— Ой, яки ж грубые, тьфу на вас еще раз! — щука снова длинно сплюнула, словно задалась целью переквалифицироваться в кита. — Чи вас мамки не вчилы, як треба з щуками обращаться?

— Ножом и вилкой. Специальными, для рыбы, — тихо-тихо пробормотала Татьяна.

— Можно просто руками. Только остыть должна, чтоб не горячая, — так же тихо добавил Богдан.

С бортика послышалось еще более тихое, но явственное хихиканье.

Ирка вгляделась в бортик внимательно — неужели Сирануш не убежала, испугавшись вишапа? С нее станется!

Щука сделала вид, что ничего не услышала:

— Надо казаты: здравствуйте, дорогенька титонька щука…

Да-а, щука была дорогущая, едва на билеты потом хватило — Ирка это отлично помнила.

— …Заплывайте до нас, спасибочки, що заглянули, угощайтеся, якщо будет на то ваша ласка… Та ось хоть той гыдотой маленькой, що у вас там на бортике сыдыть та над старой щукой хихикает! — будто только сейчас заметив крохотную насмешницу, сообщила щука, нарезая круги. — Що то воно — дафния, чи мотыль сушеный? А кидайте його мени до рота, бо мэни после той поганой соленой воды хоть чимось заесть надобно! — и щука распахнула во всю ширь пасть, полную острых треугольных зубов.

— Это кого ты тут гыдотой назвала, слюшай, э? — визгливо вознегодовала Сирануш. — На кого пасть раскрываешь, ты, тюлька маринованная?

И разъяренная Сирануш сделала то, чего от нее уж никак не ожидали. Оказывается, бабушки ачуч-пачуч не только быстро бегают и громко орут. Теперь Ирка точно знала, почему они не торопятся разбегаться даже при виде грозного водного демона… но знание это оказалось изрядно запоздалым!

Потому что ухваченная за ручки авоська с килограммом абрикос вдруг взмыла, будто сама собой, трижды крутанулась в воздухе…

— На-а тебе! Получай, э!

Авоська с абрикосами со свистом влетела точно в распахнутую пасть щуки. Щука охнула, судорожно захлопнула пасть — перекусывая авоську пополам. По обе стороны от длинной щучьей морды на воде заскакали желтые мячики. Щука со свисающими из пасти обрывками авоськи испуганно ушла под воду. И сама вода в колодце начала стремительно опускаться, возвращаясь на глубину.

— Не-ет! — заорала Ирка. Пройти шесть туров, заполучить приз последнего и так глупо потерять его из-за двух скандальных бабок — щучьей и ачуч-пачучьей породы?

Вода уходила. Пока Ирка перекинется, щука с их абрикосами смоется в буквальном смысле слова! Недолго думая, ведьма вскочила на бортик колодца и как была, в платье и человеческом облике, ласточкой сиганула вниз.

Воздух засвистел в ушах. Ее стремительно падающее тело догнало уходящее вниз темное зеркало воды. С шумом и плеском Ирка рухнула в соленую, как кровь, воду.

— Та що ж це робыться, дети щукам на голову сыплються! — заверещало прямо под ней, и в складках юбки отчаянно забилось что-то длинное и сильное.

Но Ирке было не до того. Под водой было темно и совершенно ничего не видно. Не приспособленное к подводному плаванию собачье зрение только мешало. Могло бы помочь упыриное ночное видение, но что-то вот не помогало. Конечно, постовых милиционеров кусать, так ее новоявленный вампиризм тут как тут, а как для дела надо… Тьма вокруг Ирки вспыхнула. Нет, она не осветилась, света там не было ни капли, Ирка подозревала — появись он, она не смогла бы видеть так ясно и отчетливо. Темная толща воды стала прозрачной, девчонка увидала, как медленно опускаются в глубину маленькие серые шарики. Абрикосы! Ирка протянула руку, чтобы подхватить парочку… Ее юбку со всей силы рвануло и поволокло прочь, будто к подолу двигатель пришили!

