Он смотрел. Вальяжно, по-хозяйски. Ничуть не смущаясь. Не спеша разглядывая в ответ. Пугая своей дерзостью и безнаказанностью…

— Мне нечего скрывать и я ни от чего не бегу, девочка… Я живу ту жизнь, которую хотел прожить. На верхушке пищевой цепочки. Все остальные- внизу. Вот мое правило. Сегодня я хочу, чтобы внизу была ты. Вот ключ от моего номера, — положил рядом с моим бокалом магнитную карту и показал пальцем наверх на дверь одной из комнат.

А я и не знала, что наверху комнаты. Только сейчас разглядела длинный открытый коридор-галерею по кругу и утопленные чуть поглубже двери номеров.

— У тебя есть десять минут, чтобы решить, хочешь ты этого или нет. Не захочешь- встаешь и уезжаешь отсюда. Убегаешь. Бармен Сева посадит тебя в автомобиль, чтобы ты доехала в целостности и сохранности.

В этот момент бармен, который, казалось, совсем даже нас не слушает, вытирая стаканы, услужливо кивнул, показывая, что если что наготове.

— А если я… захочу остаться, но… не с Вами… — не могла не возразить на его самонадеянность.

Он усмехнулся. Знающе. Порочно. Небрежно. Так же небрежно, как смотрел.

— Другого не захочешь… Здесь я решаю, кто что хочет, девочка… А ты хочешь меня…

Глава 5

Зачем я иду за ним? Зачем беру карту- ключ… Зачем облизываю пересохшие губы, с которых уже успела съесть всю помаду от волнения. Старинные деревянные ступеньки под ногами трещат. Этот исторический особняк в центре Москвы, должно быть, видел немало греха и падений. И увидит…

Шаг, второй, третий. Дикий стук сердца, грозящий разорвать децибелами тонкий щелк платья… Мне страшно и боязно. И любопытно. Внутри зреет интерес. Разумная я, хорошая девочка Дана, хочет остановиться и бежать отсюда, а та, другая, я в маске, я- инкогнито, которая незнакома даже мне самой, летит на яркий свет этого незнакомца, как мотылек на огонь.

Я прикладываю карту к двери, она шипит змеей, а потом щелкает, открывая путь- в неизвестную комнату, к неизвестному мужчине, ко мне самой, неизвестной. Захожу внутрь. Волнение туманит взор. Поэтому я вижу его силуэт- силуэт сильного мужчины- атлета, только вышедшего из душа, чьи бедра обмотаны полотенцем, размазанно. Его рука от запястья почти до плеча увита каким-то черным узором. Нет сил сфокусировать взгляд и рассмотреть его.

Он удовлетворенно выдыхает. Направляется ко мне.

— Молодец, девочка. Ты сделала верный выбор. Нельзя отказывать себе в удовольствии. И мне отказывать нельзя… Это чревато…

Он подходит совсем близко, а я инстинктивно отступаю назад, упираясь спиной в дверь. Некуда бежать…

— Мне… надо в душ… — полушепотом блею, не осмеливаясь поднять на него глаза.

— Не надо… Мне нравится твой запах, — наклоняется к моей шее и волосам, вдыхает, — я не про духи. Твой настоящий запах. Запах страха и азарта, желания и робости. Ты очень сложная, девочка. Как бароло. И правда от чего- то бежишь… Мужчину всегда влечет загадка…

Он протягивает руки к моей маске, но я их перехватываю, не давая ему возможности ее снять.

— Нет, прошу… Пусть загадка останется загадкой… Это ведь правила.

— Правда. Это твое право… таковы условия этого места. Мы здесь не для того, чтобы срывать маски с лица, а чтобы срывать оковы с запретов. Еще вина?

Я отрицательно качаю головой. С меня достаточно. И так перед глазами все плывет. Пользуюсь тем, что он отошел к бару наполнить бокалы, проигнорировав мое «нет». Подхожу к огромному окну, смотрящему на улицу. Странный дизайн. Кованая решетка изнутри. Не снаружи. Для чего?

Он опережает мой немой вопрос своим ответом.

— Этот дом продуман так, чтобы его посетители получали максимальное удовольствие от своего пребывания в нем. Ты же догадываешься, для чего эти железные прутья?

Он подходит сзади. Кожа покрывается мурашками. Его горячие руки на моих голых плечах.

