Глава 4
Время пролетело незаметно в повседневных делах и заботах. Судя по солнцу, уже давно перевалило за полдень, а я так и не присела, и даже не поела, поэтому настроение, надо признать, опустилось к отметке «ниже среднего».
Непривычные к грубому труду руки побаливали от появившихся мозолей, а ноги гудели от беготни, причём, вполне обоснованной — то дров наколи, то воду принеси, то постирать не забудь, то развесь бельё. А ведь я ещё не убирала, не готовила есть… И как раньше женщины всё успевали? Даже не представляю. Но, судя по объёму предстоящей работы, у меня ещё всё впереди.
— Доброго дня, хозяюшка, — здоровенный детина, едва протиснувшийся в покосившуюся калитку, выглядел угрожающе.
Пудовые кулаки, широченные плечи, рост под два метра и всклоченная борода, с застрявшими в ней сухими листьями, которая, как заключительный штрих, могла бы запросто дополнить картину «Разбойник с большой дороги», если бы ни открытая, немного щербатая улыбка, и задорный блеск по детски ярких голубых глаз.
— И тебе не хворать, — пробормотала я, закончив осматривать парня с ног до головы.
Инстинкт самосохранения подрёмывал на закоулках сознания, не подавая никакого сигнала, а это значило, что бояться мне не стоит, по крайней мере, пока.
— Мы тут с вашим дедом Захарием ходили на охоту, в общем, вот, — гость скинул заплечный мешок и вытащил свёрток из листьев лопуха, в который была завёрнута пара куропаток, — он просил передать вам к обеду. Сам же наведается в гости вечером. Вы… Это… Если надо чем помочь по мужской части… В смысле гвоздь прибить или починить что, не стесняйтесь, обращайтесь, мы с женой по соседству живём.
Хотела тут же пожаловаться на старый колодец, но вспомнила одну немаловажную деталь — платить за работу мне было нечем.
— Буду иметь в виду, большое спасибо, — поблагодарила парня, подходя ближе, чтобы забрать дичь, — и за гостинец от деда тоже.
— Да не за что, — беспечно пожал тот плечами, передав свёрток из рук в руки, но уходить не торопился, переминаясь с ноги на ногу.
— Что-то ещё? — поторопила его, поскольку в любую минуту мог раздаться призывный плач моей крохи, а я ещё не всё успела сделать из запланированного.
— Вы не могли бы посмотреть мою жену? Надиль на сносях и очень волнуется, говорит, что движений малыша почти не чувствует. Раньше он то и дело пинал её в бока, а теперь затих.
— Мне что сделать? — удивлённо заморгав, решила переспросить на всякий случай, вдруг не правильно поняла.
— Ну, вы же знахарка. Или как там по правильному, по научному? Целительница, вот, — смутился он. — Можете людей лечить, и всякое такое.
— Это кто ж тебе такое сказал? — удивилась ещё больше.
— Так дед ваш и сказал, — совсем стушевался парень, того и гляди ножкой начнёт шаркать. — Я ему пожаловался, что так и так мол, а он: «Сил у меня маловато, не увижу что к чему, вот Динка моя, другое дело, она сможет, если захочет, конечно».
— Дед ошибся, я ничего подобного не умею, — разозлилась на старика.
Да как он мог? Зачем выдумывать такое, обнадёживать человека? Целительница… Вот же, старый хрыч.
— Вы, это, если думаете, что я не смогу отплатить ваши труды, что у меня нет денег, это не так. Я хороший плотник, и в долгу не останусь, — глаза парня потемнели, будто заледенели и за добродушием прорезался стальной характер. — Вы подумайте, а я вечером загляну.
Не дав время ответить, тот шмыгнул за калитку, прикрыв за собой дверь.
Ну, дед, ну, удружил. Мало на мою голову свалилось забот и неприятностей, а он ещё такие слухи распространяет. Зачем?
— Мальчик прав, — произнесла бабуля, появившаяся рядом из ниоткуда, — ты целительница, только ещё сама пока об этом не знаешь.
— Тот самый семейный дар? — фыркнула я, воспринимая её слова скорее как насмешку, а не как истину в последней инстанции.
— Тот, о котором могут знать посторонние, ведь шило в мешке не утаишь, и выход энергии давать придётся, чтобы не сгореть от её избытка, — ответ прозвучал без тени обычного ехидства. — Рано или поздно дар всё равно себя проявит, так что будь готова.
— А есть тот, о котором не могут знать посторонние? — смеяться расхотелось окончательно, почему-то в память врезались именно эти слова, подтверждение или опровержение которых хотелось услышать прямо здесь и сейчас.
— Есть, — ответила хранительница, недовольно поджав губы, словно я пытаюсь выведать у неё секреты не про себя, а про кого-то другого, — ты можешь усиливать любой артефакт, любое заклинание, любой талант, проявившийся у человека, любую разновидность магической силы, делая её носителя практически неуязвимым, и если об этом кто-то узнает…
Старушка многозначительно замолчала, но и так не трудно было догадаться о том, что произносить вслух она не стала. Если об этом кто-то узнает, столь же амбициозный, как мой бывший женишок, проблем не оберёшься. Проверено на личном опыте.
