То есть уже отбегался навсегда. И отнадеялся тоже, теперь вся его оставшаяся жизнь — это Боль!

Именно с большой буквы.

Утром Света забежала с проверкой, вернулся ли я наконец из долгой поездки, про которую ничего не хочу рассказывать. Все же почти на целую неделю исчез с ее горизонта, девушка явно скучает без моего надежного плеча.

Привыкла уже к постоянной поддержке и совместному времяпровождению, да еще в общаге наверняка начали интересоваться, почему она к милому ночевать не едет теперь, как это делала обычно четыре месяца подряд.

Неужели поругались? Типа — поматросил и бросил, все мужики козлы и тому подобное.

Первой красавице общежития таких сочувствующих много найдется, чтобы яду напустить под видом дружеского сочувствия. Хорошо, что Светочка в себе девушка сильно уверенная и на примитивные подколки не поведется.

Внешне не поведется, а вот внутри может очень затосковать.

Успела меня разбудить, когда ей дверь хозяйка открыла, сама поставила чайник и заварила крепкого чаю.

— Игорь, индийский со слоном закончился! Принеси еще пару пачек больших! — слышу я с кухни ее голос.

Ого, оставлял же недавно, прямо перед отъездом, две пачки! Куда подевались? Хозяйка подругам раздала или Светик в общагу таскает? Нужно будет у всех спросить, а то непорядок какой-то намечается.

Наверно одну Светка утащила, а остальное Таисия Петровна с подругами распили.

Понятно, что пачку ей в комнату общаги обязательно нужно утащить, чтобы подружек угощать, тем-то такие дефициты редко перепадают. На основном производстве они еще не получают продуктовые наборы, как настоящий рабочий класс, а в моем бывшем училище с такой роскошью все печально обстоит.

Не то, что в областных СГПТУ, там и черничный сок литрами в красивых тетрапаках из все еще братской Югославии выдают в продуктовых наборах будущей рабочей смене, и много еще чего другого. Фирменного и недоступного обычным школьникам.

Я-то думал еще недавно, что большая пачка чая это двести пятьдесят грамм, а там всего по сто двадцать пять грамм оказывается.

Забыл уже давно, что сколько стоило и весило в Советском Союзе, разные подделки из времен развитого капитализма давно уже ввели в непонятки мою здорово заполненную память.

И ведь даже не подозревал никогда, то есть внимательно не разглядывал описание этого самого чая, наивно думая до седых лет, что его производят в таком виде именно в Индии по заказу СССР.

— А на этой самой пачке производителем упоминается Московская чайная фабрика.

Как поделилась со мной сокровенным знанием сама Софья Абрамовна, подкованная в этом вопросе на уровне настоящего эксперта:

— В качестве вариантов купажа называются смеси из двух третей грузинского чая и одной третьей индийского, а также для чая «со слоном» первого сорта: 55 % грузинского, 25 % мадагаскарского, 15 % индийского и 5 % цейлонского чая, довольно сложная смесь. В качестве возможного сорта индийского чая называется дарджилинг, который один из лучших индийских сортов.

Вот такую лекцию от директора я как-то на работе прослушал с немалым удивлением.

Ну, мы этой продукцией очень успешно торгуем, правда больше пачками грузинского и азербайджанского чаев.

Что это совсем не премиум-сорт, а скорее крепкий середняк среди чаев. Что краснодарский чай лучше того же индийского, который покупает не задорого Советский Союз, желая сэкономить дефицитную валюту. Что азербайджанский чай на уровне грузинского, который собирают комбайнами, а не вручную и поэтому там попадается много "веточек", портящих хороший в принципе вкус.

— В СССР этот чай выпускается на ряде чаеразвесочных фабрик, в том числе на Московской, Иркутской, Рязанской, Уфимской, Одесской. Основная из них — именно Иркутская, потому что по удобству логистики и ее квадратные пачки со слоном гораздо более популярны, чем продолговатые. Именно из таких пачек получается самый крепкий чефир, что очень ценится в определенных кругах. И эти товарищи даже смогли надавить на руководство фабрики, когда оно решило отказаться от особо качественной заварки в квадратных пачках.

— На зонах, что ли? — проявил я знания, не очень распространенные среди школьников в городе Ленинграде, в отличии от всей остальной страны.

На что моя директриса только улыбнулась.

— Откуда у вас, София Абрамовна, такие разносторонние познания о предмете? — только и смог спросить я, заметно удивленный рассказом.

— Диплом по чаям писала когда-то, — отмахнулась она. — Иди работай, Игорь.

Так я и не понял, диплом в техникуме или институте, но это не важно.

