— В общих чертах. — Он хотел что-то добавить, но вдруг из глубины зала донесся возглас:

— Константин! Извините, это вы?

К их столу спешила женщина в брючном костюме, с дерзкой стрижкой-ежиком, размахивая мобильным телефоном в руке.

Глаза у Константина заметались туда-сюда, но прятаться было поздно — женщина рысью неслась к ним. Верин собеседник встал, оправил рубашку, бросил на стол тканевую салфетку с колен.

— Я хотела вас поблагодарить… — затараторила женщина возбужденно, — такого высокого класса не ожидаешь от…

Константин ее перебил:

— И вам большое спасибо, очень приятно.

Он поцеловал женщине руку, ласково улыбнулся, но во взгляде у него так и сквозило нетерпение.

Женщина отошла, оглядываясь и делая восторженные глаза, а Константин, присев, объяснил Вере:

— Понятия не имею, кто такая. Клиентка, наверное.

Он позвенел кубиками льда в стакане с виски, укусил ровными зубами лимон. Похоже, появление незнакомки немного выбило его из колеи. Вера, чтобы его утешить, напомнила:

— Мы закончили на «явилась ты». Можешь продолжить с того же места.

— Ну да! — обрадовался он. — Ты явилась и зажгла… Ой, это уже из другой оперы. В общем, видишь ли…

Вера с изумлением поняла, что он пьян гораздо сильнее ее, что было удивительно, поскольку выглядел Константин крепким и в смысле алкоголя бывалым. Интересно, во сколько и с чего он начал сегодняшний «забег»? Она предложила заказать кофе, но собеседник был непреклонен: виски и только виски. Для кофе слишком рано — каких-то одиннадцать часов. Потом, за кофе лучше пойти в другое заведение — ночную кофейню. Кстати, там отличный кальян…

Вера представила себе сумрак кальянной, клубы пахучего сладкого дыма, мягкие подушки.

— Может, сейчас и пойдем? — спросила она. — Заодно проветримся.

— Только допьем.

Он поднял стакан повыше, выдохнул:

— За тебя! — и проглотил виски вместе с ледяной крошкой.

Темнота на улице сгущалась вокруг белых пятен фонарей, а выше рассеивалась, и небо казалось прозрачным. Обратив внимание, что плащ у Веры тонкий, а под ним — одна футболка, Константин предложил свое пальто, но ей не было холодно, и Вера отказалась. Она даже не стала застегиваться: так и шла нараспашку, взмахивая полами, как крыльями, держа руки в карманах.

Над рекой зависал мост, заканчивавшийся смотровой площадкой, — он не доходил до противоположного берега, где стояли отреставрированные корпуса старой ткацкой фабрики с арочными окнами в свежевыкрашенных переплетах. Кирпичную кладку эффектно подсвечивали прожекторы, отчего фабрика приобретала сходство с музеем или галереей.

Мост — красный с белыми перемычками, деревянный, обновленный к весне, — так и манил дойти до конца, заглянуть в воду. Речка была узенькая, никчемная, но продуманное обрамление делало ее даже симпатичной. Чуть дальше, где заканчивался центр и начинались спальные районы, она мелела и бежала по камешкам, унося прочь из города мусор, фантики и окурки.

Здесь же, возле набережной, река была чистая, полноводная; она тихонько шелестела, касаясь бетонных плит, укреплявших берега.

— Красиво? — спросил Константин, покосившись на Веру, которая шла, разглядывая качели, скамейки и кружевные арки пешеходных мостков.

— Очень, — кивнула она. — Мне нравится. Давно тут парк?

— А ты откуда знаешь, что его раньше не было? — прищурился Константин.

— Видно же, что все новое, — нашлась Вера.

— Так и есть. Года два, не больше. Раньше была разруха и бурьян. Воняло на весь город, с фабрики в реку сливали отходы. Ничего, удалось и вычистить, и привести в божеский вид. Весь центр такой. Успела посмотреть? Ты вообще надолго у нас?

— Два дня назад приехала.

— А обратно когда?

— В воскресенье. Послезавтра.

— Кончается командировка? А то оставайся, погуляем.

— Нельзя, — улыбнулась Вера. — Билеты уже есть.

— Жаль. Хочешь, пойдем посмотреть кремль. — Он указал рукой в сторону крепостной стены, точь-в-точь такой же, как московская.

Вера знала, что и построил ее, возможно, тот же архитектор.

— Пойдем. Если твоя кофейня в ту сторону.

— Да тут все стороны одинаковые. Город-то с кулачок, — рассмеялся Костя.

На свежем воздухе он порозовел, уже не казался по-вампирски бледным со своими блестящими черными глазами и встрепанной шевелюрой. Он заметно возвышался над длинноногой Верой, так что роста в нем было, наверное, не меньше ста восьмидесяти. Не худой, широкоплечий, спортивным не назовешь, но и не слабак. Такую внешность, как у него, Вера про себя называла «породистой».

