Ирка озадаченно поморгала — ни о чем подобном она и понятия не имела. Змей, с которым ей пришлось сражаться на Хортице (на самом деле она больше удирала, чем дралась, но змея-то в конце концов уделала, разве нет?), меньше всего походил на подчиненного чужой воле зомби. Очень самостоятельный был гад и прибить Ирку собирался явно по собственной воле — хотя до сих пор непонятно, чем она ему так мешала. Тем более если он житель другого мира.

— Интересно, ему любая ведьма годится или нужна какая-то конкретная, а он ее просто найти не может? — пробормотала Ирка. — Сперва ро?бленная, потом ро?жденная… По нарастающей идет!

И тут же все очень странно уставились на Ирку.

— Вы чего? — неловко поежилась она.

— От ро?жденной можно перейти только к более сильной, — разглядывая ее все так же настороженно, сказал Ментовский Вовкулака.

— Она всего лишь неопытная девчонка, — неласково буркнула Оксана Тарасовна, но даже помимо ее воли в этих словах было больше согласия, чем протеста. — И ее дружки тоже…

— Ну не знаю — у кого, кроме этих троих, есть опыт изгнания из нашего мира Дикой Охоты в полном составе? — усмехнулся оборотень.

— Так это вы! — на сей раз глядя то на Ирку, то на Богдана с самым настоящим суеверным ужасом, ахнула Оксана Тарасовна. — Мы все чувствовали, какая драка кипит…

— Что, астрал содрогался? — хмыкнул Вовкулака.

— Мир содрогался! — вскинулась Оксана Тарасовна, невольно охватывая себя тонкими длинными пальцами за плечи.

— А сейчас вы ничего не чувствуете? — явно не собираясь отвлекаться на дела прошлые, деловито осведомился Богдан.

— Я чувствовала! — вдруг сообразила Ирка. — Когда мы приворотную воду делали, ревел кто-то и земля качалась!

— Получается, убийца из своего мира вывалился прямо в твоей затрюханной балке? А там невесть зачем Маринка? Ну, он ее увидел, она ему сразу не понравилась, и давай убивать? — встопорщил усы Вовкулака. — Не сходится что-то!

— Надо Таньку вызывать! — пробормотала Ирка. — Она лучше всех соображает.

— Ну конечно! — презрительно скривилась Оксана Тарасовна. — Главный эксперт-криминалист — двенадцатилетняя девчонка с ворованным даром!

Ирка и Богдан насупились одновременно.

— Вы бы ту историю с Танькиным колдовским даром лучше не вспоминали, Оксана Тарасовна, — недобрым голосом сообщила Ирка. — А то ведь у нас может резко пропасть желание иметь с вами дело![О конфликтах с Оксаной Тарасовной рассказано в книге «Ведьмин дар» (издательство «Эксмо»).]

— Сама понятия не имеет, как быть, а туда же, на Таньку наезжает, — вставил свои пять копеек Богдан.

— Я-то, может, и не имею, — все же слегка сбавляя тон, фыркнула Оксана Тарасовна. — Зато догадываюсь, к кому действительно можно обратиться, — она обвела остальных триумфальным взглядом и припечатала: — К домовому!

— Обратиться к домовому — это вроде как пойти к лешему? — не сулящим ничего хорошего тоном переспросила Ирка.

— Обратиться к домовому — значит выяснить, что заставило мохнатого хозяина в больнице выманить меня из Марининой палаты, чтобы туда проникла та тварь! — раздраженно выпалила Оксана Тарасовна.

— О, так поехали! Допросим соучастника! — начал приподниматься со стула обрадованный Ментовский Вовкулака.

— Незачем — сами явятся! Уж я позаботилась, — блестя глазами, зловеще рассмеялась Оксана Тарасовна.

— Дык явились ужо, как не явиться, матушка-государыня-ведьма, — гулко, как сквозь стену, пробормотал унылый голосок.

Дремотно возлежащий у печки Иркин кот взвился с яростным мявом и пестрой молнией метнулся в угол.

— Ой, котик, котик, котик! — из-под щербатого деревянного плинтуса мышью метнулся серый лохматый клубок и, дробно топоча, точно коваными каблучками, кинулся к столу. — Ой, котик! — клубочек взлетел по ножке стола и заметался между тарелками.

