Ирка в изумлении распахнула глаза. Рот глупо приоткрылся уже сам, по собственному почину.

— Да, — подчиняясь этому официальному тону, выпалила она и тут же опомнилась. — То есть какая еще ведьма…

— У меня нет желания с вами препираться, — голос стал еще суше и строже — почти как у их школьной директрисы. — Нам нужно срочно встретиться в связи с известным вам делом. Ждите меня завтра, не позже двенадцати. И учтите, мое время ограничено! — в трубке раздались сухие короткие гудки.

Ирка отняла телефон от уха и ошалело поглядела на него.

— Кого ждать? Где ждать? По какому делу? Мне завтра в школу надо!

— Вот сейчас я склонна согласиться с мужчинами, — Оксана Тарасовна кивнула на оборотня и Богдана. — Ты, безусловно, ненормальная! Неуязвимое и неуловимое мистическое существо собирается тебя убить, а ты думаешь о школе!

— Спиридон раз в год убивает, а в школе нам еще почти пять лет учиться, — рассудительно сказала Танька. — Ирка, родителей мы предупредили, ночуем у тебя! Где постельное белье?

— В шкафу, — ответила Ирка, отлично понимая, что и Оксана Тарасовна с Ментовским Вовкулакой тоже никуда не пойдут на ночь глядя. Это сколько же ей после праздников стирать, а главное — гладить! Даже перспектива быть убитой уже не так пугала!

Ирка распахнула скрипучий шкаф… Танька вдруг торопливо нырнула вместе с ней под прикрытие дверцы.

— Ирка! — страшным шепотом спросила подруга, и ее широко распахнутые глаза оказались близко-близко. — Я правда во дворе крылатого змея видела, или у меня глюки?

— Я думаю, глюки у меня, — также шепотом ответила Ирка. — Он меня от Спиридона спас!

— Че-го? — забыв про конспирацию, во весь голос гаркнула Танька.

— Чего кричите? — за прикрывающую их дверцу заглянула Оксана Тарасовна. — Утюг на ногу уронили?

— Вроде того, — пробормотала Танька, забирая у Ирки стопку белья. Ужасно хотелось обсудить неожиданное явление змея, но она только покосилась на Оксану Тарасовну и поволокла белье в пустующую бабкину комнату.

Остатки Ирка свалила на стол перед Оксаной Тарасовной. Элегантная ро?жденная окинула стопку простыней и наволочек презрительно-вопросительным взглядом. Ирка негромко, но выразительно фыркнула — если гостья надеется, что она ей еще и стелить будет, то сильно ошибается!

Оксана Тарасовна сладенько улыбнулась… и добреньким голосом предвкушающей обед людоедки пропела:

— Ты волка меньше слушай! Ну целовалась ты с убийцей, и что с того? Всем девушкам плохие парни почему-то нравятся больше хороших. Особенно если они красивые и загадочные.

Ирка невольно провела ладонью по губам, точно на них остался след от поцелуя. Она, наверное, с ума сошла… потому что… Она как наяву представила высокую худую фигуру, черные волосы, глаза, то серые, то синие, улыбку… и чуть не взвыла!

— И ботинки действительно отличные, — ехидно щурясь, продолжала светскую беседу Оксана Тарасовна.

Ирка нагнулась, так что волосы промели по полу, рванула «молнию» на сапожках и… со всей силы зафитилила их в угол. Картинка в любимой бабкиной рамочке — золотой с завитушками — с грохотом свалилась сверху.

Захлопали двери в ванной и туалете — Таньку и Богдана вихрем вынесло в комнату. Богдан одной рукой держал штаны, а в другой сжимал меч.

— Мне не нравятся плохие парни. Мне не нравятся убийцы, — исподлобья глядя на Оксану Тарасовну, процедила Ирка. — А вы чего уставились? — разворачиваясь, рявкнула она на друзей.

— Я… Я только хотела спросить, где лежат свежие зубные щетки? — перепуганно глядя на Ирку, пролепетала Танька.

— В особняке твоего папы, — ровным тоном сообщила Ирка. — В специально оборудованных гостевых спальнях, — и со всех ног кинулась мимо друзей вверх по лестнице.

