— Какая у вас… правильная мама, — подавилась воздухом Ирка. — Только… давайте вы сегодня без умывания, ладно? А то ванная на первом этаже, а там… — Ирка замялась, не зная, как объяснить.

— Там — страшное? — глаза младшего чертенка округлились. — Страшнее, чем ведьма Хортица? — замирающим голоском спросил он.

Ирка представила свою бабку, разбуженную посреди ночи плещущимися в ванной чертями, и совершенно искренне кивнула:

— Намного страшнее!

Без единого слова чертенята нырнули под одеяло и затаились, испуганно поблескивая красными глазенками.

«Только бы сказку не заставили на ночь рассказывать! — мысленно взмолилась Ирка. — А то я им такое расскажу… до чертовой пенсии вспоминать будут!»

Из-под одеяла донеслось тихое сопение — чертенята спали, уткнувшись рожками в подушки. Ирка встала, выключила свет… потом вернулась и подоткнула им одеяла.

Бесшумно, стараясь не скрипнуть ни единой ступенькой, соскользнула по лестнице. Постояла, прислушиваясь, у закрытой двери бабкиной спальни и тихонько шмыгнула на кухню. Лечь ей сегодня не светит, так хоть чаю выпьет.

Спать хотелось неимоверно, но Ирка понимала, что, даже если выселит чертенят со своего дивана, все равно не уснет. Перед глазами кружился, кружился, не останавливаясь, хоровод лиц и морд — бледный Василек, его перепуганная мамаша, старший черт, бараньи рога… и все исчезало во вспышке электрического разряда и осыпалось черной, пахнущей паленой шерстью золой. А перед глазами Ирки вставали чертячьи мордочки с любопытно шевелящимися пятачками под козырьками смешных вязаных шапок.

— Бум! — Ирка звучно стукнулась лбом об стол, подскочила, бессмысленно моргая сонными глазами. Что она делает ночью на кухне? Ах да, чай пьет! Потому что кровать занята… Устало позевывая, она набрала чайник и поставила его на огонь.

Что она будет делать, если их чертова мать на самом деле ни черта их не ищет? В смысле, ни чертенка — ни одного, ни второго. Что она скажет утром бабке? «Бабушка, знакомься — это чертенята. Чертенята, знакомьтесь, это моя бабушка. Она гораздо хуже вашей, чертовой, и мы прямо сейчас в этом убедимся…»

— Мяу! — предостерегающе сказал Иркин кот, заглядывая с ветки груши в открытую форточку кухни. — Мяу.

Ирка прислушалась… вскочила и бесшумно выскользнула на крыльцо. Пробежала через сад и остановилась у ярко освещенной фонарем калитки. Точно! За калиткой кто-то был. Большая тень то приближалась, бесформенной кучей выглядывая из-под калитки, то удалялась снова, словно тот, кто мыкался на улице, никак не мог решиться нажать кнопку звонка. Еще не хватало, бабка же проснется! Ирка распахнула калитку.

За калиткой стояла чертовка. Встрепанная, запыхавшаяся и перепуганная насмерть! Ее рыльце гораздо меньше, чем у чертенят, походило на свиной пятачок — просто вздернутый курносый нос с глядящими наружу ноздрями. На лице почти не было шерсти, только гладкий пушок. Но сбившийся на сторону дешевый парик открывал торчащие надо лбом рожки, а обуться чертовка и вовсе забыла и теперь цеплялась за забор, покачиваясь на подгибающихся копытцах.

При виде Ирки силы вовсе оставили ее, и она рухнула на колени прямо в наметенный у калитки снег.

— Не убивай! — прошептала она, запрокидывая к Ирке залитую слезами морду. — Детей не убивай! Меня возьми, ведьма Хортица! Со мной делай что хочешь, только детей… отпусти! — Она умоляюще протянула к Ирке когтистые лапы. — Они… не виноваты ни в чем! Они… маленькие!

— Человеческие дети тоже маленькие! Не заметила, чтоб ваших это сильно останавливало, — злобно буркнула Ирка.

Чертовка стояла на коленях и молчала. Только плакала. Ирка еще немного потопталась у калитки… наконец повернулась к чертовке спиной и пошла через сад к дому.

— Ну чего встала, заходи. Только тихо! — бросила она через плечо.

