25

Не поминай дракона к ночи

Ирка зарычала и рванула второй удерживающий ее браслет. Перекрученное дугой серебро с треском лопнуло. Разбрызгивая воду, Ирка кинулась к змею.

— Кровь не вода, червона руда… — приподнявшись на цыпочках и обхватив обеими руками громадную тяжелую голову, забормотала она заговор.

— Эй-эй! — упираясь лапами, как щенок, змей шарахнулся назад. — Ты чего делаешь?

— Кровь останавливаю, — опуская руки, растерянно отозвалась Ирка.

— Я тебе ч-шшто — ч-шшеловек? Это у тебя, может, кровь — не вода, а чистый яд, а у меня содержание наноструктурированной воды в крови почти 90 %! — с трудом двигая разбитой челюстью, прошамкал — прошипел змей, с трудом приподнимая разорванное крыло.

Интересное дело! Насупившись, Ирка отступила прочь. Кровь черного цвета, от которой снег на составляющие разлагается, и у него, значит, вода, а у нее, значит, — яд!

— Я хотела помочь! — пробурчала она, но змей ее не слушал — его длинный раздвоенный язык танцевал у вспоротой перепонки. Капли черной крови с шипением вскипели — и края раны потянулись друг к другу, медленно смыкаясь в длинный набухший рубец.

— Хорош-шо, эта твоя ведьма нас в прош-шлое утянула — здесь снег ч-шшистый, — удовлетворенно вздохнув, змей разложил залеченное крыло по снегу. Покрутил головой на гибкой шее — вертикальные зрачки сузились еще больше, загораясь недобрым желтым светом. Тяжело волоча ноги, Ирка ковыляла по кладбищу — прочь! Змей захлопал крыльями, подлетел в воздух — невысоко, как курица, — и опустился перед девчонкой.

— Удрать реш-шила? — зловеще трепеща языком, прошипел он. — Думаеш-шь, ту ведьму упустил, теперь тебя с-съем?

— А ты, как Ганна Николаевна, думаешь, все на свете упирается в тебя? — хрипло огрызнулась Ирка. — Я к Таньке! К Богдану! Взлететь не получается, перекинуться тоже не могу… Наверное, потому что до сих пор внутри Ганниного заклятья… — Ирка изо всех сил старалась не заплакать — только не хватало сопли распустить перед этим гадом, даже не ползучим, а летучим! — А ведьмы, они…

— Помню, с-слышал, — изгибаясь в снегу, прошипел змей. — С-серебряный с-скорпион… — он задумчиво скосил на Ирку желтый глаз и непререкаемым тоном добавил: — Чтоб ты знала — очень многое на свете упирается именно в меня! — он медленно повернулся к Ирке боком и вдруг скомандовал: — С-садись! — и добавил, брезгливо косясь на облепленные мокрой землей подошвы ее ботинок: — Только ноги вытри, а то шкуру мне испачкаеш-шь!

Ирка поглядела на него изумленно — он что, и правда предлагает… лететь на нем? Ей — на змее?

Неподвижная физиономия рептилии вдруг странно дернулась — Ирка могла поклясться, что на ней проступила досада!

— Если ты так сильно не любишь змеев, зачем себя насиловать?! — прошипел он. — Могла меня и не звать!

— Ты что, как Ганна Николаевна, мысли читаешь? — пробормотала Ирка.

— У тебя на лице написано! — выпуская из ноздрей две струи горячего пара, фыркнул он. — Физиономия такая, будто я тебе на жабу влезть предлагаю!

Ирка невольно дернула плечом — а он видит большую разницу между собой и жабой?

— Я не люблю! То есть, я НЕ не люблю! — попыталась пояснить она и тут же вздохнула: — То есть, если совсем честно, то не очень… И ничего я тебя не звала!

— А врать зачем? — обиженно насупился змей. — Кто во дворе школы кричал: «Приходи, гад ползучий»?

— Так я ж Спиридону! — изумилась Ирка.

Змей выгнул шею и поглядел на нее озадаченно — сверху вниз:

— А этот заклятый маньяк при чем?

— Ни при чем — ругалась я так! — выпалила Ирка и тут же зажала себе рот рукой. Он ее сейчас попросту съест — и она не отобьется, сил совсем нет!

— Ясно, — сказал змей тихо-тихо. — Ты мной ругаешься.

Над старым кладбищем повисло молчание — как и положено, кладбищенское.

