисленным колониальным гарнизонам и в активных боевых действиях участвовать не могла.

Таким образом, максимум, на что мог рассчитывать король Боринос в случае массового восстания рабов — пятьсот—семьсот тысяч регулярных войск. Ничто, по сравнению с восьмидесятимиллионной массой сервов, проживавших в одном только Боссоне с Артошем, не считая Аран, Артону, Тысячеградье, Хайран и прочие прилегающие провинции. Вместе с ними это будет миллионов двести. Действительно силища, что тут скажешь?

Учитывая это, Гор более всего беспокоился, что о бурной деятельности Сабина и Трэйта по снятию ошейников узнают до того, как свободных рабов наберется достаточное количество, — уж слишком открыто действовали оба вождя предполагаемого восстания.

Однако Бранд заявил, что в Боссоне живут только сервы и сообщать о восстании не только некому, но и некуда.

«Ну, дай-то бог!» — решил про себя Гор.

Тот бог, который Аннубис из Корпорации, разумеется, а не местный — Хепри.

Глава 35

Совет виликов в сомнениях и спорах

На следующее утро Черух принес легкий завтрак, состоящий из обычной кадетской зерновой каши и бутербродов. С ним пришел Бранд, сообщивший, что первая партия рабов, претендующих на «раскойновку», прибудет из соседних поместий и школ не ранее чем через час. Однако Гора уже ждали в кабинете вилика, где разместился временный штаб будущего восстания. Там же находились Трэйт, Сабин, а также вилики, провилики, старшие евнухи и старшие дационы из ближайших шато — без преувеличения вся рабская элита Северного Боссона. Вся местная «Палата Равных».

Гор быстро поел, оделся и посмотрел в окно, которое выходило на главный плац школы. Там бурлила деятельность — сотни и сотни бывших рабов, освобожденных им вчера от ошейников, формировались дационами (нет, уже лейтенантами!) Трэйта в боевые подразделения. Из арсеналов достали оружие и активно вооружали им не только кадетов, но и успевших «освободиться» обычных работников из соседних усадеб.

Вздохнув, экс-демиург с сожалением посмотрел на кровать лорда Брегорта (именно на ней он сегодня спал), нацепил оружие и быстро, не оглядываясь, вышел из спальни. Предчувствия редко обманывали Тшеди, и сейчас каждая клеточка его тела говорила, что в ближайшие дни спокойный и долгий сон ему почти наверняка не грозит.

Пройдя в сопровождении Бранда через двор и далее по коридору, Гор вновь оказался в роскошном кабинете вилика.

Там сидели собственно вилик Лавзеи Каро Сабин, старший дацион Лавзеи Мишан Трэйт, старшина лавзейских габеларов Крисс, пухло-розовый старший евнух Лавзейской школы наложниц Тахо, заместитель вилика Критий Ларго и таргитарий Вордрик Аймен.

Буквально — вся высшая администрация Дуэльной школы.

Кроме лавзейцев в кабинете, по счастью достаточно просторном, чтобы вместить в себе всю эту толпу народа, находились еще около двух десятков человек — делегаты от крупнейших аллодов Боссона. Наиболее известными среди них, как впоследствии узнал Гордиан, являлись Циллий Абант — вилик нескольких десятков поместий лорда Таргета — крупнейшего землевладельца в этих землях, а также Либер Рихмендер, высокий и худощавый старик, бывший «призовой боец» и знаменитый консидорий, а ныне — вилик и фаворит усадьбы леди Шамир, ближайшей соседки Брегорта.

Безопасность заседания (в качестве рядовых стражников) обеспечивали мечник Сардан Сато и секироносец Люкс Дакер, оба — в полных доспехах и при оружии.

Впрочем, большинство из присутствующих также были вооружены, разве что не имели на себе защитной амуниции.

Гордиан мысленно покачал головой. Судя по представительности, здесь собрались будущие вожди того сумасшедшего парада свободы, который он поневоле вдохновил своим неудачным побегом. Люди, которым сейчас предстояло коллегиально решить дальнейшую судьбу разгоравшегося боссонского восстания.

