— Только сперва Спиридон вас прикончит! — Ирка скорчилась на стуле и испуганно обхватила себя руками за плечи. А если не прикончит? Если Ментовский Вовкулака притащит Айта в эту свою котельную — и ничего не произойдет? Айт окажется никаким не Спиридоном! Он… Он никогда ей не простит! Она знала его меньше двух дней, но понимала уже достаточно — не простит и не забудет унижения! Никогда больше не захочет ее видеть!

— Вы ничего подобного не сделаете! — выпрямляясь на стуле, отчеканила Ирка. В горле ее клокотал рык. — Если, конечно, ваша стая не хочет потом разбираться со мной! — и она пристально уставилась в глаза оборотню.

— Ну… ну ты чего… — бесстрашный старый вожак днепровских вовкулак отъехал на стуле — ножки противно заскребли по крашеному полу. — Я ж как лучше хочу! Нет — значит, нет, в чем проблема, только не надо на меня так смотреть! Да хватит же, Ирка, перестань! — почти проскулил он, утыкаясь лицом в ладони, как собака в лапы.

Опомнившаяся Ирка торопливо отвела глаза:

— Он… Он не заслуживает, чтоб с ним так обращались… — наконец смущенно пробормотала она в воцарившейся тишине.

Да! Такого можно убить — и если удастся, она сама сделает это! Но издеваться над ним она не позволит никому!

— Кто не заслуживает? — тихим вкрадчивым голосом спросила Оксана Тарасовна.

— К-кто? — переспросила Ирка и тут же громко выпалила: — Леша! Конечно, Леша! Хороший парень — продукты притащил, вешалку починил, елку принес! Вот он уж точно никакой не Спиридон — тень там или не тень!

— Ну, в принципе, возможно, что Спиридона среди них вообще нет, — рассудительно сказала Оксана Тарасовна. — Если бы вокруг Ирки крутился всего один парень, тогда все понятно — повторяется случай Мануэлы. А если сразу трое…

— Трое? — вскинулась Танька.

Ирка недобро покосилась на Оксану Тарасовну — вот не надо было ей ничего рассказывать! — и неохотно призналась:

— Еще Андрей из 11«А»! Только он точно не имеет к колдовским силам никакого отношения — он в нашей школе всю жизнь учится!

— Ты тоже в своей школе всю жизнь учишься, — возразила Танька. — Богдан, а у него есть тень?

— Я как-то к нему не присматривался, — растерялся мальчишка. — Я ж недавно эти особенные тени видеть начал… — извиняющимся тоном добавил он и уже привычным жестом потер переносицу. — Хочешь, могу сегодня на дискотеке поглядеть.

— Дискотека! — страшным голосом сказала Танька и пристально уставилась в стену перед собой.

Ирка проследила за направлением ее взгляда — ничего особенного в той стене не было, разве что разводы на штукатурке от протекшей под осенними дождями крыши. Все ясно — Таньку осенило.

— Сейчас скажет, что я не должна идти на дискотеку, — уныло предположила Ирка.

— И правильно скажет — при таких-то делах! — энергично согласился Вовкулака.

— Ничего подобного, — продолжая все так же неподвижно пялиться в стенку, процедила Танька и наконец ожила. — Ты обязательно должна пойти! Это наш единственный шанс хоть что-то выяснить! — она обвела взглядом остальных. — Сегодня 21 декабря, зимний Солнцеворот заходит, самая длинная ночь в году — нечисть в полной силе! Оч-чень удивлюсь, если Спиридон не попытается до тебя добраться.

— Там же полно народу!

— В актовом зале! А потом все по школе разбредаются! Короче, тот из твоих парней, кто явится к тебе на дискотеку, и есть Спиридон! — Танька немного подумала и добавила: — C остальными можешь спокойно встречаться!

— Айт даже не знает, что у меня дискотека, — испуганно сказала Ирка. — А Андрей по-любому ждать будет — он меня предупредил!

— Андрею мы отдельно разъясним, — многообещающе сказал Богдан, поглаживая меч. — Надо будет, так и вздремну где-нибудь на задней парте, — он щелкнул по болтающейся на ремне крохотной, точно игрушечной подушечке. Сшила ее Танька — стоило прижать подушечку к щеке, и Богдан мгновенно засыпал, выпуская наружу здухача, воина сновидений.

