— В Мелитополе был. Заодно решил и меня навестить, а дома мама. Она ему и сказала, где я нахожусь.
— Ну, если я верно понимаю, к тебе он ехать не собирается.
— Он мне здесь и не нужен! А вот я поеду.
— Ты что дура, Ира? Зачем?
— Успокойся, София! Любовь давно прошла, — строго ответила я, и тут же улыбнулась дочурке, которая помахав ручкой с крылечка, бодро побежала ко мне, — Доброе утро, Евик!
— Доброе, мама. Тетя Соня, привет. А вы у нас ночевали?
— Привет, кроха. Нет, я только приехала, держи.
Подруга протянула крестнице подарок, и с улыбкой наблюдала, как та восторженно радуется игрушке, которых у нее было в излишке.
— Ого! Мама, смотри какой большой зайчик. Спасибо, тетя Софа.
— Не за что, милая.
— Я теперь буду с ним спать, можно, мамочка?
— Все что угодно, Ев. А ты уже зубки почистила?
— Конечно. Ты же меня знаешь.
— Тогда завтракать.
— Ммм… я не хочу, — сморщив носик, запротестовала кроха, в очередной раз вызывая в моей душе волну умиления.
— Значит, к бабушке с дедушкой я лечу одна.
— Нет-нет-нет. Я кушаю, — тут же изменила желание Ева, и, схватив салфетку, положила себе на колени.
— Отлично. Сырники или оладушки?
— Оладушки с медом. И чай.
— Договорились.
Я положила дочери в тарелку оладьи, полила их медом, и налив чай, принялась неотрывно наблюдать за любимым чадом. Именно она спасла мне жизнь пять лет назад, именно она дала веру в будущее, и только ей я обязана всем. Моей родной прекрасной девочке, моей доченьке. Для нее я готова сделать все, что угодно, и даже, не задумываясь, жизнь отдам. Ради Евы я решила встретиться с прошлым, и от этого мне никуда не деться. Ребенок имеет право знать отца.
— Нямка, — довольно воскликнула дочь, язычком ловя каплю меда, стекающую с оладушка. Я улыбнулась, а потом резко зажмурилась, чтобы прогнать неожиданную мысль — дочь копия отца.
— Тебе не надышаться ею, — прервала мои мысли Соня, и я мгновенно сменила маску на лице, жалея, что подруга увидела меня прежнюю.
— Она дороже золота.
— Верю. Верю тебе.
— И копия отца, — как-то грустно ответила я, за что тут же захотелось себя ударить.
— Ну хоть не лысая, — поддела меня подруга и мы вместе расхохотались, умилившись этой ситуации.
— Слава Богу!
— Мама-мама!
— Да, Евик.
— А ты мои вещи уже собрала? Нам ведь вечером ехать. Ты обещала!
— Конечно, собрала!
— Фух! Только я зайца возьму с собой, без него нельзя теперь, — на полном серьезе сказал она, при этом не отводя взгляда от новой игрушки.
— Это еще почему, малышка? — спросила Соня и помогла моей дочке вытереть ротик и ручки.
— Он без меня будет мерзнуть.
— А давай я его пока к себе возьму? Буду о нем заботиться. А вы, как вернетесь, я сразу привезу зайку к тебе.
— А вы его укроете пледом?
— Ну, конечно.
— Мамулечка, можно я зайчика тогда отдам тете Соне?
— Твой зайчик, поступай, как знаешь.
— Ура! Он не замерзнет теперь. Пойду пока с ним поиграю. До отъезда.
Дочь звонко чмокнула меня в щеку, схватила зайца за одно ухо, а после, с няней, ожидавшей на пороге, скрылась в глубине дома.
— Она чудесная девочка, а Алексей пожалеет, что отсутствовал в ее жизни все это время.
— Да он не знал ничего.
— Не знал он… А относиться к тебе так, как относился, он знал как?
— Да тише ты. Чего кричишь? Все уже давно в прошлом.
— В прошлом, говоришь? А чего же ты за пять лет никого себе не нашла?
— Я и так счастлива.
— Да, милая, ребенок — это счастье, только и мужик нужен.
— Мне нет.
— Тебе нет, потому что крылья обломали. Сколько всего ты пережила в свои годы?
— Мне грех жаловаться, я пять лет в идиллии живу.
— А как же все происходящее?
— Сонь, ты же знаешь, жаловаться я не буду. Лучше закроем тему.
— Ты не должна все держать в себе, я твоя подруга, я поддержу. Тебе поплакать надо, давно уже.
— Сонь…
— Дура ты! Я тебя хоть раз предала? Научись доверять. Не мужчинам. Мне. Научись! Хрен со всеми, но я рядом, я с тобой. Слышишь, дурочка?
— Слышу. Только не выводи меня на эмоции, один хрен, не заплачу.
— Тфу ты! Да, наоборот, порыдай, легче станет.
— Не дождешься, мне и так неплохо.
— Жалко мне тебя, подружка.
— А ты меня не жалей, — тут же вспыхнула я, подрываясь из кресла, — Не надо меня жалеть. Я сильная, не заплачу. Ты лучше езжай к своим, а меня не трогай!
