— И-и-и-и! — на ультразвуке взвилась Танька, и пронзительное — Е-э-э-э! — вывела бабушка Сирануш.

Матерые зайцы выдали задними лапами дружную барабанную дробь.

— Ла-ла-соб, ли-ли-соб, лу-лу-соб… — помахивая своим камертоном в такт ритмичным ударам, забубнил старик.

Ирку начало трясти. Песнь лысогорских ведьм тысячей мелких игл пронзала тело и душу. Мир задрожал и пустился в пляс. Звезды принялись подпрыгивать на тучах, как на батутах. Башни каменецкого замка, лихо изгибаясь, играли в мяч полной луной.

Булыжник под Иркиными ногами дрогнул. Семь камней заворочались, как псы, отряхивающиеся после сна, и, едва не сбросив своих седоков, подпрыгнули в воздух. В траве остались семь глубоких отпечатков. Камни со свистом понеслись вокруг бетонного колеса. Ирка почувствовала себя бароном Мюнхгаузеном, летящим на пушечном ядре. Позади нее с визгом мчалась Татьяна, с гиканьем закладывал виражи Богдан. Встречный ветер рвал длинные уши зайцев и полы старого пальто Хаим Янкеля.

— Гей-гей, слюшай, гей! — подгоняла свой камень бабушка Сирануш.

А вдали, на ратушной площади, словно обезумев и пустившись наперегонки со временем, часы все били и били, гремели, будто гром, и их звон вплетался в дикую песнь лысогорских ведьм, в свист воздуха и рокот летящих камней.

Бетонный круг завибрировал. Торчащая из него зазубренная железная труба гулко лопнула и, как шкурка банана, раскрылась, загибаясь семью тонкими железными полосами. Бетон издал тяжкий вибрирующий скрежет, по нему побежали трещины. Круг раскололся, открывая свое нутро.

Часы ударили в последний, двенадцатый раз…

Семь летящих камней зависли в воздухе и с грохотом рухнули вниз, на предназначенные им места. От замка и по лугу, ширясь и расползаясь, заполоняя собой спящий город, прокатился длинный вздох. Мир качнулся, мигнул… И замер, возвращаясь к обычному своему состоянию. Звезды, словно расшалившиеся дети, спугнутые строгой няней, кинулись занимать свои места на небосклоне. Луна ринулась в положенную ей точку, и башни замка солидно распрямились, будто и не они только что колобродили в волшебной ночи.

Над лугом у каменецкого замка воцарились обычная пустота и сонный покой. Лишь луна казалась чуть порозовевшей от смущения за свое неподобающее поведение, да на камнях у расколотого бетонного круга, закрыв лица ладонями, замерли две девчонки и мальчишка.

Глава 26

Всем ведьмам по серьгам

Ирка медленно отвела руки от лица и вытянула пальцы. На кончиках лихо щелкнули острые когти.

— Собачьи! — с непередаваемым облегчением выдохнула Ирка. — Честное слово, мои, собачьи! — она защелкнула когти, сунула палец в рот и принялась ощупывать клыки. — И крови вроде не хочется! — она лихорадочно нашарила зеркальце в кармашке сумки и попыталась, несмотря на темноту, рассмотреть себя. — Кожа, кажется, порозовела! Народ, я больше не упырица! Я снова я! — с радостным воплем она поворачивалась то к Татьяне, то к Богдану. — А вы? Вы-то как? — голос у нее упал. Неужели они так и остались цыганенком и графиней?

Татьяна и Богдан отняли ладони, поглядели друг на друга… и с двух сторон хлестко залепили Ирке по затылку. Девчонку снесло с камня.

— Вам-то я чем не угодила? — сидя в траве, возмутилась ведьмочка.

— А кто придумал, что мы жених и невеста? — гневно сузив позеленевшие глаза, нависла над ней Танька. Зеленые искры колдовского огня заплясали на ее отведенной руке. Сзади Богдан недвусмысленно похлопывал мечом по ладони.

— Ну так невозможно ж было удержаться, — пробормотала Ирка и вдруг с визгом взвилась на ноги и кинулась к подруге. — Танечка! Вернулась! Ты больше не графиня! Богданчик! Инженерский сынок!

