Сколько они так простояли, Омарейл сказать не могла, но, должно быть, не меньше получаса. Время тянулось медленно, солнце припекало, ноги начали ныть от усталости. Но пытаться пробраться к лавке Часовщика и думать было нечего. К тому же Омарейл хоть и понимала, что едва ли сможет рассмотреть сестру, все равно мечтала хотя бы краем глаза увидеть молодоженов.
Наконец церемония в Храме Света подошла к концу. Судя по возгласам, принцесса Севастьяна и ее новообретенный муж вышли на улицу, чтобы поприветствовать народ. Гомон нарастал. Карета — теперь открытая — медленно ехала по площади. Омарейл вытягивала шею и вставала на цыпочки, но люди вокруг делали то же самое, и никакие ухищрения не помогали ей увидеть происходящее. Уже когда молодожены почти проехали мимо, Даррит подхватил Омарейл и, держа за талию, приподнял над толпой. Вцепившись в его плечи, она, смеясь, не обращая внимания на недовольство окружающих, проводила взглядом сестру. Платье, корона и почти белые волосы отражали свет, и рядом с облаченным в черное женихом принцесса Севастьяна сияла, как звезда.
Но едва карета скрылась за поворотом и Даррит поставил Омарейл на ноги, над собравшимися раздался мощный голос:
— Узрите, слепцы! Она — среди нас. Каждый шаг ее — шаг в бездну.
«Мир Ленар! Это Мир Ленар», — понесся гомон средь толпы. Омарейл начала озираться и наконец увидела его. «Мессия» стоял на цоколе одного из зданий, что ограничивали площадь, у основания толстой колонны. Возвышаясь над толпой, он говорил в специальное устройство, собранное конусом из бронзовых листов, скрепленных болтами. Оно усиливало его голос многократно, позволяя звуку достигать не только каждого уголка площади Храма Света, но и соседних улиц.
— Конец приближается! И сегодня мы узнаем правду! Есть одно истинное пророчество. Доказательство, которое не оставит сомнений в том, что Ордор ждут перемены! И я вам его предоставлю. Предоставлю, чтобы у вас больше не было сомнений. Правда, которая навсегда положит конец всем кривотолкам!
Омарейл слушала как завороженная, но Даррит твердо подхватил ее под локоть и потащил за собой, расталкивая людей. Выступление Ленара придало ему сил, и собравшиеся будто бы даже сами расступались перед ним.
— Ты что, не хочешь послушать, как наступит мой конец, Норт?
— Это еще не конец.
Голос Мира Ленара доносился до них все время, пока Норт и Омарейл добирались до лавки Часовщика. Сперва они слышали его вполне отчетливо. Ленар обещал раскрыть какой-то большой секрет, доказать, что был прав все это время. Затем речь его стала неразборчивой. Зато хорошо был слышен возбужденный гомон толпы.
Через большие окна с частым переплетом было видно, что лавка пустовала. Не переставая озираться, боясь снова столкнуться с гвардейцами, Омарейл вошла внутрь. Звякнул колокольчик на двери, скрипнули половицы. В помещении царила атмосфера безмятежности: пылинки в свете солнца медленно танцевали в воздухе, мерное тиканье сотен часов убаюкивало. Бронзовые корпуса, стеклянные циферблаты и выставленные для обозрения механизмы ловили блики или прятались в тени.
— Может, он тоже пошел смотреть на Севастьяну? — предположила принцесса.
— И не закрыл лавку?
Даррит задумчиво провел ладонью по деревянному прилавку, обогнул его и заглянул в проем, что вел в подсобное помещение.
— Время — податливая материя, — раздался оттуда хрипловатый голос, — но не настолько, чтобы его так тянуть.
Переглянувшись, Даррит и Омарейл прошли в небольшую комнату. Часовщик сидел за столом. На его лице, как и прежде, был окуляр с кожаными ремешками, которые расходились от внушительного объектива и обнимали голову, виски и щеку, как щупальца кальмара. Несколько дополнительных увеличительных стекол крепились к основному, чтобы можно было рассматривать мельчайшие детали часовых механизмов. Последних в помещении было не счесть.
