А как-то раз…

...

— Эй, стипендиаточка, обернись!

Блин!

Оборачиваюсь.

— Чего тебе? — Сжимаю кулаки под его пристальным взглядом. Сердце колотится; надеюсь, он не слышит. После того как я наткнулась на него в раздевалке практически голым, между нами творится что-то странное.

— Почему Аид полюбил Персефону?

— В учебнике прочитай, «акула».

Его голос низкий, глаза — словно жидкий металл.

— Уже. Серьезно, я не понимаю! — Его взгляд задерживается на подвеске на моей шее. — Что, сложно ответить?

Да какого хрена? Ладно, лишь бы он от меня отвалил…

— Аиду было одиноко в Аду. Персефона олицетворяет свет и добро. Противоположности притягиваются. Демон полюбил ангела. Почему бы и нет? Им было хорошо вместе. Они были счастливы.

— Противоположности, говоришь? — Он задумчиво постукивает ручкой по столу и смотрит на Ченса, который сидит на несколько рядов впереди. — У вас все серьезно?

А, так вот в чем дело!

— Тебе не нравится, что мы вместе? Думаешь, я недостаточно хороша для твоего лучшего друга? Ченс идеальный. Он не Аид.

Он чуть прикрывает глаза.

— В отличие от меня.

Я смотрю на шрам.

— Эй! А ты умеешь бить ниже пояса, стипендиаточка!

— Меня зовут Ава! — шиплю я и отворачиваюсь.

Урод!

Нокс смеется на выдохе, вырывая меня из мыслей.

— Не знал, что у меня есть прозвище. Часто думаешь обо мне, значит? — Он делает паузу. — Злой-и-Неприступный… Мне нравится! Подходит. Я бы предпочел, конечно, Преступно-Горячий, но и так сойдет.

Я бросаю взгляд на его лицо: греческий профиль, высокие скулы, темные волосы. Рукава рубашки закатаны и открывают крепкие руки.

Оторвавшись, утыкаюсь в ноутбук и достаю тетрадь с ручкой.

Перед глазами почему-то мелькают Нокс с Тони: он держит руку в заднем кармане ее джинсов, и они вместе идут от костра к машине.

Но все же…

Такое ощущение, что перед их отъездом случилось что-то важное. Неуловимое воспоминание ускользает между пальцев как дым. Так продолжается уже несколько месяцев.

— В ближайшее время вы будете работать над большим проектом по фильму, так что с этого дня места за вами закреплены, — сообщает миссис Уайт, начав урок.

— Чудесно, — бормочу я.

Нокс мрачно косится на меня.

— Да уж.

— Фильмы возьмем как минимум двадцатилетней давности, — продолжает учительница. — Думаю, о некоторых вы наслышаны. Некоторые из них культовые, некоторые — полный отстой, но все затрагивают какие-либо проблемы. Ваша задача — отразить их в сочинении объемом в пять тысяч слов.

По классу разносятся стоны.

— Какие фильмы, миссис Уайт? Надеюсь, приличные? Папа не разрешает смотреть эротику, — лениво подает голос Дейн.

Раздаются смешки, но под взглядом миссис Уайт затихают.

— Не волнуйся, Дейн, ты будешь смотреть «Паутину Шарлотты». А жаль, ведь в списке так много хороших фильмов! «Крестный отец», например. Ну ничего, отдам его кому-нибудь другому.

Он заметно сдувается.

— Пожалуйста, только не «Паутину Шарлотты»! Там паучиха умирает. Терпеть не могу, когда в фильмах умирают!

— Поздно, — говорит она, записывая на доске их с Пайпер.

Я оглядываюсь на них, и подруга делает вид, что ее тошнит. Я ухмыляюсь.

Черт, как я скучала!

Учительница проходит по списку, назначая всем фильмы. Ченсу и Бруклин достается «Поле чудес», и, судя по тому, как она проводит пальцами по его руке, она счастлива быть с ним в паре.

Я отворачиваюсь и смотрю прямо перед собой, сжав руки в кулаки.

— Злишься? — тянет Нокс. — Они вообще-то встречаются. Все серьезно. Ну, он так говорит. Никогда не видел, чтобы он так хорошо относился к девчонке. Ты все еще влюблена?

Я смотрю на него. На лице — прежнее выражение. Холод.

— Он хороший парень, но вы друг другу не пара. — Он делает паузу, будто все понял. — Точно. Все дело в стабильности, да? Милый, опрятный домашний мальчик. Поэтому он тебе нравился?

Вот сволочь! Что он вообще знает? Я любила Ченса.

Я изучаю ногти.

— Я тоже так делаю. Смотрю на ногти. Отличный намек на то, что собеседник не понимает, что несет.

Выдыхаю.

— Молчишь? Значит, влюблена. Дурында! Он тебя бросил, а ты его хочешь?

Воспоминания приносят с собой злость.

— Закрой рот, Злой-и-Неприступный, или получишь по морде.

Он наклоняется — близко, слишком близко.

— Даже не сомневаюсь. Забавно! Я считал тебя тихоней, а в тихом омуте… — Он смеется и отстраняется, но я успеваю уловить запах туалетной воды. От него пахнет океаном: солью, солнцем и кокосами. Сердце пропускает удар.

Я поворачиваюсь к нему, встречая взгляд серых глаз.

