Глава 2. Глубокие вопросы

Оглядев комнату, Лу увидел с десяток стульев, расставленных буквой U. Лу сел на первый же. Напротив него разместились родители Дженни. Лицо матери было напряжено от волнения, шея и щеки пошли красными пятнами. Отец смотрел отсутствующим взглядом куда-то в пол.

За ними, возле барной стойки в дальнем конце комнаты, стояла Элизабет Уингфилд («Такой шикарный деловой костюм — это, пожалуй, перебор», — подумал Лу) и наливала себе чай.

Петтис Мюррей из Далласа тем временем присел справа от Лу, в середине образованного стульями полукруга. Он показался ему довольно проницательным и в целом выглядел как руководитель компании — высоко поднятая голова, напряженная челюсть, осторожная поза.

Семейная пара, сидевшая по другую сторону от Петтиса, была практически диаметральной его противоположностью. Мигель Лопес был огромного роста и могучего телосложения; почти каждый сантиметр его голых рук был покрыт татуировками, а борода и усы были настолько густыми, что полностью скрыть лицо за волосами мешала лишь туго завязанная на лбу черная бандана. Его жена Риа, напротив, была маленькой и худой, едва ли пяти футов роста. На парковке она была самой разговорчивой из всех, а Мигель в основном молча стоял в сторонке. Риа кивнула Лу, улыбнувшись одними уголками губ. Он слегка склонил голову в ее сторону, отвечая на жест, а потом продолжил осматривать комнату.

У дальней стены стояла чернокожая женщина, с которой Лу еще не встречался; на вид ей было где-то за сорок. В отличие от других родителей, записавших детей на программу, она не вышла на улицу, чтобы проводить машину. Интересно — она тоже привезла сюда ребенка, работает в лагере «Мориа», или же у нее есть еще какие-то причины здесь находиться?

Лу повернул голову в другую сторону, сложив руки на груди. Ему очень не нравилось тратить время попусту, а с самого приезда сюда они, похоже, только этим и занимались.

— Спасибо вам всем, что приехали, — сказал Ави, выходя на середину комнаты. — Я с нетерпением ждал возможности встретиться с вами и познакомиться с вашими детьми. Во-первых, я знаю, что вы беспокоитесь за них — особенно вы, Тери и Карл.

На мгновение он бросил взгляд на родителей Дженни.

— Уже то, что вы сюда приехали, говорит о том, что вы любите своих детей. Не беспокойтесь за них. За ними будут хорошо ухаживать. На самом деле, — добавил он после небольшой паузы, — не они главная моя забота.

— А кто же тогда? — спросила Риа.

— Вы, Риа. И все вы.

— Мы? — удивленно переспросил Лу.

— Да, — улыбнулся Ави.

Лу никогда не уклонялся от брошенного ему вызова — или того, что он считал вызовом. Он служил во Вьетнаме сержантом морской пехоты, и этот ужасный опыт одновременно закалил и отточил его ум. Солдаты называли его «Герберт Адское Пламя»: это имя говорило и о его громогласном, дерзком характере, и о том, насколько он был предан своему отряду — ребята прежде всего, и к черту последствия. Его боялись, но вместе с тем и уважали: для большинства солдат он был последним человеком, с кем бы хотелось провести отпуск, но ни один другой лидер морпехов не приводил столько людей живыми после операций.

— А почему мы — ваша главная забота? — многозначительно поинтересовался Лу.

— Потому что вы считаете, что не должны ей быть, — ответил Ави.

Лу вежливо усмехнулся.

— Какие-то круговые рассуждения.

Остальные, словно зрители на теннисном матче, повернулись к Ави, ожидая его ответа.

Ави улыбнулся и на мгновение опустил глаза, задумавшись.

— Расскажите нам о Кори, Лу, — наконец сказал он. — Какой он?

— Кори?

— Да.

— Он невероятно талантливый мальчик, который хочет пустить жизнь псу под хвост, — безразличным тоном ответил Лу.

— Но он чудесный мальчик, — вмешалась Кэрол, настороженно глянув на Лу. — Да, он совершал ошибки, но он ведь хороший.

— Хороший? — фыркнул Лу, сбросив маску безразличия. — Господи, он же уголовник — его дважды арестовывали! Нет, он, конечно, может быть хорошим, но это еще не значит, что он хороший. Нас бы здесь не было, если бы он был таким замечательным.

Кэрол закусила губу. Остальные родители неловко заерзали на стульях.

Почувствовав общий дискомфорт, Лу наклонился вперед и добавил:

— Простите мою прямолинейность, но я здесь не затем, чтобы прославлять достижения своего сына. Честно говоря, он меня просто по-королевски взбесил.

— Если не возражаете, королевской семьей займусь я, — сострила миссис Уингфилд. Она сидела двумя стульями правее от Лу, с другой стороны от Кэрол.

— Безусловно, — улыбнулся он. — Приношу извинения британской короне.

Она наклонила к нему голову.

То был момент легкости, в который готовы были изо всех сил вцепиться все присутствующие — потому что в последнее время в их жизни было слишком много тяжелых переживаний.