*****
Положив свёрток на порог, я повернулась к бабуне, смерив её тяжёлым взглядом.
— Чего я ещё не знаю, что напрямую касается меня? — спросила, уперев руки в бока.
— Много чего, — скопировав мою позу один в один, фыркнула та, — например, как обработать тушку куропатки, как сшить распашонку для малышки, как приготовить тот или иной отвар. Или почему, например, у твоей соседки малыш в утробе стал менее активным. Тебе как, вывалить всё сразу на твою бедную головушку или, может, как и прежде выдавать информацию порционно? Уверена, что смогла бы всё нормально переварить и при этом не сойти с ума, если бы я начала рассказывать тебе сходу?
— Нет, не уверена, — пришлось признать, что старушка права: расскажи она мне всё в первую же встречу, одним обмороком я бы не отделалась, запросто могла и умом тронуться.
— Запомни, внучка, торопыги долго не живут, в нашем с тобой случае размеренность — залог успеха и долгожительства, а так же обычного женского счастья, без которого и жизнь не мила.
— Извини, просто столько новостей каждый день узнаю, что голова кругом, — покаялась я, чувствуя себя неуютно, ведь она действительно заботится обо мне, учит уму разуму, а я тут со своими претензиями.
— Да ладно, чего уж, молодая ты ещё, неопытная. Многого не знаешь, о ещё большем даже не догадываешься, — растаяла старушка, улыбнувшись. — А Данилке не отказывай, посмотри его жену. Он мастер на все руки, и сруб на колодец тебе в благодарность сделает, и навес на дровянике подлатает. Пока своим мужиком не разживёшься.
— Хватит с меня мужиков, от одного ещё не отошла, — отмахнулась я. — А насчёт этого Данилы… Что я могу сказать его жене, если ничего в этом не понимаю? И уж точно никакой целительской магией не обладаю, по крайней мере, пока.
— Да всё там у неё нормально, малец в утробе вырос крупным, места стало мало, вот он и затих перед родами, так обычно и бывает, — разъясняла мне бабуля. — А когда положишь руку на живот, закрой глаза и попробуй внутренним взором увидеть.
— Чего? Органы? — ужаснулась я от одной только мысли, что придётся всё это изучать.
— Проблему, горе моё луковое, если она есть, — рассмеялась бабуня. — Когда у человека всё хорошо, и у тебя на душе будет светло и радостно, а когда проблемы — муторно и горько. Сначала научишься диагностировать, а затем уже и лечением попробуем заняться. А пока… Поставь воду греться, доведи её до кипения, положи куропаток в тазик и полей их. И так с любой дичью. Водоплавающих нужно держать в горячей воде подольше, минуты три-четыре, периодически переворачивая с брюшка на спинку, чтобы тушка ошпарилась вся целиком, и под крыльями, кстати, тоже, а этой мелюзге и полминуты нормально будет.
— Зачем? — не поняла я.
— Затем, что дичь нужно ощипать сначала, а после ошпаривания пёрышки будут отделяться с лёгкостью. Или ты думала, что я буду разделывать дедов гостинец?
— И за что мне… — покосившись сначала на рябеньких куропаток, похожих на маленьких курочек, а потом на старушку, закончила совсем ни тем, чем хотела изначально, — такое счастье?
— Ничего, деточка, мы, женщины, сильные — справишься.
— Справлюсь, куда я денусь, выбора-то всё равно нет, — вздохнула я. — Кстати, а если в этом мире есть магия, так может, и волшебные палочки имеются? Махнёшь, например, такой и у тебя вместо дичи — готовое блюдо, и пол помытый, и пелёнки постираны.
— Сказок что ли насмотрелась в своём мире? — рассмеялась старушка, но всё же ответила. — Палочек нет, но с помощью магии можно и посуду мыть, и дичь ощипывать… — я уже успела обрадоваться, но в бочку с мёдом мне тут же подлили ложку дёгтя, — когда знаешь досконально процесс и можешь воспроизвести его в голове. В общем, учиться всему надо, но если ты захочешь, то сможешь запросто делать и это, и даже что-то более сложное. Времени у тебя много, так что не переживай: маги живут дольше обычных людей, а сильные маги — дольше обычных магов. Сумбурно. Но, думаю, смысл ты поняла.
— Поняла, — кивнула, принимаясь за работу.
Не скажу, что мне легко далась разделка куропаток, тем более я с детства трепетно относилась к животным, но когда стоит выбор — либо приготовить дичь, поесть и молоко станет более питательным, более полезным для малышки, либо завертеть носом, отказавшись из-за принципов, и оставить ребёнка голодным, любая нормальная мать выберет всё-таки первое.