— Из брюта что-нибудь приличное у вас есть?

Официант назвал несколько — итальянских, французских, даже российское, — и Константин выбрал, похлопал его по плечу и отправил «подсуетиться». Вера поискала, куда повестить плащ; Константин галантно взял его у нее из рук и вместе со своим пальто зацепил за крючок в проеме между окон. Отодвинул для Веры стул, потом сел сам и кивнул на меню:

— Закусывать чем любите?

Барские интонации спутника начинали Веру немного злить. Она холодно пожала плечами:

— Мне просто поужинать. Устала, сейчас поем и пойду спать.

Он искоса взглянул на нее, наклонился через стол и прошептал на ухо:

— Я приставать не буду! Честное слово!

Потом откинулся на спинку стула и уже нормальным голосом продолжил:

— Так что давайте просто посидим и поговорим. Разопьем бутылочку-другую. Как друзья.

Конечно, ни единому его слову она не поверила, но сопротивляться было неохота. В конце концов, никто ее не держит — всегда можно встать и уйти. Вера заглянула в меню:

— Сыр и оливки.

— Великолепно! — воскликнул Константин с энтузиазмом. — Официант!

Тот уже спешил к ним с ведерком, полным льда, бутылкой и двумя узкими бокалами-флейтами. Пока он расставлял все это на столе, откупоривал пробку и разливал шампанское, Константин распорядился:

— Сыры, оливочки нам, фрукты. Горячее выберем позже.

Он захлопнул меню и подмигнул Вере:

— За что будем пить?

Она подняла бокал, посмотрела на бегущие вверх пузырьки, помолчала, ожидая, что собеседник продолжит. Он не подвел: осторожно чокнулся с ней, заговорщицки поднял брови и произнес вполголоса:

— За неудачи, ведущие к удивительным встречам!

Вера помотала головой:

— За неудачи я пить не буду. К чему бы там они ни вели.

— Тогда просто за встречи. Удивительные и неповторимые!

Не дожидаясь ее одобрения, Константин опрокинул бокал, выпил вино, как водку, до дна, и, крякнув, забросил в рот оливку с блюдечка, своевременно подставленного официантом. Вера тоже выпила, повертела головой, оглядывая соседей. На столах горели свечи в подсвечниках-лотосах, их огоньки многократно отражались в стекле, зеленых бутылках, блестящих женских глазах. Кого-то поздравляли с днем рождения; именинница хохотала, расцеловывалась с гостями. Рядом кучей были навалены коробки в подарочной бумаге, перевязанные бантами, на стуле сидел игрушечный медведь в человеческий рост, в напольных вазах стояли букеты.

У дальнего окна, в потаенном уголке, полускрытом тяжелой бархатной портьерой, перешептывались красавица-блондинка и импозантный мужчина в светло-сером костюме. Под столом он поглаживал ее колено, рисовал на нем пальцем круги.

Пока Вера осматривалась, Константин снова наполнил свой бокал и ей тоже подлил.

— Может, пора на брудершафт?

Вера усмехнулась, они перекрестили руки, выпили, и Константин звучно чмокнул ее в щеку.

— Значит, теперь на «ты», — объявил он. — Рассказывай, как тебя сюда занесло. Из самой Австрии, страны Моцарта и победившего капитализма.

— Моцарт, вообще-то, был немцем, — откликнулась Вера.

— Как так? Если память мне не изменяет, родился он в Зальцбурге, нет?

— Родился. Только Зальцбург тогда был баварским. Поэтому формально Моцарт немец.

— А Гитлер — австриец, — подхватил Константин, — только сами австрияки предпочитают об этом не поминать.

— Ну да. Так себе национальный герой.

— Бог с ними, с героями, ты расскажи, что сама там делаешь. Что за работа?

Вера испытующе вгляделась в черные глаза. Нет, ничего. Обычный светский интерес.

— Заведующая отделом информационного сопровождения.

— А какая компания?

— Большая. Всемирная даже.

— Как называется?

— Организация Объединенных Наций. Знаешь такую?

Вот теперь ей удалось произвести на него впечатление. Константин даже отбросил свои барские повадки, втянул носом воздух от удивления:

— Ничего себе! И на тебе там целый отдел?

— Да. В Венской штаб-квартире.

— Я думал, ООН — это старые мужики в галстуках. Сидят на совещаниях, решают, кому давать гуманитарную помощь, а кому нет. Ну или кого бомбить, а кого не надо.

— На самом деле примерно так и есть. Но это делегаты. А есть ведь аппарат. Очень большой, разветвленный. Комитеты, подкомитеты. Переводческая служба. Или вот информационное сопровождение.

— А ты как попала на такую должность? Из России, молодая, симпатичная, — тут он опять под мигнул.