— А я пару-тройку ребят с дежурства по Оксанкиным девкам сниму, и мы в вашей школе милицейский наряд поизображаем. В рамках постановления МВД по профилактике подросткового хулиганства в праздничные дни! — с энтузиазмом сообщил Ментовский Вовкулака.

— А толку? — пожала плечами Ирка. — Вчера мы тоже караулили Спиридона полным составом — сильно помогло? — и неприязненно поморщилась, вспомнив, кто ей действительно помог — змей.

— Теперь мы готовы, — сказала Танька, хотя в ее голосе слышались нотки неуверенности. — В любом случае — никаких других идей пока нет, а делать что-то надо! А не сидеть, дожидаясь, пока явится твоя Ганна Николаевна, которая, кстати, за двести лет так и не придумала, как свое чудище изничтожить! — и она посмотрела на стоящий на подоконнике чемоданчик с косметикой.

— А вы, значит, придумаете! — саркастически приподняла брови Оксана Тарасовна.

— Мы придумаем, Оксана Тарасовна, мы! — ласково сообщила Танька. — Потому что мы умницы и, конечно, красавицы!

Оксана Тарасовна скроила гримаску:

— Предполагается, если я откажусь, то признаю себя и не умницей, и не красавицей. Ты все равно хотела пойти на эту дискотеку, — она повернулась к Ирке. — Вот и иди! Если мы отказываемся сидеть тихо и надеяться, что в этом году Спиридон убьет кого-нибудь вроде старой Стеллы, приходится лезть на рожон. Это единственный шанс наконец сообразить, как обратить колдовство.

Ирка нахмурилась — ей показалось, Оксана Тарасовна сказала что-то важное…

— Может, ты Спиридона очаруешь, он раскается, сдаст свой ножик в утиль, а сам рассеется туманом над рекой, — усмехнулась Оксана Тарасовна.

— Тогда надо было новые брюки купить, — буркнула Ирка. — А я уже не успеваю, — она поглядела на часы.

— Брю-юки… — презрительно протянула Оксана Тарасовна. Выскочила в прихожую и вернулась, волоча сумку, с которой явилась к Ирке. — Я съездила к Марине на квартиру — ее родители хотят пока в ней пожить, а там, сами понимаете, много вещей, которые ни в коем случае не должны попасть им на глаза. В том числе и это! — Оксана Тарасовна щегольским жестом раскрыла «молнию» на сумке.

Ирка и Танька заглянули внутрь. Воцарилось молчание. Девчонки все смотрели и смотрели в сумку…

— Марина должна была идти на рождественский бал в Потемкинский дворец. С одним таким… богатеньким мажором. Но поперлась, дурочка, в ночной клуб и напоролась на нож Спиридона. Теперь, конечно, пойдет другая моя девочка — не пропадать же приглашению! Но ты можешь это платье надеть, — кивнула она Ирке и не удержалась, съязвила: — Тебе не привыкать отбирать у Марины бальные платья.

— То Маринино платье все равно шилось на мои деньги, так что все справедливо[Об этом говорится в книге «Магия без правил» (издательство «Эксмо»).], — отрезала Танька и стремительно развернулась к Богдану. — Сходишь ко мне домой и принесешь мои шмотки — я напишу, что брать! Скажешь маме, мы идем к Ирке в школу на дискотеку. А вы тоже пока погуляйте! — накинулась она на оборотня. — Сейчас тут мужчинам делать нечего!

19

Трансформация Барби

— И это вся твоя косметика? — скривилась Оксана Тарасовна, вытряхивая на стол содержимое Иркиной косметички. Косметичка была новенькая, но еще недавно блестящий кожзам уже успел потрескаться, да и содержимое особым богатством не отличалось. Тюбики с помадой — от бледно-розового до красного, несколько флакончиков лака для ногтей и подводка для глаз.

— Зачем мне больше — ресницы и брови у меня и так натурально черные! — заматывая в полотенце мокрые после мытья волосы, пожала плечами Ирка.

— В Европе сейчас косметикой вообще стараются не пользоваться, — поддержала ее Танька.

— Девочки, я тоже целиком за естественную красоту — при условии, что она создана хорошим визажистом, — фыркнула Оксана Тарасовна. — Моя косметика тебе не подойдет — нужны совершенно другие оттенки, — она огляделась по сторонам, и глаза ее вспыхнули при виде чемоданчика Ганны Николаевны. — А ну-ка… — она решительно сняла чемоданчик с подоконника.