Ирка извернулась в воде — сквозь колышущийся подол просматривалась серебристая чешуя! Запутавшаяся в Иркином длинном платье рыбина, изо всех немалых сил работая плавниками, плыла невесть куда и зачем — лишь бы прочь, лишь бы освободиться! Ирка изогнулась сильнее — и ухватила щуку за хвост. И со всей силы шарахнула башкой о промелькнувшую мимо каменную стену колодца. Щука выпустила крупный воздушный пузырь и обмякла, всплывая вверх брюхом. Сунув бесчувственную рыбину себе под мышку, Ирка пересекла колодец под водой туда-сюда. Ни единого абрикоса! Разметанные схваткой фрукты исчезли. Это конец! Отчаявшаяся девчонка всплыла к поверхности… и чуть не завопила от восторга! По черному зеркалу воды невозмутимо плыл маленький абрикосик с чуть наддавленным бочком.

Ирка благоговейно подставила ладонь и приняла в нее такой нужный им всем главный армянский плод.

…Из черного зева Армянского колодца, шаркая крыльями по каменным стенам, медленно взлетала гигантская хортая борзая. В когтях передних лап она бережно-бережно держала крохотный абрикос. А по обе стороны пасти свешивалась длинная толстая щучина!

— Отпусти! Отпусти мэнэ! — пронзительный голос очнувшейся щуки до краев заполнял и колодец, и восьмигранный павильон. — А-а, чешую зубами покоцаешь! Не впивайся, не впивайся в мэнэ, чуешь, ты, псина пидзаборна! Сплюнь! Сплюнь мэнэ сейчас же, а-а! Вона мэнэ зараз съест! Спасите!

Борзая аккуратно приземлилась на край колодца, рядом с тревожно поджидающими ее друзьями. Облик ее потек, изменяясь, и вот уже на бортике стоит черноволосая девчонка в насквозь мокром армянском костюме, бережно держа в одной руке абрикос, а в другой небрежно сжимая хвост извивающейся щуки.

— Съесть, допустим, не съем, но таки понадкусую! — пробормотала Ирка, разглядывая оставшиеся на чешуе следы собачьих зубов.

И вдруг принялась вертеть рыбину над головой.

— А-а-а!

Беззвучный щучий вопль полоснул прямо по мозгам и… раздался грохот бьющегося стекла — Ирка с силой метнула щуку в окошко павильона. Вращаясь на лету, как бумеранг, рыбина пронеслась над площадью и врезалась прямо в окно армянского кафе напротив. Снова раздался звон стекла, а потом грохот перевернутых сковородок.

— Попала! — довольно вскричала Ирка. — Считайте, это к свадебному столу! Летучая рыба — какая экзотика!

Часы на ратуше неторопливо начали бить.

— Раз… Два… Три… Пять… Девять вечера! Осталось три часа! Бежим, скорее! — прокричала Ирка.

Сломанную дверь в павильон Армянского колодца затянуло кипящей серой пленкой квестового перехода.

— Интересно, куда нас теперь закинет, в будущее, что ли? — выкрикнула Ирка, прыгая внутрь.

Глава 23

Последний тур квеста

Редкая морось оседала на лицах. Ребята стояли на мощенной булыжниками площади. Сквозь мглу осенней ночи еле проступали светлые стены городской ратуши. Взгляд упирался в силуэты старинных домов напротив, чуть дальше темными полосами на темном небе виднелись церковные шпили…

Ирка вопросительно поглядела на треуголку. Чем она обернется сейчас: шлемом космонавта? Или рыцарским шлемом? Или каской пожарника? Или… Но впервые с начала игры треуголка осталась собой — старинной, пахнущей нафталином и ветхостью треуголкой.

Трое друзей ошеломленно оглянулись. Позади них высился восьмигранный павильон Армянского колодца. Поскрипывала распахнутая настежь железная дверь, жалко торчал обломок срезанного Богданом замка.

— Ну? И зачем было лезть в квестовый переход? Только для того, чтобы просто выйти за дверь? — высказала общее недоумение Ирка.

— Ой, я вас умоляю! Надо же немножко думать головой! — послышался знакомый укоризненный голос. — Вам на площадь эту надо? Вам в последний тур надо! А как вы собираетесь в последний тур без перехода? Это таки смешно!

Ирка медленно повернулась. Прячась под цветастым женским зонтом от сыплющего с ночного неба мелкого осеннего дождика, рядом с ними зябко переминался дедок в замызганном черном пальто, со всклокоченными седыми волосами. Старый хитрый ла?мед-во?вник Хаим Янкель! А у его ног аккуратненько в ряд стояли три дорожные сумки!

