— А ты меня на нем поймал! Все вы, змеи… Правильно про вас плохое говорят! — вскипела Ирка.

— А вы, люди, хорошие… халявщики! Получить чего ценного на дармовщинку — замечательное свидетельство доброты и благородства!

— А вы, вы… — стискивая кулаки, Ирка яростно уставилась на покачивающуюся у окна наглую змейскую морду! — А вы… — оскорбление, достойное такой подлости, даже в голову не приходило, и вдруг Ирка почувствовала, как в глазах у нее отчаянно щиплет. — Ну что ты за человек, то есть змей такой! — прошептала она, безнадежно глядя в бесстрастные глаза. — Она моя лучшая подруга! — дрожь прорвалась наружу. Слезы брызнули, прям как у циркового клоуна, во все стороны! — Она хорошая, она… Она умирает! А ты торгуешься! — вытирая слезы ладонью, давилась плачем Ирка.

Даже в полумраке было видно, как серая шкура змея вдруг побелела. «От злости», — успела подумать Ирка…

— Только не реви! — совсем испуганно прошипел он. — Да не реви же ты, ну пожалуйста! На, на, бери! — и он полоснул когтем… прямо по едва затянувшейся ране. Тонкая кожа лопнула, и густые капли черной крови закапали в снег. — Что стоишь — кружку давай, ценный продукт пропадает!

Ирка схватила стакан со стола и сиганула в сад прямо через окно. Две тягучие черные капли упали на стеклянное донышко…

— Хватит, — мягко отводя крыло, пробормотал змей.

Ирка кинулась обратно. Медленно-медленно, как густая смола, капли змиевой крови отделились от края стакана.

— Давай же глотай, глотай! — пачкаясь в желтой пене на Танькиных губах, Ирка пальцами раскрыла ей рот. Тягучая жидкость неспешно скатилась по языку… Танька все так же бессильно лежала у Ирки на руках. Ирка подняла отчаянный взгляд на торчащего в окне змея…

— Кха! Кха-кха-кха! — Танька судорожно зашлась в кашле, и с каждым толчком изо рта у нее вылетала вонючая жижа. — Кха-кха-кха! Ой, не могу! Кха! — Танька в очередной раз содрогнулась, обвела комнату мутным взглядом, похлопала глазами, пялясь на змея, вздохнула: — Опять глюк! — и отключилась.

Черные тени у нее под глазами стремительно исчезали. Светлели ногти, розовела кожа, Ирка сжала руку подруги — ладонь снова теплая!

— Танечка! — заливаясь слезами, выдохнула Ирка.

— Пусть спит, — слегка смущенно прогудел змей. — Все нормально будет.

Ирка кивнула, опустила спящую Таньку на ковер и пристроила ей под голову подушку. Все еще всхлипывая и икая, поднялась:

— Я знаю… Я знаю правила… — обтирая зареванное лицо ладонью, пробормотала она. — Я не халявщица… За помощь надо платить… Что… Что ты хочешь?

Она сама не поняла, откуда взялось это ощущение, но перед ней точно с треском захлопнулась дверь. Довольный и благодушный змей вдруг стал невероятно далеким и холодным, как чужая безжизненная планета.

— Дай-ка соображу, — он шумно уселся на хвост и задумчиво пошевелил лапами. — Чего б с тебя такого скачать…

Ирка смотрела на него беспомощно — чего злиться-то, сам же плату требовал, она согласилась!

Морда рептилии расплылась в усмешке, и ехидным-ехидным голосом он протянул:

— А поцелуй меня!

— Что? — С чего вдруг она должна с ним целоваться? Нет, он, конечно, довольно красивый, даже учитывая, что змей… Но прижиматься губами к холодной чешуйчатой морде — б-р-р!

— По-це-луй! — отчеканил змей. — Нужно ж мне, как вернусь, рассказать что-нибудь… экзотическое! Вот скажу, что с самой убийцей змеев целовался!

— Еще экзотичнее будет, если я тебя укушу! Сможешь даже показать отметины от зубов! — прорычала Ирка.

— А я-то думал, тебе понравится! — все также мерзко лыбясь, издевался змей. — Ты даже любовное заклятье на змеев знаешь — да еще какое! Мол, или заведи себе девушку, или помрешь! Я так понял, ты согласна быть моей девушкой?