— Мы не можем брать чужие вещи! — запротестовала Ирка.

— Не думаю, что эта твоя киевская ведьма будет против. Должна же она понимать, что нельзя выходить в бой против могущественной нечисти без достойного макияжа!

— Я уже что-то подобное слышала, — пробормотала Ирка, — от нее же.

— Потому что это — непреложный закон жизни, — наставительно сказала Оксана Тарасовна и откинула крышку чемоданчика. — Да тут целый косметический салон! — восхищенно вздохнула она. — Ложись сюда! — жестом полководца, бросающего армию в бой, приказала она Ирке. — А ты задерни шторы и включи люстру, — велела Таньке. — Делаем вечерний макияж, под электрический и… под лунный свет, — она хищно пошевелила пальцами над содержимым чемоданчика.

На полулежащую на диване Ирку упала тень, пахнуло резковатым запахом духов, и Оксана Тарасовна склонилась над ней… со зловеще пощелкивающими щипчиками в руках.

— Ай! — Ирка вскрикнула от резкой боли под бровью.

— Тихо! — осадила ее Оксана Тарасовна. — Выщипанные брови давным-давно не в моде, но форму-то подправить надо — так что не вопи!

Влажный, пахнущий свежестью тампон прошелся по раздерганным пинцетом бровям. Прищурившись, как художник перед чистым холстом, Оксана Тарасовна всматривалась Ирке в лицо.

— Тон накладывать не будем, — наконец объявила она. — Кожа у тебя и так великолепная. И ведь что обидно — останется такой еще долгие-долгие годы!

— Кому обидно? — пробурчала Ирка, чувствуя себя неловко, — такое впечатление, что ей и впрямь предстояло Спиридона соблазнить!

— Да уж найдется кому обидеться, — рассеянно пробормотала Оксана Тарасовна, опуская кисточку аппликатора в тени для век и с вдохновенным лицом подступаясь к Ирке. — Хотя в этот раз тебе не помешает выглядеть чуть-чуть постарше — мальчики-то все почти взрослые. Глаза закрой!

Ирка покорно закрыла глаза и почувствовала вкрадчивые, чуть щекочущие прикосновения разнообразных щеточек к векам и щекам. Инструменты Оксаны Тарасовны тихо побрякивали, и Ирка почувствовала, как на ее душу нисходит покой. Все волнения последних дней отлетели далеко-далеко, тело расслабилось, точно она лежала в горячей ванне, и, кажется, даже время замедлило ход — будильник на полке щелкал размеренно и сонно, точно убаюкивая.

— Ну вот, готово, — удовлетворенно сказала Оксана Тарасовна. — Эй, не спи — замерзнешь!

— У нас свое отопление, — сонно пробормотала Ирка и открыла глаза. Над ней нависла Танька, с жадным вниманием вглядывающаяся Ирке в лицо.

— Обалдеть! — наконец выдохнула подруга и жалобно добавила: — А я? Я тоже хочу!

— А-а, ладно, и тебя накрашу, — Оксана Тарасовна взмахнула обсыпанной цветной пылью кисточкой, разглядывая Ирку с гордым удовлетворением.

— Можно посмотреть? — приподнимаясь, спросила Ирка.

— Сиди! — склоняясь над плюхнувшейся в кресло Танькой, скомандовала старшая ведьма. — Смотреть будешь конечный результат. Ногти пока перекрась — лак должен быть свежим. Вот этот, матовый, в три слоя.

— Ух ты! — Ирка трясла пальцами, чтоб лак сох быстрее, и восхищенно разглядывала Таньку, над которой поработала Оксана Тарасовна. А сама подруга не могла оторваться от зеркала и только потрясенно бормотала:

— Здорово! Ох, как здорово! Круче любой приворотной воды!

Оксана Тарасовна сдержанно улыбалась, но было ясно: она просто упивается восторгом девчонок.

Получилось действительно великолепно. Макияжа не было видно — совсем. Казалось, у Таньки от природы такая нежная, светящаяся кожа, и круто изогнутые, гладкие черные брови под светлой челкой, и пушистые-пушистые темные ресницы. А уж глаза! Глубокие, загадочные, насмешливые, то голубые, как летнее небо, то вдруг нежно-зеленые, точно молодая трава, изменчивые, как… как у Айта!