Отбросив салфетку, я развернулась и быстрым шагом отправилась в дом, но у самой двери остановилась и, не разворачиваясь, добавила:
— Буду на Украине, позвоню.
— Ира!
— Что?
— Не лети туда, быть беде.
— Не могу, Соня, не могу.
— Ира…
— Ну что еще?
— Вот теперь ты Кокошка.
— Да пошла ты!
Я резко рванула в дом, захлопнув за собой дверь, злясь на то, что подруге удалось вывести меня на эмоции. Такое случалось крайне редко, потому что я никогда не показывала свою слабость, не любила, когда меня жалеют. Жалость — для слабаков, а себя таковой я не считала. Да и давно очерствела. Еще и это дурацкое прозвище. Ненавижу.
— Вспылила дура! Виновата! Остыну и обязательно попрошу прощения у Сони. Она поймет меня…
Подойдя к зеркалу, я рукой коснулась холодного стекла там, где отражалось мое лицо. В глазах пустота, а на лице неизменная холодная маска, сменяющаяся на теплую улыбку только в моменты появления дочери. Больше никто не в силах был подарить мне радость.
***
— Да, я готова его выкупить прямо сейчас, о чем вы говорите, — я начинала злиться на то, что кто-то пытается утереть мне нос, и кем именно он являлся, я не знала.
— Есть человек, готовый купить его за гораздо большую сумму.
— На сколько больше?
— Несколько тысяч, — хмыкнув ответила Вера, сотрудница агентства недвижимости, радуясь, что ей выпала возможность получить больший процент.
— Чушь!
— Ирина Викторовна, не огорчайтесь, может, мы вам подберем новое помещение?
— Это подходило мне идеально!
Четыре месяца назад я решила открыть еще один фитнес-клуб в другой части города. И через агентство стала подбирать помещение, а аренда меня не устраивала. Мне нужен был именно мой зал. И я его нашла. Но за день до меня его присмотрел для себя некий человек, готовый отвалить сумму в два раза больше. Я понимала, что это бизнес, и каждый ищет свою выгоду, но хоть убейся, я могла отдать столько, сколько имела на данный момент. Также понимала, что помещение новое, обустроенное, а вид из окна на завораживающую реку буквально притягивал взгляд, и уступать лакомый кусочек незнакомому человеку было бы крайне глупо.
— Если только вы сами с этим человеком договоритесь, — предложила девушка, что-то набирая на ноутбуке.
— А кто он?
— Романов Арсений Олегович, крупный бизнесмен, меценат.
— Ни хе*а себе местная шишка. Мне с такими не тягаться.
— О чьих шишках идет речь? Добрый день, милые дамы.
— Добрый день, Арсений Олегович, — тут же стушевалась сотрудница агентства, а я наоборот, разозлилась, потому что рожа этой «шишки» была слишком наглой и самодовольной.
— О ваших, господин Романов! — приподняв подбородок, серьезно ответила я, и на миг встретилась с заинтересованным взглядом голубых глаз.
— Представьтесь, — вежливо произнес мужчина, неотрывно смотря на меня.
— Кошка. Кошка Ирина Викторовна. И я ваш соперник.
— Кошка-Кокошка, — ехидно произнес он, тем самым задев мои чувства. Сегодня словно все сговорились напоминать мне о прошлом. — Как интересно. И в чем же состоит наше соперничество?
— Вы хотите отобрать мое помещение на площади Карлова.
— Ммм… А оно ваше?
— Если бы не вы…
— Ну что же, я вам его уступаю.
— С чего вдруг такая щедрость? — грубо поинтересовалась я, но тон сбавлять не собиралась.
— Не хочу быть врагом женщины, которая может поглотить одним лишь взглядом.
— Я рада, что вы это понимаете, — ответила я, и отвернулась к девушке, давая Арсению понять, что разговор окончен, — Милая моя, мы можем…
— Не совсем вежливо так себя вести, — перебил меня Романов, на что я удивленно вскинула бровь.
— Что, простите?
— Вы молча отвернулись. Это дурной тон.
— Ах, да! Спасибо! — ответила, и снова повернулась к девушке. — Так что, мы сможем через неделю заняться оформлением?
— Может, мне стоит поменять свое решение? — не унимался этот несносный мужик, в очередной раз перебив меня.
Я только слегка повернула голову, показывая, что утруждаться и кланяться не собираюсь, и тем же тоном добавила, надеясь, что он отстанет:
— Прошу. Меняйте. Тогда вы докажете мне, что такой же, как и все мужчины.
— Сомневаюсь, что смогу вам это доказать. Всего доброго!
Через секунду от него остался лишь шлейф дорогого парфюма. Слава Богу, что сам додумался уйти, иначе пришлось бы терпеть его присутствие, а я дико ненавидела красивых мужчин, и общаться с ними не было никакого желания.
— Зря вы так, Ирина Викторовна. Он может перекрыть все пути, — подметила Вера, и я только сейчас заметила, что верхняя пуговица на ее блузке неожиданно оказалась расстегнутой, чего не было еще пару минут назад.
— Не перекроет.
— Он в городе не последний человек. Его все боятся.