— Я знаю все старые заговоры на змеев — чтобы разобраться с вами, если вы опять ко мне явитесь! — угрожающе процедила Ирка. — Только в этот раз надо было просто промолчать — и пусть бы ты от того любовного заклятья подох! — она отвернулась.

Ну как же он ее достал — до печенок! Вот только что был… ну необыкновенный! Таньку спас. Саму Ирку тоже. А сейчас — как с цепи сорвался!

— И вообще… — примирительным тоном начала Ирка. — Это неприлично! Я… я даже с мальчишками еще не целовалась!

Мгновение в саду стояла тишина…

— Врешь! — яростно выдохнул змей. — Знаешь, что я думаю? Ты просто расистка! Да-да, и нечего на меня так смотреть! Был я красавчиком в байкерской куртке и катал тебя на мотоцикле — очень бы даже целовалась! А в чешуе я тебя не устраиваю! В-ведьма!

— Ты тоже мной ругаешься, — напуганная его гневом, пробормотала Ирка.

— Я тобой — обзываюсь! — уточнил он, круто развернулся, хвостом сшибая уцелевшие обломки столбиков крыльца. И пошел по тропинке — гравий жалобно хрустел под тяжелыми лапами.

Мысли отчаянно вертелись в голове Ирки — байкер, мотоцикл, черная куртка…

— Стой! Погоди! — Ирка выскочила из дома и остановилась на поломанном крыльце. Хлипкий забор зашатался и рухнул. Змей прошлепал когтистыми лапами по доскам и двинулся дальше — прочь.

— Куда ты? Я же должна отправить тебя домой!

— Обойдусь как-нибудь, — даже не поворачивая головы, буркнул он.

Раненое крыло бессильно обвисло и волочилось по земле. Зато выставленный вверх хвост гордо и независимо покачивался при каждом шаге — как у Иркиного кота, разве что чешуйчатый! И огромный…

Только один человек мог уходить, вот так же гордо держа спину, как этот змей — хвост! Только один человек мог… так ее достать!

— Не уходи! — кидаясь следом, закричала Ирка.

Телефон в ее кармане зазвонил пронзительно и отчаянно, точно звал на помощь. Ирка споткнулась, упала, едва не расколотив нос о сломанный забор, схватила прыгающую в кармане трубку…

— Ты извиняй, дивчинка, шо так пиздно — але ж раньше якось було до тэбэ не дозвониться, — прогудел знакомый голос. — То, звиняюсь, Мыкола! Та з Хортицы ж!

— Да, конечно, — растерянно пробормотала Ирка, с трудом поднимаясь. Дядька Мыкола, из богатырской стражи!

— Я чого дзвоню, — смущенно забормотал старый богатырь. — Ты визу-то цьому, своему, продлеваты будешь, чи вин уже видъизжае, га?

— Кто видъизжае? — повторила Ирка. — Какую визу?

— Ну ты змея вызвала? Вызвала! — голос дядьки Мыколы стал строгим. — Не, маешь право! Три дня вин гостюе без всяких препон, а дали — на усмотрение принимающей стороны. Так продлеваем визу, чи шо? Порядок е порядок!

— Дядька Мыкола… — почти не слыша, что он говорит, выдохнула в трубку Ирка, — вы ж в змеях по работе разбираетесь. Кто такой… Айтварас?

— Змей летючий так у литвинов прозывается, — недоуменно откликнулся дядька.

— А Жалтис?

— Та насправди той же самый змий, тилькы так його кличут, когда подводных кладов просить хочут!

— А Чанг Тун Ми Лун?

— То так його у китайцев звуть, — еще удивленнее пояснил Мыкола. — Водяной дракон значит. Чанг Лун вин, когда добрый, а Тун Ми Лун — когда шторм крыльями бурлит или цунами гонит… Послушай, девка! — голос дядьки вдруг наполнился самым настоящим ужасом. — Ты что же… самого царевича-полоза, повелителя воды, младшего сына царицы Табити-змееногой до сэбэ вызвала? Чи ты з глузду зъихала, чи шо?

— Да, — глухо сказала Ирка, выключая мобилку. — Зъихала. Совсем.

Она медленно подняла голову. Гравиевая дорожка была пуста. Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун, Великий Дракон Вод, на Днепре прозываемый царевичем-полозом, исчез.

— Айт! — срываясь с места и бросаясь по оставленной раненым крылом кровавой полосе, отчаянно закричала Ирка, — Айт, вернись! Пожалуйста… — шепотом добавила она, но даже эхо не соблаговолило ответить на ее крики.

