Реагируй!
Но от этих жадных поцелуев меня уже уносит в какую-то параллельную вселенную.
В ту, в которой я — уже не бесполое существо с набором хозяйственных функций, а женщина, которая тоже кое-чего хочет.
Очень сильно!
До бесстыдного стона, который неожиданно срывается с губ.
Как раз тогда, когда на телефоне моего «тюремщика» начинает громко звонить будильник.
— Блядь… — срывается у него.
Максимально искренне.
— Мне отъехать нужно. Дела.
Отключив звук, он утыкается носом в мою шею и тяжело, сбивчиво дышит.
— Сожру тебя сегодня… — угрожающе шепчет на ухо. — Сожру. Вечером. Поймаю, и…
И сжав на мгновение мои бедра, еще раз, бешено впивается в мои губы.
Проталкивается внутрь языком, весь вибрирует, прижимая меня к своему мощному телу, двигает бедрами вперед, будто заранее намекая, что меня ждет.
Сердце истошно колотится где-то в горле.
По коже ползут мурашки.
Они скопом охватывают все тело — от пяток до самой головы.
Боже, Вера, стыдно…
Стыдно отвечать на этот поцелуй — ты ведь подписываешь пакт о полной капитуляции, Вера!
Тебя только что ясно предупредили.
Но тело решает, что будущее — пока что туманно, размыто, и вообще — может никогда не наступить. А вот сейчас…
А сейчас — мне до безумия хочется забыть обо все на свете и просто утонуть в этих ощущениях.
И я отвечаю…
Медленно, с наслаждением, сама прижимаясь к нему всем телом. А когда он поднимется с постели, закутывая меня в одеяло, снова проваливаюсь в сладкий сон.
До тех пор, пока меня в очередной раз не касаются наглые, просто бессовестные губы.
Сонно моргаю, глядя на своего «тюремщика».
Он уже одет в темную рубашку и брюки. От него исходит свежий, хвойный и по-мужски тяжелый аромат.
— Там, в холодильнике, пирожные есть. Кофе на столе оставил. Если уйдешь — закрой дверь на ключ — говорит буднично. — Он висит в прихожей.
Цепляет пальцами мой подбородок и приподнимает лицо.
— Поняла?
Слегка заторможено, шокировано киваю.
"Если уйдешь"?
В смысле "если"?"
Да я отсюда сбегу, сверкая пятками!
— Умница…Тогда до вечера, мадам-заложник — с усмешкой щелкает меня по носу. — Веди себя хорошо. А ночью — будем вести себя плохо.
Через минуту за ним уже захлопывается входная дверь.
А я натягиваю на себя одеяло, стыдливо прячась от всего мира.
Всё, Вера…
Кажется, ты капитально влипла.
Глава 10
Меня лихорадит, как преступника, который пытается скрыться с места преступления. У меня горят щеки, уши и шея, которую совсем недавно шпарили поцелуями…
Ох, Вера…
Ты ведь тридцать два года была порядочной женщиной.
Даже в мыслях не изменяла своему мужу!
Никогда!
Нужно же теперь как-то культурно оплакать предстоящий развод. Побыть в трауре, в конце концов. А вот так бессовестно совать язык в рот совершенно постороннему мужчине…
Стыдно!
Краснею, прикусывая губу и вспоминая…
Стыдно — это да…
Но ведь как приятно-то, Господи Боже…
И ведь Рустам — совершенно не похож на Диму.
Дима — самодоволен и подчёркнуто обходителен. У него идеальные манеры и мягкий голос. Он любит обсуждать высокие материи, искусство и всемирный заговор масонов.
А Рустам…
Он грубоват и немногословен.
У него колючий, нахальный взгляд и хриплый голос.
Я не могу представить, как от цитирует Ницше и обсуждает связь египетских пирамид с космосом… А вот представить, как он, пристроившись сзади, в совершенно животной манере выбивает из моей груди громкие стоны…
Нет, даже не стоны….Хрипы!
Это могу.
И потому — пулей вылетаю из соседского дома в шесть часов утра.
Черт, ключ….
Куда деть этот проклятый ключ, чтобы с чистой совестью затаится дома и избежать встречи с соседом?
Может, вечером поехать куда-нибудь в отель и отправить ключ доставкой на такси?