Мгновение позади царила тишина, а потом Ирка услышала на садовой дорожке робкий, спотыкающийся цокот копыт. Чертовка шла. Всхлипывала, тряслась и шла прямо в логово страшной ведьмы Хортицы. «Она ведь на самом деле не надеется спасти детей, — поняла Ирка. — Не надеется, что их отпустят, но все равно идет!»

— Вот, — мрачно буркнула она, когда, следуя за Иркой, чертовка бесшумно взлетела по лестнице на второй этаж. И распахнула дверь в свою комнату. И ткнула пальцем в диван, где безмятежно спали умаявшиеся чертенята. — Вообще-то, я бы не советовала их будить прямо сейчас.

— А… как же… — чертовка глядела на Ирку еще испуганными, еще не понимающими, но уже не такими отчаянными глазами.

— Ну… — Ирка досадливо передернула плечами — нет, в такую дурацкую ситуацию она еще не вляпывалась! — Можешь тут пока посидеть… Я даже чаю тебе налью! — процедила она.

— Ты? Мне? Чаю? Но как же… — забормотала чертовка.

— Сама не понимаю! — оборвала ее Ирка. — Но вроде как нехорошо… человек… то есть черт, конечно… — покосившись на рога чертовки, исправилась Ирка. — В дом пришел! Надо хоть чаю…

Они сидели в Иркиной комнате: Ирка возле стола, чертовка с зажатой в когтях чашкой устроилась в ногах у спящих чертят и то и дело поглядывала на них, словно боясь, что исчезнут. И бормотала, бормотала и улыбалась, радостно и бессмысленно, точно пьяная. Ирка даже подозрительно покосилась на чашку — обыкновенный чай, ничего спиртного она туда не подливала точно! Но чертовка и впрямь была пьяна: счастьем, облегчением, и что дети нашлись, и вот спят себе, и страшная Хортица их отпустит, и не такая она уж страшная на самом деле, то есть страшная, конечно, но сегодня, видать, настроение у нее хорошее, повезло, и чертовка бормотала, рассказывала…

— Я ведь одна, одна совсем — думаешь, легко одной-то двоих детей…

— Я пока еще не думаю, мне рано, — мотнула головой Ирка, но чертовка ее не слушала.

— Черт-то мой, как младший наш родился, сразу свалил — надоело ему, видишь ли! Ну и пусть валит к своей матери — к свекрови моей то есть, всю кровь из меня повыпила, у-у, ведьма проклятая! — Чертовка осеклась, испуганно взглянула на Ирку, но, увидев, что та не злится, продолжала: — Специально на дне реки поселилась, не хотела, чтоб дети без матери росли, как у этих, современных чертовок — все на работе да на работе, а чертенята, как бурьян… А на дне что, жизнь простая, да много ли надо, зато с детьми не расставаться — я сама за ними и присмотрю, и всему научу, и поберегу… Но теперь все-е-е! — Чертовка решительно взмахнула чашкой, так что капли чая рассыпались по полу. — Хватит! Чтоб прямо на крышу голые мужики с бабами сыпались, да чтоб детей потом найти невозможно… Хватит! Мне братец-болотный еще когда говорил — перебирайся ко мне в город, я тебе работу найду, жилье… У меня брат знаешь какой? — восторженно выдохнула чертовка.

— Какой? — стараясь казаться равнодушной, спросила Ирка. Ее все больше интересовал этот братец-болотный, который приглашает перебраться в город, у которого дом и джип, и работу может найти… Какую работу можно найти для чертовки — с рогами и копытами? Козой на ферме? Так черти коз на дух не выносят, чтоб там ни малевали всякие средневековые художник! Интересное кино получается… Кажется, что-то новенькое появилось в жизни местных чертей, а она и не заметила, а еще «страшная ведьма Хортица».

Видно, недостаточно равнодушия оказалось в Иркином голосе — чертовка вдруг поперхнулась чаем и шумно закашлялась, испуганно косясь на Ирку. Та невольно потянулась — хлопнуть по спине, но чертовка шарахнулась в сторону, едва не свалившись с дивана, и вскочила…

— Братец какой? — Она неловко поставила чашку на стол, и глаза ее метались, как испуганные мыши. — Обыкновенный, черт как черт… Болотный… В грязи живет, тиной укрывается…

— Хм… — с сомнением хмыкнула Ирка.

