— Увез тебя байкер на железном коне, а привез малолетка на такси? — разглядывая Богдана с бесконечным и сокрушительным презрением, процедил Андрей.

— Лучше малолетка, чем старшеклассник, которому все дарит папочка! — вызывающе вскидывая голову, объявила Ирка. «А еще лучше Айт!» — мелькнула предательская мыслишка, безжалостно задавленная.

— Знаете, я пойду, — пробормотал Богдан, глядя на Ирку круглыми от изумления глазами. — У вас свой разговор, третий — лишний.

— Четвертый! Третий у нас байкер! — вслед ему крикнул Андрей.

— У нас? — саркастически переспросила Ирка.

— Этот байкер ее еще и в ночной клуб водил — их Людка видела, — волоча мимо какой-то стенд, походя наябедничал братец Наташки Шпак.

— Шпак! Занимайся своим делом! — рявкнула Екатерина Семеновна, подхватывая закачавшийся край стенда, и, неодобрительно поджав губы, процедила. — Рано начинаешь, Хортица! И это когда в школе — комиссия из министерства! Правее заноси, Шпак, правее! Быстрее, они вот-вот приедут!

— Вот, уже вся школа знает! — кивая вслед Шпаку и Бабе Кате, тоном ревнивого мужа объявил Андрей. — Скоро комиссии доложат! — и точно погаснув, тихо добавил: — Со мной так в «Тайм-аут» не пошла. Да что я, недоделанный какой, что вы меня все динамите?

Ирке тут же стало его жалко.

— Нормальный ты, — пробормотала она. — И вообще, ты меня в «Тайм-аут» не приглашал! Ты только думал — пригласить-не пригласить… Вслух!

— Выходит, я же еще и виноват? — возмутился Андрей и тут же деловито поинтересовался: — А приглашу — пойдешь?

Ирка неопределенно повела плечом — может, и пойдет… Андрей не гоняет на байке и не ведет в танце так, точно тебя уносит океанская волна… но он хотя бы не убийца!

Похоже, Андрея ее неопределенное молчание вполне устроило — он явно приободрился.

— У тебя какой урок первый?

— Алгебра, — страдальчески прошептала Ирка, понимая, что люто ненавидит проклятого убийцу ведьм. Мало того что с ножом гоняется, так она же из-за него к семестровой контрольной так и не подготовилась! А математичка сказала, если Ирка опять завалит, даже директриса не поможет. Ну все. Ну если у нее в табели «пара» нарисуется — она этого ведьмоманьяка точно сама убьет, причем с особым садизмом! Забьет учебником!

— Я тебя после уроков буду ждать, — как сквозь воду донесся до нее голос Андрея. — Давай, что ли, куртку в раздевалку отнесу… — грубовато предложил он. — А ты иди расчешись, всклокоченная, как от собак убегала!

— Ага, убегала, — кивнула Ирка, стряхивая Андрею на руки свою куртку и даже не соображая, почему на них с таким злобным напряжением пялится компания Андреевых одноклассниц во главе с Людкой. Нашаривая в сумке расческу, Ирка побрела к туалету — расчесаться действительно надо. Это единственное, что она может сделать перед семестровой контрольной!

Ирка растерянно уставилась на себя в зеркало над умывальником — мало того что волосы дыбом, губы казались здоровенными, как у негритянки. Да это же соседский пес помаду размазал! Кошмар! Ирка торопливо наклонилась над раковиной. Сквозь шум воды послышался громкий хлопок дверью. Ирка резко выпрямилась. В зеркале она отражалась уже не одна.

15

Великая заклинательница прыщей

— Вот этот мелкий, с которым ты приехала, — твой потолок! — ледяным, как вода из крана, голосом отчеканила Людка.

Замечательная фраза! Ирка облегченно перевела дух — а то ведь в первый момент даже растерялась, когда Людкина компания вдруг оказалась у нее за спиной.

— Богдан — потолок? — изумленно округлив глаза, переспросила Ирка. — А я думала он — мальчик.

— Больно умная! — рявкнула стоящая позади Людки долговязая, как шнурок, девчонка с широкими плечами пловчихи. Как ее звали, Ирка не помнила, знала только, что та всегда выступает за школу на всех спартакиадах.

— Чужой ум возмущает только дураков, — небрежно бросила Ирка — вот когда пригодилась одна из любимых Танькиных фразочек! — и принялась невозмутимо подводить контур губ.