— Наши вещи! — восторженно завопила Ирка, бросаясь к своей. Вжикнула молния, Ирка хищно закопалась внутрь, с наслаждением роясь в таких знакомых, привычных и родных шмотках. Она выволокла запасные джинсы и свитер, едва не разрыдалась при виде второй пары кроссовок в целлофановом кулечке и бегом нырнула обратно за дверцу павильона, на ходу крикнув:

— А вы оба чего встали? Танька, быстро иди сюда — вон та сумка твоя. Богдан, немедленно надень свитер — бегаешь тут полуголый, а потом соплями зальешься!

— Цыган на земле спит, небом укрывается, никакого холода не боится! — гордо возразил Богдан. — Сопли — то дело панское! — добавил он и оглушительно чихнул. Грустно вытер нос, вздохнул: — Правду сказала гадалка, точно, паныч я, инженерский сынок, — и полез в сумку.

Ирка лихорадочно содрала с себя жесткий от соленой воды, насквозь мокрый армянский тараз. Хватит с нее экзотики: бальных нарядов, пыточных мешков, национальных костюмов… Она натянула свитер поверх гольфа — теплее будет! — вжикнула молнией на джинсах и принялась расплетать мокрые косы.

Так и не снявшая своего армянского платья Татьяна стояла, держа на вытянутых руках стрейчевые джинсы и пялясь на них так, словно впервые видела.

— Вряд ли эта сумка принадлежит мне, панна Ирина, — рассудительно сообщила графиня, продолжая придирчиво изучать джинсы. — Здесь нет совершенно никакой женской одежды…

И тут увидела одетую в джинсы Ирку. Глаза у графини стали круглыми и негодующими:

— Это у вас так барышни одеваются? Что за страшный мир! Нет, я не могу это надеть! — возмущенная Татьяна швырнула джинсы в сумку. — Что бы сказала моя мама?!

— Она сама тебе их купила, — процедила Ирка. — Ладно, не хочешь — не надевай. Но учти! Если мы пройдем седьмой тур и дойдем до финала — эта проклятая игра наконец закончится! И все, что было в ней, в ней и останется! — голос Ирки дрогнул надеждой. — Короче, можешь очутиться в реальном мире голой! Устраивает?

Графиня несчастными глазами поглядела на жестокую ведьму и с трагическим стоном снова взялась за джинсы:

— Но они же такие узкие, — выдвинула она последний аргумент.

— Что, дрожжей перепила? Зад в собственные штаны не пролазит? — немедленно парировала Ирка. Должен же кто-то над Танькой поиздеваться, раз Богдан сейчас не в форме!

Ирка заставила разнесчастную графиню переодеть натянутый задом наперед свитер, сама застегнула ей молнию на джинсах — еще сломает, это ей не корсет! — и вытолкала подругу обратно на площадь.

Богдан, уже в собственных джинсах и свитере, разыскивал что-то в сумке. Ирка поглядела на него с умилением. Нормальным же человеком выглядит! Если, конечно, не считать, что поверх джинсов он умудрился намотать свой ярко-алый цыганский кушак. И желательно еще не слушать, что он говорит.

— Врешь ты, гадалка, что инженер мой батька! Нищий мой батька, жадный мой батька… — ворчал Богдан. — Ничего-то у его сына нету: ни рубахи шелковой, панской, ни сапог!

Ага. Рубахи. Шелковой. Может, тебе еще французский комбидресс с розочками и кружавчиками? И сапоги на шпильках? Ирка молча подобрала с брусчатки небрежно откинутые Богданом кроссовки и сунула их цыганенку в руки:

— На, обувай! Это тебе и сапоги, и сандалии, и туфли бальные — все сразу. Шнурки только завяжи, инженерский сынок!

— Ой, тьфу, тьфу, тьфу, может, все еще и обойдется! — вмешался ла?мед-во?вник, с тревогой наблюдая, как Богдан сражается с кроссовками, и непонятно было: к шнуркам относятся его слова или к чему другому. — Хотя разве ж можно так пугать старого человека с больным сердцем, я не говорю уже про артрит и поясницу? — старик укоризненно поглядел на Ирку. — Деточка, кто вас учил тянуть в рот первого попавшегося милиционера — неужели вы не понимаете, что это вредно? — для кого вредно, Хаим Янкель не уточнил. — И разве вы никогда не слышали, что жариться на солнце тоже нехорошо? Впрочем, откуда вам знать, вы же смотрите по телевизору всякие глупости и совсем не смотрите передачу «Здоровье»…

— А если бы я прямо рядом с ребятами окончательно превратилась и их загрызла? — мрачно возразила Ирка, опуская голову.