Света убежала в фазанку, у нее сегодня одна практика на комбинате, остался месяц учебы, и она перейдет на последний, третий курс. Чего очень ждет с понятным нетерпением, ведь уже через год сможет работать и зарабатывать какие-то настоящие деньги.

Настоящие, конечно, только смотря с чем их сравнивать.

И поедет на каникулы в свою родную Нерехту, в связи с чем я испытываю определенное волнение. Отпускать девушку на пару месяцев туда точно не хочу, засосет ее местная трясина однозначно, когда под окнами будут стоять рядами женихи с цветами, как на параде, да еще при костюмах. Придется придумать ей здесь какое-то интересное дело, пристроить на работу на те же пару месяцев. От возможности честно заработать денег подруга моя не откажется точно.

И чтобы это оказалось место с вариантом немного себе отлевачить, а то ее привычка быть самой настоящей честной комсомолкой — строительницей коммунизма меня немного пугает. Были бы это шестидесятые годы или даже семидесятые на дворе, тогда пусть бы и ладно, но теперь конец строительства социализма виден мне уже невооруженным взглядом.

Скоро представится "Ювелир" Андропов, потом ничем не запомнившийся Константин Устинович и к власти придет творец перестройки и знатный реформатор с родимым пятном на лысине.

Совсем другие грядут времени, поэтому мне необходимо хоть немного отформатировать сознание подруги в сторону личного обогащения, чтобы не получила она огромного разочарования в начале девяностых, когда привычный мир очень быстро рухнет на ее ошеломленных глазах. К тому времени мы уже может не оказаться вместе, даже независимо от моих усилий, но мой ребенок к тому времени уже вполне способен существовать на этом свете.

Выбросит меня обратно из этого тела, произойдет какая-то случайная трагедия или же меня закономерно вычислит Комитет Глубокого Бурения? Или просто прихватят на обычной спекуляции опера из отдела?

Все может случить, но лучше всего подготовить нежную девушку к новой жизни хоть в какой-то возможной степени.

Я встаю, здороваюсь с Таисией Петровной, пью чай и собираюсь на улицу проводить подругу, чтобы появиться с ней около училища и развеять все досужие домыслы насчет того, что кого-то кто-то поматросил и наконец бессовестно бросил.

Помахал там рукой знакомым пэтэушницам и теперь спешу в Райпищеторг, снова радуясь, что находятся здание училища и моя новая работа всего в трехстах метрах друг от друга.

Долче вита — как говорят на Аппенинах.

Там киваю знакомому теперь вахтеру и поднимаюсь сразу в кабинет парторга, где меня встречают как-то неласково.

— Давно тебя не видела, — довольно саркастически говорит Валентина Дмитриевна.

Ха, а чего ей меня вообще часто видеть? Набор в комсомольскую ячейку идет по плану, утвержденному лично мной. В апреле уже девять человек там числится, в мае присоединятся еще Ира с Людой, а июне новый грузчик, когда покинет школу. Наберется двенадцать членов, потом каждый месяц по одной новой комсомолке вдруг внезапно захотят вернуться в ряды передового авангарда советской молодежи, а в начале октября сразу пять новых членов решат поставленную передо мной высоким руководством непосильную задачу.

Поплачу за них взносы только один месяц, тот же октябрь, а дальше эта катавасия сразу же схлопнется, наверно, что так же закончится моя так называемая синекура при торге.

В принципе нормальная советская показуха, чтобы отчитаться в нужный момент, а там дальше хоть трава не расти.

Перед съездом ВЛКСМ в составе комсомольской организации Райпищеторга будет числиться ровно двадцать или даже двадцать один комсомолец. Так что я задачу-минимум выполню, пусть и заставив при этом поволноваться сексапильного парторга с крепкой задницей и третьего секретаря райкома комсомола, самого товарища Третьякова, курирующего процесс воссоздания ячейки в нашем торге.

Нужен ли я останусь торгу в прежнем качестве — на темной воде вилами писано?

— А что случилось? Нужен был срочно? — отвечаю я женщине.

— Пойдем поговорим, — у нее в кабинете опять имеются чужие уши, а тема разговора довольно деликатная, явно, что не для всех.

— Я тебе звонила несколько раз. Ты где пропадал? — сразу же наезжает она на меня, едва мы выходим в коридор.

— Уезжал к родственникам в Краснодар. Там дядя, который меня почти вырастил, очень плох, — на ходу сочиняю я сильное по смыслу оправдание.

Хотя сам понимаю, что оправдываться никак не стоит, не тот это случай.

Не стал я отпрашиваться, сам не захотел, чтобы выглядело это дело, как будто я завишу от какого-то разрешения. Наглядно показываю, что мне вообще не требуется ничьего дозволения.