Отражающаяся в зеркале физиономия пловчихи исказилась от ярости:

— Ты… Умная больно! — снова выпалила она, видно, не найдя оскорбления страшнее, и рванулась вперед, явно намереваясь ухватить Ирку за плечи.

— Тихо-тихо! — поднятая ладонь Людки уперлась «пловчихе» в грудь, останавливая. — Мы спокойно, мирно разговариваем… Пока, — последнее слово прозвучало грозно-многозначительно…

Ирка не выдержала и хихикнула.

— А может, все-таки следует ей дать раз… или даже два-три? — задумчиво предложила третья девчонка, очень худенькая, в больших очках с выпуклыми линзами — вылитая стрекоза, только крыльев не хватает. — Похоже, девочка не принимает нас всерьез.

— Ничего, сейчас разберемся, — презрительно кривя рот, процедила Людка. — Значит, так, Хортица…

Ирка удивленно приподняла брови — надо же, блистательная Людочка удосужилась узнать ее фамилию.

— Ты последнее время стала сильно много о себе понимать, — продолжила Людка. — Твое место — под задней партой, твой уровень — ниже плинтуса, и не тебе с крутыми байкерами по ночным клубам шляться! Когда я со своим парнем иду тусоваться, я не желаю видеть, как на танцполе всякие семиклашки выпендриваются! «Клёвая девчонка, гляди, как зажигает…» — передразнила Людка кого-то из вчерашней публики у танцпола, а может, и своего кавалера на «Мазде». — Короче, чтоб забыла, как по клубам ходят, ясно, мелкая? — начисто теряя ровный тон и срываясь на визг, завопила Людка.

— Чего вы тут орете? — дверь приоткрылась, и в щелку сунулась Наташка Шпак. С удивлением поглядела на Ирку и окруживших ее старшеклассниц…

— А ну пошла отсюда! — рявкнула Людка, с силой толкая дверь. Та с грохотом захлопнулась, послышался сдавленный вяк, кажется, Наташка получила створкой по лбу. «Пловчиха» моментально привалилась к двери спиной и издевательски уставилась на Ирку.

— С Андреем я чтоб тебя тоже не видела! — тяжело дыша, закончила свой ультиматум Людка. — Думаешь, вырядилась, так перестала быть мелкой уродиной? — ненавидящим взглядом она прошлась по Иркиной рубашке, корсажу, штанишкам…

Ирка поняла, что Танька утром была права, а она — нет. С Айтом, который Спиридон, она еще разберется, а новые ботинки добили бы Людку окончательно — пусть не физически, так хоть морально!

— Что-то непонятно? — снова сорвалась на визг Людка.

— Не то чтоб непонятно… — Ирка придирчиво поглядела в зеркало, оценивая подкрашенные губы, и повернулась наконец к своим противницам лицом. — Просто любопытно… Ты ж вроде Андрея послала подальше? Или вернуться решила? Что, тот, на зеленой «Мазде», оказался не таким уж замечательным?

По лицу Людки пробежала мгновенная тень — Ирка поняла, что попала по больному месту. Но Людка гордо выпрямилась.

— У меня все прекрасно, — внушительно сообщила она, кося взглядом на подружек, — информация явно предназначалась для них, а не для Ирки. — А Андрея я просто хочу передать в хорошие руки…

«Пловчиха» и «стрекоза» ревниво зыркнули друг на друга… а Ирка заржала в голос. До колик в животе.

— Ой, не могу… — приваливаясь к холодной кафельной стене, простонала она. — Андрей… Такой весь из себя… А его… Как щенка… А в какие хорошие руки — в эти или в эти? — тыча то в здоровенные, с коротко остриженными ногтями лапы «пловчихи», то в наманикюренные пальчики «стрекозы», спросила Ирка. — Или вы его… в четыре руки? Тогда он даже не щенок, он — рояль! — она снова захохотала.

— Девочка, ты совсем дура? — все тем же задумчивым тоном поинтересовалась «стрекоза». — Ты тут одна, нас трое, мы старше и сильнее, мы можем сделать с тобой что захотим.

А вот этого говорить не стоило. Совсем. Иркин смех оборвался, будто его выключили. Девчонка выпрямилась. Она стояла спиной к зеркалу, но ей не надо смотреть на себя, чтобы знать — глаза у нее наливаются грозной зеленью. Вот таких, которые втроем на одного, Ирка не выносила просто… до тошноты! И за людей не считала. Она и раньше, когда не была ни ведьмой, ни оборотнем, дралась с ними так, что летели оторванные карманы и ручки портфелей, и даже если не удавалось победить, любители поиздеваться над слабыми потом обходили ее по широкой дуге: «Ну ее, психованную, еще покусает — бешенством заразит!»