— Это что за одеколон? С ароматом рыбы?

Он изучает ногти.

— Мерзкий запах.

На самом деле божественный.

Присвистнув, он смотрит в потолок и ведет ладонью по волосам.

— Твои подружки тебе до сих пор не сказали? Боятся тебя, видимо. — Клянусь, уголок его губ дергается. — Ничего, может, кошкам понравится. Мяу! — Я делаю вид, что царапаю его, и он не сдерживает ухмылки.

— Вообще-то это туалетная вода из Парижа. Мама привозила мне ее каждое Рождество, так что хватит до конца жизни.

— Ах, Париж! Чудесное место: Эйфелева башня, сыр, вино, пафосные акценты, пудели… Постоянно езжу туда за покупками!

— Правда? — Он вскидывает бровь. — По твоим кедам как-то не видно. Ты когда их меняла?

Я фальшиво улыбаюсь.

— Может, мне нравятся потертые вещи? Они хотя бы оригинальные, не то что твои кожаные ботинки. У каждого второго такие! Дай угадаю… — Я постукиваю по подбородку, рассматривая безупречные лоферы большого размера. Отличная строчка, кожа медового цвета, наверняка удобная стелька… — Новинка из Италии?

— Ах, как хорошо быть богатым! А как нищие поживают?

Глаза Нокса блестят. Ему нравится меня доводить.

Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

Ох, дорогой, в эту игру можно играть вдвоем!

Мне больше нечего терять. В приливе храбрости я высовываю язык и нарочно прикусываю губу.

Он моргает и отворачивается.

— Тебя заводит спорить со мной, Злой-и-Неприступный?

— Только слово скажи, Тюльпан, и я заведусь. Хочешь встретиться за трибунами? Я не против.

— Откуда ты знаешь мое второе имя? — У меня перехватывает дыхание, а Нокс смеется. — Это ты меня изнасиловал?

Слова вырываются сами собой, но я только рада, потому что скучающее веселье на его лице сменяется бесстрастной маской. Я пристально наблюдаю за ним: подмечаю каждую мелочь, ищу правду в гранитных чертах лица. Сжатые зубы выдают эмоции, но, когда он смотрит на меня, в волчьих глазах я вижу только арктический холод.

— Ну так? — добавляю я, пряча кулаки под партой.

— Мне не нужно брать силой то, что мне предлагают ежедневно. Я ни разу не прикасался к девушке, которая этого не хотела. Ты мне даже неинтересна, Тюльпан. Но я готов трахнуть тебя из жалости, если ты так хочешь.

Я ему даже неинтересна. Отлично!

— Но ты был на той вечеринке.

— Это ничего не значит. Я ушел оттуда со своей девушкой. И она этого, кстати, очень даже хотела. Ты же видела, помнишь? — Он всматривается в меня, словно что-то ищет.

Хмурюсь. Почему он вдруг поднял эту тему? Да еще и в деталях.

— Я тебе не верю, — огрызаюсь я. — Ты «акула». Вы патологические лжецы.

Мы сидим, повернувшись друг к другу и низко наклонив головы. Голоса приглушены: мой — злой, его — напряженный и твердый.

— Патологические лжецы, ага, — передразнивает он. — Я помню, как ты хлестала виски, будто это чай. И я видел видео, где ты танцуешь с шестью парнями.

— Хм, я думала, их там больше. Ты пересчитывал? Забавно, не помню тебя на видео!

— Потому что я такой херней не занимаюсь. И я ушел. Помнишь?

Да что он уперся? Вся школа знает, что я ничего не помню. Выбрасываю эти мысли из головы.

— Что, я для тебя слишком нищая? — спрашиваю я. — Ох, бедная я, несчастная…

— Я не снимаюсь в таком, потому что забочусь о футбольной карьере. Университетские рекрутеры просматривают социальные сети, — говорит он без выражения, сдерживаясь.

Поджимаю губы. Руку бы отдала, чтобы увидеть, как Нокс Грейсон теряет самообладание.

— Да-да, мы знаем, ты у нас из сильных мира сего. Все тебя в жопу целуют. Только не я. Знаешь что? Я думаю, что под этой маской скрывается парень с реальными проблемами. Мама с папой тебя недолюбили? Поэтому Дейн подсел на наркотики? — Я торжественно замолкаю, когда он мрачнеет. — О да, я знаю, как выглядят наркоманы! Выросла с матерью-алкоголичкой. Видишь, не только мне плохо живется. Бедные, богатые — у всех одинаковые проблемы. Лично я вот не помню, что случилось той ночью. А ты… не знаю. Ты просто хладнокровный мудак.

В ответ на мою речь он часто моргает, и его грудь вздымается, когда он оглядывается на Дейна. Потом смотрит на меня тяжелым взглядом, но в его глазах кроется жаркая злоба.

— Не впутывай сюда брата.

Ха! Оказывается, и у Нокса есть свои слабости — его брат, например. Внесу в список вещей, которые его бесят.

— Единственное, что у меня было, — мое тело, и то ли ты, то ли твои драгоценные товарищи по команде взяли его без моего согласия. Ничего хуже ты мне не сделаешь, Злой-и-Неприступный. Так своим дружкам и скажи! Рано или поздно я вспомню, кто надо мной надругался, и убью его голыми руками.