Зловещие искры погасли у Таньки на пальцах, она всхлипнула, плюхнулась на расколотый бетонный круг и заревела.

— Тань… Хватит… Ну ты чего… — сам шмыгая носом, протянул Богдан.

— Без мамы с папой… плохо очень было… когда я думала, что они умерли… — завывала Танька и при этом почему-то виновато поглядывала на Ирку. Ирка знала — почему. Для Таньки и Богдана игрушечная жизнь без родителей миновала, как страшный сон, зато теперь они хорошо понимали, каково приходится Ирке в ее настоящей жизни, которую никаким последним туром не изменишь.

— Я теперь… понимаю взрослых… Когда они говорят… Что нечего играми заниматься… — всхлипывала Танька. — Мы в скольких серьезных переделках были… Никогда такого ужаса не случалось… Столько народу погибло…

Да уж, не квест, а побоище какое-то. Ирка горестно плюхнулась рядом с Танькой. Хоть сотоварищи под конец изрядными гадами себя показали, а все-таки ни один из них не заслужил жуткой и бессмысленной гибели. Она печально уставилась туда, где выше моста, на площадке, так и стояли брошенные автомобили инклюзников. Рядом с ними топталась худая темная фигура. Не иначе как Тим. Для него игра закончилась, он вырвался из-под заклятья в реальный мир, теперь сядет в свой автомобиль и поедет домой. И как он объяснит, почему уезжало трое, а вернулся он один?

Один? Ирка недоуменно потрясла головой, а потом для верности еще протерла глаза. Если он один, то кто тогда садится во вторую машину? А в третью?

— Та-анька! — дрожащим голосом протянула она. — Мне чудится или там…

— Инклюзники! Все трое! — выдохнула в ответ Танька, не отрывая глаз от площадки.

Три черных автомобиля разом завелись и неторопливо тронулись с места.

В дальнем конце луга появилось новое шествие. Возглавляемые Вованом скарбники маршировали по осенней траве. И неважно, что Витёк все ощупывал грудь, словно дырки от вампирьих когтей искал, Колян время от времени нервно отмахивался, будто от набегающих волков, а Толян поглаживал шею. Главное, они были здесь, все пятеро. Вован поглядел на сидящих на камнях замученных победителей и вдруг улыбнулся смущенной улыбкой, странно смотревшейся на его самоуверенной физиономии. Губы его дрогнули, будто хотел что-то сказать, но лишь неловко махнул рукой. Под его ногами прямо в земле разверзся широкий ход, и скарбники один за другим попрыгали внутрь. Уже спускаясь под землю, Вован на мгновение задержался, еще одним долгим взглядом уставился на ребят и наконец исчез окончательно. Проход в земле закрылся.

Танька сосредоточенно считала запрыгивающих в отверстие — словно боялась, что ее надули, что число не сойдется… Сошлось.

— Пятеро! Честное слово, Ирка, как было, так и осталось — пятеро!

— Все-таки игра! — с невозможным, непередаваемым облегчением выдохнула Ирка. — Они все живы, это все-таки только игра!

Сверху засвистело. Трое друзей запрокинули головы. В небесах, стараясь ни в коем случае даже глаз не скосить вниз на устроившихся на камнях ребят, летела во главе ведьмовского клина надутая Оксана Тарасовна.

— А вот это уже совершенно лишнее! — искренне возмутилась Ирка, тыча пальцем в ведьм. — Все живы — замечательно, а белобрысую могли бы и не выпускать! Куда бабушка Сирануш смотрела?

Позади, слегка отставая и не подымая встрепанной белокурой головы, летела ро?бленная Марина. Так сказать, в натуральную величину.

— Эта зараза, значит, выбралась, а моя любимая курточка погибла в застенках инквизиции? — потрясая кулаками, возопила возмущенная Ирка. — Мы для этого к финишу прорывались?

На голову Ирке свалилась кожаная зеленая курточка. Девчонка схватила ее, повертела, придирчиво изучила подкладку и молнию — на месте.

— А вот пятнышко еще, — склочным тоном объявила Ирка, скребя по лацкану ногтем.

Пятнышко побледнело и исчезло.

— Ладно, — возвращение любимой шмотки в целости и сохранности примирило Ирку с возвращением Марины. Девчонка с удовлетворенным вздохом натянула на себя курточку.