Заметив, что она его разглядывает, Костя выпрямил спину и провел рукой по волосам. Вера смущенно отвернулась, сделала вид, что поправляет сумку.

Территория кремля была открыта, ворота на ночь не запирались. Ее тоже освещали прожекторы, ночное небо иглой протыкал светло-серый, с белой лепниной, собор. Перед ним медный богатырь в кольчуге нес в одной руке хоругвь, а другой грозил невидимому врагу.

Людей рядом не было, Вера с Костей остались один на один.

— Ты же не боишься? — спросил Костя, тронув ее за локоть. В хрупкой весенней ночи с запахами первой зелени он быстро растерял свое превосходство и снисходительный тон, став на вид обычным молодым провинциалом, немного выбившимся из общей массы, получившим кое-какой успех и первые деньги.

— А надо бояться? — ответила Вера вопросом на вопрос.

— Нет, конечно. Я безобидный. Самое страшное — напою кофе и накурю кальяном. Хотя нет, затяну в долгие разговоры. Вот это страшно, да.

— По-моему, наоборот, интересно.

— Тогда заходим и садимся. Кофейня — вот она.

На другой стороне улицы светилась вывеска «Кофе и дым». За черными окнами горело несколько оранжевых лампочек, не позволявших толком разглядеть, что внутри. Войдя, Вера увидела расставленные под углом друг к другу диваны, большая часть которых была свободна. Действительно, поздно уже — наверное, за полночь.

Им принесли кальян, который Костя заказал, не спрашивая ее вкусов; он обещал, что Вере понравится. Крепкий табак пах мятой и шоколадом — каким-то образом Костя угадал сочетание, которое очень ей нравилось. Дома, в Вене, она обязательно держала у себя шоколадки с мятной начинкой в зеленых коробках.

Официально спиртного в кофейне не подавали, но Костя перебросился парой слов с кальянщиком, и тот принес им большой чайник и, подмигнув, поставил на стол. Конечно, там был не чай, а снова виски, но теперь они пили его безо льда, из пиал с желто-зелеными узорами. Костя удобно полусидел-полулежал на диване; Вера по-турецки сложила ноги.

— Расскажешь немного о себе? — спросила она.

— Да ты все знаешь, — ответил Костя. — Вырос тут, учился на химика. Что еще говорить?

— Кто твои родители? Семья? Что ты любишь? Какую музыку слушаешь? Я могу продолжать, — усмехнулась Вера, подпирая щеку рукой.

— Так, родители. Ладно. Мама — директор школы. Отец — хирург. В общем, семья самая обыкновенная. Врач и учительница. Местная интеллигенция, так сказать. Что я люблю? Ну поесть люблю. Читаю.

За чтение Вера сразу зацепилась; эту тему она могла обсуждать бесконечно.

— Читаешь что? Надеюсь, не как стать миллионером за две недели?

— Бог с тобой, нет! Я прекрасно знаю, что миллионером меньше чем за месяц не станешь. Я по классике в основном. Где-то до начала тридцатых прошлого века. Дальше приличная литература иссякла.

— Русская или иностранная?

— Да и та и другая.

— Я имею в виду, ты какую предпочитаешь?

— Всякую. Но русская круче, конечно. Другой глубины. А ты, наверное, по австрийской? Раз живешь в Вене?

— Если честно, австрийская литература — сплошной разврат и упадок.

— Национальные особенности, — поддакнул Костя. — Фрейд во всем виноват.

Вера рассмеялась, затянулась из длинной трубки и колечками выпустила дым.

— Да ты мастер! — восхитился Константин. — Еще так можешь?

— Запросто!

Вера выдохнула одно кольцо, потом другое, так что оно прошло первое насквозь.

— Восторг! — Костя проводил их взглядом; дым медленно улетел вверх, к решетке вытяжки.

Он подлил из чайника в обе чашки, они выпили, и Вера заговорила снова:

— А музыка?

— Я Вагнера люблю. Могу слушать хоть целыми днями.

— Да, Вагнер сейчас в моде.

— Может, у вас в Вене и в моде. Здесь не то чтобы.

— Если ты такой прогрессивный, что ж не уедешь? Для начала хотя бы в Москву.

Костя поморщился, повозился на диване, сменив положение.

— Да был я там. Дурацкое место.

— Почему?

— Ну как… суетливо, шумно. Сплошная гонка. Чтобы стоять на месте, нужно очень быстро бежать.

— Разве это плохо?

— Не знаю. Хорошо… наверное. Просто не для меня. Мне надо останавливаться и думать, хотя бы время от времени.

— Значит, тебе в Вене понравится. Вот уж где никто никуда не бежит. И думать считается очень даже важным делом. Ты не был?

— Нет пока. В Берлин летал, хотел оттуда в Вену прокатиться, но времени не хватило, как всегда.

— Там у тебя тоже был проект?

— Ну как бы да. — Опять Костя давал понять, что не горит желанием рассказывать о работе, и Вера решила отступить.

— Понятно. А то прилетай. Кремля там, конечно, нет, но есть много всего другого.