27

Разгадка Спиридона

— Та не сдаю я никому комнату, не сдаю и не сдаю, чего привязалась-то? — полное лицо хозяйки покраснело от гнева, наверное, она бы орала, но боялась, что соседи услышат, а потому только шипела, совершенно… по-змеиному.

Ирка зябко обхватила себя руками за плечи. Глаза после бессонной ночи болели, точно в них песка насыпали.

— Сами не сдаете, так, может, знаете, кто поблизости сдает? Вы ж всегда все про всех знаете, теть Ань! — устало пробубнила Ирка. — Ну я ж не из налоговой инспекции! Я парня ищу — высокий, худой, волосы черные, глаза… такие… переменчивые, — в который раз уже принялась перечислять она. А также время от времени — чешуя, крылья и хвост. Правда, перечислять эти приметы вслух она не стала.

— А бабка твоя в курсе, что пока ее нет, ты по парням бегаешь? — окидывая Ирку долгим неодобрительным взглядом, буркнула соседка. — С переменчивыми… глазами? Не было никого — я б знала! — и она с треском захлопнула калитку.

Ирка вытерла ладонью лицо — как будто ее оплевали! Ведь обязательно бабке настучит — может, прямо сейчас позвонит, а уж чего нарасскажет, Иркин мозг даже вообразить отказывался! Зато у соседки с воображением все в порядке!

Зачем она вообще его ищет — Айт запросто и соврать мог, что снимает комнату поблизости, недаром язык раздвоенный! Полоса крови, оставленная раненым крылом, по-прежнему отчетливо виднелась на гравии — и обрывалась в сотне метров от Иркиного дома, будто змей взлетел. Только где приземлился? Конечно, мог снова себя залечить, но… Они больше не в прошлом — снег вокруг был грязным и слежавшимся, покрытым черной бахромой. А что с Айтом от грязной воды делается, она помнила еще по больнице. Он ведь дракон воды, а не химическо-радиоактивной смеси, слабо разведенной Н2О! Теперь все становилось понятным: и исчезнувшие из больницы запасы дистиллированной воды — Айт лечился, и лужи, отбившие нюх оборотню, когда они уехали на мотоцикле, и залитый спортзал! А ведь это она его в тот коллектор уронила! Заклятьем своим! Она виновата, что он ранен и… больше не хочет с ней разговаривать! Да она сама не желает с ним разговаривать — очень надо, когда всякие змеюки на тебя шипят! Ей бы только узнать, все ли с ним в порядке… И отправить его домой, ведь она обещала!

— Ну где ты порхаешь, гадина паршивая, когда нужен? — стискивая кулаки, пробормотала Ирка.

Рядом послышалось шумное сопение, забор содрогнулся от навалившейся на него здоровенной мохнатой туши. С отчаянной надеждой Ирка вскинула голову и увидела торчащую над забором квадратную морду соседского кабыздоха.

— Ты тоже ничего не знаешь? — Ирка печально вздохнула. Просто так спросила — нюх в поисках Айта не помогал, как и заклятья, иначе бегала бы она по соседям? Но пусть хоть поскулит, мордой в ладонь потычется, посочувствует — сейчас бурная собачья любовь была очень кстати, тем более что остальные псы, караулившие у калитки, враз исчезли. Ирка потянулась погладить кабыздоха по лобастой башке…

Клац! — она едва успела отдернуть руку — зубы-напильники звучно лязгнули у самых пальцев.

— Ты чего? — изумленно глядя на пса, пробормотала Ирка.

— Р-р-р! — пес рычал, угрюмо наклонив голову и не сводя с Ирки тяжелого, как каменная плита, взора, в котором было все — и недвусмысленное «Не подходи, порву!», и ненависть, и обжигающее презрение… Вот только недавнего щенячьего обожания не было и в помине!

— Что — прошла любовь, завяли помидоры? — с неловким смешком спросила Ирка.

— Гав-р-р-р-гав-гав-гав! — разрывая глотку, зашелся глубоким, угрожающим лаем пес, и все его тело содрогалось от ярости.

— А ну-ка заткнись! — тоже срываясь на рык, рявкнула в ответ Ирка.

Пес смолк мгновенно, точно ему запечатали пасть. Одарил Ирку еще одним долгим взглядом из-под кудлатых завитков. Повернулся спиной и, не оглядываясь, втянулся в будку. Слышно было, как он там ворчит и возится.