Ирка растянула свеженакрашенные губы в недоброй усмешке. Можно, конечно, и покусать, но Танька права, необязательно все решать грубой силой. Ирка пожала плечами — при желании это можно было принять за ответ — и наклонилась, засовывая помаду в кармашек рюкзака. Выпрямиться ей не дали.

— Сейчас у нее в голове прояснится, — процедила Людка — глаза сощурены, рот перекошен, даже нос и щеки, казалось, стали другими, обычно симпатичная, теперь она сильно напоминала гиену. — А ну-ка, девчонки, умоем ее холодной водичкой… — и вцепилась Ирке в волосы.

«Пловчиха» подскочила к Ирке и крепко ухватила ее за локти. «Стрекоза» налетела с другой стороны, плечо сжало как в тисках. Рюкзак свалился на плиточный пол туалета, расческа отлетела в одну сторону, помада — в другую, и девчонки поволокли Ирку… к унитазу. Ирка не сопротивлялась.

— Яка Фенька — таки и вытребеньки./Яка Людка — таки и подружки/Розуму як у козы,/А всей тилькы и красы, що прыщавые носы, — звонко бросила она.

Девчонки замерли. Переглянулись.

— Психованная, да? — с некоторой надеждой глядя на Ирку, спросила «пловчиха».

— По-моему, она нам какую-то гадость сказала, — прокомментировала «стрекоза».

— А девочкам, которые старшим гадости говорят, рот моют! — взвизгнула Людка и попыталась пригнуть Иркину голову к унитазу.

В тот же миг по двери шарахнули, как тараном, и в туалет ворвалась Наташка Шпак — мокрые от пота волосы липли ей ко лбу. За ней бегом мчались ее братец и… Андрей.

— Мальчики, стойте, вам туда нельзя! — на пороге появилась монументальная фигура Бабы Кати.

Но было уже поздно. Глаза у мальчишек стали большие и перепуганные, и… Шпак со сдавленным воплем ринулся вон из девчоночьего туалета. Зато Андрей метнулся внутрь, как в горящий дом! И с криком:

— Уйди от них, пока и тебя не заразили! — выдернул Ирку из рук девчонок и прижал ее голову к себе, точно закрывая от опасности.

«Все очень трогательно!» — подумала Ирка, сопя ему в сгиб локтя. Шерсть его свитера щекотала нос… Но не видно же ничего! Ирка повертела шеей, выкручиваясь из хватки Андрея.

Баба Катя глядела на замерших возле унитаза трех девчонок остановившимися глазами и монотонно повторяла:

— И комиссия как раз… Как раз когда комиссия…

— Ничего не было, Екатерина Семеновна! — пробормотала Людка, бросая ненавидящие взгляды то на Ирку с Андреем, то на торжествующую Наташку Шпак.

— Как же не было, когда у тебя все на лице написано! — выдавила Баба Катя.

— Что напи… — начала Людка, делая шаг к зеркалу… по школе пронесся долгий, вибрирующий вопль.

Людка орала, вцепившись обеими руками себе в волосы и глядя в зеркало. На покрывающую все лицо россыпь роскошных, пламенеющих, как фонари, прыщей. «Пловчиха» и «стрекоза» переглянулись — и заорали тоже, отчаянно тыча друг в друга пальцами. Проклевываясь, как птенчики из яиц, прыщи вспыхивали у них на щеках, бурный, прямо-таки вулканический прыщ нахально вырос у «пловчихи» на носу!

— Что здесь постоянно за шум? — донеслось из коридора, и в туалет заглянула женщина в элегантном деловом костюме. При виде покрытых прыщами девчонок ее идеально вычерченные брови на холеном, без возраста, лице недоуменно поползли вверх. Потом она заметила мальчишек — и брови вообще исчезли под выстриженной ступеньками челкой.