Ирка решительно тряхнула головой — она отправляется на дискотеку… и не собирается думать об Айте!

— Таньке так зеркало дали, а мне так нет! Это садизм! — немножко театрально, на публику проныла Ирка — на самом деле ей даже нравилось ждать и предвкушать, что получится.

— Сказано — помалкивай! — сквозь зажатые между зубами заколки прогундела Оксана Тарасовна. В руках у нее дышал жаром специальный «утюжок» для волос. Идеально гладкие, как лакированные, черные пряди ложились вдоль плеч. Оксана Тарасовна отбросила Иркины волосы назад — заглянула в лицо, решительно кивнула и занялась прической вплотную. Пряди туго стянула на затылке. Танька лихорадочно, точно наперегонки с кем-то, красила ногти, то и дело поглядывая на Ирку и потрясенно качая головой.

— Тебя тоже причешу, не переживай — гулять так гулять! — походя бросила ей Оксана Тарасовна. С плойкой и пучком расчесок в руках она отступила от Ирки, внимательно поглядела на нее, невесомым движением устранила ей одной видимое несовершенство и… ссыпала инструменты обратно в сумку.

— Платье! — скомандовала она. Растопырив пальцы, чтоб не смазать лак, Танька подцепила вешалку и поволокла платье к Ирке.

— Надеваем! — и на Ирку обрушился пышный ворох шелестящего шелка и кружев.

— Вж-жик! — свистнула «молния» в боку, и платье обтянуло ее как вторая кожа. У ног стукнуло — Ирка завороженно уставилась на туфельки. Черные, на тонкой, как спица, высокой шпильке. Ирка подобрала юбку и бережно, точно в хрустальные, сунула обтянутые колготками ноги в туфельки. Те мягко обтекли ступню — ни боли в подъеме, ни стиснутых пальцев.

— И последнее… Сядь! — снова распорядилась Оксана Тарасовна. Держа спину очень прямо — платье требовало! — Ирка опустилась в кресло. Юбки легли на диван как распустившийся цветок.

— Хорошо хоть духи у тебя приличные, — пробормотала Оксана Тарасовна, проводя пробкой флакона у Ирки за ушами и вдоль падающего на плечо локона. И торжественно вынула из сумки бархатную коробочку. В прихотливых изгибах кованого серебра праздничными окошками переливались вставки цветной эмали, и разбрызгивали искры блестящие зеленые камушки. — Не бойся, я их закляла — даже если потеряешь, они обратно ко мне вернутся, — заметив Иркин испуганный взгляд, усмехнулась Оксана Тарасовна. Серебряное колье легло Ирке вокруг шеи. Щелкнул замочек. Запястья украсили парные браслеты… Ирка затаила дыхание — на гладко зачесанные волосы опустилась серебряная диадема.

— Ну вот, — удовлетворенно вздохнула старшая ведьма. — Теперь можешь смотреть.

Медленно и неуверенно Ирка поднялась из кресла и сделала шажок на подгибающихся ногах. Юбки колыхнулись вокруг бедер. Ирка ринулась в коридор — к высокому, в рост, зеркалу. И замерла.

В зеркале отражалась захламленная прихожая с отстающими от стен тусклыми обоями и растрепанной грудой старых вещей на обувной тумбочке. А на фоне всего этого, глядя в прозрачное стекло широко распахнутыми, нестерпимо сверкающими изумрудными глазами стояла… девочка-статуэтка. Принцесса. Коротенькая, чуть ниже колена, но широкая, топорщаяся как на кринолине юбка делала талию тоненькой-тоненькой. Черный цвет оставлял ощущение печали, но лежащая поверх черного шелка вторая юбка из похожих на изморозь узорчатых белых кружев делала эту печаль светлой и завораживающей. Открытые плечи выступали из кружевного корсажа. Загадочно мерцали зеленые камни на шее и тонких запястьях.