— Добрый день. Меня зовут Норт Даррит, и у меня в книге…
Часовщик не позволил закончить фразу. Он встал и резко сорвал с пола небольшой ковер. Когда пыль чуть осела, на каменной поверхности стал заметен высеченный циферблат не меньше метра диаметром. Ткнув длинным узловатым пальцем в угол комнаты, старик жестко сказал:
— Там на полке — Турбийон. Возьми его.
Круглый механизм размером с тарелку состоял из множества шестеренок и металлических пластин. В самом центре похожие на лапки насекомого детали удерживали диск с выгравированной осой. Под ним плавно вращалась тонкая металлическая спираль. С сомнением во взгляде и осторожностью в движениях, как Шторм некоторое время назад держала руль автомобиля, Даррит взял Турбийон с двух сторон и сделал шаг к Часовщику.
Но тот вновь остановил его, приказав:
— Встаньте оба в центр циферблата и крепко держите Турбийон.
С этими словами Часовщик открыл неприметную дверь, спрятавшуюся между двумя стеллажами. Омарейл ошеломленно уставилась на то, что скрывалось за нею: сотни, если не тысячи шестеренок, стеклянных колб и металлических труб наполняли комнату, делая ее похожей на огромную коробку для гигантского механизма. В самом центре к потолку был подвешен маятник в человеческий рост.
Часовщик подошел к нему и обернулся. Даррит и Омарейл с нескрываемым интересом смотрели на непрестанно движущиеся детали. Вставать в центр изображенного на полу циферблата они не спешили.
— Вы что, оглохли? — грубо спросил старик, а затем, словно решил снизойти до вежливой просьбы, произнес: — Будьте добры, любезные, встаньте куда велено.
— Мне кажется, самое время объяснить нам, что происходит, — заявил Норт.
— Верно. Тебе кажется. — Сомнений быть не могло, Часовщик ухмылялся.
— Кто вы такой и что это все значит? — не сдавался Даррит.
Он сделал шаг, как будто хотел зайти в комнату с маятником, и Омарейл заметила, как это движение заставило Часовщика напрячься. Вопреки голосу рассудка, она испытывала неясное чувство доверия к старику, поэтому схватила Даррита за рукав.
— Это же была твоя идея, послушаться книжку, — заметила она негромко.
Вопросительно подняв брови, Даррит взглянул на принцессу, словно не мог поверить, что она не на его стороне.
— Давай сделаем, что он говорит, и будь что будет. Ну что такого может произойти, если мы встанем на нацарапанный на полу рисунок?
Несколько секунд Норт внимательно смотрел ей в глаза, и Омарейл начала думать, что он откажется.
— Уверена, сразу после мы получим все объяснения. А пока он слишком нервничает, чтобы отвечать на наши вопросы.
Они посмотрели на Часовщика, который ответил им крайне нетерпеливым взглядом. Окуляр воинственно блеснул, отразив латунный маятник.
Даррит и Омарейл медленно шагнули в начертанный на полу круг.
Удовлетворенно кивнув, Часовщик принялся раскачивать маятник, считая вслух:
— Один, два, три…
Шестеренки в комнате начали вращаться быстрее, из некоторых труб пошел пар.
— …четыре, пять, шесть, семь…
Стало шумно, и казалось, что-то должно непременно взорваться, выйти из строя, воспламениться.
— …восемь, девять, десять, одиннадцать…
Норт поднял Турбийон повыше, чтобы иметь возможность получше рассмотреть механизм, и принцесса против воли тоже взглянула на загадочный предмет. Тот мягко гудел.
— …двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
Спирали на Турбийоне начали вертеться с невероятной скоростью.
— …шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать…
Омарейл взглянула на Даррита — тот завороженно следил за механизмом, блики таинственно играли на его лице.
— …двадцать один, двадцать два, двадцать три… — громко и монотонно, почти нараспев говорил Часовщик, продолжая ритмично качать маятник.
— двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…
Он резко остановил качающийся диск.
Была ли это лишь игра света и тени на металлических гранях или в центре Турбийона начала появляться черная воронка? Оса завибрировала.
Мир пошатнулся.