— Ну… Я пойду, — пробормотала Ирка. Дура, ой дура — человек… то есть змей, конечно… Короче, спас — а она его обидела! И стыдно, и Танька с Богданом пропадают! Если она с проклятого кладбища выберется, может, сумеет взлететь? А выберется ли?

— Обещал отвезти — значит, отвезу, — злобно пшикнул змей. — Нет у меня вашей ведьмовской привычки: захотела — сказала слово, захотела — взяла обратно!

— Так у нас же Слово — не обещание, а совсем другое! — возмутилась Ирка… и тут же звучно захлопнула рот. Пусть говорит — лишь бы унес отсюда!

Она неловко вцепилась в край крыла — змей заметно напрягся…

— Ой, извини! — она торопливо отдернула от раненого крыла руку, попыталась ухватиться за шкуру — пальцы скользили по гладкой чешуе. Ступила на лапу… и наконец махнула змею на шею. В ложбинку на спинном гребне, точно специально устроенную для седока.

— Змеев ты не любишь — а мне на шею села и ножки свесила. Очень характерно для людей! — со злобным удовлетворением объявил змей.

Честное слово, Ирка хотела с него спрыгнуть! Но огромные перепончатые крылья шевельнулись, гоня ветер, и, по-гусиному вытянув шею, змей взмыл в воздух.

Высокое, по-зимнему холодное небо с мелкими колючими звездами прыгнуло навстречу, точно какой-то великан притянул его к земле. Иркины волосы заполоскались, как флаг. Перегнувшись через гребень, она поглядела вниз, на старое кладбище. Оно больше не было зимним и белым — голые черные могилы и покосившиеся кресты, взбаламученная земля и начавшие замерзать потеки воды. Могила на холме, окруженная перекрученной и изломанной оградкой, наполовину выдернутой из раскисшей земли, казалось, пережила нашествие кладбищенских маньяков.

— Прости, — прошептала Ирка. — Я не хотела тебя обидеть…

На вершине точно мелькнул огонек, и холм провалился сам в себя, как детская раскладная игрушка. Земля пошла волнами. Один за другим старые кресты уходили в глубину, длинными белыми языками наползал снег и застывал, нетронутый. Срок заклятья Ганны Николаевны закончился. Если бы змей не затаился на месте встречи — вполне вероятно, что ее, Иркино, мертвое тело уходило бы сейчас под землю вместе со старым кладбищем. Очень удобно. А враз помолодевшая Ганна Николаевна усаживалась бы за руль своего «Порше», прикидывая, что бы еще такого ценного отвинтить у следующей ведьмы под следующее Рождество.

— А… А как ты узнал, куда меня ведьмы повезли?

Змей фыркнул — точно паровоз пыхнул.

— Вот сложность — твой здухач телепался над вашим автомобилем, как флаг! А уж разглядеть в этом чахлом скверике старую ведьмовскую могилку и того проще — я вас, ведьм, насквозь вижу, даже сквозь землю! Ясно же, что вы именно туда потащитесь!

Заснеженный сквер вернулся на свое законное место. Из центральной аллеи чуть не кубарем выкатилась женщина и кинулась бежать по дороге.

— Оксана Тарасовна! — процедила Ирка.

Змей развернулся в воздухе и рванул за ней.

— Не-ет! — завизжала Ирка и, обеими руками вцепившись в гребень, потянула его, как вожжи. — Некогда, там ребята умирают! Брось, плюнь!

Змей моментально послушался — плюнул. Длинная струя воды ударила вслед улепетывающей ведьме, льдом разбилась у самых каблуков. Оксана Тарасовна взвизгнула и припустила быстрее.

— Пожалуйста-а! — завопила Ирка.

Взмахи крыльев замедлились, змей глухо рыкнул:

— Вот «пожалуйста» — уже лучше! Я тебе не лошадь! — он сделал круг над сквером и полетел к Иркиному дому.

Ирка покосилась на его неуверенно работающее крыло — вдоль перепонки тянулся неровный, пульсирующий шрам.

— Тебе… не тяжело? — неловко поинтересовалась она.

— Нормально, — задыхаясь, пробурчал змей, и из ноздрей у него повалил пар — в общем, ясно, что тяжело! И вообще, спасибо сказать бы надо. И, наверное, даже извиниться.