— Лу совершенно прав, — сказал Ави после небольшой паузы. — Мы здесь не потому, что наши дети сделали хороший выбор, а потому, что они сделали плохой.

— Именно об этом я и говорю, — кивнул Лу.

Ави улыбнулся.

— Так каково же решение? Как справиться с проблемами, от которых страдают ваши семьи?

— Мне кажется, это совершенно очевидно, — ответил Лу. — Мы здесь потому, что у наших детей проблемы. А лагерь «Мориа» помогает детям справиться с проблемами. Верно же?

Кэрол вспыхнула, услышав голос Лу. Таким тоном он говорил в зале заседаний — прямым, вызывающим, грубоватым. Он редко разговаривал так с ней, но вот в общении с Кори в последние несколько лет его голос звучал только так. Кэрол не могла вспомнить, когда у Лу и Кори в последний раз был нормальный разговор. Их диалоги больше напоминали словесную борьбу: оба пытались предугадать следующий ход друг друга и искали слабости, которыми можно воспользоваться, чтобы заставить соперника сдаться. Настоящего ковра, где можно было бы положить друг друга на лопатки, у них не было, так что словесные схватки всегда заканчивались вничью: оба они объявляли о своей победе, но расходились с давящим чувством поражения. Она безмолвно призывала на помощь небесного заступника — так учили ее набожные родители. Кэрол не была уверена, есть ли вообще на небесах заступник и может ли он помочь, но позвать на помощь все равно не помешает.

Ави доброжелательно улыбнулся.

— Итак, Лу, Кори — ваша проблема, — произнес он. — Вы это хотите сказать?

— Да.

— Его нужно как-то исправить — изменить, мотивировать, дисциплинировать, скорректировать.

— Абсолютно верно.

— И вы это пробовали?

— Что пробовал?

— Изменить его.

— Конечно.

— И у вас получилось? Он изменился?

— Пока нет, но мы здесь именно для этого. Однажды — неважно, насколько он твердолоб, — он наконец-то все поймет. Так или иначе.

— Может быть, — без особой уверенности сказал Ави.

— Вы что, думаете, что ваша программа не сработает? — недоверчиво спросил Лу.

— Это зависит от определенных факторов.

— Каких?

— Например, от вас.

Лу хмыкнул.

— Как успех вашей программы может зависеть от меня, если в ближайшие два месяца с моим сыном будете работать вы?

— Очень просто: через два месяца он снова будет жить с вами, — ответил Ави. — Мы можем помочь, но если ваша семейная среда после его возвращения останется прежней, то любые изменения к лучшему вряд ли продержатся долго. Мы с Юсуфом — лишь временная замена семьи. Вы и Кэрол, все вы и ваши дети, — сказал он, обведя рукой комнату, — вот чьи усилия по-настоящему важны.

«Ну отлично, — подумал Лу. — Пустая трата времени».

— Вы сказали, что хотите, чтобы Кори изменился, — послышался голос от двери, оторвавший Лу от размышлений. То был Юсуф, который наконец присоединился к остальным.

— Да, — ответил Лу.

— Не могу вас за это упрекнуть, — сказал Юсуф. — Но если вы действительно этого хотите, вы кое-что должны знать.

— И что же?

— Если вы хотите, чтобы изменился он, сначала вы должны что-то изменить в себе.

— О, правда? — вызывающе спросил Лу. — И что же?

Юсуф прошел к маркерной доске, закрывавшей почти всю стену.

— Я кое-что нарисую для вас, — сказал он.

— К концу завтрашнего дня, — продолжил Юсуф, повернувшись к группе, — мы сформулируем подробную стратегию, которая поможет измениться другим. Эту стратегию иллюстрирует схема, которую мы называем «Пирамидой влияния». Мы пока что не готовы рассматривать Пирамиду подробно, так что я нарисовал лишь самую базовую ее структуру. Эта структура поможет нам найти фундаментальную перемену, которая должна произойти в нас, если мы хотим изменить что-то в других.

— Так, хорошо, я попадусь на ваш крючок, — сказал Лу. — Что за фундаментальная перемена?

— Посмотрите на две области этой Пирамиды, — показал Юсуф. — Обратите особое внимание на большую ее часть, подписанную «Сделать так, чтобы все пошло правильно». В сравнении с ней та область, которая подписана «Справиться с тем, что идет неправильно», совсем маленькая.

— Так, — сказал Лу, пока еще не понимая, что же это значит.

— Пирамида говорит о том, что мы должны тратить намного больше времени и сил на то, чтобы сделать так, чтобы все пошло правильно, а не на то, чтобы справиться с тем, что идет неправильно, — продолжил Юсуф. — К сожалению, обычно время и усилия распределяются ровно наоборот. Мы тратим намного больше времени, проводимого с другими, на попытки исправить то, что идет неправильно. Мы пытаемся исправить детей, изменить супругов, улучшить подчиненных, наказать тех, кто ведет себя не так, как нам нравится. А когда мы не занимаемся этим, мы думаем о том, как этим заниматься, или беспокоимся из-за того, что нам придется этим заниматься. Верно?