Чертовка попятилась.

— Я… я пойду! Детей возьму и пойду! Утро скоро… — Она судорожно дернула головой в сторону темного окна. — Еще увидит кто…

— Ну, иди… — настороженно следя за ней, согласилась Ирка. И впрямь, лучше будет, если вся чертова компания как можно скорее уберется из ее дома. Пока она не передумала. Пока не взяла вот эту доверившуюся ей нечисть за шкирку да не тряхнула как следует! Мигом расскажет все: и про братца, и про что Ирке будет угодно…

Ирка дернула старшего чертенка за лапу:

— Эй, вставай! И валите отсюда… к чертовой матери!

Но первым вскочил младший… Глянул поверх Иркиного плеча… и с криком:

— Мама! Мамочка! Ты пришла! — сиганул чертовке на шею.

— Я… Я никогда не забуду… Я для тебя… Все, что хочешь… — уже стоя на улице и радостно прижимая к себе своих чертенят, счастливым голосом выдохнула чертовка.

— Разве я просила твоей благодарности? — буркнула Ирка и с грохотом захлопнула калитку.

И плевать, если даже бабка проснется! Злобно пиная подворачивающиеся под ноги обломки сосулек, Ирка побрела к дому. Вот ведь чертовка… Чертовка! И та любит своих детей, и заботится, и никогда не бросает… А человеческие мамы… Мама Василька… И ее собственная, Иркина мама… Почему они…

Глава 1

Нежданные гости из Германии

Месяц спустя

Ирка выбралась из покрывающих склоны старой городской балки густых кустов и, пошатываясь, двинулась к дому. Голова у нее кружилась. Все это было… невероятно! Даже для нее — невероятно! Она только что сражалась со змеицей — со здоровенной разъяренной драконицей!

Огнекрылая Дъна, Верховная Хала, Повелительница Грозы, явилась в мир людей, и была битва великая меж ней да Иркой Хортицей, змееубийцей, наднепрянской ведьмой, дщерью бога Симаргла, и разразилась битва сия из-за самого Айтвараса Жалтиса Чанг Тун Ми Луна, Великого Дракона Вод, царевича-полоза, младшего сына повелительницы змеев Табити-Змееногой!

Короче, Ирка с Диной из-за парня подрались.

Из-за Айта, наглой, гадской (в полном смысле этого слова!) морды. Ирка выиграла. Она выиграла уже в тот момент, когда Дина, золотоволосая красавица (если в человеческом облике), не помня ни чести драконьей, ни законов, установленных матерью Табити, ринулась через границу между мирами — убивать проклятую человеческую ведьму! На которую совершенно по-хамски запал единственный мало-мальски подходящий жених-змей! И теперь помолвка между Айтварасом и Диной, и без того бывшая делом сомнительным (чтоб там себе Дина ни думала!), стала и вовсе нереальной! Вы пробовали когда-нибудь заставить дракона — жениться? Если он не хочет? Вот и не пробуйте — целее будете!

Уничтожить Ирку не вышло, хотя Дина честно старалась. В человеческом мире добропорядочную змеечку поджидает столько соблазнов — то развлечения, то шопинг, то другие парни, которые без ума от ее фигуры и золотых волос (ха, они еще не видели какой элегантный у нее хвост — совсем бы обалдели!). А потом сам Айт прорвался к месту битвы — через миры и расстояния, сметая границы и преграды… И чуть не откусил Дине голову (в полном смысле слова — он ведь в драконьем облике явился!).

Но Ирке было наплевать на Динину голову! Они с Айтом целовались! В смысле, Айт с Иркой, а не с Диной, конечно… На крыше торгового центра! Крышу снесло — напрочь! И у Айта, и у Ирки, ну и у торгового центра заодно… И теперь Ирка не знала… не понимала… не могла подумать… То есть думала она непрерывно, только роящееся у нее в мозгу безумие трудно было назвать мыслями — пылало бешеное солнце над крышей высотки, а между ней и таким близким небом плыло лицо Айта, его отчаянные, сумасшедшие глаза, и он наклонялся к Ирке…

Ирка подняла руку и медленно коснулась губ. Ей казалось, губы горят, ей казалось, она чувствует прикосновение Айта, видит, как небо рвется навстречу расправляющему крылья дракону и ей, ей, ей одной… рядом с ним.