— Я… Я просто боюсь змеев, — наконец выдавила Ирка, словно это заменяло и благодарность, и извинения. — Один из ваших пытался меня убить…

— Но убила-то его ты! — немедленно откликнулся змей. — Да я чуть из чешуи не выскочил, когда очухался и обнаружил, что попал в лапы Хортицы-убийцы!

— Что-о? — Ирка аж подпрыгнула на спине змея. — Это в вашем змействе так меня называют?

— Как еще тебя называть, если его обратно в наш мир выкинуло, как через мясорубку пропущенного? А он мне, между прочим, приходился семиюродным дядей по кузену, — подумал и добавил: — Со стороны третьей головы.

— А остальным головам он что — не родственник? — невольно вырвалось у Ирки.

Змей выгнул шею и покосился желтым глазом на ее озадаченную физиономию. Пасть растянулась в ухмылке, а раздвоенный язык заплясал, как бешеный:

— Купи-илась… Ой, не могу, таки купилась! — горячая чешуйчатая шкура под ней задрожала — Ирка почувствовала себя верхом на закипающем чайнике. Змей хохотал.

Ничего себе перепадики настроения — то бесится, то веселится. Знакомо выглядит… Если бы не чугунные от усталости мозги… Если бы не страх за друзей — она непременно бы сообразила. Ладно, отложим, потом подумаем.

— А что, трехголовых змеев не бывает? — только чтоб унять веселье, от которого она вот-вот слетит на землю, крикнула Ирка.

Цели своей она достигла. Змей перестал смеяться сразу, моментально.

— Почему, бывают, — наконец глухо бросил он. — Когда из вашего мира в наш просачивается очередная гадость — вроде заклятий или химии какой, — рождаются трехголовые. Живут, правда, недолго. К счастью.

Ирка смутилась. Не объяснять же, что всякой химией и радиацией люди и себя травят — не хочется, чтоб в его вертикальных змейских глазах род людской выглядел не только подлым, но еще и… придурковатым!

— Ваши к нам тоже еще с древних времен… заползают! — наконец нашлась она — надо же, рассказы Оксаны Тарасовны пригодились. — Включая тебя!

— Опять тем же хвостом по тому же месту! — ощутимо распаляясь — шкура под Иркиными ладонями становилась все горячее и горячее, — рыкнул в ответ змей. — Так это ж ты меня вытянула! Плыву себе спокойно, своими делами занимаюсь — важными, между прочим! Вдруг мне в уши начинают бормотать, что меня, видите ли, «кличут», — как дернет, я и крылом взмахнуть не успел! И затянуло… — змей поперхнулся, скривился — не только мордой, но и шеей, и хвостом и выдохнул клуб горячего пара.

Ирка снова изо всех сил вцепилась в гребень, чтоб не грохнуться у него со спины:

— На синему мори, на чужому простори, лютый змей живе… — потерянно пробормотала она слова заклятья — того самого, что три дня назад произносили вместе с Танькой. Чтоб сделать приворотную воду!

— Вот именно! — отчеканил змей. — Я уже третий день гадаю, что тебе от меня надо — то ли клад со дна морского… то ли мой хвост к новогоднему столу. В копченом виде, — мрачно добавил он.

— Я змей не ем. Змеев тоже, — буркнула в ответ Ирка, смущенно водя пальцем по плотно прилегающим друг к другу серо-серебристым чешуйкам у него на спине. А красиво…

— Не-ет, ты просто влезаешь в очередные лягушечьи какашки, и мне приходится тебя спасать! Такой вот изощренный способ убийства очередного змея — ждешь, пока я угроблю себя сам!

— Мог не спасать! — возмутилась Ирка.

— А кто мне дорогу назад откроет? — змей заорал так, что с крыши, над которой они пролетали, сорвало лист железа и с грохотом швырнуло на мостовую. — Если бы мы сами, без помощи, могли возвращаться — Шеша[Шеша — мировой змей, поддерживающий Вселенную, держит в зубах свой хвост.] с два мы бы позволили вашим богатырям к нам со своими копьями лезть! — немного успокоившись, добавил он. — Раз — и домой! Не-ет, кто вызвал, тот и возвращает! Только сперва попользуется как следует — богатства там, власть… Что угодно для колдуна сделаешь, чтоб только из вашего мира выбраться, — меланхолично закончил он. — Туризм — это прекрасно, но навсегда у вас застревают только змеелузеры, которые в нормальном мире ни дворец построить, ни сокровищницу собрать не могут! Бомжуют тут по пещерам…

— Если бы я только знала, ты бы вылетел в свой змеиный мир моментально! — отчеканила Ирка. — Стоило только сказать!