— Ну вот! — обреченно вздохнула Баба Катя. — Я же говорила, что комиссия! А ведь у нас все было в порядке! И литература в методкабинете! И огнетушители на каждом этаже! А вы! — она с горестным упреком поглядела на обсыпанных прыщами девчонок и очень громко и решительно объявила, косясь на стоящую в дверях женщину, точно проверяя ее реакцию. — Девочек — в медпункт, школу на карантин, вызываем санстанцию, врачей, МЧС…

— Заборы, военные в скафандрах и звено вертолетов с воздуха… — негромко сказала женщина. Поправила на плече плоскую сумочку, похожую на маленький кожаный чемоданчик, и, звонко цокая каблуками по плиточному полу, проследовала в туалет. Бестрепетной рукой взяла Людку за подбородок. — Похоже на аллергию. Девочкам, конечно, следует показаться врачу, но, думаю, через недельку сойдет само.

— Сойдет? — шмыгая носом, пролепетала Людка, глядя на незнакомку, как верующий на икону.

— А дискотека? — всхлипнула «стрекоза». — А… — она покосилась на Андрея и тут же ненавидяще — на Ирку.

— Ну, милочка, на вас не угодишь! — усмехнулась незнакомка, удостоив Ирку лишь мимолетным взглядом.

А та смотрела на даму во все глаза — она ее уже где-то видела! И голос слышала! Как-то часто это стало происходить — люди, которых она вроде бы знает, только не помнит откуда, голоса, вроде бы знакомые, да не сообразишь чьи… То ли у нее ранний склероз… То ли… Следующая мысль Ирке сильно не понравилась — похоже, вокруг нее не просто происходят очередные загадочные события, но ее еще и крупно дурят! Только непонятно кто именно и для каких конкретно целей! Пока непонятно, но она обязательно разберется или… погибнет. И это не красивые слова: не разберется — прирежут, как цыпленка!

Но следующие слова элегантной дамы из комиссии министерства заставили Ирку позабыть даже о необходимости защищаться от караулящего ее убийцы ведьм и затаить дыхание.

— Лучше, конечно, сегодня распустить детей по домам, так, для перестраховки, вдруг я все-таки ошиблась! — повернувшись к Екатерине Семеновне, объявила дама.

Контрольная! Ирка в упоении прикрыла глаза. Неужели пронесет? Без этой контрольной у нее по алгебре нормально в семестре выходит… «Тетенька из комиссии, родная, я тебя всю жизнь обожать буду, если контрольную отменят! Лишь бы Баба Катя согласилась!» — Ирка выжидательно уставилась в лицо «классной».

— Кроме тех, кто участвует в представлении! — машинально пробормотала Баба Катя.

Наташка Шпак восторженно взвизгнула.

— Андрей! Отпусти Хортицу! Она и без тебя в туалет сходит! — принялась командовать Баба Катя, аж воспрянувшая от понимания, что эпидемия не испортит показатели школы в глазах высокой комиссии. — Шпак! Быстро ставить декорации! Вы трое — марш к врачу! Вы обе убирайтесь отсюда! — рыкнула она на Наташку и Ирку. — А вы, Ганна Николаевна… — тон Бабы Кати стал почтительным.

— Я сейчас приду, — величественно кивнула дама из комиссии.

Подпихиваемые в спины мальчишки вылетели из туалета — Андрей все оборачивался и размахивал руками. Вероятно, это означало, что он будет ждать Ирку внизу. Прикрывая прыщавые лица, кинулись прочь девчонки, в дверь скользнула торжествующе улыбающаяся Наташка… Ирка наладилась следом.

— А вы, милочка, задержитесь на минутку, — приказ полетел Ирке в спину небрежно, как камешек в пруд, но она мгновенно остановилась. Обернулась.

— Ну и что вы себе позволяете, юная ведьма, великая заклинательница прыщей? — тоном директора, отчитывающего гоняющего по коридору первоклассника, поинтересовалась дама. — И почему вы тут, когда я велела сидеть тихо и ждать меня? — и окинула Ирку таким ВЗГЛЯДОМ, что… девчонка моментально ее узнала!

16

Киевская ведьма

— А… А где ваша коса? — Ирка провела пальцем вокруг головы, намекая на уложенную кругом косу. — Как у этой…

— Коса у меня была вовсе не как у «этой»! — раздраженно бросила Ганна Николаевна, глядя на себя в зеркало и поправляя изящно выстриженные пряди. — Давно следовало сменить стилиста! Унизительно, когда все думают, что ты одеваешься под свою же ро?б… — она вдруг осеклась и настороженно покосилась на Ирку.

— Под кого? — изумленно охнула Ирка.

— Никого! — отрезала Ганна Николаевна. — А мы разве уже встречались? — она поглядела на Ирку пустым, неузнающим взглядом.