— Все еще очень может быть! — бодрым тоном «утешил» ее ла?мед-во?вник. — Только я вас прошу, все равно не надо крайностей! Запомните — с ножом у горла даже упырь может часок побыть приличным человеком! — при этих словах он почему-то многозначительно покосился на Богдана. Голос старика звучал все глуше, глуше, и Ирка поняла, что он вроде бы отступает, постепенно тая, исчезает в ночной тьме.

— Дедушка Хаим, подождите! Куда нам теперь-то?

— Деточка, откуда пришли, туда и идите! — донесся до нее уже тишайший шепот. Тускнея, принялся растворяться во мраке цветастый женский зонт.

— Вот дед занудный! — выругалась Ирка.

Зонт снова проявился из тьмы, склочный старческий голос пробурчал:

— Некоторые думают, что Хаим Янкель глухой, а Хаим Янкель все слышит! — и силуэт пропал окончательно.

— Так вам и надо, и нечего обижаться! — все же смутившись, пробормотала Ирка. — Намеки дурацкие! Неужели на нормальный вопрос нельзя дать нормальный ответ?

— Мы должны вернуться в Армянский павильон? Мы ведь пришли оттуда, — нерешительно предположила Татьяна, все пытавшаяся натянуть низ свитера на шокирующе облегающие джинсы.

— А до этого — из Великой Отечественной, а еще раньше — из поместья XIX века, а еще… — Ирка замолкла, приоткрыв рот, потом медленно закончила: — А если с самого начала — мы пришли со смотровой площадки у ресторана «Пид брамою». — Она забросила на плечо сумку и рванула к замковому спуску. — Скорее! Все закончится там же, где началось.

Неужели, неужели сейчас они смогут вырваться из-под заклятья проклятой скелетоногой старухи? Ирка боялась об этом даже мечтать. Они прошли шесть туров, остался седьмой, но именно в конце по неумолимому закону подлости их может поджидать самая большая засада. И все равно Ирка чувствовала, что ей хочется вопить от восторга — она не станет упырицей, они вернутся домой…

Задыхаясь, Татьяна страшным усилием обогнала Богдана, поравнялась с Иркой и торопливо прошептала:

— Панна Ирина, я хотела вас спросить… Там, у ачуч-пачуч… Вы ведь выдумали, что вот этот господин… — голос ее был полон невозможного сарказма, — имеет честь быть моим женихом?

— Тьфу на такую честь, мне ее даром не надо! — немедленно откликнулся Богдан, с другой стороны догоняя Ирку. Судя по его напряженной физиономии, заданный Танькой вопрос мучил и его.

Ирка собралась уже успокоить их… И передумала. Уставилась на носки кроссовок, чтобы эти двое не увидели ее ехидной ухмылки. Сейчас она им устроит!

— Почему выдумала? — совершенно невинным тоном сказала она. — Чистая правда, без балды! Как вырастете, так сразу и поженитесь.

— Но мы не хотим! — в один голос завопили цыганенок и графиня.

— Ничего не знаю, раньше вроде хотели! — максимально честным голосом заверила Ирка. — Мечтали прямо! Ты, Богдан, каждый день Таньке цветы носил.

— Что я, без ума совсем? — заорал цыганенок.

— А вы, госпожа графиня Татьяна Николаевна… — Ирка замешкалась, не зная, какую бы такую гадость придумать. — О! Ты его портреты все время рисовала! Они у тебя по всей комнате висят, — и злорадно добавила: — Даже в туалете!

Несчастная Татьяна застонала, остановилась и попятилась.

— Панна Ирина… Я не могу… Я не готова… Я не умею носить джинсы… Я не хочу каждый день рисовать портреты всяких цыган… Цыгане, конечно, весьма живописны, но я не хочу! Я не хочу участвовать в седьмом туре!