— Ты что, меня и впрямь за трехголового держишь? — зарычал змей — под чешуйчатой шкурой точно камни перекатывались. — Намеков ты вроде как не понимаешь. Когда я в саду появился, орала как резаная — я, конечно, в такую чешуйню не очень поверил, но все вы, млеко… — он вдруг закашлялся, окутываясь паром, и хрипло закончил: — Все вы, местные, недоразвитые! Вдруг ты и правда не знаешь, что раз вызвала, можешь требовать за мою свободу что угодно?

— Раз я недоразвитая — какие претензии? — злобно поинтересовалась Ирка. — И когда это ты мне намеки делал — мы с тобой в первый раз разговариваем!

Змей вдруг нырнул в воздухе и сорвался в крутое пике. Ирка зажмурилась, чтобы не смотреть на стремительно несущуюся к ним асфальтовую полосу дороги, и вжалась лицом в гребень. Она не заорет, ну уж нет, он ее не заставит!

— Я из-за тебя чуть не сдох — вот какие претензии! — прошипел змей, окутываясь клубами горячего пара, как разъяренный чайник.

— Я не специально! Честное слово, я тебя сразу отправлю домой! Только долетим до Таньки!

— Танька — так Танька! — успокаиваясь и выравнивая полет, насмешливо согласился ее собеседник. — Значит, парень, который там внизу скачет на волке, тебя не интересует?

— Богдан! — нагибаясь со змеиной шеи, заверещала Ирка. — Богдан на Вовкулаке!

По дороге, прямо посредине проезжай части, тяжело обвисая, почти ложась на шею громадного серо-седого волка, скакал мальчишка с мечом за поясом и перевязанной головой. По белому бинту расплывалось кровавое пятно. Волк двигался неровными скачками, видно было, что ноша ему не по силам, но он упорно бежал.

— К ним, скорее! — колотя пятками по гладкой чешуе, завопила Ирка. — Их Оксана Тарасовна котлетами отравила!

— Интересно, она не в том кафе работает, где я вчера обедал? — прогудел змий, закладываясь на крыло. — Да не пинайся ты!

Ирка представила себе змея, горестно изучающего котлету по-киевски и горку едва теплых макарон, — нож-вилка в лапах, хвост аккуратными кольцами уложен под столом, крылья обвисли, на чешуйчатой морде выражение гастрономической печали… Как его в кафе пустили?!

Бегущий по дороге старый оборотень затормозил и пошел юзом, вкапываясь когтистыми лапами в асфальт. Едва не слетев у него со спины, Богдан судорожно вцепился в шерсть. Вздымая крыльями ветер, на разделительную полосу садился дракон! Увенчанная роскошным шипастым гребнем громадная голова вытянулась на длиннющей шее, и раздвоенный язык затрепетал у самого лица Богдана, точно примериваясь, какой он на вкус. Оборотень под ним попятился, отчаянно перебирая лапами, и жалобно заскулил.

«От такого не удерешь!» — отрешенно подумал Богдан.

Язык спрятался, и змей распахнул жаркую пасть…

— Нету никакого яда — ничего они не отравлены! — человеческим голосом проревел он, неожиданно обдавая Богдана запахом прохладной воды в сонном лесном озере, речной тины, чего-то соленого и свежего, как морской прибой…

— Ты уверен? — из-за змиева гребня выглянула исцарапанная физиономия с всклокоченными волосами… Ирка!

Змий выгнул шею и укоризненно поглядел на девчонку:

— В конце концов — кто из нас змей?

— Это кто? — потрясенно глядя на оседлавшую дракона девчонку, охнул Богдан.

— Ты что, оглох? — не хуже змея рявкнула она. — Он же представился — змей! Летим скорее, надо спасать Таньку! — и торопливо добавила: — Пожалуйста!

Гигантский ящер захлопал крыльями, поднялся с разделительной полосы в воздух.

Мальчишка и волк переглянулись…

— Ирка сказала «пожалуйста» — змею! — потрясенно пробормотал Богдан. — Если дело дойдет еще и до «спасибо», то дальше я уж и не знаю!

Волк крутанулся на задних лапах и тяжело поскакал обратно — вдогонку за змеем.