— Мр-я-я! — распластавшись в воздухе, оскаленный Иркин кот приземлился на край стола и коротко мазнул лапой — блеснули когти…

— Ну хватит! — твердо скомандовала Ирка, хватая кота поперек лохматого туловища. — Оставь его в покое, — она сбросила недовольно мявкающего кота на пол и строго притопнула ногой: — Брысь! Без тебя разберемся!

— Мня-я-я! — негодующе протянул кот и, обиженно подергивая трехцветным хвостом, удалился обратно к печке. Залег там, жутковато мерцая зелеными глазищами.

Цок-цок-цок — серый клубочек с дробным топотом подбежал к краю стола, свесился через край, наблюдая за удаляющимся котом, шумно, с облегчением выдохнул и плюхнулся на покрывающую стол клеенку, растопырив ножки в ярко-красных сапожках.

— Охти-ой, старенький я, дряхленький, бегать от так-то силушек моих нет, моченьки не осталось! — запричитал тоненький скрежещущий голосочек.

— Что ж ты, Анчутка, в дом суешься, а кота не проверил? — насмешливо поинтересовалась Оксана Тарасовна.

Мохнатое существо запрокинуло голову, глядя на ведьму, и обиженно пробухтело:

— Кузька я!

— Ух ты — домовенок Кузька? Как в мультике? — восхитился Богдан, разглядывая лохматую физиономию существа — лишь поблескивали сквозь бурую шерстку блестящие глаза да торчал плоский, как у поросенка, с вывернутыми ноздрями пятачок носа.

— А то ж! — польщенно согласился домовой. — С кого, думаешь, куклу-то для мультика делали, а? Гляди! — гордо задрав пятачок, он повернулся к Богдану в профиль, предлагая оценить сходство.

— Каждый первый домовой утверждает, что именно с него делали Кузьку, — брезгливо бросила Оксана Тарасовна. — А каждый второй — что Нафаню. Ты вот что, Анчутка… — издевательски надавила голосом она, — говори, зачем пришел!

— Охти-ой, старенький я, старенький! — скрипуче бормоча, домовой поднялся на ноги и переломился перед Оксаной Тарасовной в земном поклоне. — С еп-путацией посланный я к тебе, матушка-государыня-ведьма, от всего, значит, домкома нашего!

— От кого? — на мгновение потеряв величественность, охнула Оксана Тарасовна.

— Комитета домовых, — при крохотном росте домовой умудрился поглядеть на ведьму сверху вниз, как на неграмотную. — Чтоб, значится, домовых представлять и дела решать, — тут же снова тон его стал почтительным. — С просьбишкой мы к тебе да с низким поклоном! — он еще раз размашисто поклонился. — Молим тебя слезно — отпусти собрата нашего! Как ты из больницы улететь изволила, Платоша тамошний вовсе пропадать стал! Ни есть, ни пить, ни с места сойти, не ровен час с голоду помрет или того хуже… — он испуганно огляделся и задушенным шепотом прошелестел: — увидит его кто! Отпусти, государыня, а уж мы отслужим, уж мы отработаем!

— Вы что, домового в плен взяли? — удивленно буркнул Богдан.

— Вроде того, — злорадно рассмеялась Оксана Тарасовна. — Я завязала ему бороду — поясом от халата на капельнице! Говоришь, есть не может? А вот я бы с удовольствием съела тарелочку борща! — разглядывая неловко переминающегося на столе домового, точно собиралась употребить его вприкуску к борщу, объявила Оксана Тарасовна.

Ирка молча выгребла со дна здоровенной, наваренной на неделю кастрюли остатки и поставила перед Оксаной Тарасовной. Над помидорно-красным круглым озерцом с мелко порезанной капустой и островками картошки вился пахучий парок.

— Ох и духовитый у хозяйки борщок, ох и смачный! — быстро-быстро шевеля пятачком, льстиво протянул домовой.

Ирка пожала плечами, плеснула чуть-чуть борща в крышку от банки и сунула под пятачок.

С испуганным мышиным писком домовой отлетел на другой край стола. Точно не борщ, а бомба с тикающим таймером.

— Мало вам, ведьмы хитрющие, Платоши, так и бедный Кузьма занадобился, — пятясь и озираясь, как в плотном кольце врагов, забормотал домовой. — Да только Кузьма не из таковских, незадарма Кузьму в домком выбрали! Лаптем щи не хлебает, рожном не подпоясывается! — домовой гордо выпрямился и почти прокричал, размахивая крохотным пальчиком: — И на борщ ваш тож не поддастся!