Влетела к себе в комнату, с грохотом захлопнула дверь… старая колченогая тумбочка у кровати покачнулась. Стоящая у края пластиковая вазочка кувыркнулась на крашеные доски пола. Вода растеклась темным пятном, до отвращения похожим на кровь. Посреди лужи, нежный и беззащитный, лежал букетик незабудок. Всхлипывая, Ирка бережно, как ребенка, подняла его в ладонях… и рухнула лицом в подушку, заходясь плачем. Она не имела никакого права рычать на Таньку! Она… Она сама виновата — она, а не Танька и даже не Оксана Тарасовна! Она просто дура, как Людка или сестрички Яновские! Готова бежать за первым же парнем, стоит только пальчиком поманить! Глупая, тупая дура!

«Танька бы сказала, что умных дур не бывает!» — подумала она. Перед глазами все плыло, кровать раскачивалась, как лодка на реке. Рядом с кроватью появился Айт — почти как в больнице. Полуголый, только джинсы в обтяжку, гибкие мускулы перетекают под гладкой, слишком светлой кожей, а на губах издевательская хищная усмешка — самая мерзкая усмешка, какую Ирке приходилось видеть! Вкрадчивым, будто текучим, шагом он двинулся к лежащей на кровати Ирке. Девочка попыталась рвануться и поняла, что не может. Его танцующие, как у кобры, движения гипнотизировали, не позволяя шевельнутся. Ирка могла только беспомощно ждать, когда между длинных изящных пальцев появится широкий, точно кухонный нож.

Воздух задрожал, и между ней и убийцей соткалось еще две фигуры. Андрей из школы, почему-то обряженный в похожий на луковицу старорусский шлем и кольчугу мелкого плетения. И Леша из супермаркета — с пакетом Иркиных продуктов. Мальчишки неторопливо двинулись навстречу убийце, отсекая его от Ирки.

— Дзинь-трынь, дзинь-трынь, — кольчуга Андрея мелодично позванивала. Или это банки в пакете у Леши звенели?

Айт настороженно замер, а потом между ними тремя вдруг вспыхнуло сверкающее серебро! Сперва Ирке показалось, что это месяц свалился с зимнего неба, и тут же она поняла — это клинок! Похожий на серп изогнутый меч — лезвие его трепетало, как отражение молодого месяца в воде. Лунная сталь засияла нестерпимым блеском, нацеливаясь в закрывшегося пакетом Лешу…

— Дзинь-трынь, дзинь-трынь… — звенели банки. — Дзинь-трынь…

Ирка резко села на постели. Тишина и темнота, лишь мерцали на полу серебристые пятна лунного света, да недовольно возился на подушке кот. Никаких мальчишек с мечами и пакетами! Дом спал. Только в кармане Иркиных джинсов — проклятье, она даже не переоделась! — скакал мобильник.

Дрожащими руками Ирка выдернула его наружу. Ну если это опять та тетка с официальным голосом… Будем надеяться, что паспорт и деньги у нее сейчас с собой! Потому что, когда Ирка ее пошлет — ближе Африки она не окажется!

— Так я и знала! — раздался в трубке торжествующий бабкин голос. — Два часа ночи, а она швендяет!

Ирка отняла трубку от уха — «Бабушка» светилось в окошке мобильного. Она ж сама после утреннего звонка поменяла рингтон!

— Бабушка, я не швендяю, я сплю! — едва не всхлипывая, простонала Ирка. И мне снятся кошмары. Мальчики!

— Тю! — искренне обиделась в трубке бабка. — Ты шо думаешь, бабка в тэбэ зовсим дурна? Якщо б ты спала — як бы на мой звонок ответила, га? А ну марш в кровать, полуношница!

14

Большая собачья любовь

Ирка беззвучно прикрыла за собой дверь ванной и на цыпочках двинулась вверх по лестнице, стараясь не скрипеть рассохшимися ступеньками. Неслышно просочилась обратно в свою комнату и только тогда облегченно перевела дух. Умаявшиеся от ночных волнений гости крепко спали, Ирка очень рассчитывала, что поспят еще. Тогда можно отговориться, что опаздывает в школу — и не готовить завтрак на всю ораву! Из продуктов, которые спер продавец Леша!