— Да что ж я такого наделала, что все от меня гордо удаляются? — пробормотала Ирка и, глотая слезы, бегом кинулась к своему дому.

— Глупо с моей стороны дарить тебе усыпительную подушечку! — возмущенный Танькин голос хлынул навстречу вместе с теплом из нагретых комнат. — Тебе надо с дубиной ходить, как у велетней! — обматывая разбитую голову Богдана свежим бинтом, продолжала выступать Танька. — Чтоб в случае чего бац сам себя в лоб — и в нокаут! И не сопрет никто! А ты чего такая встрепанная — опять собаки гнались? — переключилась она на Ирку.

— На себя бы посмотрели — оба зеленые, как водяные! — буркнула в ответ Ирка. — А собаки меня больше не любят! Разбежались, а соседский кабыздох так вообще облаял.

Танька бросила бинт, так что его конец повис у Богдана перед носом, и принялась что-то торопливо считать на пальцах.

— Три дня, — наконец с торжеством сказала она и вдруг зашлась хохотом. Тут же схватилась за голову и судорожно сглотнула, давя тошноту:

— Потом… объясню…

— А я предупреждал, что она подлая, ваша Оксана Тарасовна! — похоже, думая исключительно о том, как его надули, пробормотал Богдан.

— С Оксаной Тарасовной мне как раз не все ясно… — Танька опустилась на диван.

— Да чего там неясного, — буркнул Ментовский Вовкулака. — В больнице, возле Маринки, ее и прихватили. Дескать, или помогаешь Хортицу добыть, или Спиридон тебя сейчас вот этим ножичком в труп ведьмы года произведет.

— А раньше вы это выяснить не могли? — устало падая в старое скрипучее кресло, вздохнула Ирка.

— Так ты ж котельной пользоваться запретила! — возмутился оборотень. — Вот и пришлось расследование по всем правилам вести — мои ребята по той больнице местного домового трое суток вынюхивали, только вчера ночью и заловили! Серый до сих пор отплевывается — пришлось ему мохнорылого пожевать слегка, чтоб раскололся, а домовые, они на вкус не очень! А потом мои волчата вообще носились, будто они савраски какие… — он вдруг осекся, виновато покосившись на Ирку.

— Давайте выкладывайте, — покорно согласилась Ирка — хуже все равно уже не будет.

— А я предупреждал, что не надо тебе с кем попало встречаться! — выпалил старый оборотень.

— Это вы насчет того, что Айт — змей? Или что Леша — Спиридон? — отрешенно глядя в окно, спросила Ирка.

Наверное, она бы долго хохотала, глядя на физиономию старого оборотня, если бы ее хоть что-то могло сейчас развеселить.

— Который на мотоцикле… — пробормотал Вовкулака, подбирая отпавшую челюсть. — Змей? Ты на нем прилетела?

— Ага, значит, все-таки никакой не глюк, я его и правда видела! — Танька попыталась деловито кивнуть, но тут же прижала обе ладони ко рту.

— Со змеем-то я и не разобрался, — сокрушенно покачал головой подполковник. — А к тому Леше ребят на работу отправил. Так, на всякий случай. Ну вот, когда выяснилось, что он проработал в супермаркете всего день — утром нанялся, а к вечеру только его и видели, — парни полезли записи с камер наблюдения смотреть. Начальник тамошней охраны скинул, — он вытащил из кармана флешку и сунул ее в Иркин DVD. На экране телевизора замельтешили полосы, туда-сюда забегали человечки с тележками для покупок, наконец изображение успокоилось — черно-белое и беззвучное, как в старых фильмах. Ирка увидела себя. Цепляясь тележкой за штабеля продуктов, она суетилась вокруг неспешно двигавшейся по залу Ганны Николаевны — в костюме с рукавчиками-фонариками и с уложенной вокруг головы косой та до отвращения походила на известную политическую даму. Похоже, Иркино поведение заставило нервничать продавцов — парень в форменной рубахе выбрался из-за прилавка и пошел следом, держась у Ирки за спиной… Ментовский Вовкулака молча ткнул в него пальцем — Ирка поняла, что видит Лешу. Ганна Николаевна остановилась у молочного прилавка, та Ирка, что на экране, тоже пристроилась рядом, вертя в руках ненужное ей масло и с любопытством заглядывая соседке в лицо. Леша скользнул вплотную к Ирке.