Ирка на всякий случай попятилась — ну его, психа мелкого, еще кинется, потом из волос его вычесывай или из ушей выковыривай!

Оксана Тарасовна только посмеивалась, размешивая в борще сметану:

— Если в обычном доме угощение примет, отрабатывать придется, а уж у ведьмы да из ее рук… — она помотала головой, — совсем в рабство попадет. А скажи-ка мне, лохматый, дружок твой Платоша тоже насчет угощения тверд — даже на пампушку ко мне не вышел?

— Так ведь… не велено, — разводя мохнатыми лапками, пробубнил домовой.

— Ай-яй-яй, — сочувственно поцокала языком ведьма. — Это кто ж такое придумал — честному домовому и пампушек не есть и ватрушек не брать?

— Да все вы… одним салом мазаны, — домовой печально повесил голову. — Одна приказывает, вторая бороду вяжет, а бедным домовикам промеж вашими сварами пропадать. Даже без хлебца!

Терпения Оксаны Тарасовны хватило ненадолго:

— Кто приказал Платону выманить меня из палаты? Говори! — шарахая ложкой об стол так, что брызги борща полетели, гаркнула она.

— Не скажу! — зажмуриваясь и изо всех сил мотая мохнатой головенкой, пролепетал домовой. — Что хошь проси, сделаю — а это нет! Боюсь!

— Не боись, лохматый, защитим! — прогудел Ментовский Вовкулака. — Надо будет, так спрячем!

— Угу, — бросая на него едкий взгляд, буркнул домовой. — По этой… программе защиты свидетелей… Ну чего уставились — фильмы заокеанские посматриваем, чай, в каждом доме нынче телевизор есть! А защиты домовым как не было, так и нет!

— Или ты говоришь, кто приходил ночью в больницу, или сидеть вашему Платону с завязанной бородой, пока не сдохнет! — неумолимо отчеканила Оксана Тарасовна.

Домовик поднял на нее полные слез глаза, покорно и безнадежно махнул лапкой и… прямо со стола сиганул в стену.

— Фас! — отчаянно заорала Ирка.

Иркиного кота точно пружиной подбросило. Вытянувшись в струнку, он с грозным мявом взлетел домовому на перехват.

Дом содрогнулся. С потолка в остатки борща рухнул кусок штукатурки.

— Вр-я! — растопырив лапы, кот распластался по стене. Как тряпочка, сполз на пол, поднялся на подгибающихся ногах и с невыразимым презрением поглядел на кинувшуюся к нему Ирку. Повернулся к ней хвостом и удалился прочь.

— Прости, друг Платоша! — с подвыванием прогудело из штукатурки. — Ничего, будет и под нашей половицей праздник! Ужо устроит проклятым ведьмам ихняя старшая — заплачут, как мы плакали! — стена пошла волнами… и все стихло.

— Что ж вы… Оксана Тарасовна, — с укором глядя то на ведьму, то на плавающую в борще штукатурку, вздохнул Ментовский Вовкулака. — Поаккуратней никак не могли?

— Ну, кое-что мы все таки узнали, — пробормотала Оксана Тарасовна, сама смущенная таким бурным финалом переговоров. — Домовой все время поминал — «одна», «старшая».

— «Их старшая», — кивнув, повторила Ирка. — Но у нас же нет этого… ковена, — блеснула знаниями она. — Значит, и старшей ведьмы тоже нет.

— Может, он имел в виду самую старую? — пожал плечами Богдан.

Пальцы у Оксаны Тарасовны скорчились как когти, а глаза полыхнули хищным блеском.

— Стелла! — сдавленным от ярости голосом просипела она. — Ну если только толстуха осмелилась… — Оксана Тарасовна схватила мобильник и принялась яростно давить на клавиатуру.

— Эй-эй, пани дамочка, может, уймем нервы и не будем вот так предупреждать подозреваемую? — неодобрительно глядя на Оксану Тарасовну, вмешался Ментовский Вовкулака.

— Какая она подозреваемая, просто старая толстая дура, — рыкнула Оксана Тарасовна. — Если она хоть краем замешана, я ее и через мобилку по стенке размажу!

— Если дозвонитесь, — скептически высказался Богдан, глядя, как Оксана Тарасовна терзает мобилку.