Тут же осекаю саму себя.
Окстись, Вера!
Не потащит же он тебя в постель силой. Ведь не в каменном веке живем…
Нет ведь?!
Немного успокоившись, кладу ключ в карман и возвращаюсь домой.
Катя до сих пор спит, развалившись прямо на диване в гостиной, а кот, насупившись, недовольно восседает рядом. На соседнем кресле.
Принюхиваюсь.
Удивительно, но ничем криминальным не воняет…
— Ты давно проснулась? — сонно бормочет подруга, когда я поправляю сползший с неё плед. — Я даже не слышала, как ты пришла вчера…Прости, меня вырубило.
— Бывает — хмыкаю я.
Ну.
Похоже моего исчезновения даже не заметили.
А я лучше пока помолчу.
И дело не в том, что я не доверяю Кате. Она — моя самая близкая подруга.
Просто мне сейчас кажется, что если начну вслух говорить об всем, что произошло, то просто сгорю от стыда!
— Боже, кажется, я вчера капитально перебрала…
Катя утыкается лицом в подушку.
— Сделать алкоголику кофе? — предлагаю я.
— Алкоголик был бы счастлив и очень благодарен — отвечает воистину замогильным голосом. — Кстати… — поднимает вверх указательный палец. — Ущерб беру на себя! Виновата. Это помню. Сосед не сильно лютовал?
В горле моментально пересыхает, лицо снова обжигает стыдом…
— Нет… — бормочу, разворачиваясь к кухне.
Ох, Катерина!
Знала бы ты, что меня хотят заставить расплачиваться за твои грехи натурой!
Вот только это — упрямо не воспринимается моей головой, как угроза. И мне вдруг очень хочется, чтобы с меня содрали хоть за все грехи мира.
Дотошно, требовательно и о-очень строго…
Вздрагиваю от собственных мыслей и воровато озираюсь по сторонам, как неверная жена, которая только что проводила любовника.
Тьфу-тьфу-тьфу…
Хватит, Вера, приди уже в себя!
Не жили развратно, нечего и начинать!
Пока сосредоточенно варю кофе, пытаясь прогнать из головы похабные образы, на кухню забегает кот.
Трется об мои ноги, мурчит, явно чего-то требуя…
Понимаю, что его нужно выпустить на улицу, но почему-то чувствую странную ответственность за этого пушистика.
Вдруг этот бандит снова побежит на криминальные разборки?
И так уже весь подратый.
Ладно…
Я передам его из рук в руки вместе с ключом…
Сугубо в целях безопасности самого пушистика!
Вернувшись в гостиную, ставлю кофе на стол, а коту кидаю мясо со вчерашнего мангала.
— А ну-ка двигай булочками… — требую у подруги, забираясь под плед рядом с ней.
Тепло…
— Кстати, вот этот пушистый варвар ночью царапнул меня по пятке! — жалуется подруга, задирая ногу и демонстрируя мне царапину. — Кажется, после этого мы с ним ходили в туалет. Но это не точно.
— Надо же… Какой он культурный — смеюсь я.
Катя укоряюще трясет передо мной своей травмированной ногой.
— Ты вот это называешь культурой, Брут? Я ранена!
— Он просто хотел в туалет — оправдываю я кота. — И понимал, что дома этого делать нельзя.
— Дожили… — бормочет Катерина. — Никакого сочувствия к жертве абьюза.
Улыбаюсь.
С Катей хорошо и легко.
Мы пьем вкусный кофе и болтаем о чем угодно, кроме предстоящего развода.
Подруга пытается меня отвлечь. Без остановки что-то рассказывает, шутит, заряжая меня своим настроением.
И вот…
Мы уже смеемся, представляя, как в семьдесят пять рванем куда-нибудь в Италию.
Будем пить на пляже просекко, оттопыривая мизинчик, брать уроки танго, и подмигивать молодым итальянцам, которые будут открещиваться от нас, как от прокаженных.
К четырём часам провожаю подругу на такси, выношу мусор к баку в конце улицы…
И останавливаюсь, так и не доходя до дома.
По телу бьет ледяной озноб и меня моментально замораживает на месте, как статую.
У моего забора стоит автомобиль мужа. А мой благоверный, заметив меня, уже движется в мою сторону.