— Так вот где ты взял все свои сбережения? Ты играл в Агре в покер? Полагаю, та сумма, о которой мне известно, — лишь жалкие остатки?

— В какой-то степени.

— То есть ты сбежал из дома, начал бесконтрольно использовать дар для достижения корыстных целей, заработал кучу денег — и ни разу мне об этом не рассказал?

Даррит сложил руки на груди.

— К слову не пришлось, — буркнул он, отвернувшись к окну.

— К слову не пришлось? Это было бы кстати в любой момент твоих нравоучений!

— Я уверен, что упоминал раз или два… в общих чертах… — Он взглянул принцессе в глаза: — Это, в общем-то, неважно. Да, я на собственном опыте выяснил, что бездумное использование дара эксплета — путь морального разложения и деградации. Вам так необходимо подтверждение? Не готовы просто поверить? Что ж, получите. Фрая всегда говорила, что хочет для меня одного: чтобы я стал приличным человеком. Оставив ее, я настолько погряз в мире пустых развлечений и бесконечных удовольствий, что напрочь забыл о ней, о своем доме, о том, что был обязан жизнью. Меня не было год. Время от времени, пересчитывая заработанные деньги, я представлял, как явлюсь к ней с мешком золота и докажу, что был прав. Куплю ей новый дом. Выкуплю лавку, чтобы не нужно было платить аренду. Или вообще сделаю так, чтобы ей не нужно было больше работать. Но вы должны понимать, мною двигала не любовь, а желание доказать собственную правоту. Я чувствовал себя властелином мира. А потом однажды встретил соседа, который жил на Северной улице за два дома от нас. Он сообщил, что Фрая очень больна. В тот же день я бросил все, что было у меня в Агре, и помчался в Астрар.

— Ох, — выдохнула Омарейл, догадываясь, каким будет финал у этой истории.

— Фрая была совсем плоха, с трудом узнала меня. Ее мучила боль, почти постоянно. За ней ухаживали соседи.

Даррит вновь отвернулся. С минуту он рассматривал прохожих на улице. Омарейл не смела его торопить.

— Я узнал, что ей могло помочь дорогостоящее лечение. Как вы понимаете, все мысли о том, чтобы похваляться своим богатством, оставили меня. Я нашел врачей, оплатил их работу, лекарства. Но все, чего они смогли добиться, — это облегчить ее последние дни.

Он начал постукивать вилкой по столу.

— Я прошу прощения, господа, — раздался мужской голос рядом с ними, отчего оба чуть вздрогнули. — Десерт придется немного подождать. Я сожалею. Мне действительно очень, очень жаль. — Официант судорожно сжал в руках пустой поднос.

Его губы искривились, между бровей залегла глубокая морщина.

— Простите. Простите, я ничего не могу сделать…

Когда стало казаться, что молодой мужчина готов упасть на колени в раскаянии, Омарейл поняла, в чем дело. Она положила руку на его локоть, привлекая внимание, взглянула в глаза:

— Все в порядке, не переживайте. Мы никуда не спешим. — Она, как могла, мысленно утешала его, внушая спокойствие. — Мы подождем.

Принцесса чувствовала, что официант чуть расслабился, его лицо разгладилось.

Когда он ушел, она взглянула на Даррита. Тот горько усмехнулся.

— Я потерял контроль, — тихо проговорил он, — думаю, стоит закончить эту беседу.

— Нет, постой. То, что ты говоришь, очень важно для меня. Я хочу знать, что делает тебе больно, чтобы помочь.

Он взглянул ей в глаза:

— Мне не нужна помощь. И жалеть меня не нужно. Я не жертва в этой ситуации, а виновник. Когда все закончилось, я решил забыть то, что было в Агре. Оставшиеся деньги положил в банк, но тратить их не собирался. Встал на путь «приличного человека», поступил в университет, стал учителем. Добропорядочный гражданин своего государства.

— Ты стал учителем из чувства вины? Неудивительно, что тебе не нравится твоя работа.

— Опять вы за старое…

— И теперь я понимаю, почему ты так жаждешь внимания Фраи. Не просто потому, что скучал. Ты надеешься исправить свою ошибку.

Даррит задумчиво потер подбородок:

— То, что я предпочел бы исправить, еще не произошло…

Омарейл понимающе кивнула. Они оба оказались во времени, когда даже не родились, и не могли ничего изменить в своей жизни.

— И вы неправы, у меня не было определенного плана насчет Фраи, я просто не мог ее не увидеть. Мне хочется проводить с ней все время, потому что знаю, что отпущено нам совсем немного.

Осторожно тронув его руку и заставив взглянуть на нее, Омарейл мягко улыбнулась:

— Тогда очень кстати, что я устроилась работать в ее лавку. У тебя есть отличный повод приходить и быть с ней.

Легкая улыбка тронула и его губы. Когда он произнес почти беззвучное «спасибо», ее сердце наполнилось нежностью.

