— Раз уж ты здесь, Норт, — снова вмешалась Омарейл, усаживаясь за прилавок, — скажи-ка, по твоему опыту, как привлечь покупателей?

Он потер подбородок.

— Хм… никогда не приходилось сталкиваться с такой задачей, — задумчиво произнес он. — Быть может, стоит дать рекламу в газете.

— Я думала об этом, но просто рекламы мало. Луми-коврики — это не то, что нужно каждой хозяйке. Это эмоции и красота, такое не показать через четыре строчки. Вот интересная статья — это другое дело! Пресса, как мы с тобой уже знаем, может быть мощным инструментом, но надо уметь им пользоваться.

— Но что сенсационного в ковриках из шерсти? — вздохнула госпожа Тулони.

— Нужно сделать из них событие… — задумчиво произнесла Омарейл. — Нужно, так сказать, выйти на улицу. Точно! Нужно выйти на улицу! Где ваш станок?

Схватив небольшую деревянную раму на подставке, принцесса вытащила ее на тротуар перед лавкой. Велев Дарриту вынести туда же стул, она сунула госпоже Тулони несколько мотков шерсти и вытолкала ее наружу.

— Тките!

Пару мгновений Фрая недоуменно смотрела на свою помощницу, а потом просто села и стала натягивать тонкие нити, готовя основание для будущего изделия.

За последующий час к госпоже Тулони подошло не меньше двух дюжин человек. Одни задавали вопросы, другие просто молча наблюдали за процессом. Кое-кто после беседы с мастерицей заходил в лавку, и там уж Омарейл не отпускала их без покупок. С одним господином она так увлеклась воспеванием ковриков, невольно передавая восторг и любовь, что Дарриту пришлось вмешаться, замаскировав кашлем слово «Эксплетарий».

— Не понимаю, что такого, я же никому не приношу вреда, — ворчала она после.

— Это неэтично.

— По-че-му? Вот если, например, у человека есть музыкальный дар. Он решит давать концерты и зарабатывать так деньги. Это ведь будет нормально. А почему пользоваться нашим даром — нет?

Даррит молчал.

— У тебя нет ответа, да? — спросила Омарейл.

— Я лишь стараюсь не слушать ваши искушающие речи, — отозвался он.

— Тебе нужно побеседовать с Эддарионом, — заметила госпожа Тулони, только вошедшая в лавку и услышавшая часть разговора. — Он-то сумеет объяснить, что хорошо, а что плохо.

Принцесса немного помолчала.

— С Совалией Дольвейн ему совладать не удалось, не так ли?

Госпожа Тулони вздохнула, как и в прошлый раз при упоминании Совы.

— Совалия слишком долго управляла всеми вокруг. Власть для нее — что воздух. Но я чувствую, что он и с ней на верном пути. Например, я точно знаю, что она прислушалась к Эддариону и старается меньше применять дар к сыновьям.

На вопрос Омарейл «почему?» пояснила:

— Потому что она любит их и хочет вырастить личностями, а не «удобными людьми».

Принцесса была вынуждена признать, что это в целом сработало.

Покинув лавку в конце рабочего дня, Омарейл и Даррит отправились на поиски подходящего дерева. В этот раз они тщательно обследовали все улочки, что лежали недалеко от площади Храма Света. И наконец удача оказалась на их стороне: небольшой зеленый уголок был разбит у кирпичной стены, отделяющей здание почты от безлюдного переулка. Деревья казались достаточно дикими, чтобы предположить, что за ними никто не ухаживал. Даррит подошел к тому, которое было дальше всего от дороги и ближе всего к стене. Он не без труда влез на него и затем примотал проволокой шкатулку с предсказанием на ветвь примерно в паре метров от земли.

Когда Норт спустился, они с Омарейл встали на дороге, одинаково сложив руки на груди, и застыли, глядя на дерево. Шкатулки видно не было, но…

— У тебя нет ощущения, что это как-то ненадежно? — выразила наконец сомнения Омарейл.

По тому, как быстро Даррит согласился, она поняла, что он думал о том же.

— Трудно поверить, что шкатулка может пробыть там почти тридцать лет, да? — произнесла она, чуть склонив голову набок.

— Да…

Потоптавшись вокруг этого оазиса в городской каменной пустыне и обсудив ситуацию, они решили спрятать не одно, а несколько посланий в разных местах Астрара.

Глава 5

Сила слова

Плетя коврики на улице, Фрая действительно привлекала внимание прохожих. Метод работал. Омарейл в это время хозяйничала в лавке.

Звякнул колокольчик, и принцесса обернулась на звук. В дверях стоял темноволосый мальчик с серьезным взглядом.

— Добрый день, — произнес ребенок. — Госпожа Тулони сказала, что вы умеете красиво писать.

Омарейл внимательно вглядывалась в его лицо. Острый нос, высокие скулы и миндалевидные карие глаза. Мальчик напомнил ей сразу двух людей, которых она однажды видела.

— Да, умею, — кивнула принцесса.