Свисающий у Ирки с локтя кот негодующе мявкнул. Ирка снова подхватила его. На самом деле кот мог запросто шагать собственными лапами, но… Ирке нужен был кто-то рядом!

Она целовалась с парнем… Змеем… Драконом… Айтом!

Поселившееся на губах солнце перебралось на щеки, потом на шею… Ирке казалось, у нее горит все лицо.

— Что теперь Айт обо мне подумает? — растерянно глядя на кота, спросила Ирка.

Все знают, что надо быть гордой… и неприступной… не давать парням того… повода… А другие «все» говорят, что пока ты такая гордая и неприступная не даешь парням повода, они уматывают к другим девчонкам — и очень даже запросто!

— Черт знает что! — в сердцах сказала Ирка, хотя точно знала, что черт не знает; черти, они в человеческих чувствах на самом деле не очень ориентируются.

Да она Айту крылья повыдергивает, если он только посмеет разлететься к другой девчонке! И хвост! И… Он же обещал прийти к ней на день рождения! Еще месяц ждать, даже месяц с небольшим… Целый месяц! Это должен быть самый лучший, самый классный день рождения, который можно только придумать! Что будет интересно змею-царевичу, успевшему повидать весь мир? Два мира… Ей нужно все спланировать, а до дня рождения остался месяц с небольшим… Всего только месяц!

А вдруг он не придет? Вдруг он пошутил…

— Не-е-ет… — протянула Ирка, вспоминая лицо Айта. Какие тут шутки… Ну а вдруг у него просто не получится? — Да что ж я — весь месяц буду себя изводить? — возмутилась Ирка. Надо немедленно переключиться, подумать о другом…

Например, о рассеянных по всему дому волосках из Дининой пышной шевелюры, после ее ухода обратно в мир змеев превратившихся в золото. Успели ли Богдан с Танькой собрать их прежде, чем бабка очухалась?

— Яринка! Ирочка, де ты? — донесся громкий и какой-то жалобный крик, и из переулка выскочила бабка.

Она остановилась перед Иркой, прижимая сухую ладонь к груди и глядя на внучку с непонятной растерянностью.

— Ой, Яринка, там у нас дома — таке сталося, таке!

«Все! — поняла Ирка. — Богдан с Танькой не успели. Ну и как теперь объяснять бабке, почему сток в ванне золотой проволокой забит?»

Но бабка ни слова не сказала про золото…

— Там, там… приехали! — глядя на Ирку с непонятным ужасом, выпалила она.

— Кто, бабушка? — устало переспросила та. Ясно, на их дом очередное нашествие. Кто на сей раз — мавки, русалки, богатыри, змеи… крокодилы?

Бабка вдруг протянула руку… и погладила Ирку по голове! Как маленькую!

— Так отож… — смущенно промямлила она. — Так вона ж… Мамка твоя приехала! — выпалила она. — З Германии! З новым папой! Немецким!

Ирка минутку подумала… и уронив слабо мявкнувшего кота, медленно села на покрытую снегом бровку тротуара.

— То есть как — приехала? — слабым голосом переспросила она.

— Та отак… — пробормотала бабка, подумала… и, отряхнув с бровки снег, с кряхтением уселась рядом с внучкой. — Прилетела…

Прилетела? На мгновение Ирка представила себе свою маму — на метле! Светловолосая красавица, мчащаяся сквозь снег и ночь из Германии — прямо в их родной город! К дочери… К ней!

— Три часа назад самолет приземлился, — словно почуяв Иркины мысли, сообщила бабка. — Каже, таможню долго проходили… На такси з аэропорту прикатили, не знаю, як той таксист по нашим буеракам-от проихав…

Три часа назад… она стояла над поверженной Диной, глядела на Айта и не чувствовала, не знала, что мама уже здесь, всего в часе езды от нее! А еще ведьмой себя называет…

Кот едва слышно мявкнул и сунул лобастую голову Ирке под руку. Но ладонь девчонки лежала неподвижно, точно она и не чувствовала щекочущих треугольных ушей.