Ирка злобно фыркнула — а еще по ночам сниться повадился, спаситель фигов! С продуктами этими подставил ее даже больше, чем Спиридон со своим ножиком. Ирка выдвинула ящик старого рассохшегося комода и горестно уставилась на жиденькую пачечку денег. Благодаря щедро расплатившемуся за колдовскую помощь бизнесмену Ирка считала себя состоятельной девушкой. Но проценты за декабрь уже благополучно разошлись на новогодние подарки — вон лежат в шкафу, фольгой сверкают. Набор настоящих метательных кинжалов для Богдана, переливающийся светящейся жидкостью флакон с верным средством для похудения — Таньке. Ингредиенты для средства обошлись Ирке в кучу денег и еще больше времени и усилий — одна шерсть с хвоста леопарда чего стоила (гастролирующая в цирке труппа небось до сих пор гадает, каким образом их леопард однажды утром проснулся с лысым, как у крысы, хвостом!). Даже бабку по приезде из санатория поджидали теплые зимние брюки и толстый свитер, хотя Ирка прекрасно понимала, что та их не наденет! Выругает внучку за «дурне трыньканье грошей», запрет вещи в шкафу и по-прежнему будет ползать по двору в обтерханной старой юбке и траченных молью кофтах.

Оставшихся денег хватит или на прокорм до Рождества, или… на новенькие брючки для новогодней дискотеки! Не может же она явиться в чем попало теперь, когда Андрей… И когда Людка ее видела в ночном клубе с… с… Айтом! О господи, Людка видела! К началу первого урока будет знать вся школа, включая уборщицу бабу Асю!

Ирка вскочила и со скрипом распахнула дверцы шкафа.

Черно-серые рельефные колготки, кожаные штанишки чуть ниже колена… Свитер? Ирка мотнула головой — нет! — и вытащила из глубины гардероба рубашку матового зеленого шелка. В принципе, ее как раз можно бы на дискотеку… Плевать! Насчет дискотеки она подумает потом, надо выглядеть сегодня! Потому что все будут на нее пялиться! Ирка благоговейно сняла с вешалки черный корсажик на лямках и застегнула его поверх рубашки. Аккуратно расправила выпущенные из-под корсажа полы и повертелась перед мутноватым зеркалом. Не зря она этот корсажик обожала! Не только потому, что талия в нем тоненькая-тоненькая… Главное, в нем получалась хоть какая-то грудь! Не такая, конечно, как у Людки, но… хоть какой-то плюс образовывался там, где в других шмотках выходил полный ноль! Волосы распустить, и чуть-чуть розовой помады на губы…

Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появилась Танька — с куском хлеба с маслом в руках:

— Ирка, вставай быстро, мы все проспали, даже позавтракать не успеваем! А, ты уже оделась…

— Ты как раз могла бы обойтись без завтрака, — склочно буркнула Ирка.

— Завтрак — самая полезная и наименее калорийная еда в течение дня. Так говорит моя мама, а она, между прочим, врач! — наставительным тоном сообщила Танька.

— Ага, потом ты еще раз завтракаешь в школе, чтоб не пропадали вложенные средства твоего папы-бизнесмена, обедаешь дома, потому что умственные усилия тебя полностью истощили, ужинаешь, чтоб набраться сил для ночного колдовства… А потом весь декабрь жрешь одни яблоки, чтоб похудеть к Новому году!

— Яблоки слопала Оксана Тарасовна. Вот и приходится жрать что попало, — сообщила Танька, печально откусывая от бутерброда. — Клево смотришься! — тыкая в Ирку бутербродом, сообщила она. — Скажи, я тебе классные тряпки нахожу?

— Классные, — согласилась Ирка. Если быть совсем честной, тряпки Танька находила себе. Но то, что ей нравилось, почему-то никогда ей не шло. Зато идеально подходило Ирке. Танька расстраивалась… и заставляла Ирку купить очередную шмотку.

— Сюда еще новые ботинки — и полный отпад! — разглядывая Ирку, как картину на выставке, заключила Танька.

Ирка застыла — с поднятой рукой, запутавшейся в волосах расческой — и снова уставилась на себя в зеркало. Только сейчас она поняла, что выбирала шмотки именно под новые ботинки! Нет, она или дрянь, или дура! Она сейчас же все это снимет… Ирка метнула быстрый взгляд на часы — переодеться не успеть… Ладно!

— Я надену старые сапоги, — ровным голосом сказала она и на вопросительный Танькин взгляд бросила: — Я не собираюсь носить подарки убийцы!