— Вы могли бы подписать мою открытку? У меня совсем не осталось на это времени, а сам я пишу ужасающе. — Последнее было похоже на слова кого-то из взрослых.

Сомнения рассеивались с каждой секундой — перед ней был Бериот, в этом нежном возрасте невероятно похожий на свою мать.

— Конечно. — Омарейл приняла открытку, которую, очевидно, мальчик нарисовал сам. — Что написать?

— «С днем рождения, малыш!» И внизу — «Твой старший брат Бериот».

Она с умилением взглянула на ребенка. Это было так трогательно: он сам нарисовал Дану открытку! По интонациям и эмоциям, которые улавливала Омарейл, было ясно, что он относился к тому с большим трепетом.

Принцесса выполнила просьбу, поглядывая на улицу через витрину. Она одновременно боялась встречи с Совой и желала ее. Но из-за развешанных ковриков разглядеть что-либо было невозможно. Отдав Бериоту открытку, Омарейл осторожно подошла к двери. У входа в магазин не было никого, кроме Фраи. Тогда принцесса вышла на улицу вслед за мальчиком. Тот, бросив взгляд на госпожу Тулони, начал озираться.

— Мам! — крикнул он.

Омарейл повернулась, но увидела лишь две удаляющиеся фигуры в конце дома. Сова оглянулась на окрик и жестом велела сыну догонять, сама же продолжила путь, ведя младшего за руку.

От волнения принцесса забыла, как дышать. Казалось бы, незначительная встреча — и не встреча даже, а мимолетное видение, похожее на вспышку фотокамеры, — но оно потрясло все ее существо. Никаких связных мыслей, никаких определенных эмоций — просто глухое опустошение.

Маленький Бериот догнал мать, и вскоре семья скрылась в толпе на Театральной площади.

— Чудесный ребенок, — проговорила госпожа Тулони, с особой теплотой во взгляде смотря вслед Бериоту. — Такой умненький. Меня Солнце детьми не наградило, но когда я представляю, что у меня есть сын, он похож на этого мальчишку. Молю Луну и Звезды, чтобы Совалия сумела не испортить его своим даром. Ты ведь знакома с нею?

Омарейл неопределенно махнула рукой, как бы говоря, что знакомство было шапочным.

— Она спешила, мы перекинулись лишь парой слов. Я спросила, будет ли она послезавтра на ужине у Гвинеи, но так поняла, что нет. — Все это Фрая говорила, увлеченно продевая толстую шерсть между натянутыми на деревянную раму тонкими нитями. — Хотя я и не ожидала, что она придет. Не очень-то они ладят. Совалию если и приглашают, то скорее из вежливости. Кому охота портить отношения с женой Советника Короля?

Принцесса слушала вполуха, поэтому, чтобы не показаться грубой, задала первый пришедший на ум вопрос:

— Почему портить отношения?

— Ну как же, семейный ужин, а ее не пригласить: узнает — может и обидеться. Сестра все-таки.

Омарейл наконец перевела на Фраю осознанный взгляд:

— Кто сестра? Чья сестра?

Фрая посмеялась над собой:

— Ох, я тебе так рассказываю, будто ты в курсе, кто у нас тут кто! Гвинея — сестра Совалии.

В те несколько секунд, что принцесса молчаливо смотрела на прохожих, она пыталась вспомнить все, что когда-либо слышала о происхождении Совы. Дед госпожи Дольвейн получил статус второй семьи за заслуги перед королевством. Отсюда и знатное имя, и, как подозревала Омарейл, желание Совы выйти замуж за представителя высшего сословия. Дети Совалии, как теперь и она сама, благодаря удачному браку принадлежали к первым семьям. Достижение, которым она наверняка очень гордилась.

Мраморный человек упоминал, что у Совы были братья и сестры — Омарейл точно не помнила, кто и сколько. Но по его словам, в юные годы с помощью дара Совалия оказывала серьезное влияние на свое окружение, и это не очень хорошо сказалось на домочадцах.

Из частных разговоров с Бериотом принцесса не могла вспомнить никаких упоминаний о «дядях» и «тетях» по материнской линии: все родственники, о которых когда-либо шла речь в беседах с Советником, были со стороны отца.

Не было никакой причины, по которой сейчас Омарейл следовало бы знакомиться с семьей Совы. Но именно этого ей хотелось больше всего.

— Это какой-то… частный ужин? — спросила она, понимая, что вопрос звучал странно. — Я хочу сказать, это вечеринка или небольшое собрание?

— Пилари никогда не устраивают «небольших собраний», — рассмеялась Фрая. — У них в сарае стоят складные столы, и, когда появляется повод, их достают. Сначала ставят несколько, пять или шесть — сколько умещается во дворе. Но гостей обычно так много, что хозяева открывают ворота и усаживают всех на улице. Если это небольшой праздник, то дело заканчивается за палисадником, на обочине дороги. А вот когда была свадьба дочери Гвинеи, они перекрыли улицу, расставив столы прямо на мостовой.