В небесах опять засвистело, и рядом с ребятами, поблескивая огненной шкуркой, плюхнулся дракончик. Полыхнул нестерпимым блеском… и распался на три фигуры — Валерия, Константина и Димона.

— Здешнего «эмси» не видели? — как ни в чем не бывало, будто не они час назад по приказу Оксаны Тарасовны Богдану руки крутили, озабоченно поинтересовался Валерий.

— Здесь я, — ведя в поводу вороного Леонардо, к камням неторопливо двигался длинноногий ведущий.

— Надо было с тебя денег потребовать, дядя! — возмущенно сообщил ему Валерий. — Мы, конечно, договаривались, что вместо взноса концертиком подхалтурим, но за такую игру не то что платить — с тебя брать надо! Нас же там совершенно никто не любил! Мы же без сил, а у нас… того… мероприятие…

Замок озарился светом установленных на башнях киношных юпитеров. Ирка увидела, как на стены втягивают камеры, как озабоченно бегают люди. Над замком воспарил баллон с торжественной рекламной надписью «Новый клип группы «Манагра»!»

Валерий с легким беспокойством поглядел туда:

— Скажи спасибо, чувак, что торопимся… — он перевел взгляд на Ирку и ее друзей. — А вас мы тоже прощаем, хоть вы нас и не любите! Ты, родная, как на нашем концерте будешь, — он обращался персонально к Таньке и явно не сомневался, что она обязательно будет на концерте, — за кулисы заходи, я тебе все-таки автограф дам. Этого не бери, — распорядился он, кивая на Богдана, и все трое сорвались с места и побежали к замку, туда, где разъяренный режиссерский голос уже настойчиво вопрошал: где эти чертовы девки и намерены ли они начинать?

Ребята глядели музыкантам вслед: Ирка обалдело, Танька раскрасневшись, Богдан насупившись. И видели, как с каждым шагом очертания их тел меняются, плывут… Через луг к замку и съемочой группе бежали, спотыкаясь на высоченных каблуках, волшебные красавицы группы «Манагра»: Вера, Альбина…

— А Надя где? — завопила им вслед Ирка.

Третья красавица на бегу обернулась:

— Оля я! — и припустила дальше.

— Ну? — ехидно поинтересовался Богдан. — Так кто из них тебе автограф даст? Вера? Или все-таки Оля?

Танька смущенно рассмеялась и пробубнила, пряча глаза:

— Конечно, они ж летавцы… Что вы хотите… Они сразу и мужчины, и женщины, им все равно, им главное — чтобы их любили. Правда, тому, кто их любит, обычно плохо приходится: летавцы все силы высасывают. Наши еще ничего, приличные, в шоу-бизнес подались — поклонников много, если от каждого взять понемножку, им хватит, а у публики после них разве что головная боль.

— Ага, особенно учитывая, что они сразу каждый за двоих работает — и поклонники в двойном размере, и гонорары, — Богдан издевательски покосился на ведущего. — Зато мы теперь знаем, почему в «Манагре» состав постоянно меняется. Они просто собственные женские рожи толком запомнить не могут — путаются, вот и приходится девок вечно переименовывать, чтоб вопросов не возникало.

— Не желают ли победители взглянуть на призы? — явно торопясь сменить тему вмешался ведущий.

Ребята устало глянули внутрь расколотого бетонного круга. На голой земле как-то очень сиротливо лежал маленький ноутбук, совершенно роскошный мобильный телефон и компакт-диск с изображением белоперого Алконоста с ангельским девичьим личиком. Ирка смотрела на призы, но брать не спешила. Еще недавно она была бы до поросячьего визга счастлива — ноутбук, мобилка… Но сейчас лишь одна мысль билась у нее в мозгу: «И все, что мы пережили было ради… этого?» Пусть все остались живы и здоровы, но ужас и отчаяние еще крепко держали ее в своих лапах, а память о вампирьем голоде и вкусе человеческой крови на губах будут долго преследовать по ночам. Ребята тоже молчали и, казалось, разделяли Иркины чувства.