До данного момента все решения преимущественно принимались единолично Трэйтом и Сабином, по привычке распоряжавшимися в школе и поместьях Брегорта без совещаний и консультаций. Однако волна освобождения должна была рано или поздно перевалить за границы подконтрольных им земель, а значит, управлять дальнейшим развитием событий им все равно пришлось бы совместно с лидерами других рабских сообществ.

И вот этот миг настал.

Гор с Брандом подошли к середине разговора. В центре кабинета, нервно меряя шагами расстояние от стены до стены, вышагивал Трэйт, упрекая товарищей в медлительности.

— Вы затягиваете дело, — говорил он. — Промедление — это смерть! Храмы Хепри не настолько тупы, чтобы позволить нам потратить на подготовку выступления целую неделю. Тем более что мероприятия по «раскойновке» приняли чрезвычайно открытый характер и как следствие — широчайшую огласку. Я считаю, что самое большее, на что мы можем рассчитывать, это один-два дня. Возможно, вообще часы. Не позднее, чем завтра нужно атаковать военный склад в Руции и попытаться захватить ближайший к нам храм! Снимать ошейники с оставшихся рабов можно и позднее.

— Вы слишком торопите события, Мишан, — возразил молодой, а от того излишне самоуверенный помощник Сабина, провилик Критий, которого Гор помнил по своим «рукопашным» поединкам с габеларами. — Лично я считаю, что мы не готовы. В Руции, по меньшей мере, три батальона вооруженных огнестрельным оружием солдат и офицеров — это как минимум две тысячи человек. Любой труд по военной тактике подскажет вам, Мишан, для того чтобы обеспечить успех подобной атаки, необходимо иметь по меньшей мере троекратный перевес со стороны, атакующей с мечами и секирами. Иначе нас просто перестреляют.

— У нас также есть огнестрельное оружие, — подал свой голос старшина Крисс.

Голос его звучал вяло, а сам Крисс, очевидно, был несколько подавлен внезапным крутым поворотом судьбы. Еще бы, кому как не старшему габелару следовало заботиться о поддержании порядка среди рабов и подавить бунт в зародыше.

— Сколько? — усмехнулся Критий. — Сотня устаревших мушкетов? Не смешите мои колени, Крисс. Этого не хватит.

— Если этого не хватит для подавления батальонов в Руции и захвата арсенала, то тем более этого не хватит для обороны школ и шато, — снова решительно заявил Трэйт. — В храмах не могли не заметить, с какой скоростью из их контрольных систем исчезают сигналы ошейников. Они должны понимать, что массовая гибель такого количества рабов, сопряженная с физическим уничтожением ошейников, просто невозможна. Если мы будем медлить, то дождемся прибытия в Руций королевских подкреплений или вообще — атаки освобожденных усадеб со стороны армии. Вы этого ждете, сударь?

С этими словами Трэйт в гневе поднялся с места и закончил уже почти рыча:

— Да, пока у нас нет огнестрельного оружия, мы не можем сражаться с регулярными войсками в поле на равных. Но если мы сейчас же с мечами против мушкетов не нападем, то оружия у нас никогда и не будет! Нужно немедленно брать Руций. Нужно брать арсеналы и вооружать освобожденных. А остальных, я повторюсь, мы сможем освободить и после!

— После обнаружения бунта есть вероятность, что храмы Хепри просто взорвут ошейники на всех оставшихся рабах в Боссоне, — заметил вилик Ормского шато по имени Циллий Абант, самый старший из всех присутствующих. — Вы не думали о такой возможности, Мишан?

— Думали, — опередив дациона, ответил вилик Сабин, — однако сомневаюсь, что этот номер пройдет у храмов. В Северном Боссоне почти двадцать миллионов рабов, господа, — практически все население. Взорвать ошейники — значит превратить провинцию в пустыню. Но дело даже не в этом! Ведь каждый раб стоит денег, и у каждого есть хозяин, выложивший за него кругленькую сумму. Уничтожить собственность дворянства на сотни миллионов золотых солидов — слишком накладно даже для храмов, господа. Им проще нагнать солдат. А уж с солдатами-то мы разберемся, не так ли, мастер Трэйт? Нам нужно лишь оружие. Оружие, друзья! Наш дацион прав, с мечами против мушкетов не повоюешь. Нужно брать арсеналы!