— Иногда в реальной жизни у женщины столько самоконтроля, что для того, чтобы получить удовольствие, ее нужно лишить даже мобильности… Как новорожденного младенца пеленают или скрывают пальцы рукавичками. Чтобы не поцарапал себя. Забрать на себя всё её управление, — его рука опускается на мою шею и слегка сжимает, — даже дышать разрешить только с позволения… Лишить привилегии говорить… Не для того, чтобы унизить, чтобы расширить сознание…

Его слова пугают. А вдруг он псих? С чего вообще я решила, что могу остаться в закрытой комнате с ним тет- а- тет. Паника заполняет мое сознание, надавливая на виски… И в то же время, ощущаю, как по крови разгоняет чувство азарта, влечения.

Он чувствует мой страх, как вампир кровь свежей жертвы.

Он чувствует мое возбуждение, как самец течку самки в брачный период.

— Ты боишься? Почему дрожишь? — его голос низкий, глубокий, с хрипотцой.

Молния платья едет по позвоночнику, заставляя чувствовать, как кожа покрывается статическим напряжением. Я вздрагиваю, когда одно его выверенное движение руки заставляет наряд упасть к ногам. Горячее дыхание на моем затылке. Он, должно быть, слегка наклоняется и всасывает мой запах- я буквально чувствую, как ноздри этого идеального римского профиля поглощают меня, мою ауру, мою волю.

Я теперь в одних трусиках. Со всей силы сжимаю прутья решетки на окне руками. Этот мрачный дом похож на тюрьму, хоть в нем все так шикарно. Порок здесь впитался в темно- красную тканевую обивку стен. Она здесь специально мягкая- чтобы глушить удары сердцебиения таких наивных дур, как я… Тех, кто поддался соблазну и пошел на поводу у своей дурости, наивности, чрезмерной любознательности… Всего того, что испокон веков толкало дурочек на неприятности и чего так сильно боялись хорошие девочки.

Что я здесь делала? Кого обманывала? Какие раны пыталась залечить? Что хотела доказать себе и миру… Разум вдруг прояснился… Мне надо бежать…

— Извините, я… Я не готова. — пищу невнятно, резко разворачиваясь и стыдливо прикрывая грудь, — это… ошибка…

На глазах наворачиваются слезы. Как хорошо, что они частично скрыты маской. Так он не увидит моего страха и смятения. И стыда.

Мужчина хмыкает, порочно кривя идеальный рот.

— Это игра такая? Решила меня еще сильнее завести? Не нужно, девочка. Я и так возбужден… Есть в тебе какая- то робость, которая голову мутит. Как увидел тебя, сразу решил, что сегодня трахну. Иди сюда…

Он в буквальном смысле разлепляет мои руки, зажатые в замке. Наклоняется прикусывает сосок, заставляя вскрикнуть и дернуться.

Мое робкое «нет» тонет в его жестком смехе. Смехе победителя, объятого похотью.

— Забудь слово «нет», пока ты подо мной. Я не знаю отказа, наивная… Раньше думать надо было. Теперь дороги назад нет.

Поднимает, как пушинку, над землей. Три больших размашистых шага- и я лежу распластанной на кровати.

Его мощные бедра зажимают мои, не позволяя сдвинуться с места. Один рывок- трусики на мне превращаются в кусок тряпки, которые он отшвыривает.

— Расслабься и получай удовольствие, малыш. Тебе понравится… Ты ж за этим пришла…

Я замираю, впиваясь в него глазами. Наверное, так смотрит жертва на хищника в секунде от того, чтобы быть сожранной. Так или иначе, он чувствует этот мой взгляд.

— Ничего не бойся, — шепчет тихо, но так уверенно, — я не причиню тебя зла…

Эти слова идут в диссонанс с его агрессивностью. Но они и правда меня успокаивают

Кладет руку на шею, заставляет приподнять голову, прикладывает бокал красного, стоящего на тумбочке, к губам.

Я жадно пью. У меня нет другого выбора. Он лишил меня его. О мысли об этом между ног все загорается и скручивается в узел.

Струйка рубинового Бордо стекает по подбородку и шее, он слизывает ее. Ножка хрустального бокала цокает, соприкасаясь со столешницей. Он снова переводит глаза на меня, ложится сверху, разводит мои ноги и резко заполняет собой.