26

Змеиная кровь

Змей нырнул в воздухе. Мимо Ирки медленно скользили поросшие кустами склоны старой балки — горбатые железные крыши маслянисто блестели под луной. Змей уверенно пошел на снижение.

Захрустели ветки деревьев, и, полоща крыльями, он приземлился перед поломанным крыльцом. Без единого слова Ирка сиганула с его спины и ринулась в дом. Ступеньки крыльца визжали у нее под ногами, будто предупреждая: не ходи, не надо!

— Мя-у-у! — бросаясь Ирке навстречу, жалобно завопил кот.

Танька лежала ничком на полу. Ирка схватила подругу за плечи, перевернула… Танькино лицо было даже не бледным, а желтым, как старая штукатурка. Кожа казалась противно-липкой от пота, под глазами залегли темные тени, и черными стали ногти на пальцах, а на губах пузырилась пена.

— Сейчас! Сейчас-сейчас! — Ирка рванула наверх, в свою комнату, и с грохотом скатилась обратно. В сумке отчаянно дребезжали банки. — Сейчас, Танечка, сейчас!

Чмокнула крышка — Ирка поднесла пол-литровую банку Таньке к губам — мутная жидкость полилась в рот… и вылилась обратно.

— Сейчас! — Ирка схватила другую банку, приподняла подругу, вливая зелье ей в горло. — Очнись же, Танечка, очнись, ну! — Танькина голова бессильно мотнулась из стороны в сторону, потемневшие от пота золотистые пряди мели пол.

— Мя-я… — совсем безнадежно протянул кот.

— Нет! — отчаянно сжимая Танькины ледяные руки, крикнула Ирка. Она давно поняла, что может погибнуть сама, хотя и не верила в это. В битве с Костеем Бездушным осознала, что они могут потерять Богдана. Но не Таньку! Только не Таньку! Танька слишком умная, слишком рассудительная, чтоб отколоть такую глупость — умереть в двенадцать лет!

— Мя! — перепуганно вякнул кот.

Тяжелая серая тень проплыла вдоль стекла, отдалилась, приблизилась снова.

Ирка рванула к окну. В последнюю секунду змей успел дернуть шеей, уворачиваясь от хлесткого удара створкой.

— Средство от яда серебряного скорпиона! — выпалила Ирка прямо в качающуюся перед ней морду гигантского ящера. — Знаешь?

— От серебряного — не знаю, но… — не договорив, змей протянул морду к окну — Ирка шарахнулась в сторону. Аккуратно, чтоб не оцарапаться об раму, голова на длинной шее вдвинулась в комнату.

— Мр-я-я-я! — взвившийся чуть не под потолок кот издал вибрирующий, полный не то что нечеловеческого — даже некошачьего ужаса вопль!

— Тихо ты! — рявкнула на него Ирка.

Приземлившийся на ковер кот припал брюхом к полу, распластавшись по нему, как мохнатый половичок.

— Не тронет он тебя… — начала Ирка. — Ой!

Кот кланялся. Безумными, выпученными глазами пялился на змея, отползал, виляя задом, и при этом кланялся! Прижимал лапы к груди, тряс головой, шаркал задними лапами…

Змей недовольно скосил в его сторону вертикальный зрачок. Кота снова подбросило — корябнув когтями по стене, он серой тенью растворился во мраке дома.

— Чего это он? — потрясенно глядя на змея, пробормотала Ирка.

— У сумасшедшей ведьмы — припадочный кот, — невозмутимо буркнул змей — длинный раздвоенный язык трепетал над Танькиным лицом. — Нет, не знаю! — снова повторил он, и Ирка поняла, что она сейчас умрет — вот просто ляжет рядом с Танькой, и… — Но вообще-то кровь змеев лечит от любого яда, — небрежно добавил он.

— Дай! — подпрыгнув не хуже кота, завопила Ирка.

Стремительно, точно отпущенная пружина, голова змея вытянулась обратно в окно.

— Дай-дай, — ворчливо повторил он. — А что мне с этого?

— Я… Тебе… — прижимая руки к груди, забормотала Ирка. — Я тебя домой отправлю, как ты хотел!

Змей расхохотался, шипя и булькая, как пробитый паровой котел:

— Домой ты меня отправишь и так, никуда не денешься! Бесплатно! Сама сказала: как только долетим до Таньки… Считай, ведьмовское Слово дала!