— Мужик ейный новый у нас на кухне засел — кофий он там пьет, немчура поганая! — тоном настолько гневным, словно засевший на ее кухне немец занимался там расстрелом партизан, выдала бабка. — А мамка твоя в ванной залегла, моется она, бачь! Треба меньше пачкаться! А я куртку надела та й тишком-нишком — тэбэ шукаты! Предупредить… А то ты до дому — а воны там!

Ирка молча кивнула…

— Ще красивше стала мамка твоя, — тихо сказала бабка. — Такая вся… як з журналу, — и по голосу было слышно, что маминой журнальной «красивости» бабка категорически не одобряет.

— Мама всегда была красавицей, — механически ответила Ирка. — А ты с ней, конечно, уже успела поругаться!

— Та хиба ж я з людями ругаюсь? — простодушно изумилась бабка. — Я просто вказую им на их недостатки!

Ирка даже на миг отвлеклась от прибившей ее новости. Это что бабка — шутит? Да еще над собой? Но бабкина физиономия была сокрушительно серьезной.

— Сижу тут з тобою, почитай шо на голой земле — зовсим здурила на старости лет! — осуждающе качая головой, пробормотала она и поднялась. — Юбку на заду всю замочила… — Она отряхнула юбку и шагнула в сторону, обернулась к Ирке. — Я им не стала казаты, де ты зараз, сбрехала, начебто ты в школе, так що можешь не поспишаты — колы хочешь, тоди и приходь. — Придерживая наброшенную на плечи куртку, она торопливо потрусила обратно, в сторону дома.

«Вообще-то, бабка тоже должна думать, что я в школе», — в смятении подумала Ирка и тут же выкинула эту проблему из головы — плевать, как бабка догадалась, что она прогуливает (и считать ли прогулом битву со змеями?). Мама приехала! Мама тут, в двух шагах, только войти в дверь дома и… Ей не хотелось идти домой! Она… боялась! Она, Ирка Хортица, наднепрянская ведьма, боялась так, как не боялась ни в схватках с чертями, ни в сражениях со змеями…

Она уже привыкла, что… мамы нет. Что мама не думает о ней, что ей все равно… Обида стала частью ее жизни, такой же привычной, как утреннее умывание. А теперь оказалось — обижаться не на что! Пусть ее долго не было, но ведь мама приехала!

На Ирку словно плита рухнула — она наконец осознала! Мама и вправду приехала! Мама — дома!

Ирка вскочила и со всех ног рванула к дому. Кот снова мявкнул ей вслед, потом совершенно по-человечески вздохнул, покачал головой и посеменил за Иркой, пятная снег фигурными следами лапок.

Едва не снеся калитку, Ирка влетела во двор…

Бабка торчала поперек садовой дорожки, уперев руки в бока и отрезая любую возможность подойти к двери дома. Физиономия у нее была угрожающая и одновременно какая-то азартная — Ирка вдруг подумала, что так, наверное, мог бы выглядеть капитан пиратского брига, идущий в почти безнадежный бой с королевским фрегатом. При виде внучки она расплылась в фальшиво-бодрой улыбке и голосом пронзительным, таким, что ее, наверное, на другом конце балки слышали, и приторно-сладким, как засахарившееся варенье, возопила:

— Яринка, дивчинка моя люба! Що, вже со школы повернулася? Ах ты труженица моя, отличница!

Ирка споткнулась и едва не ткнулась носом в бетон дорожки. Нет, она не спорит, у нее, конечно, вагон всяких достоинств (одни клыки с крыльями чего стоят!), но «отличница» и «труженица», да еще от бабки…

— А у нас радость, Яринка! — кричала бабка с таким энтузиазмом, что каждому было понятно — таки радость. Большая-пребольшая… Вот-вот лопнет… — Ты знаешь, кто к нам вернулся?

— Знаю… — растерянно кивнула Ирка. Что за театр — бабка ж сама только что ей рассказала…

— Та як ты можешь знать, якщо я сама тильки минуту назад дизналася? — отмахнулась бабка. — Пойдем, покажу! — И решительно ухватив Ирку за руку, поволокла к пристройке, где еще утром жила золотоволосая змеица Дина.

— Зачем… Куда? — пытаясь вырваться, бормотала Ирка, но бабка держала крепко.

Она что, поселила маму в пристройку? Она совсем с ума сошла? Прожившие у них больше недели богатыри, конечно, привели пристройку в порядок, но все равно, тут не людям жить, а разве что скотину держать…