— Думаешь, он отказался от ножа и теперь пропитывает ядом стельки? — дожевывая бутерброд, хладнокровно поинтересовалась Танька.

— Мне просто противно, — тем же ровным тоном ответила Ирка и торопливо отвела глаза. На самом деле ничего ей не противно! Она только и мечтала, чтоб ее уговорили надеть треклятые ботинки! Те, которые выбирал он! В которых она танцевала… с ним!

— Если уж за тобой охотится убийца, почему не получить с него хоть какую компенсацию за беспокойство? — пожала плечами Танька.

— А если он убьет не меня? — тихо спросила Ирка. А если он убьет… Ирка судорожно замотала головой, отгоняя страшное видение — Танька, бледная и неподвижная, в луже крови, растекающейся по мерзлому асфальту. И воспоминания, неотвязные, точно зубная боль, на всю жизнь — как Ирка была влюблена в убийцу подруги. Ну уж нет! Ирка схватила с тумбочки букетик незабудок — по-прежнему свежий, будто только сорванный. Рванула створку — белый пар клубами заходил по комнате. Незабудки вылетели из окна и упали на замерзшую у крыльца лужу. Крохотные голубые цветы на темном льду. Точно больного котенка из дома выгнала.

— Не выйдет! Я вам больше не верю! — пробормотала Ирка, с грохотом захлопывая окно.

— Вдруг это все-таки не он? — неуверенно предположила Танька. Ирка метнула на нее косой взгляд, и Танька смущенно покивала. — И почему с самыми симпатичными парнями всегда что-то не так?

— Почему всегда? — хватая куртку, бросила Ирка. — Богдан, между прочим, вполне симпатичный, а с ним все так!

— Угу. Только он время от времени выходит из тела и превращается в вихрь, — сбегая по лестнице, ответила Танька.

По крайней мере она уже не спорит, что Богдан симпатичный, — явный прогресс! Ирка решительно влезла в старые сапоги и, не удержавшись, метнула сожалеющий взгляд на новые ботинки, так и оставшиеся валяться посреди комнаты, где она их вчера бросила. А ну, прекратить — нет тебе до них дела, и все! Раздавшийся за спиной едва слышный смешок заставил ее оглянуться. Оксана Тарасовна стояла на пороге кухни, держа в руках блюдце с тертыми яблоками, и насмешливо переводила взгляд с Ирки на ботинки.

— Если б тебе на самом деле не было дела, ты б их носила совершенно спокойно, — сказала старшая ведьма, ковыряя яблоки чайной ложечкой.

— Вроде раньше вы телепаткой не были, Оксана Тарасовна? — фыркнула Ирка и, гордо задрав нос, прошествовала к дверям.

Из туалета вывалился Богдан, принялся торопливо обуваться.

— Я, конечно, понимаю, что теперь мы вроде как все в одной лодке, — неприязненно косясь на Оксану Тарасовну, буркнул он. — Но я б ее все-таки одну в доме не оставлял! А то вернемся, а в каждом шкафу уже по Спиридону засело!

— Приберегите свое недоверие для другого раза, молодой человек, — отрезала Оксана Тарасовна. — Я и сама не люблю задерживаться… в подобных помещениях, — она кинула выразительный взгляд на отошедшие от стен обои. — Хватит, что я тут ночевала!

— Дверь заприте! — буркнула Ирка, кидая запасные ключи Ментовскому Вовкулаке. Оборотень поймал не глядя — его полный совершенно собачьей тоски взгляд был устремлен в глубины пустого холодильника. Чувствуя себя садисткой, морящей голодом людей и волков, Ирка вылетела за дверь вслед за Танькой и Богданом.

Оставшиеся после ночной битвы комья снега полностью заледенели. Оскальзываясь на ледяных катышках, троица проковыляла через двор… в уши ввинтился пронзительный, со счастливым подвизгиванием, скулеж! Неужели Вовкулака нашел какую завалявшуюся котлету? — мелькнуло в голове у Ирки. Она распахнула калитку… и поняла, что визжал вовсе не старый оборотень!