Ну да, она небось тогда, в супермаркете, Ирку и не заметила, наверняка из-за этой косы вокруг головы на Ганну Николаевну постоянно пялились — неудивительно, что она имидж сменила, странно, что только сейчас. Сделала бы это раньше — Ирка бы на нее не засмотрелась, не прихватила из супермаркета масло, не познакомилась с Лешей и… тот не спер бы у нее целую сумку продуктов!

— Впрочем, неважно! — Ганна Николаевна тряхнула головой, уложенные вдоль лица пряди разлетелись. — Поговорим о деле. Он уже появился?

— Кто, Леша? — машинально переспросила Ирка, продолжая думать о подлом Леше, — хочешь-не хочешь, придется опять в магазин идти, нельзя же совсем без продуктов. А вот пойдет в тот же самый супермаркет — интересно, как этот ворюга осмелится ей в глаза посмотреть…

— Какой еще… Леша? — слабым голосом переспросила Ганна Николаевна. — При чем тут… Леша?

— Извините… Я задумалась, — девчонка потрясла головой, отгоняя посторонние мысли. — А вы про кого спрашивали?

— Про Спиридона! — все тем же слабым голосом выдохнула Ганна Николаевна. — Естественно, я говорила про убийцу ведьм!

— Вы знаете Спиридона? — глуповато пробормотала Ирка — ясно же, знает! И вот тут наконец все в ее голове встало на свои места! Просто характерная коса и костюмчик сбивали с толку — но она видела Ганну Николаевну не только в супермаркете! Еще и в воспоминаниях ведьмочки Серафины! Чужая, приезжая, та, что известила римский ковен о приходе убийцы, — бегущая навстречу Бефане стройная женщина и гулкий рокот железа под ударами каблуков.

Ирка медленно попятилась, глядя на женщину как на готовую кинуться кобру.

— Вы — это она, — медленно сказала она. И сама себе не очень-то веря, прошептала: — Киевская ведьма! Та самая!

Ганна Николаевна вскинула голову, хотела улыбнуться гордо и презрительно, но губы у нее задрожали, улыбка вышла жалкой, вымученной. И сама она неуловимо изменилась — на миг обвисла кожа на щеках, безупречные веки потяжелели, собираясь складочками морщин, стройная фигура сгорбилась. Сейчас это была совсем не та холеная надменная дама. Она казалась просто бесконечно уставшей и… старой.

— Значит, много объяснять не придется. — все также вымученно улыбаясь, сказала Ганна Николаевна. — Это я во всем виновата! Я сотворила его! Хотела отыскать убийцу ведьм, вытащить его из укрывища… Вот и отыскала, вот и вытащила — на беду всем ведьмам разом! — глаза киевской ведьмы распахнулись широко-широко. Ирка невольно отшатнулась — в них пылала лютая бездна зеленого пламени!

Ганна Николаевна протянула руку к зеркалу. Усыпанное черными пятнышками облезшее стекло помутнело — в нем вспыхнула пылающая костром ночь!

Старенькое деревенское кладбище притихло — казалось, даже покосившиеся кресты на могилах старались закопаться поглубже под снеговые шапки. А костер горел! Костер, сложенный из ведьмовских метел! Он пылал так, как не пылали никакие дрова! Стена огня поднималась к ночным небесам, клубилась лохмотьями черного дыма, сливаясь со стремительно несущимися тучами. И крик, крик, крик! Из разверзшегося над старым кладбищем ада несся захлебывающийся человеческий крик, полный такого ужаса, такого отчаяния, такой смертной муки… что даже стоящие вокруг могилы ведьмы заволновались. Старуха в стареньком овечьем полушубке судорожно перекрестилась, шепча молитву сухими губами, совсем молоденькая девчонка всхлипнула, уткнувшись лицом в лохматый ворот кожуха. И только одна ведьма смеялась, а глаза ее пылали неистовой зеленью. Она сильно отличалась от остальных. Никаких деревенских платочков — завитые волосы украшала изящная шляпка, опушенная соболем шубка крыта дорогим сукном, снег мел подол широкой длинной юбки. Но несмотря на старинный наряд, не узнать ее невозможно! Она почти не изменилась за годы. Правда, тогда ее лицо не казалось полированным мрамором — оно было живым. Пылал румянец, и губы были свежими и полными без всякой помады. Точно дирижируя, она взмахнула руками — и что-то полетело в огонь.