Поверхность зеркала задрожала, растекаясь серебром, тихо играла музыка — позванивающая, как ранняя капель по весне, и Ирка невольно шагнула вперед, в мерцание. Она стояла в гигантском зале, больше похожем на пещеру — стены неровного темного камня поднимались высоко-высоко над головой и пропадали во мраке. Только слышно было, как кто-то пищит, возится, хлопает крыльями, точно там пряталась стая птиц или летучих мышей. Пол походил на темное спекшееся стекло, будто по нему прокатилась волна огня. Жарко, и пахло серой, словно поблизости оранжево-красной лавой дышал вулкан. И немножко, совсем чуть-чуть — зверинцем. Ухоженным, хорошо убранным, но все-таки.

Среди медленно клубящихся над полом облаков прозрачного белого дыма плавно скользили разряженные фигуры. Дама в усыпанном драгоценностями платье с высоким, до затылка, стоячим воротником повернулась… Ирка увидела голову гигантской ящерицы на хрупких женских плечах. Желтые с вертикальным зрачком глаза пристально уставились на девочку. Кавалер «ящерицы» озадаченно сдвинул на затылок широкополую шляпу с перьями, открывая усатую морду рыси. Все новые и новые лица поворачивались в Иркину сторону — и вполне человеческие, отличающиеся от обычных только кроваво-алым цветом глаз, и волчьи морды, и бесстрастные чешуйчатые физиономии рептилий.

— Кгар! Кгар-рр!

Тьма над головой разомкнулась, и, угрожающе выставив скрюченные, как у дохлой курицы, голенастые лапы, на Ирку спикировала похожая на птеродактиля птица. Девчонка вскинула локоть, защищаясь, — утыканный неслабыми зубками клюв звучно клацнул у самого лица, кожистые перепончатые крылья забили над головой. Кривые когти рванули волосы.

— Кгар-р! Чужая! Чужая! — закладывая вираж, хрипло проорала птица.

По разряженной толпе прокатился грозный полурык-полуропот, и ближайшие фигуры придвинулись ближе… Птица пошла на второй заход… И вдруг все стихло. Толпа распалась надвое, как волна перед волнорезом.

По проходу шел Айт. Узкий серый колет открывал белоснежные рукава простой рубашки. Волосы почти до плеч свободно падали вдоль бледного лица — свою широкополую шляпу он держал в руке, и бело-серые перья волочились по земле. Широким шагом он подошел к Ирке и вдруг бережно, щепотью взял ее за запястье. И снова заиграла похожая на капель музыка.

— Менуэт, дамы и господа, менуэт! — хрипло проорала птица, проносясь над головами.

Ирка испуганно следила, как пары одна за другой выстраиваются у них за спиной.

— Шаг вперед, — едва шевеля губами, скомандовал Айт — Потопталась на месте… Шаг — потопталась. Делай, как я, и все будет в порядке.

Ирка шагнула.

— Шаг-шаг… Поклон — реверанс…

Метя перьями шляпы пол, Айт поклонился. Краем глаза наблюдая, как рядом приседает красноглазая красавица с лунно-белыми волосами, Ирка медленно согнула колени, юбка колокольчиком качнулась туда-сюда.

— Руку вверх и по-во-рот, — прошептал Айт, высоко поднимая Иркину руку за запястье. Церемонным шагом они закружились на месте, описывая полный круг…

И вдруг Айт остановился. Посмотрел на Ирку из-под сцепленных рук, не обращая внимания ни на музыку, ни на кружащиеся вокруг пары…

— Знаешь, — порывисто сказал он. — Хочется, конечно, прикинуться недовольным, но на самом деле мне очень нравится! Только все равно — лучше бы ты этого никогда не делала!

— Чего не делала? — прошептала Ирка.

…Мря-а! — яростный кошачий вопль ударил по ушам.

— Пошел вон, кошак проклятый, не смей кружева драть! — пронзительно прокричала Оксана Тарасовна. Мелькнула длинная темная тень, перед глазам у Ирки закружились цветные круги, она судорожно схватила ртом воздух…

Замерев с поднятой, как в фигуре старинного танца, рукой, Ирка стояла посреди комнаты в собственном доме. Один край широкой юбки упирался в пузатый комод, второй — в колченогий столик. Высокое зеркало больше не дрожало, дисциплинированно отражая только знакомый захламленный коридор.

— Какая ты вся из себя… Ба-арби! — сказал стоящий в дверях Богдан — то ли восхищенно, то ли, наоборот, неодобрительно.

— Когда ты успела прическу растрепать? — возмутилась Оксана Тарасовна, направляясь к Ирке с расческой наперевес. — Будто тебя вороны драли!