Его подмывало позвонить Меркуловой, но он не мог придумать причину и звонить не стал, памятуя о предостережении Плотникова не связываться с журналисткой без его особых распоряжений. Да и о чем ее спрашивать? «Кто за вами следит?» Она вряд ли воспримет всерьез, разве что посмеется.

Вдруг позвонил Григорьев.

— Плотников велел тебе докладывать, — немного натянуто пояснил он. — Вот я и… Короче, отыскал я дело Старкова, касающееся журналистки. Она не под своей фамилией проходит в отчетах Старкова.

— Как ты тогда догадался, что речь именно о ней? — Олег встал с дивана и поднял тонарм над пластинкой.

— Есть словесное портретное описание, адреса мест, где она бывает, в том числе Останкино. В общем, несложно было догадаться при определенной сноровке. Старкова нанял следить за ней ее муж.

— Кто? — переспросил Олег, бережно протирая поверхность пластинки синей бархатной тряпочкой. — Насколько мне известно, она свободна.

— Ну может, гражданский муж. Тут написано «муж». Так вот этот псевдомуж жаждет узнать, с кем ему изменяет его женушка. И ты, похоже, попал, — Вадим хрипловато засмеялся. — Может, ты в самом деле наставляешь рога с Меркуловой ее супругу?

— Нет у нее супруга, — проворчал Ермилов, пряча пластинку в картонный конверт. Слушать музыку расхотелось. — Есть контакты заказчика?

— А вот, представь себе, нету! — развеселился Вадим. — Ни телефона, ни адреса, ни даже имени и фамилии. Ни-че-го. Одно из двух: либо Старков не стал фиксировать контакты, либо их не существует, и с заказчиком он будет встречаться, когда тот сам с ним свяжется и назначит место встречи.

— Какой смысл вносить в базу данных агентства информацию о заказе и в то же время утаивать координаты заказчика? Ерунда! Нет тут что-то другое… — Олег обернулся и увидел, что в дверном проеме стоит Люська в деловом костюме, босиком и угрожающе поигрывает лакированным красным портфельчиком.

Она явно слышала разговор. Оценив выражение ее лица, Ермилов пытался вспомнить, что он такое сказал, отчего ее бледное, как у всех рыжих, лицо с высокими скулами и зеленовато-голубые глаза приобрели настолько решительный вид.

— Ермилов, ты не обнаглел вообще? Дома, в нашей спальне, обсуждаешь какую-то дамочку. Дескать, она свободна, у нее нет супруга… Уж не ты ли баллотируешься на роль чьего-то там супруга. А?

— Это по работе, — Олег не собирался оправдываться и пошел в атаку: — Ты вот мне скажи лучше, какие у тебя сейчас дела в производстве?

— Чего это я должна отчитываться? — Люська метко швырнула портфельчик на кресло в углу. — Статья восьмая [Статья 8 ФЗ — закон об адвокатской деятельности и адвокатуре.] Федерального закона — адвокатская тайна, — напомнила она ядовито. — Или ты все перезабыл в своем ФСБ? А ведь был неплохим юристом, подавал надежды… — Люда спряталась за дверцей шкафа и начала переодеваться.

— Короткова, не борзей! Если спрашиваю, значит, надо. У тебя есть какие-нибудь клиенты-уголовники?

— Грубо говоря, у меня все клиенты уголовники, — Люся высунулась из-за дверцы, ослепив мужа белоснежным плечом, пересеченным тонкой розовой бретелькой комбинации. — Предъяви санкцию от прокурора, и я тебе все тайны выдам.

— Сейчас я тебе такую санкцию предъявлю! — грозно надвинулся Ермилов. — Ну-ка признавайся, адвокатесса! — он ткнул двумя указательными пальцами ей в бока так, что смешливая Люська, боявшаяся щекотки, с визгом плюхнулась в шкаф.

— Дурак! — охарактеризовала она Ермилова. — Все платья с вешалок попадали. Вешай сам теперь, а я ужин готовить пойду.

— Ты не ответила!

— И не собираюсь! Что ты привязался? Говорят же тебе, адвокатская тайна. Чего ты вдруг?

Она выбралась из шкафа и надела домашнее платье, превратившись из адвокатессы в домашнюю Люську. Глядя на нее, Ермилов вдруг подумал о журналистке. Он и не сравнивал — Короткова умнее, добрее, а главное, привычнее. И все-таки вспомнил Меркулову.

Люська безошибочно чувствовала перемены в его настроении.

— Темнишь ты что-то, Олег. Нет у меня сейчас ничего такого настораживающего, если ты об этом. Все спокойно. У тебя неприятности?