Долгий взгляд глаза в глаза прервал официант, принесший десерты.

— Ты собираешься сказать Фрае, кто ты? — спросила принцесса, придвинув к себе кусок шоколадного пирога.

— Думаю, сначала нам нужно познакомиться поближе, — отозвался Норт, разламывая ложкой творожную запеканку. — Не уверен, что она поверит мне, если я расскажу правду.

— Ну да, — согласилась Омарейл, — если бы маленький ты уже жил с ней, было бы легче убедить в нашей истории. А так все это звучит слишком фантастично.

Затем она рассказала о том, что Мраморный человек заходил к Фрае незадолго до самого Норта.

— Разумеется, мне было известно об их приятельских отношениях, — кивнул Норт. — Всю жизнь я только и слышал: «Мраморный человек знает все» и «Мраморный человек объяснил бы тебе, что к чему». Помню, они переписывались, но мне не приходило на ум спросить, почему никогда не встречались лично. Я считал, что дело в большом расстоянии, и это казалось логичным объяснением.

— На самом деле что-то произошло, — тут же ответила принцесса. — Он выглядел по-другому, Норт. Был обычным. Не умел читать эксплетов и нормально чувствовал себя среди людей.

Даррит хмыкнул:

— Что ж… как сказал сам Мраморный человек: всему свое время.

В тот момент Омарейл особенно остро осознала иронию слов Эддариона. Всему действительно было свое время. И что-то ей подсказывало: Мраморный человек из их времени знал о предстоящем им путешествии сквозь года.

После обеда Даррит зашел в лавку, но, не найдя уважительной причины провести там остаток дня, спустя час ушел и вернулся к вечеру, чтобы проводить Омарейл до дома. Они избрали новый маршрут, чтобы проверить, не растут ли там подходящие деревья. По пути же обсуждали предсказание, которое намеревались сделать. Войдя в квартиру, оба ненадолго прервались. Там чарующе пахло чем-то пряным: Лодья был на кухне и готовил ужин.

— Алтея, моя помощница, настояла, чтобы я ушел пораньше, — пояснил он через плечо. — Она считает, что я выгляжу уставшим и мне следует взять выходной, но я отлично себя чувствую! Согласился закончить рабочий день только потому, что она так взволнована моим здоровьем.

Насвистывая, он стал помешивать овощи на большой сковороде. Омарейл и Даррит переглянулись и, приняв предложение хозяина квартиры сесть и подождать ужина, устроились за столом. Принцесса взяла бумагу и стальное перо с чернилами, но в течение ближайшего получаса все, что появилось на листе, — пара клякс, натюрморт и лошадь.

Они с Дарритом сошлись во мнении, что послание должно быть обезличенным, написанным от лица некоего таинственного персонажа. Но подходящие строчки никак не шли на ум.

— Может, просто так и напишем: слова Совы — неправда: если принцесса выйдет из башни, никакой гражданской войны не будет, — предложила Омарейл, устав выдумывать текст.

Затем, диктуя себе по слогам, записала:

— Ка-а-ак… вы-ы-ы… мог-ли-и… ку-пить-ся… на… та-а-ко-о-е-е?..

— Откуда вы знаете, — спросил Лодья, расставляя перед гостями тарелки с запеченной в травах курицей и овощами в качестве гарнира, — что пророчество ложное?

— Проверили опытным путем, — проворчала Омарейл, разглядывая свои записи.

Увидев возмущенный взгляд Даррита, она раздраженно дернула плечом:

— Он все равно скоро узнает, как и все королевство.

— Он вернется в свое время, в котором я еще даже не работаю в школе, — негромко напомнил Даррит, словно надеялся, что Лодья их не услышит.

На это она чуть раздраженно вздохнула. В голове царила путаница, что когда было и будет. В конечном счете Лодья ведь сам сказал — ничего нельзя изменить. Так чего бояться?

— Минуточку, — Лодья тем временем тоже сел за стол, — принцесса вышла из башни? А это интересно… но недостаточно, чтобы говорить о мошенничестве. Сколько для вас прошло времени с тех пор, как она вышла?

— Можете поверить, — убежденно заявила Омарейл, — пророчество само по себе — лишь уловка. Но сбыться оно может, если люди это допустят. Развязать войну не так-то сложно. Поддерживать мир куда трудней.

— Как скажете… — задумчиво ответил Лодья, и принцесса практически увидела, как он мысленно положил эту информацию на полочку у себя в голове. Куда-то недалеко, чтобы можно было в любой момент получить доступ. — Но от стихотворной формы я бы на вашем месте отказался, — продолжил он, вспоминая их недавние эксперименты. — Для поэзии у вас не хватает, знаете ли, умения подбирать точное слово. Чтобы сразу в сердце. Остановитесь на прозе. Я, как писатель, могу сказать: чувство стиля у вас есть.