Вера сообразила, какой подтекст кроется за этим замечанием, и невольно вспыхнула. Торопливо — пожалуй, даже слишком, — ответила:

— Существует, видишь ли, специальная программа по равному представительству в аппарате женщин и мужчин. Предыдущий генсек запустил. Вот на этой волне меня и назначили. До того я курировала культуру.

Ни с того ни с сего Константин помрачнел.

— Культуру, значит, — проворчал он, смяв в ладони салфетку. — Культура — дело большое. Без кураторов никак не обойтись.

Почувствовав, что атмосфера за столиком похолодела на пару градусов, Вера кивнула в сторону бутылки:

— Может, еще?

— Пожалуй.

Прикончив свой бокал, Вера поинтересовалась, кем работает он. Константин потер указательным пальцем внезапно зачесавшуюся бровь.

— Менеджер проектов. Правда, сейчас в отпуске.

— Творческом? — подсказала она.

— Ага. — Константин щелкнул пальцами, подзывая официанта. — Нам еще бутылку, и двести грамм «Арарата абрикос».

Вера продолжала смотреть на него, едва заметно улыбаясь.

— Как называется этот коктейль? Огни Москвы?

— Северное сияние, — ответил Константин. — Пробовала когда-нибудь?

— Нет. Это вообще безопасно? Шампанское мешать с коньяком?

Он только отмахнулся:

— С тобой профессионал. На меня можешь положиться. Обкатано студенческой юностью.

Воспользовавшись тем, что о студенчестве он сам упомянул, Вера продолжила спрашивать:

— И где ты учился?

— А какие предположения? — ответил он вопросом на вопрос.

— Институт управления. Или культуры. Или вообще актерский.

Он слегка насторожился, прищурился на нее.

— Почему это?

— Да так, интуиция. Давай признавайся!

Но нет, признания не последовало. Константин потер руками лицо, что-то пробурчал с легким раздражением в голосе и сообщил:

— Университет, химический факультет. С красным дипломом. Поэтому насчет шампанского с коньяком можешь не волноваться.

Он плеснул в оба бокала понемногу шампанского, потом из графинчика тонкой струйкой подлил коньяк. Вера понюхала — действительно, пахнет абрикосами, точнее, косточками и чуть-чуть курагой. Они выпили, уже без тоста, просто так. Вкус Вере понравился, хоть и было крепковато для коктейля. Константин кивнул на ее руку:

— Не замужем?

Вера вздрогнула, посмотрела на палец без кольца. Действительно, свободна теперь, как ветер.

— В разводе, — ответила коротко, — а ты?

— Не женат. И никогда не был.

— Принципиально?

— Ну почему принципиально… Просто очень занят.

— Обычно говорят, что подходящей женщины не попалось, — заметила Вера.

— Так женщинам нужно внимание, а внимание — значит время. Времени у меня нет. — Тут уже вздрогнул он. — Не было, точнее. Пока.

Разговор становился напряженным; Вера поднялась и, извинившись, отошла в туалет. Постояла над раковиной, давая успокоиться дыханию, подставила ладони под холодную воду. Проверила в зеркале, не слишком ли разрумянились щеки… нет, все в порядке, можно идти назад.

Константин поднялся из-за стола ей навстречу:

— Тысяча извинений! Я совсем забыл, что ты собиралась поужинать. Давай-ка закажем тебе что-нибудь поесть. А потом продолжим.

Нельзя было не признать, что еда — идеальный способ разрядить обстановку. Пока они выбирали блюда, пока советовались насчет рыбы и стейков, пока определялись, какое к ним подойдет вино, обоим стало легче и свободнее. Дальше появились новые темы для беседы: как что приготовлено, правильной ли прожарки мясо, а рыба — в самый раз?

Верино предположение подтвердилось — ресторан не зря пользовался популярностью, и кормили в нем отлично. Нежное филе черной трески, спаржа на гриле, сбрызнутая оливковым маслом и присыпанная хлопьями пармезана, бурый рис — крупинка к крупинке, — и запеченные крошечные помидоры оказались удивительно вкусными, особенно в сопровождении тихого белого вина.

Бутылка опять закончилась быстро, и Константин решил:

— Пожалуй, пора и по виски.

Заметив, что Вера колеблется, добавил:

— Только не вздумай отказываться! Когда еще так посидим.

С учетом того, что «сидели» они впервые, замечание казалось обоснованным. Вера оценила свои силы: шампанского, вина и «Арарата» ей хватило, чтобы немного поднять настроение, но сытный ужин опьянение сгладил, если не прогнал совсем. Виски? Пусть будет виски. Вера кивнула и устроилась на стуле поудобнее, подобрав под себя одну ногу.

— Скажи-ка мне, Костя, — начала она, — почему ты один в пятничный вечер? Совсем некого было пригласить?

— Видишь ли, я собирался томиться в одиночестве и тоске, — бойко, ей в тон, ответил он, — но внезапно, в свете апрельского заката…

— Передо мной явилась ты, — расхохоталась Вера. — Угадала?