— Не надо на мне тренировать свою дедукцию. Никаких неприятностей, — Ермилов стал вешать на перекладину в шкафу Люськины платья, упавшие на пол. — Все в штатном режиме. Если не считать, что Петька-паразит ключи от квартиры посеял. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хо-ро-шо».

— Почему я? — раздалось возмущенный возглас из соседней комнаты. — Это Васька!

— Сейчас кто-то по ушам получит, своим наглым, длинным ушам! — громко пообещал Олег.

Петька его особенно раздражал последнее время. У сына ломался голос, он то и дело давал петуха, но главное, у него ломался характер. Он врал напропалую, учился через пень-колоду и выводил отца из себя с методичной регулярностью.

Платья и блузки предательски соскальзывали с вешалок, Ермилов раздражался все больше и больше. Он бросил охапку платьев на кровать.

Разговор с подколками перерос в скандал. Незаметно. Перетек, как ртуть, неуловимо от одного к другому. У Люськи так всегда. Среди ясного неба появлялась вдруг Людмила на грохочущей колеснице, и рыжие волосы развевались у нее за спиной.

Она повесила платья в шкаф сама, а поскольку это сопровождалось нотациями в адрес неряшливого, бестолкового Ермилова, которого она и дети дома почти не видят, к тому же перестраховщика, считающего, что жене не стоит заниматься ничем серьезным, кроме как варить манную кашу и гладить ему рубашки.

Олег взял несколько энциклопедий с полки у кровати и неторопливым демонстративным шагом удалился в ванную комнату — обитель пара и уединения в период, когда Люська носилась по квартире на грохочущей колеснице.

Он бросил несколько полотенец на табурет, включил воду, чтобы заглушить воззвания Люськи ко всем богам, из-за стиральной машины достал старую стиральную доску с металлической ребристой поверхностью и, положив ее поперек раковины, устроил импровизированный письменный стол.

Отыскал Республику Конго в атласе. Оценил ее расположение. Границы с соседними государствами. В те годы, как помнил Олег из истории, неспокойно было почти везде в Африке. Юаровцы, американцы, англичане — все пытались ловить рыбу в мутной воде и особенно в мутной воде Кванзы, протекающей по Анголе. По реке, по быстрому течению несло узкие длинные лодки с чернокожими рыбаками, плавающие острова из веток, вдоль заросших берегов нависали над водой пальмы и папайи. А на берегах среди колючих кустов или мапловцы [МПЛА — Народное движение за освобождение Анголы — политическая партия Анголы, с 1975 года правившая страной, боровшаяся за независимость в гражданской войне.], или унитовцы [УНИТА — Национальный союз за полную независимость Анголы — политическая партия, антикоммунистическая, антисоветская, боролись против МПЛА в гражданскую войну.]. Стрельба, взрывы… Одну сторону поддерживали ЮАР и спецслужбы Штатов, другую — Куба и СССР.

В Конго происходили перевороты один за другим, но при этой возне, борьбе за власть, сохранялась генеральная социалистическая направленность, свое государство конголезцы строили по модели Советского Союза.

Дипломатические отношения с Республикой Конго начались с 16 марта 1964 года, как вычитал в своих справочниках Ермилов. Он вообще был помешан на покупке энциклопедий. В том числе у него были справочники МИДа, справочник милиционера города Москвы, энциклопедии по искусству (в бытность свою на прокурорской работе Ермилов расследовал большое дело о хищении предметов искусства). Олег завалил книгами комнату, полку на кухне и чердак на даче. При этом убеждал Люську, что дома держит только все самое необходимое, ведь зимой на дачу Ермиловы не ездили: летний финский домик не отапливался.

По Африке много справочного материала в библиотечке Олега появилось после его поездки в ЮАР, поэтому он без труда нашел все, что искал. Теперь предстояло понять, каким образом Петров попал в ту командировку и чем там занимался? Опыт подсказывал Олегу, что такой информации в архиве он не найдет. На худой конец, еще что-то будет по Болгарии, потому что сразу по бесславному возвращению оттуда старлея взял в оборот сотрудник военной контрразведки, осуществлявший оперативное обслуживание НИИ, где работал Петров. Начал проверку.

«Нет-нет, — мысленно убеждал шефа Олег, предвидя завтрашний разговор, — необходимо начинать копать с его первой командировки. Может, он конечно просидел в посольстве этот месяц или чуть больше, а что, если нет…»

Дальше додумать Ермилов не успел. Из-за двери раздался елейный голос Люськи:

— Олежек, а ты блинчиков не хочешь? С медом.

«Змея!» — с теплотой подумал он о Коротковой, торопливо складывая книги в стопку.

Когда он вышел, Люська сунула ему ведро с мусором.

— А блинчики? — напомнил Олег жалобно.

— Выбросишь и получишь свои блинчики! — определила приоритеты Людмила.