— А поздно! — зловеще процедила Ирка, потому что и впрямь было поздно — они уже прибежали.

Ребята переступили через полосу деревянных обломков, которые так и валялись по всей смотровой площадке вперемешку с осколками битой посуды и перевернутыми столами. Все так же тянулся вдоль течения Смотрича старинный каменный мост, а за ним мерцал колдовским зеленым огнем (а на самом деле — обыкновенной подсветкой) сказочно прекрасный замок. И так же, любуясь им, на площадке стояли люди. Вот только теперь их стало меньше, значительно меньше… Двое скарбников и инклюзник Тим, держащаяся особняком неразлучная троица — Валерий с молчаливыми Константином и Димоном — и поникшая Оксана Тарасовна всего с тремя ро?бленными. И между ними, извиваясь всем гибким телом, метался ведущий.

Часы на башне ратуши отзвонили десять.

Глава 24

Не буди во мне вампира!

— Я больше не оглобля! — ведущий остановился, ощупывая себя со всех сторон, словно норовя удостовериться в собственных словах. — Нет-нет — я совершенно точно не оглобля! И не скамейка! Ах, я даже не качели! И не военно-полевая рация! Вы были когда-нибудь рацией? Теперь я понимаю, почему радиоприемники все время тарахтят — это радиоволны, они так щекочутся, просто невозможно выдержать! А главное… — ведущий в упоении закатил глаза. — Я больше не дудук! Когда в тебя дуют… — упырь многозначительно смолк и содрогнулся, вибрируя всем телом. — Поверьте, это просто ужасно! Какое счастье, что я больше не дудук! — прочувственно закончил он и метнулся к появившимся на площадке ребятам. — А все благодаря вам! — Как Ирка ни пыталась спрятать руку за спину, он ухватил ее ладонь обеими руками и согнулся чуть не пополам, чтобы припасть губами к пальцам.

— Не дергайтесь, панна Ирина, это неприлично! — процедила Татьяна. — Будто вам в первый раз руку целуют!

Ирка метнула на подругу раздраженный взгляд — не все тут, знаете ли, графини, некоторые просто так себе ведьмы, — выдрала руку и постаралась незаметно вытереть ее о джинсы.

— Это верно — все благодаря ей! — сквозь плотно стиснутые зубы процедила Оксана Тарасовна и поглядела на Ирку так, будто та обманом заманила ведьму-хозяйку и ее ро?бленных на несчастный сити-квест.

— Только благодаря им, ах, только благодаря им!.. — с энтузиазмом согласился ведущий и облобызал руку Таньке (графиня приняла это спокойно), потом схватил ладонь Богдана, кажется, хотел тоже поцеловать, но вовремя опомнился и затряс так, будто собирался оторвать. — …Мы все переходили из тура в тур!

— Не все, — пробурчал скарбник Вован и поглядел на Ирку так, будто это она угробила трех его дружбанов, а не средневековый упырь, брошенная Мариной ваза и волки полисуна.

— Только благодаря им нам удалось собрать призы всех шести туров… — продолжал восторженно вещать ведущий.

— Им удалось, — уточнил последний уцелевший инклюзник и опять-таки поглядел на Ирку так, будто это он на самом деле собрал призы, а Ирка их у него сперла.

— И теперь у нас есть шансы пройти седьмой тур, вырваться из-под заклятья Бабы Яги и вернуться в нормальный мир! А сам я нормальный уже сейчас! Я снова нормальный! — руки ведущего оплелись вдоль тела, охватывая плечи, грудь, пояс, бедра, перехлестнулись под коленками, словно он на радостях хотел обхватить себя всего, убедиться что он — снова нормальный упырь-прорицатель. — Я больше не дудук!

— Дундук ты трепливый! — рявкнул скарбник Вован. — Время идет! Хватит от счастья пузыри пускать, задание рассказывай, жердина!

Ведущий принял оскорбленный вид:

— Я попросил бы! Я не жердина! Быть может, мне и пришлось побывать оглоблей, но все это уже в прошлом! Однако же вы правы! — он торжественно направился к середине площадки, правда, величественность его движений несколько нарушали подворачивающиеся под ноги обломки. — Нам действительно следует поторопиться! Прошу подойти сюда, — он поманил к себе игроков.

Но Ирка решительно ухватила двинувшихся было к остальным ребят.