— Вот сейчас, гляди! — завопил подполковник, лихорадочно нажимая на паузу. Картинка на экране остановилась… и принялась расти, придвигаясь все ближе…

Ганна Николаевна шагнула прочь от прилавка… Ирка повернулась за ней — пальцы ее разжались. Брусок масла в серебристой фольге выскользнул… и беззвучно шлепнулся в подставленную Лешину ладонь.

— Смотри-смотри! Я тамошнему начальнику охраны вкрутил, что это брак записи, — подполковник едва не подпрыгивал.

Вместо Лешиной ладони возникло… темное бесформенное пятно. Яркая пачка подскочила… и точно сама собой нырнула внутрь Иркиной сумки.

Изображение переключилось на другую камеру. Охранник супермаркета напряженно нахмурился и пошел следом за Иркой, бормоча что-то в свою рацию. На полпути к кассам их обогнал Леша, мелькнула его спина.

— А потом ему оставалось только тебя выручить, — отключая DVD, торжествующе выпалил Ментовский Вовкулака, — явиться к тебе домой — елочку подарить! И на дискотеку напроситься…

Еще вчера ажурная и невесомая, как живое зеленое кружево, подаренная Лешей елка обвисла, точно сложенный зонтик. Мягкие пушистые веточки сложились под тяжестью невесомого «дождика» и выглядели жалко, как обсосанные. А незабудки Айта она сама выбросила. И позволила Леше на них наступить.

— Выходит, он спас меня не два, а три раза, — отрешенно глядя в окно, сказала Ирка. — Леша ведь и правда приходил на дискотеку, чтоб меня, как Мануэлу, выманить и прикончить. Только Айт затеял дурдом с мячиком… Вот и пришлось Ганне Николаевне тащить меня на кладбище.

— А я ведь говорил, что у них — тени, — пробормотал Богдан. — Одна вроде даже на змея похожа, — не совсем уверенно добавил он.

— А я говорила, что-то с киевской ведьмой не то! — ревниво влезла Танька.

— Вы что — родовые окончания повторяете? — так же отрешенно-равнодушно поинтересовалась Ирка. — Он говорил, она говорила… Богдан видел тени, Танька интересовалась, куда девается дар погибших ведьм, я пыталась понять, почему Ганна Николаевна не может просто отменить свое заклятье, вы вон целое расследование провели… — она кивнула Вовкулаке. — Только здухача разбудили, на Таньку серебряный скорпион кинулся, Вовкулаку котлетами отравили… А я… — Ирка скривилась, чувствуя, как от жгучего презрения к самой себе ей хочется залезть на люстру и сидеть там, наподобие собственного кота. — Я вляпалась во все ловушки, которые для меня приготовили!

— Все с котлетами нормально было! — смущенно пробормотал Вовкулака. — Твой змей подтвердил.

— Вот с котлетами мне и неясно, — задумчиво начала Танька, но Ирка ее не слушала:

— Вот именно! — рявкнула она. — Змей! Единственный человек, который все сделал правильно и вовремя — это змей! Если бы Айт каждый раз Спиридона… Лешу… от меня не отгонял… если бы он не дал Таньке свою кровь… Короче, все мы были бы уже трупами! А может, еще и будем, — мрачно добавила она. — Потому что я понятия не имею, как справиться со Спиридоном… и его ведьмой!

Над комнатой повисла мрачная тишина.

— У всех заклятий есть ключ отмены, — выпалила Танька. — Иначе никто бы никогда не расколдовывался! Или по времени, или вещь, или какой поцелуй принца, например!

«Вот пусть Айт Спиридона и целует, — мрачно подумала Ирка. — Или Ганну».

— На Спиридона потому заклятья не действуют, что он сам все время под заклятьем? — точно ее осенило, выдохнула Танька. — Ноу-хау Ганны Николаевны! Куда уходит дар убитой, выследить нельзя, ведь убивает Ганна не сама, а через заклятого посредника. Спиридона тоже не уделаешь, он в ее заклятье как в коконе, пока оно не прекратится, ничто другое его не возьмет!

— Оксана Тарасовна в машине говорила: если отобрать дар у ведьмы, то можно с ее заклятьями делать, что хочешь, — задумчиво сказала Ирка. — Будто намекала, что у Спиридоновых жертв дар отнимали!