Они припадали на брюхо, суетливо переступая передними лапами. Они умильно заглядывали в глаза. Голые, как веревка, лохматые, длинные и куцые хвосты дружно вертелись, точно готовящееся к взлету вертолетное звено. Позади аж подвывающей от счастья стаи раздался грозный рык, и, раздвинув конкурентов могучей грудью, к Ирке пробился соседский кабыздох, сжимая в зубах… С видом донельзя счастливым и гордым пес водрузил к ее ногам потерянные ночью тапочки! Мокрые от воды и… слюней. И гордо уселся в ожидании похвалы, перегораживая лохматой тушей дорогу.

— Почему-то все хотят тебя обуть, — задумчиво сказала Танька.

— Ирка, мы сейчас в школу опоздаем, — опасливо разглядывая молотящего хвостом по асфальту кабыздоха, влез Богдан.

— Х-хороший пес, — пробормотала Ирка, совершенно не представляя, как пробиться через стаю — ну не рвать же клыками тех, кто смотрит на тебя полными любви и преданности глазами! Она протянула руку и потрепала пса по кудлатой башке.

Он взвыл и… кинулся на Ирку. Тяжеленная мохнатая туша навалилась ей на плеч — и шершавый язык мгновенно смахнул помаду с губ. Стая зашлась ревнивым лаем. К девчонке метнулись со всех сторон: холодные носы тыкались в пальцы, гладкие и лохматые головы прижимались к ладоням, умоляя почесать, приветить, обратить внимание… чьи-то нетерпеливые когти прошлись по коленке…

— Колготки! — не хуже псов взвыла Ирка.

— Бежим! — откликнулся Богдан. В высоком прыжке, как через барьер, Ирка перескочила ближайшего пса и рванула следом за Богданом.

Псы возмутились. Псы даже не залаяли — заорали гневно и беспорядочно — и ринулись в погоню. Мелкая шавка прыгнула на Богдана сбоку и рванула за штанину.

— Ирка, рявкни на них! — завопила Танька.

Да уж, тут не до деликатности! Ирка резко развернулась навстречу стае — и с мгновенно вытянувшейся морды в несущихся следом собак вперились горящие мрачной яростью глаза. Подрагивающие в недоброй усмешке черные губы приоткрыли внушительные клыки, а в горле заклокотал лютый рык. Мчащийся впереди стаи длинноногий дог испуганно завизжал… и принялся тормозить, упираясь в лед всеми четырьмя лапами. Стая разразилась горестными воплями.

— Вот так, — возвращая лицо в нормальное состояние, пробормотала тяжело дышащая Ирка и попятилась от остановившейся стаи. — Вот там и стойте…

— Мотаем отсюда, — стягивая пальцами порванную штанину, точно надеялся, что она срастется, скомандовал Богдан, и все трое припустили к проспекту.

Ирка оглянулась на бегу и сдавленно охнула. Стая выглядела смущенной — опущенные головы, прижатые уши, заправленные между ног хвосты… Покорно и виновато собаки тихонько трюхали следом, не пытаясь приблизиться.

— Какие навязчивые у тебя поклонники, — хрипло выдохнул Богдан.

Танька вдруг встала как вкопанная, переводя испуганно-недоуменный взгляд с Ирки на переминающуюся в отдалении стаю и обратно.

— Чего встала? — нервно рявкнул Богдан.

— Думаю… — пробормотала Танька, кончиками пальцев проводя по лицу, точно смахивала невидимую паутину.

— А на ходу думать ты никак не можешь? — подпихивая девчонку в спину, завопил Богдан.

— Лучше сидя… — буркнула Танька, первой выскакивая на проспект, и, размахивая руками, кинулась чуть не под колеса проезжающей мимо машины. — Такси!

— Не надо, зачем… — перепуганно охнула Ирка, но Танька с Богданом в четыре руки уже заталкивали ее на заднее сидение.

— Пусть они потеряют наш след! — Танька заскочила следом… из-за угла уже выворачивала торопливо семенящая лапами стая.

Такси отвалило от бордюра — вывернув голову, Ирка сквозь заднее стекло видела, как псы мечутся по тротуару, обнюхивая асфальт и бросаясь под ноги прохожим. Такси свернуло к Иркиной школе. Буркнув: «Дома рассчитаемся!», Танька отмахнулась от разыскивающей деньги Ирки и укатила дальше, Ирка и Богдан остались у ворот.

— Снижаешь планку, Хортица?

Андрей ждал ее у дверей школы. Руки гордо скрещены на груди — ну прям Наполеон в изгнании! — физиономия полна трагизма.