— Я теперь в квесты не смогу больше играть, к ролевкам вернусь, — задумчиво проговорил Богдан… и чуть печально закончил: — Потому что квеста круче, чем этот, в моей жизни уже не будет.

— Когда б я еще графиней заделалась, — мечтательно откликнулась Танька.

Ирка раздраженно фыркнула — зла на них не хватает, совсем дети! — и выгребла из расселины призы. Глупо было бы оставлять. Бетонный круг с тихим вздохом сомкнулся.

Ирка принялась засовывать призы в сумку и вдруг увидела, как ведущий остановившимся взглядом следит за ней.

— Не надо вам их брать… Не надо… Опасность… — словно в трансе выдохнул упырь-прорицатель.

Ирка замерла, но Богдан возмущенно завопил:

— Вот хитрый упыряка! На концерте бабки сэкономил, теперь еще на призах хочет? Фигушки, мы их заработали! Хотя могу поменяться… — Богданова физиономия стала хитрой, как у цыгана на конской ярмарке. — Диск — на вороного!

— Ты что, сдурел? — возмутилась Танька.

— А что такого? У вас же вон, серьги от ачуч-пачуч остались! — Богдан ткнул пальцем.

Девчонки схватились за уши. И правда, в ушах у них до сих пор болтались полученные от бабушки Сирануш украшения. Ирка и забыла про них, хотя как можно забыть про такие висюлищи из золота и драгоценных камней?

Далеким эхом, как дуновение ветерка, до Ирки донесся призрачный голос Сирануш:

— Ачуч-пачуч подарки обратно не забирают!

— Вот! — кивнул Богдан. — А мне бы коня. Цыгану без коня никак нельзя!

— Ты не цыган! — в один голос возопили Ирка и Танька, а Танька добавила: — Как ты его в поезде повезешь?

— Ты ж у нас умная, ты и придумай, как везти! — парировал Богдан.

— Я умная! — подтвердила Танька. — Поэтому я с конем в поезд не попрусь!

— К тому же у нас следующий квест намечается, — очнувшийся ведущий попятился, волоча коня за собой. — Леонардо проверенный работник, нам без него никак… Какая же тяжелая это работа, и никто не ценит, никто, все обвиняют, — он побрел по лугу, ведя коня в поводу и печально приговаривая. Вороной Леонардо оглянулся и прощально заржал.

— Эх, нет сироте в жизни счастья! — вздохнул Богдан.

— Ты не сирота! — в один голос снова рявкнули девчонки.

— А счастья все равно нет! — уперся пацан.

— Помогите! Спасите! — раздалось откуда-то из вышины.

— Что еще? — нервно вздрогнула Танька.

Все трое задрали головы. На самой верхушке замковой башни, крепко вцепившись когтями в черепицу, сидел медведь.

— Помогите! — снова отчаянно взревел он. — Я высоты боюсь!

С луга на чистом ультразвуке проверещало:

— Допоможить! Засыхаю! Ой, жабры горять, жабры!

Воронье карканье прозвучало глухо, словно у каркающего был заткнут клюв.

Друзья огляделись. Посреди луга, блестя чешуей в свете луны, на осенней траве билась щука. А клюв у ворона был не заткнут, а воткнут — черная птица оказалась по самые крылья вколоченной в землю, так что наружу торчали только тонкие лапки.

Танька тяжко вздохнула, подхватила щуку за скользкий хвост и понесла к обрыву на краю луга — кидать в бегущий под ним Смотрич. Богдан принялся откапывать ворона.

«Всегда мне самое тяжелое достается!» — подумала Ирка, перекидываясь в крылатую хортицу и взлетая к верхушке замковой башни. Хорошо хоть медведь после марш-броска из Бобруйска заметно похудел.

Планируя на распростертых крыльях, Хортица опустила медведя на луг и неторопливо преобразилась обратно в девочку.

Тяжело дышащий медведь поглядел на нее преданным взором и проревел:

— Опять вы спасли нас, ребятки! Ну уж теперь-то мы вас точно отблагодарим!

Ирка, Танька и Богдан переглянулись. Увидели в глазах друг друга стылый ужас. Дружно заорали:

— Не-е-ет!

Развернулись и со всех ног рванули на вокзал, не слушая несущегося им вслед медвежьего рева, бульканья щуки и вороньего карканья.