Следующий номер ведьма набирала уже медленней. Послушала долгие гудки:

— Странно. Она ведь практически всегда дома сидит. А тут ни по стационарному, ни по мобильному.

— Ро?бленным ее позвоните, — посоветовал оборотень.

— У нее их сейчас всего две, — бросила Оксана Тарасовна, косясь на Ирку, будто напоминая, кому Стелла обязана сокращением числа своих ро?бленных.

Но и номера ро?бленных не отвечали.

— Может, конечно, они все дружно в собес за пенсией подались… — задумчиво сказал Вовкулака и решительно поднялся из-за стола. — Вы как сами себе думаете, а я съезжу — проверю нашу ветераншу. Вдруг там уже оперативную бригаду вызывать пора. Оксанка, со мной, пригодишься, — скомандовал он Оксане Тарасовне. — Да и пригляжу за тобой заодно.

— Неизвестно, кто еще за кем приглядит, волк, — надменно сказала Оксана Тарасовна, но начала собираться.

— Я за Танькой, — решительно объявил Богдан. — Она и прошлую встречу с этой вашей Стеллой едва пережила!

— А я посуду помою и в магазин! — так же решительно объявила Ирка.

— Сдурела? Какой магазин, когда по улицам ведьмоманьяк шастает!

— Он же по ночам шастает. Что я вечером есть буду? Вы весь борщ сожрали! Куплю пельменей каких-нибудь, сосисок, чтоб не заморачиваться… И десять, нет, пятнадцать пакетов сметаны.

— Зачем тебе столько?

— А сколько, думаешь, будет стоить подлизаться к коту после того, как я ему «фас» скомандовала? — уныло вздохнула Ирка.

6

Леша, хороший парень из супермаркета

— Ну чего ты… Ну чего… — растерянно-ласково пробормотала Ирка, глядя в темные собачьи глаза.

Поджарая немецкая овчарка в кожаном с бляшками ошейнике вышла на нее из переулка и молча перегородила дорогу. Склонила голову к плечу и шумно задышала, свесив красную тряпочку языка.

— Ну-ну… — неуверенно повторила Ирка и потрепала псину по ушам.

Без единого звука овчарка рухнула на асфальт. Перевернулась на спину, выставив вверх точно одеревеневшие лапы… подставив мягкое брюхо для почесывания.

— Ладно, — Ирка присела на корточки. — У тебя ж вроде хозяин есть, что ж ты к прохожим за почесушками пристаешь? — она провела ладонью по теплому розовому брюху.

Сзади послышался многоголосый, обиженно-протестующий лай. Ирка подпрыгнула, одним махом перелетев через развалившуюся на асфальте овчарку, и резко развернулась, отщелкивая когти на кончиках пальцев.

Позади была свора. Две крупные высокие дворняжки, живущие при автостоянке, скандальная черно-белая собачонка, острым носом потрошащая брошенные пакеты возле ларька, незнакомый кривоногий рыжий пес, длинная, как сосиска, такса и даже вычесанная болонка с перепачканной в грязи белой шерстью. Мелко семеня лапами, болонка подбежала к Ирке, скандально тявкнула на вскочившую овчарку и всей тушкой улеглась Ирке на ботинок, умильно поглядывая на девчонку из-под свисающей на глаза челки.

— Домой… — дрожащим голосом скомандовала Ирка, аккуратно высвобождая ботинок из-под болонки. — Вы что тут делаете? А ну-ка по домам, быстро! — она повернулась и во весь дух рванула по переулку, слыша позади разочарованный собачий скулеж. — Сдурели они, что ли? — бормотала Ирка, мчась к супермаркету. Счастье еще, что она в человеческом облике. Вот было бы позорище — великая крылатая хортица от болонки деру дает!

Она выскочила на стоянку перед супермаркетом и остановилась перевести дух. На заднем сиденье ближайшей машины что-то зашевелилось — сквозь стекло стали видны медленно поднимающиеся ушки… кудлатая «прическа»… и крохотный персиковый шпиц, подпрыгивая, как мячик, принялся с радостным лаем кидаться на заднее стекло. Его черные глазенки были устремлены на Ирку.

Испуганно взвизгнув, девчонка рванула мимо машины — к освещенным дверям супермаркета. Ей вслед заверещал гудок. Ирка на бегу оглянулась. Крохотный шпиц перескочил на водительское сидение и теперь стоял, вытянувшись в струнку и не сводя с Ирки глаз, обеими лапами опираясь на руль и прижимая кнопку гудка. Машина отчаянно вопила. Ирка ринулась в раздвижные двери.

— Что вы себе позволяете, девушка! — внушительно возмутилась женщина, когда Ирка врезалась в ее проволочную тележку для покупок. Тележка со скрипом вильнула.

— Извините, — тяжело переводя дух, пролепетала Ирка… и потерянно добавила: — З… здравствуйте! — женщина была ей, несомненно, знакома. Причем хорошо — Ирка ее сто раз видела, только никак не могла понять где, а потому уставилась во все глаза.

Дама с тележкой оглядела девчонку в ответ… Все презрительные взгляды одноклассниц, старшеклассниц, учителей и соседей и близко не могли дотянуться до этого ВЗГЛЯДА! Одним взмахом ресниц тебе давали понять, что сам факт твоего появления на свет является преступлением, которому нет оправданий. А уж то, что ты стоишь здесь и загораживаешь дорогу… за такое даже расстрел — излишнее и ничем не оправданное милосердие!

Ирке только и оставалось, что молча попятиться. Величественно и в то же время деловито женщина вкатила свою тележку за турникет супермаркета. Как в трансе Ирка отцепила от цепочки тележек одну для себя и последовала за ней. Женщина шествовала мимо холодильников с курами, толкая тележку с таким видом, точно делала тяжелую, непривычную и явно унижающую ее работу.

И вот тут Ирка наконец поняла, где ее видела! В телевизоре, вот где! Это ж их бывшая премьерша, или как правильно — примьериня? Короче, премьер-министр бывшая! Туфли на каблуке, хорошо знакомый по выпускам новостей светлый костюмчик с «фонариками» на рукавах, да что там, одной закрученной вокруг головы косы достаточно для узнавания! Просто вот уж кого не ожидаешь встретить в обычном супермаркете. Нет, Ирка, конечно, знала, что та родом из их города, но все-таки… Или это не она, а фанатка какая, сохранившая верность имиджу даже сейчас, когда кумир больше не при власти? То любвеобильные собаки по улицам бродят, то премьерши-миллионерши в супермаркетах собственноручно масло выбирают! Ирка догнала загадочную женщину возле полок. Не глядя, ухватила первый попавшийся холодный брикет масла и принялась вертеть в руках, точно читая надписи на упаковке, на самом деле торопливо заглядывая предполагаемой премьерше в лицо. Не молодое, но и никак не старое, гладкая кожа без морщин — без возраста и без эмоций, похоже на искусно раскрашенную фарфоровую маску. Погромыхивая тележкой, Ирка снова обогнала заинтересовавшую ее женщину и обернулась. Вроде она… а вроде и нет!

Женщина тем временем величественно рассчиталась у кассы и выкатила тележку на паркинг. Сквозь стеклянную стену Ирка глядела, как та покидала пакеты в багажник изящного «Порше», уселась на водительское кресло и вырулила со стоянки.

— Б-р-р! — Ирка помотала головой, так что волосы запрыгали по плечам. За каким лешим она привязалась к этой тетке? Своих дел нет? Охотящийся на ведьм убийца-маньяк, например, собаки, вдруг воспылавшие любовью — да и Андрей с Айтом тоже! А главное — продукты!

Девчонка принялась закидывать в тележку пельмени, сосиски, сметану, хлеб в пакете. Бабка, когда была дома, не разрешала делать покупки в супермаркетах, называла их «панскими гастрономами», — никакие уговоры, что там цены как на рынке, не действовали. А Ирка супермаркеты обожала — хотя бы за то, что нехолодно и, рассчитываясь, не приходится ставить пакеты с покупками на грязный асфальт.

Ирка забросила в набитый до отказа пакет последнюю упаковку пельменей. Сгребла сдачу и ухватилась за пластиковые ручки, в очередной раз порадовавшись тому, что у нее есть второй облик! Еще три месяца назад, до того как она научилась превращаться в Хортицу, здоровенную борзую, способную запросто придушить матерого волка, ее под тяжестью набитых пакетов от стенки к стенке кидало, до дому в три приема с остановками добираться приходилось. А сейчас она и веса не чувствует! Ирка шагнула прочь от кассы…